Гуманистическая полемика с Боккаччо

По следам Петрарки в XV в. пошли наиболее выдающиеся из его учеников и продолжателей. Они тоже вырывали из «Декамерона» отдельные, идейно наиболее значительные новеллы и тоже «переводили» их на язык и стиль только возрожденной гуманистической латыни. Антонио Ласки (1368−1441) пересказал новеллу о сере Чеппеллетто (I, 1), Леонардо Бруни (1370−1444) — новеллу о принце Танкреде (IV, 1), Бартоломео Фацио (ум. в 1457) — новеллу о Руджьери (X, 1), Филиппо Бероальдо из Болоньи — новеллу о Чимоне (V, 1), а также новеллу о Тите и Джезиппо (X, 8) и особенно полюбившуюся гуманистам новеллу о Танкреде, которую он, однако, в отличие от Бруни изложил не форсированно риторической латыныо, а довольно-таки корявыми элегическими дистихами. Создавая повествовательную прозу Возрождения, гуманисты Кватроченто не развивали стилевую традицию «Декамерона», а полемизировали с нею, заменяя восходящие к средневековым риторикам поэтические курсусы Боккаччо несравненно менее жизненными, но зато более классическими периодами Цицерона.

В некоторых случаях полемика с «Декамероном» велась гуманистами также и на почве народного языка и затрагивала основные структурные принципы художественной организации книги Боккаччо. В данном случае наиболее показателен опыт Леонардо Бруни. Не удовлетворившись переводом на гуманистическую латынь первой новеллы четвертого дня, Бруни сочинил на народном языке, так сказать, оптимистический вариант — новеллу о царе Селевке (1438). Новелла эта имела обрамление, и объект литературной полемики в ней прямо назван. Бруни изобразил собравшуюся на одной из загородных флорентийских вилл молодую аристократическую компанию, в которой читается рассказ о Гисмонде и Гвискардо (несчастных влюбленных, погибающих из-за жестокости Танкреда Салернского, не допускающего, чтобы его дочь полюбила слугу. — И. Ш.). Прослушав знаменитую декамероновскую новеллу, компания решает, что обрисованный в ней драматический конфликт мог бы получить более человечное разрешение. В доказательство один из молодых людей рассказывает популярную в гуманистической среде историю о Селевке и его сыне, демонстративно резко противопоставляя трагической жестокости салернского принца гуманное великодушие эллинистического царя. Новелла Бруни предполагала возможность нравственного перевоспитания средневекового общества в духе новой, обособленной от церкви общечеловеческой морали. По словам знаменитого флорентийского гуманиста, он перекроил декамероновскую фабулу, дабы показать, «сколь намного древние греки превосходили человечностью и благородством души современных нам итальянцев» .

Повествовательная манера Банделло

В новеллах есть и чистая анекдотистика, но ее процент невелик. Однако не этот репертуар определил славу Банделло. Он стал известен как поэт трагических будней, повседневных явлений итальянской жизни, показанных так, чтобы возбудить любопытство и поразить воображение. Реальность своего времени Банделло старается не приукрашивать; он стремится также не придумывать, не прибавлять ничего, кроме необходимых для повествования и вполне реальных деталей. В его порой жестоком по манере рассказе натуралистических подробностей мало, все сводится к игре человеческих страстей… Будучи священником, а следовательно, исповедником, для которого открыты тайны душ, Банделло не верит в улучшение бесконечно грешного человечества. Писатель ни на минуту не обольщается надеждой, что человечество можно преобразить проповедью или примером. Мир таков, каков он есть, и в этом мире всевластно царят любовь и смерть. Любовь Банделло всегда эротическая, необузданная, не сдерживаемая разумом; страсти он осуждает, но спокойно и без всякой риторики или пафоса. Иногда действия, ведущие к страшным преступлениям, психологически представляют для пего неразрешимую загадку.

• [1] Хлодовский Р. И. Новелла и новеллисты // Андреев М. Л., Хлодовский Р. И. Итальянская литература зрелого и позднего Возрождения. С. 146.
• [2] Голенищев-Кутузов И. Н. Новеллистика после «Декамерона» // ГоленищевКутузов И. Н. Романские литературы. М., 1975. С. 160.