Глава «Культурная антропология семьи» логично завершает текст учебника. Благодаря материалам, представленным в ней, у читателя появляется возможность осознать те культурные регламентации, которые остаются незамеченными, если смотреть на семью изнутри глазами представителя западной цивилизации (например правила эндои экзогамии мало осознаются, но мощно работают). Ясно осознается тог факт, что брачные правила и структурно-функциональные характеристики семьи в каждой культуре прямо зависят от материальных условий ее существования и на определенном этапе развития были необходимы для лучшего выживания. Необходимые сначала, со временем они стали традицией, были наделены ценностным смыслом и легли в основу культурной идентичности народа. Появляется осознание того, что формы брака могут быть и являются разнообразными в разных человеческих культурах, это же касается и семейного устройства и правил доминирования в паре. Брак менял свои структурные конфигурации (численность партнеров, сферы ответственности), приспосабливая их к условиям существования этноса и потребностям человеческой природы.
Низкий уровень предсказуемости жизни приводил к тому, что сеть родственной поддержки была необходимым условием выживания, поэтому в родственную сеть включались не только кровные родные, но свояки, а также люди, которые входили в семью благодаря традиции искусственного родства (крестные родители). В параграфе, посвященном культурной антропологии родственных отношений приводятся весомые аргументы в пользу социальной функции родственной сети. В современной западноевропейской культуре необходимости в такой поддержке нет, и родственные союзы уменьшаются в численности (см. главу 6). Через представленный культурно-антропологический материал мы можем лучше познакомиться с собой и понять себя на более глубоком уровне, но, кроме того, освободиться от оценочных убеждений, согласно которым знакомый нам уклад единственно правильный.
Культурная антропология «обрядов перехода» — рождения, свадьбы и погребенья — раскрывает глубину миропонимания, характерную для корневых культур и для нашей культуры в недавнем прошлом. Становится понятно, что нет дискретных состояний и миров жизни и смерти, что в понимании наших предков миры проницаемы, а обрядовость соединяет их и делает жизнь многомерной, а живущих — смиренными.
