Особенности философской аргументации

Заслуживают внимания особенности философской аргументации. Они связаны с ее направленностью не только и даже не столько на доказательство истинности и непротиворечивости определенных положений, сколько на убеждение адресата в необходимости принятия им этих положений, в ценности и значимости их для него. Философская аргументация, будучи прежде всего убеждающим воздействием, не сводима к логической доказательности и подтверждению положений фактами. Ее природа шире — она связана с реализацией и выработкой определенных мировоззренческих установок и ориентаций.

Поскольку центром внимания философии является человек во всем многообразии его отношения к миру, а ценностные основания этого отношения не менее многообразны, то и философская аргументация может излагаться самым различным образом: в форме научного трактата, диалога, поэмы, эссе, драмы, романа, афоризмов, а то и просто в поступках и образе жизни, как это имеет место в кинизме или чань-буддизме. Философская аргументация пользуется средствами как эмоционально-психологического воздействия, так и логической убедительности, как результатами научных экспериментов, так и личным примером, как тщательным анализом, так и ссылкой на авторитет. Философия осмысливает не только результаты конкретных наук, но и материал всей наличной культуры, всего социального опыта, различных форм духовно-практического освоения человеком действительности.

В силу этого обстоятельства философская аргументация реализуется нс только как аргументация «внутрифилософская», ведущаяся в рамках одной философской системы, когда целью является обоснование положений этой системы или вывод новых положений из ее принципов, или как аргументация «межфилософская», когда мы имеем дело с аргументацией как полемикой между представителями не сходных, подчас противоположных философских систем. Несомненна специфичность «внефилософской» или «комплексной» философской аргументации, развертываемой в полемике и обмене мнениями философа с не-философом.

Философия как мировоззрение явно или неявно, непосредственно или опосредованно реализуется практически во всех сферах духовной и материальной деятельности людей, что обусловливает наличие весьма оживленных дискуссий между авторами и носителями философских представлений и представителями широких кругов нефилософских сфер, сопоставление философских положений с научным, нравственным, политическим, художественным, житейским личным опытом.

Это обстоятельство порождает «плюрализм» философской аргументации и сопряженный с ним миф о «несоизмеримости» философских концепций и аргументов. Действительно, на первый взгляд философская аргументация ограничена ее ценностными, социально-культурными рамками, оказывается «ценностно монадична», замкнута на саму себя. Р. Декарт 300 лет назад писал, что если бы философы всегда соглашались в значении слов, то почти все их споры прекратились бы. Не менее известна и надежда Лейбница о построении characteristica universale — универсального исчисления, пользуясь которым философы, вместо того чтобы спорить, могли бы «сесть и посчитать». Но даже возникновение и развитие математической логики, связываемое с идеей Лейбница, не внесло строгость и математическую ясность в философскую полемику и дискуссии. «Плюралистичность» философских аргументов современной философии создает впечатление, что философская дискуссия есть совместное усилие поддержания несогласия.

Философская аргументация, стремясь соответствовать научным требованиям объективности и непротиворечивости, тем не менее имеет явно выраженный суггестивный характер в том плане, что она направлена на ослабление сомнений и подавление колебаний. Поэтому философская аргументация стремится «снизить порог» убеждаемое™ адресата, использовать все возможные средства, чтобы заинтересовать его, сделать для него аргументы приемлемыми, доступными и привлекательными. Для этого философская аргументация широко пользуется арсеналом риторики, средствами, заимствуемыми из искусства, морали, политики, здравого смысла и других сфер общественного сознания.

Более того, философская аргументация не всегда удовлетворяет требованиям формальной логики. Она не только допускает противоречия, но и часто ориентирована именно на их поиск и формулировку. Это характерно не только для школ негативной диалектики даосизма и буддизма. Широко пользовались поиском и анализом диалектического противоречия представители немецкой классической философии. В советский период важную методологическую роль в диалектико-материалистической филоСофии играли «проблемы-антиномии». Для философской аргументации вообще характерно обращение к контрпримерам, опровержениям, особенно охотно философы пользуются контрпримерами к здравому смыслу, доводам других философов. Не случайно, если уж в философской аргументации используются правила логики, то наиболее часто этим правилом является reductio ad absurdum. Более того, сама идея непротиворечивости в философской аргументации зачастую толкуется как непротиворечивость некоторому авторитету, выступающему ценностным ориентиром для данного мировоззрения, его нормативно-ценностным идеалом. Причем требование непротиворечия авторитету может даже идти в ущерб логической непротиворечивости.

Философская аргументация не удовлетворяет и обычному пониманию требования объективности. Несомненно, философ, большей частью, старается согласовать свои аргументы и доводы с фактами и результатами науки, в первую очередь — естествознания. В этой связи даже говорят о «поверочном» методе философской аргументации. Однако сплошь и рядом если перед философом встает выбор между фактами науки и его мировоззренческими установками, то он делает выбор в пользу последних. Каноническим в этом плане является прецедент с оценкой Гегелем («тем хуже для астрономии») данных о количестве планет Солнечной системы, когда он узнал, что их число больше получавшегося по его системе числа 7. Критерий объективности в философской аргументации выступает скорее как требование соответствия аргумен гативных положений нормативно-ценностным системам культуры данного общества, ценностным ориентациям и установкам данного мировоззрения. Более того, сами характер и признание объективности, в том числе реального существования, оказываются зависимыми от того, что признается существующим и действительным в данной культуре и в данном мировоззрении. В этой связи философской аргументации иногда отказывают в фактологичности, соотнесенности с опытом, а значит и в информативности.

Таким образом, в философской аргументации происходит своеобразное «замыкание» друг на друга полюсов, к которым тяготеет аргументация в логике и методологии науки. Философская аргументация оказывается существенно холистичной и герменевтичной. Холистичной — поскольку она является реализацией целостной системы мировоззрения: из него аргументация исходит и на него же направлена. Герменевтичной — поскольку она вводит в «герменевтический круг» мировоззрения и развивается в нем. Обусловлено это уже отмечавшейся глубокой укорененностью философского знания и философской аргументации в «верхних этажах» культуры, в ценностных механизмах реализации ее духовного содержания. Философия не столько заимствует представления о ценностях, социально-культурных смыслах и значениях из других сфер знания и общественного сознания, сколько сама их формирует, задавая «сердцевину» любой духовной культуры — определенное мировоззрение, целостность этого мировоззрения, определяющего интенсивные характеристики культуры. Отсюда и суггестивность философской аргументации, ее стремление пробиться к глубинным пластам сознания для реализации ценностных установок и ориентаций, ее идеологический характер, который выражается в ориентации именно на идеалы, т. е. ценности универсального, всеобщего характера, достижение которых возможно только в пределе, «в бесконечности». Отсюда и возникает впечатление плюралистичное™ и «несравнимости» философской аргументации.

Но означает ли «тотально ценностный» характер философской аргументации ее вненаучность и несовместимость с регулятивами объективности в доказательности? Означает ли ее социально-культурная релятивизация отсутствие проблемы истины в философской аргументации? Ответ на эти вопросы, как представляется, связан с отмечавшимся в самом начале обстоятельством — философская аргументация это не просто передача знания, а убеждающее воздействие. Поэтому ее целью является не адекватная передача информации, знаний от аргументатора адресату, а понимание этой информации адресатом, ее осмысление, осознание ее значения. Если традиционная научная аргументация основывается на таких уровнях и формах познания, как идентификация и объяснение предмета познания, то философская аргументация вводит в круг рассмотрения более глубокие уровни познания и осмысления действительности, такие как понимание и убеждение.

В этой связи представляется важным обратить внимание на одно обстоятельство, не всегда учитываемое при анализе философской аргументации. Дело в том, что она не сводится к процессу коммуникации, а является преимущественно процессом общения. Коммуникация — разновидность субъект-объектных отношений, она — безличностное и внеличностное информационное воздействие с целью передачи знания, его трансляции. Коммуникация направлена на адекватную передачу знания от источника к адресату с максимально возможным снижением потерь информации или ее искажений. В конечном итоге ее целью является адекватное воспроизведение адресатом этого знания. Общение же есть достижение общности в совместном труде, если речь идет о материальной деятельности, и духовной общности, если речь идет не о передаче другому того, что ты знаешь, а он еще не знает, а о совместной выработке общих представлений, понятий, установок, взглядов, а главное — ценностей и идеалов. Состояние духовной общности и единства, представления о нормативно-ценностном «мы» достигается совместными усилиями партнеров, и поэтому общение является субъект-субъектным, а не субъектобьектным отношением. И именно такова, как мы уже отмечали, философская аргументация.

Именно в силу субъект-субъектного равноправия партнеров так велика в философской аргументации роль диалога. В диалоге удается наиболее полно выразить взаимодействие ценностных установок и представлений, способов осмысления действительности, «оплотнение» смысловыми структурами друг друга. Помимо прочего, диалог дает возможность более полно и тонко передать личностное оценочное отношение к предмету, эмоциональный характер оценки, ее связь с личностным переживанием. Если коммуникация внеличностна, то общение глубоко личностно. Оно сохраняет связь с субъективной уникальностью, с глубоко индивидуальными пластами сознания личности. Если коммуникация направлена исключительно на реализацию инвариантных социальных понятий, то общение охватывает также и вариативные личностные смыслы — значения этих понятий для личности. Поэтому механизмом реализации философской аргументации выступают личностное понимание, сопереживание, сотворчество и сострадание. Философская аргументация всегда эмоционально окрашена, даже в ее стремлении к такому идеалу, как истина.

Ценностные факторы, таким образом, не только «тотальны» для философской аргументации, поскольку они проявляются во всех элементах ее структуры, они глубоко укоренены и в ее содержании, личностной ее направленности. Поэтому они, очевидно, с неизбежностью должны сказываться и на форме и на содержании логических аспектов философской аргументации. Иначе говоря, учет ценностных аспектов не исключает и рассмотрение логических сторон философской аргументации — ее ценностная природа отражается и на ее логическом характере. Отказ от такого рассмотрения, с трактовкой ценностных факторов исключительно в качестве «внелогических» для философской аргументации, чреват сведением последней к риторическим фигурам, снимает вопрос о ее истинности и интерсубъективпой очевидности, ведет к отрицанию познавательной значимости философских аргументов.

Как эго ни парадоксально (что, впрочем, типично для философских проблем), решение этого вопроса связано с наиболее полным и «экстремальным» проявлением ценностного в философской аргументации — ее действенной направленностью, ее предписывающим характером. Философское знание представляет собою не только мировоззрение как широкий взгляд на мир, но и «руководство к действию». Можно говорить о деятельностном компоненте философской убежденности, включающем в себя волю, умение и степень готовности к теоретическому и практическому действию.

В философском убеждении мы имеем дело не просто с научным знанием или со слепой верой в авторитет, а с «оправданной верой», следованием ценностям при условии их обоснования. Оценочные суждения могут быть истинными или ложными в силу их соотнесенности с определенной позицией в социальной, политической, нравственной, эстетической, технической и других сферах. В этом плане проверка ценностного суждения на истинность осуществляется соотнесением его не с физическим фактом, а с тем смыслом и значением (ценностью), которые имеет оцениваемый объект в контексте общественной практики, для ее целей. Ценность — это не всякая значимость, а лишь та, которая играет положительную роль в развитии социального субъекта.

В этой связи можно говорить о двойственной оценке положений в философской аргументации. Прежде всего, она устанавливается путем соотнесения положений с интересами и целями социальных сил. Но установление «ценностной» (а точнее — «нормативно-ценностной») истинности как адекватности целям и идеалам, практическим замыслам и т.н. осуществляется не непосредственно, а опосредованно конкретным естественнонаучным или гуманитарным знанием как установление возможности реализации идеала и ценностной нормы. Речь фактически идет о том, что одно и то же знание берется как бы в различных модусах: первоначально в модусе (абстракции) практической целесообразности, затем — потенциальной осуществимости и, наконец, — практической реализуемости. Синтезом истинного знания, взятого в этих модусах (абстракциях), и выступает философская аргументация, так же как и практическое рассуждение и целевая программа в управлении.

Таким образом, мы сталкиваемся в логико-семантическом анализе философской аргументации с конкретностью истины как сплавом теоретических и оценочных, деятельностно-практических сторон осмысления действительности.

Так же едина и логическая сторона дела. Логика философской аргументации может рассматриваться на основе разработанных систем модальной логики (эпистемической, императивной, логики норм и оценок), например как применение к высказываниям ряда операторов, выражающих различные модальности. Может идти речь и о применении обычной ассерторической логики и ее аппарата (дистрибутивных нормальных форм, метода резолюции и т. п.) как оперировании одними и теми же языковыми выражениями, по берущимися сначала как описания идеала (нормативного, образца, цели), затем как описания реального положения дел (возможности реализации цели, идеала) и, наконец, как описания средств, действий, поступков, необходимых для осуществления цели.

Тем самым ценностные аспекты философской аргументации оказываются нс только не «внелогическими», но и существенными для самой логики развертывания и доказательности аргументации, определяющими эту логику. Возможно это в силу того обстоятельства, что к философской аргументации применим критерий объективности — требование соответствия аргументируемых положений действительности. Но соответствия не фрагментам последней, как это имеет место в случае конкретно-научного знания, а целостному ее выражению в универсуме культуры, характеризующей историческую специфику и особенности общественной практики. Поэтому к философской аргументации применим и критерий непротиворечивости — как соответствия целям, ценностям и нормам этой практики.

«Правда-истина» и «правда-правда» в философской аргументации неразделимы. Философ нравственно, этически ответственен за истину, которую он защищает и утверждает в своих аргументах. Философская аргументация, таким образом, оказывается проявлением и выражением свободы и ответственности философа, его собственного не-алиби в бытии.

Рассмотрение нормативно-ценностной природы и содержания философской аргументации не только важно и существенно для полноты ее осмысления, но и чрезвычайно поучительно, показательно. Оно выявляет наиболее существенные ее стороны, открывает широкое поле плодотворным комплексным и междисциплинарным исследованиям, объединяющим усилия и интересы логиков, психологов, философов, социологов и других специалистов.

Контрольные вопросы

• 1. Что такое неявные контексты аргументации? Какова их роль? Как они могут быть выявлены?
• 2. Какие возможности анализа аргументации связаны с концепцией речевых актов?
• 3. Что такое смысловые контексты аргументации? С чем они евзаны? От чего зависят?
• 4. В чем специфика философской аргументации?

Задания для самостоятельной работы

• 1. После прочтения одного из диалогов Платона (выбор диалога — но предложению преподавателя или по согласованию с ним) определите неявные и смысловые контексты аргументации Сократа и его оппонента (ов).
• 2. Определите систему ценностей, к которой апеллирует Сократ в диалоге из предыдущего задания.

Список рекомендуемой литературы

• 1. Платон. Собрание сочиненй: в 3 т. / Платон. — М., 1991.
• 2. Рузавин, Г. И. Основы логики и аргументации: учеб, пособие / Г. И. Рузавин. — М., 2012.
• 3. Сёрль_уДж. Рациональность в действии / Дж. Сёрль; пер. с англ. А. Колодия, Е. Румянцевой. — М., 2004.
• 4. Дейк, Т. А. ван. Язык. Познание. Коммуникация / Т. А. ван Дейк. — М, 2000.