Эволюционно-экологические аспекты происхождения языка

Современными исследователями речь определяется как сигнальная система, тогда как «язык — система выражения мыслей, которая может быть транслирована сигналами разных модальностей» [Фитч У. Т., 2013. С. 331]. Язык — весьма дорогостоящее эволюционное приобретение. Специфичное для человека низкое положение гортани повышает риск поперхивания пищей, что может приводить к попаданию кусочков пищи в легкие (опасность развития аспирационной пневмонии) и даже смертельному исходу при асфиксии. Обучение ребенка языку (правильному произношению и употреблению слов, построению фраз, грамматике) требует повышения вклада матери в воспитание. Но самое главное — активное использование языка требует высокого развития мозга, органа очень «затратного»: во множестве публикаций можно встретить упоминания о том, что этот орган, составляющий около 2% массы тела, потребляет 20—25% всей энергии. В принципе, в эволюционном плане переход к менее энергоемкой структуре (т.е. к менее сложно устроенному мозгу) позволил бы организму снизить зависимость от ряда средовых факторов. Тем более, что, согласно наблюдениям этнографов, подавляющий процент речевого общения в группах охотников-собирателей приходится не на передачу точной информации («потенциальная добыча находится там-то, план действий таков…»), а на «бессмысленную», казалось бы, болтовню, «перемывание косточек» соплеменникам. Поневоле вспоминается афоризм автора знаменитых законов, мудрого и ехидного Сирила Паркинсона: «Речь имеет две цели. Основная и древнейшая состоит в том, чтобы, выражая эмоции, облегчить душу. Позднейшая и более утонченная — в том, чтобы передавать кому-то какое-то сообщение».

Но, по-видимому, для предков человека «плата» за владение языком была ниже получаемой «прибыли». Оценить адаптивные преимущества такой «дорогой» системы, как язык, помогает анализ роли природных (экологических) факторов в формировании и распространении этого сугубо «человеческого» признака. При этом мы не будем касаться морфофизиологических, нейрологических и генетических аспектов проблемы.

• 1. Дерек Бикертон.: язык помогает расширить опромыишяемую территорию. Гипотеза происхождения языка Бикертона [Бикертон Д., 2012; Фитч, 2013] основана на предположении о том, что для ранних гоминид обмен информацией был адаптивной чертой, обусловленной спецификой занимаемого ими биотопа. Согласно Бикертону, предки людей, как животные социальные и всеядные, испытывали постоянную нужду в увеличении количества и качества информации. Уже на предлингвистической стадии они обладали детализированными ментальными представлениями (mental maps'). Отдельные племенные группы из небольшого количества общеупотребительных в группе полезных слов-обозначений вырабатывали свои лексиконы. Протоязыки стали одной из характеристик, по которым происходил групповой естественный отбор: конкурентное преимущество получала популяция, в которой индивиды могли точнее, легче и более полно обмениваться информацией. Способность к передаче точной информации была особенно важна для всеядных существ, обитавших в саванне. Оптимальная стратегия поиска пищи в среде с разнообразными и при этом рассредоточенными ресурсами, заключалась в широком охвате территории. Действия врассыпную позволяли охватить поиском продовольствия большую территорию. При обнаружении одним или несколькими членами группы ресурсов пищи, достаточных для нескольких индивидов (например, туши крупного животного), информирование об этом остальных положительно отзовется на всем сообществе. Совместные скоординированные действия и планирование обеспечивали успех в борьбе с конкурентами-падалыциками, добывании труднодоступных частей туш, и т. д. Рассредоточено и сырье для изготовления орудий труда, причем локализации камня, пригодного для изготовления рубил и скребков, и зоны поиска пищи, не совпадают. Соответственно, по мнению Бикертона, все большее использование каменных орудий труда повышало ценность источников сырья. Передача информации об их местонахождении также стимулировала языковые способности гоминид.
• 2. Талми Гивон: формирование языка — адаптация к разнообразию среды и пищи. Характерная для человека среда обитания отличается от занимаемой антропоидными обезьянами высоким разнообразием. По мнению Гивона [Бурлак С. А., 2011; Givon Т., 2002], относительная «монотонность» окружения и поведения обезьян не вызывает необходимости совершенствования способов коммуникации: имеющейся информацией более или менее равномерно обладают все члены небольшой родственной группы. Однако у гоминид при увеличении численности локальных популяций, возрастании внутригрупповой дифференциации в добыче пропитания, повышении сложности и разнообразия пищевых стратегий, действии отдельных членов в отрыве от основной группы («охотничьи экспедиции»), прежняя «информационная общность» стала размываться. У некоторых членов групп стал накапливаться опыт, передача которого требовала сложных способов коммуникации. Необходимость обеспечить согласованность действий нескольких групп в ходе предполагаемой охоты, начинающейся вне прямого визуального и вокального контакта, стимулировала составление и донесение до каждого однозначно воспринимаемого плана. Причем чем больше разнесены группы во времени и пространстве (а это определяется масштабами «охотничьей экспедиции»), тем точнее должен быть план и его понимание. Оптимальным способом такого планирования могла стать передача и изменение информации (обсуждение деталей, внесение поправок) в виде языкового общения.

По мере усложнения социальной, технологической и культурной составляющих жизни групп, персональные знания, индивидуальный опыт все больше дифференцировались. Это повышало ценность сообщений, отражающих то, что знает или о чем думает другая особь.

• 3. Робин Данбар: «вокальный груминг» экономит ресурсы. Данбар [Бурлак, 2011; Фитч, 2013; Dunbar R., 1996] связывает происхождение языка с его ролью не в природной, а в социальной среде («гипотеза груминга»). Взаимный груминг (аллогруминг) — важный вид «социальных» действий у приматов. Партнеры по аллогрумингу формируют «микрогруппы» и поддерживают друг друга во внутригрупповой конкуренции, т. е. получают непрямую выгоду. Однако непосредственного выигрыша (который обеспечивает, например, совместный поиск пищи) аллогруминг не приносит, а при больших размерах группы требует избыточного вклада времени, энергии и нервных затрат; одним из подтверждений служит параллельное увеличение в ходе эволюции человека размеров групп и объема коры головного мозга. Следовательно, чем больше особей в группе, тем больше времени и ресурсов приходится тратить на действия, необходимые для снятия социальной напряженности и поддержание внутригрупповой сплоченности. Выигрышной стратегией в данной ситуации стало бы снижение затрат на социализацию при появлении менее энергоемкой формы груминга. По мнению Данбара, давление отбора в пользу «вокального аллогруминга», т. е. сложной вокализации, языка, позволявшего уменьшить затраты и время на гармонизацию социальных отношений, проявилось при приближении средних размеров групп к критическим параметрам, «точке распада» системы. Одновременно язык приобрел и функцию групповой идентификации — этим объясняется его изменчивость и многообразие.
• 4. Терренс Дикон: язык как способ заключить брачный договор.

Гипотеза Дикона [Deacon Т. W., 1997] основана на комплексном рассмотрении био-экологических (тип питания) и социально-экологических (моногамия как основа социальной структуры устойчивых групп) факторов, приведших к возникновению языка. Дикон базирует свою концепцию на факте уникальной среди приматов зависимости человека от мясной пищи. С возрастанием доли животных белков и жиров в рационе связывают увеличение размеров мозга. Но крупный мозг увеличивает зависимость младенцев от взрослых, а добыча мясной пищи требует увеличения времени на охоту — при том, что на поздних стадиях беременности женщины мало подвижны. В результате успешное завершение беременности и сохранение потомства в значительной мере зависит от отца, снабжающего женщину и еще неродившегося ребенка полноценным животным белком. По мнению Дикона, кооперация разнополых членов группы способствовала укреплению и стабилизации сексуальных связей. На этом этапе возможен выбор из двух стратегий: 1) усиление тенденции к изолированому существованию пар на отдельных территориях (он реализован, например, у гиббонов и лисиц); или 2) усиление поддержания единства группы и совершенствования форм совместной социальной активности. Характерная для человека структура сообществ, основанная на существовании постоянных пар в многосамцовых коллективах и увеличениии затрат мужчин на заботу о потомках, привела к «становлению нашей уникальной формы интеллекта» [Deacon, 1997. Р. 408]. Формировались «социальные договоренности» (обещания, взаимные обязательства), которые стали основой развития символической знаковой системы. «Необходимость в такой легитимизации… отношений возникла как адаптация к крайне неустойчивой в эволюционном плане комбинации групповой охоты и собирательства с практикой снабжения мужчиной пищей сексуальной партнерши и ребенка» [Deacon, 1997. Р. 401]. Символическая знаковая система стала основой языка, который обеспечивает стабилизацию групп и поддержание этических форм поведения, характерных для человека.

Итак, возникновение языка — хороший пример адаптивного характера «человеческих» признаков.

Как бы ни были «прогрессивны» сами по себе большой объем мозга или специфическое строение гортани, они не будут подхвачены отбором, если не дают преимущества в конкретных условиях. Следует согласиться с мнением Светланы Анатольевны Бурлак: высшие обезьяны не приходят к использованию языка, поскольку имеющиеся у них системы коммуникации достаточны для успешного выживания и размножения в среде, в которой они обитают [Бурлак, 2011].

Для гоминид язык, несмотря на его «дороговизну» и «затратность», оказался адаптивно выгодным. Всеядные приматы с высокой поведенческой пластичностью осваивали новую изменчивую среду — саванну. В этих экологических условиях способность к построению планов и точному изложению их каждому члену группы обеспечивала координацию действий вне визуального и вокального контакта. Дифференцированная передача значительных объемов информации давала преимущества существам с выраженными гендерными поведенческими различиями (например, специфическим разделением функций при добыче пищи). Освоение разнообразных трудовых операций облегчалось при сочетании невербальных (демонстрация, показ) и речевых элементов обучения. Владение языком позволяло обмениваться информацией с членами группы, не состоявшими в близком родстве, но входившими в устойчивые межпоколенные и межкогортные цепочки («бабушки», «бэбиситеры»). Наконец, речевое взаимодействие, как экономичный способ демонстрации дружелюбных намерений сразу широкому кругу соплеменников, способствовало предупреждению конфликтов в больших по размеру группах.