Стихийность в политике

Размышляя о политике как науке, Манхейм постепенно пришел к выводу о том, что стихийность в ней неустранима. Он отмечал, что в политике, конечно, есть области, непосредственно доступные пониманию и изучению. Образованный профессиональный политик должен знать историю страны, где протекает его деятельность, а также историю тех стран, с которыми связана его страна и которые в своих взаимоотношениях образуют определенную политическую среду.

Далее, по мнению Манхейма, политик должен быть осведомлен о государственном устройстве тех стран, которые связаны с его сферой деятельности. Подлинный политик должен обладать не только юридическим образованием, он должен разбираться и в социальных отношениях, на основе которых государственные учреждения существуют. Иными словами, он должен быть в курсе политических идей, в традиции которых он живет^[1].

К. Манхейм рисует идеальный образ политика, хотя не забывает упомянуть о том, что политику нужна и техника манипулирования массами. Но в чем же состоит проблема? Вопрос сводится к следующему: возможно ли знание текущего, становящегося, знание творческого акта? Австрийский социолог и политик А. Шеффле отмечал, что общественная и государственная жизнь может быть в каждый момент разделена на две части: первая состоит из ряда явлений, которые уже сформировались определенным образом, как бы застыли и регулярно повторяются, вторая — из явлений, находящихся в процессе становления. Первый аспект Шеффле называет «повседневной государственной жизнью», второй — «политикой» .

Развивая идеи Вебера о традиционализме и рационализме, Манхейм различает в обществе «рационализированную структуру» и «иррациональную среду». Современный мир характеризуется тенденцией по возможности все подвергнуть рационализации, превратить в объект административного управления и по возможности устранить все, что можно назвать иррациональным.

Мысль Манхейма продуктивна. Как ни рационализирована наша жизнь, все эти рационализации все-таки носят частичный характер, ибо наиболее важные области нашей общественной жизни, естественно, покоятся на иррациональной основе. Так, в политической жизни выдвигается неорганизованная, нерационализированная сфера. Установив, где, собственно говоря, начинается область политики и где вообще возможна деятельность в соответствии с ее подлинной природой, можно приступить к определению специфических трудностей, характеризующих отношения между теорией и практикой.

Все эти соображения приводят Манхейма к мысли, что политика не может быть наукой в общепринятом смысле слова. Однако социолог считает, что эта точка зрения может быть пересмотрена, если поставить вопрос о своеобразии политического знания. По мнению ученого, политика как наука в виде политической философии не может быть замкнутой, отграниченной, четко очерченной областью знания. Она сама находится в процессе становления, является частью потока событий, создается в динамическом раскрытии противодействующих сил.

По словам Манхейма, история и живая жизнь непрерывно экспериментируют, бессознательно создавая наиболее адекватные формы обучения в различных областях знания. Жизнь постоянно воспитывает людей. Обычаи, мораль, манера поведения складываются в моменты, когда мы даже не подозреваем этого. Здесь в рассуждениях Манхейма можно обнаружить серьезные противоречия, которые раскрыли свою природу в последующей политической практике.

Немецкий ученый исходит из идеального образа политики, которая в XX в. становилась все более иррациональной, стихийной, поскольку все чаще оказывалось, что в политической практике нарушаются традиции, политик оказывается малообразованным, политические решения принимаются без учета философских рекомендаций.

Можно отметить, что разработанные Манхеймом принципы анализа политики сохраняют свою эвристическую ценность. Однако его концепция все же не отражает многообразие общественных изменений и его динамику. Общая тенденция современного постижения политики, угаданная еще Бердяевым, связана с попыткой увязать политическую практику с опытом философской рефлексии.

Власть, если ее не ограничивать и не контролировать, стремится подчинить своей воле не только общественную, но и частную жизнь человека, его душу и помыслы. Она реализуется через авторитет, право и насилие. В пей, как считают многие политические философы, есть нечто демоническое.

• [1] Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 2010. С. 97.