Преодоление ситуации «культурного одиночества»

Секуляризация культуры ускорялась за счет преодоления ситуации «культурного одиночества».

Изменения более всего касались города. Сосредоточие большого количества людей в крупных по тому времени городах, развитие торговли, общение с другими землями разрывали привычную замкнутость жизни. Новые условия потребовали от горожан большей, чем прежде, инициативности и предприимчивости, а также опыта, энергии и мастерства — деятельности. Отношения с Западной Европой развивались при активном участии государства. В это время были заложены основы государственной мотивации для культурного переворота, который стал возможен в петровскую эпоху. Именно государственные потребности определяли необходимость знакомства со светскими знаниями и техническими достижениями для модернизации экономики и военного дела.

Государство мало интересовало, что могло послужить мировоззренческой основой для европейских технических достижений. В Москве решили, что все эти новшества не повлияют на привычное положение вещей. Поэтому-то Алексей Михайлович и занялся активным «оцерквлением», полагая, что это отдельная от реальной действительности «тонкая тема», которая существует параллельно с тем, что называется интересами государства. Нововведения в армии, например, стали возможны благодаря техническими организационным новшествам.

Наиболее тесные взаимные связи установились с главным соперником России в XVII в. — Речью Посполитой. Польша долгое время оставалась образцом для русских «западников». Древняя Русь не решалась заимствовать опыт Запада напрямую. Она искала и находила таких посредников, которые могли бы передать ей «европейское образование в обезвреженной переработке». Блестящая латинская и славянская поэзия, ораторское искусство, одежда, менуэт и краковяк, полонез и стиль придворного «вежества» — все это приходило в Россию из Польши.

Греческое влияние сказывалось в духовной жизни. Общение с православным Востоком, особенно во второй половине XVII в., становится постоянным. Выходцы из Греции чаще всего выступали в роли духовных учителей. Сам царь любил «греческое». Это соответствовало его представлениям о благочинии, незыблемости основ православия. Новогреческие мотивы можно было заметить и в московской школе иконописи. Пышность, торжественность как призрак византийского величия в «греческом чине» соответствовали стремлению укрепить авторитет русской церкви в обществе.

Общение с греческим миром происходило чаще всего с помощью Киева. В это время в Москве переиздаются украинские книги («Грамматика» М. Смотрицкого, «Катехизис» П. Могилы, киевская «Книга о вере»), обсуждается вопрос об устройстве в Москве «ученого подворья» для киевских монахов, где они могли бы обучать греческой и славянской грамоте.

Через Киев, Смоленск, Белоруссию шло и польское («латинское») влияние: певчие для церквей, книги, живопись, одежда, архитектура. Греческое и «латинское» влияния часто смешивались, что вызывало особое недовольство ревнителей старорусских образцов. Арсений Грек, оставленный русским патриархом в качестве главного распорядителя по исправлению книг, оказался довольно странного вероисповедания. Он побывал униатом, «басурманином», учился в римской коллегии…

Наконец, сильно чувствовалось «фряжское» влияние: немецкие, датские, скандинавские связи России. Швеция была вторым после Польши соперником России. Польский король Владислав IV боролся не только за шапку Мономаха, но и за престол родной ему Швеции: он был младшим сыном шведского короля.

Влияние иноземных культур становилось своего рода катализатором для собственного культурного творчества. Оно подпитывало начавшуюся секуляризацию культуры. Изменения в русской жизни сначала были замечены в быту, прежде всего в костюме, хотя это влияние обнаруживалось и прежде. В середине XVI в. «греховодников» обличали за то, что они позавидовали «ризам неверных». А в 1675 г. даже издание специального указа о запрещении ношения иноземной одежды служилым людям не возымело должного воздействия.

В московских домах появлялась мебель польских и немецких образцов. В жилых покоях стали развешивать зеркала. Обычным предметом быта горожанина становились часы, картины. Картины постепенно вытесняли стенную роспись. Но живопись была слишком дорогим удовольствием, поэтому жители города удовлетворяли свои эстетические вкусы дешевыми гравюрами — «фряжскими листами» заграничной работы или их русскими воспроизведениями.

На восточной окраине Москвы существовал уютный уголок Западной Европы — Немецкая слобода. Здесь жили многие иностранцы, «не стесненные в своих обычаях и нравах». Поездки слободских жителей за границу, торговая деятельность иностранных купцов служили появлению «заморских диковин», книг и вещей в быту ее жителей. Жители Москвы присматривались к чужому быту, костюму, праздникам. В высших кругах немецкий комфорт очень скоро стал довольно обычным делом.

Отношение русских людей к Западной Европе постепенно изменялось. Стал «устанавливаться взгляд на нее как на школу, в которой можно научиться не только мастерствам, но и умению жить и мыслить» (В.О. Ключевский).

Все более заметно усиливался динамизм жизни. Этот процесс стал очевидным, когда Алексей Михайлович почувствовал не только весомость изменений, произошедших в результата расширившегося диалога с Западной Европой, но и свою власть. Теперь он требовал от своих ближайших сподвижников быстроты, неутомимости и оригинальности решений. В результате появилась возможность провести ряд реформ (в том числе и церковную), которые способствовали укреплению авторитета государства и власти. Это так не походило на первые годы правления царя, что подданные далеко не всегда понимали его.

Соратник царя А. С. Матвеев имел все основания назвать стиль жизни «небывалым». Небывалой была миграция населения, поэтому потребовались огромные усилия и специальные законы для «закрепления» людей в посадах, селах, поместьях. Христианская нравственность предписывала избегать суеты и спешки, советовала «коснеть» в святой уверенности в провиденциальном значении происходящих событий. Слово «косность» впервые приобрело отрицательный смысл. До этого оно было синонимом благообразия и благолепия.