Национальная идентификация в постсоветском социальном пространстве: На материалах Бардымского района Пермской области

Актуальность темы

Российское общество в настоящий момент продолжает существовать в условиях институционального кризиса. Новые формы общественного согласия еще не укоренились в коллективном сознании. Не завершилось и формирование новых механизмов социального взаимодействия и контроля. Проявления социальной неупорядоченности человек может ощутить вновь и вновь в самых разных ситуациях. Они касаются производственных отношений, требующих освоения новых процедур поиска работы, затрагивают частную жизнь. И тогда человеку постсоветской эпохи приходится переустраивать свой быт, заново определять символическое значение смысловых координат повседневности. В этой череде постоянно меняющихся социальных ориентиров индивид теряет свою идентичность. В его сознании оседают впечатления, говорящие о социальной чужеродности нового мира, нового общества, социальный смысл которого невозможно раскрыть посредством привычных моделей социального интерпретирования. Социальный проект собственного будущего, как важнейший фактор социального поведения, в таких условиях становится разобщенным и эклектичным.

В этом процессе социального освоения новой действительности постсоветский индивид отказывает в доверии социальной информации, если она не опирается на его личные ощущения, не подтверждается собственной интерпретацией. Без такого социального доверия становится затрудненной обезличенная социальная коммуникация, составляющая основу взаимодействия в индустриализированном социуме.

В тоже время, в эту эпоху институциональной неоднородности, развертывается процесс формирования новых социальных образцов поведения на основе самых разнообразных форм социальной солидарности. Иначе говоря, человек эпохи социального кризиса вынужден принимать участие в самых разнообразных вариантах новой социальной идентификации. Одним из вариантов формирования новой социальной солидарности становится идентификация по национальному образцу. Она предлагает индивиду опереться на мифологизированную версию историко-культурной традиции, организовать и интерпретировать при ее помощи самые различные социальные проекты и метаморфозы. «Социальное расколдование» этих процессов является необходимым элементом в современном обществе. Такая задача формируется социальным запросом общества на изучение социологом, при помощи специальных рационализированных методов научного анализа, процессов новой социальной идентификации в целом, а национальной идентификации в частности. Последняя требует особенно пристального рассмотрения, так как представляет собой специфическую модель социальной модификации культурного наследия, оставшегося от прежних эпох. И в этом она может вступать в противоречие с рационализированными социальными устремлениями людей.

Множество вопросов связанных с национальными отношениями и социальными противоречиями ими порождаемыми, несмотря на обилие публикаций на эту тему, остаются политически ангажированными и идеологически звучащими в дискурсах власти, которые чужды рациональному научному познанию. Ни для общества, ни для научной мысли эти дискурсы не могут решить социальных вопросов связанных с практиками повседневного взаимодействия, что делает проблематику национальных исследований актуальной и востребованной современным социальным знанием.

Объектом исследования выступает российское общество в условиях масштабного социального кризиса постсоветской эпохи. Предмет исследования — процесс национальной идентификации определенной социокультурной группы в условиях трансформирующегося общества. Речь идет об этнических гайнинцах, проживающих на территории Бардымского района Пермской области.

Степень разработанности проблемы в научной литературе. Исследования проблемы межнациональных отношений опираются на богатую социальную традицию. Национальная тема в разные годы была предметом пристального внимания западных и отечественных исследователей, проводивших свои работы в самом разном методологическом ключе. Перипетии формирования национальной мысли, берущей начало в эпоху Просвещения, корректно и обстоятельно изложены в диссертации А. В. Лукиной, в 2004 г. защищенной в Уральском госуниверситете.1 Отметим сразу, что по национальУ ной проблематике были защищены и другие кандидатские диссертации. Это обстоятельство избавляет нас от необходимости углубляться за пределы современного социологического знания.

В литературе, посвященной этой проблеме, конкурируют сегодня несколько концепций. Среди них наиболее сильные позиции занимают две парадигмы — примордиальная, представленная в России именами Ю.В. Бром-лея, М. В. Крюкова, В. И. Семенова, М. Н. Руткевича, С.И. Кравченко3, и конструктивистская, развиваемая в трудах В. Тишкова, Г. Дилигенского, J1 Дробижевой .4 Здесь названы только некоторые имена. Дискуссия между.

Лукина А. В. Социокультурные технологии формирования национальной идентичности (историко-методологический аспект). Рукопись. Диссертация защищена 23.11.2004. в Диссертационном совете Д 212.286.08. при УрГУ.

2 Сергеева С. В. Этнонациональные процессы западноуральского региона на современном этапе. Диссертация на соискание ученой степени к.с.н., Пермь. 1999. Зайнетдинова Л. Ф. Этносоциальная стратификация Российского общества в условиях реформы. Региональный аспект (на примере республики Башкортостан). Диссертация на соискание ученой степени к.с.н., Уфа. 2003. Попов Д. И. Социальная структура сельского населения в современных условиях (на примере республики Башкортостан). Диссертация на соискание ученой степени к.с.н., Пермь 1999.

3 Сикевич З. В. Социология национальных отношений. — СПб., 1999; Скворцов Н. Г. Этничность и трансформационные процессы //Этничность. Национальные движения. Социальная практика. — СПб., 1995; Арутюнов С. А. Этничность — объективная реальность //Этнографическое обозрение. 1995. № 5. С. 7- Сусоколов А. А. Структурная самоорганизация этноса //Расы и народы. № 20. — М., 1990. Козлов В. И. Национализм и этнический нигилизм //Свободная мысль 1996. № 6. Крюков М. В. Еще раз об исторических типах этнических общностей //Советская этнография. 1986. № 3. Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса. — M., 1983; Уталиева Ж. Т. Язык как фактор формирования этнической идентичности. — М.: 1994; Сикевич З. В. Национальное самосознание русских. — М., 1996. Кцоева Г. У. Этнические стереотипы в системе межэтнических отношений: Новая русская диаспора. Социально-психологический анализ. — М., 1995; Скворцов Н. Г. Этничность, раса, способ производства: неомарксистская перспектива //Журнал социологии и социальной антропологии, 1998. Том 1. № 1. с. 53−71. Шафаревич И. Русофобия.-Л. 1990.

4 Белков П. Л. О методе построения теории этноса //Этносы и этнические процессы. — М. Наука. 1993. С. 4861. Дробижева Л. М., Даен Д. В., Кузнецов И. М. и др. Социология межэтнической толерантности. — M., 2003. Здравомыслов А. Г. Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве. — М., 1997; Кома-рофф Дж. Национальность, этничность, современность: политика самосознания в конце XX века //Этничность и власть в полиэтничных государствах. — М., 1993. С.35−70. Кудрин А. В. Рабочие материалы к диссертации «Социальные проблемы гармонизации межэтнических отношений в „сложносоставных“ субъектах Российской федерации». — Архив Пермского государственного технического университета.- Кушнер П. И. Этнические территории и этнические границы. — М., 1951. Соколовский С. В. Парадигмы этнологического знания //Этнографическое обозрение. 1994. № 2. C.3-I7. Напольских В. В.

Введение

в историческую уралистику. Ижевск. 1997. 268 е.- Чаквин И. В., Терешкович П. В. Из истории становления национального самосознания белорусов (XIV-нач.ХХ вв.) //Советская этнография. M. 1990. № 6. С.42−54. Червоная С. А. Возможно ли единство во множестве? (К проблеме американской идентичности) //США — экономика, полиэтими двумя направлениями в отечественной социологии коррелирует со спорами, не затихающими в западной науке. Там первую позицию защищали К. Гирц, Ю. Смит5. Вторую — Б. Андерсон, Э. Хобсбаум, Э. Гелнер.6.

В примордиалистской парадигме нации представлены как высшая форма развития этнических групп, сохраняющих в себе как коллективную память об историческом, так и неизменные черты особого национального характера. В конструктивистской парадигме — нация, прежде всего, продукт исторического развития, порожденный индустриальной эпохой. Это воображаемая социальная общность, формируемая массовой стандартизированной культурой. «Это воображенное политическое сообщество, и воображается оно как неизбежно ограниченное, но в то же время суверенное. Оно воображенное, поскольку члены даже самой маленькой нации никогда не будут знать большинства своих собратьев-по-нации, встречаться с ними, или даже слышать о них, в то время как в умах каждого из них живёт образ их общности».7.

Заметим, что в дискуссиях о природе национальных отношений сторонники противоположных подходов апеллируют к марксистской традиции. Примордиалисты тяготеют к сталинскому определению нации, согласно которому нация должна обладать четырьмя основными признаками: общностью территории, общностью языка, общностью экономической жизни, и общностью психического склада, проявляющегося в специфических особенностях национальной культуры: «есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры. При этом само собой понятно, что нация, как и всякое историческое явление, подлежит закону изменения, имеет свою историю, начало и конец. тика, идеология. 1997. № 10. С.3−16. Чешко С. В. Ответ оппонентам //Этническое обозрение. 1995. № 5. С.11−13.

5 Смит Э. Национализм и модернизм, — М., 2004. 464 е.- Гирц К. Интерпретация культур. — М., 2004. 560 с.

6 Андерсон Б. Воображаемые сообщества. — М., 2001. 288 е., Гелнер Э. Пришествие национализма. Мифы нации и класса.//Нации и национализм. — М., 2002., С.146−200., Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. — СПб., 1998. 307 е., Хобсбаум Э. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914;1991). — М., 2004. 632 е., Хобсбаум Э. Век революций. Век капитала. Век империй. В 3-х т. — М., 1999.,.

7 Андерсон Б. Воображаемые сообщества. — М., 2001. С. 30−31.

Необходимо подчеркнуть, что ни один из указанных признаков, взятый в отдельности, недостаточен для определения нации. Более того: достаточно отсутствия хотя бы одного из этих признаков, чтобы нация перестала быть нацией".8 Их оппоненты охотно цитируют О. Бауэра: «Никогда нация не есть только естественная общность, она всегда еще и культурная общность (Kul-turgermeinschaft)». 9.

Отметим, что обе школы сходятся в одном. Для современной России возрастает значимость национальных отношений в системе отношений социальных.

В последнее десятилетие опубликованы сотни работ, посвященных этой тематике.10.

Изучение межнациональных отношений в Пермской области осуществляется с 1993 г., когда под руководством М. Писманника было проведено социологическое исследование «Религиозные исследования в Прикамье в конце 80-х — начале 90-х г. г.». Затем, год спустя, научный коллектив кафедры социологии и лаборатории социологии ПГТУ под руководством М.А. Слю-сарянского выполнил областной социологический опрос на тему «Проблемы национальных отношений в условиях перехода к рынку (региональные особенности)». В течение 2-х лет сотрудники института этнологии и антропологии РАН (рук. Н.А. Дубова) собирали социальные данные в рамках проекта:

8 Сталин И. В. Марксизм и национальный вопрос. — М., 1952. T.2 С. 138.

9 Бауэр О. Национальный вопрос и социал-демократия//Нации и национализм. — М., 2002. С. 59.

10 Абдулатипов Р. Г. Человек. Нация. Общество, — М., 1991; Арутюнян Ю. В. Социально-культурное развитие и национальное самосознание// Социс. 1990. № 7. С. 42 — 49. Дробижева Л. М., Аклаев А. Р., Коротеева B.B., Солдатова Г. У. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации. — М., 1996; Здравомыслов А. Г. Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве. — М., 1997. Ислаев Ф. Г. О происхождении пермских татар. Казань, 1995. Крысько В Г. Состояние и перспективы развития этнопсихологии в России //Мир психологии. 1996. № 2 (7). С. 114 — 127- Минюшев Ф. И. Социальная антропология. — М., 1997; Кцоева Г. У. Этнические стереотипы в системе межэтнических отношений: Новая русская диаспора. Социально-психологический анализ. — M., 1995. Лебедева Н. М. Социальная психология этнических миграций. -M., 1993; Левада Ю. А. Новый русский национализм: амбиции, фобии, комплексы //Экономические и социальные перемены. 1994. № 1. С.15−17. Мнацаканян М. О. Нации: психология, самосознание, национализм, (интегральная теория). — М., 1999; Национальный вопрос в городском сообществе. Социокультурные характеристики межнациональных отношений в большом уральском городе на исходе XX века. — Пермь, 2003; Стефаненко Т. Этнопсихология. — M., 1999. Татаринова Л. Н. Национальное самосознание и факторы этнической идентификации //Межнациональные взаимодействия и проблемы управления в Поволжье и на Северном Кавказе. — Саратов, 1998. 4.2. С. 42−45. Тишков В. А. Об идее нации //Общественные науки. 1990. № 4. С. 83−95. Уталиева Ж. Т. Язык как фактор формирования этнической идентичности. — М., 1994. Этнические проблемы регионов. Пермская область — M., 1998.

Характеристика этно-социальных процессов в Пермской области в условиях перехода к рынку". В 2000;2001 г. г. по заказу Администрации Пермской области сотрудники Гуманитарного факультета и кафедры культурологии ПГТУ (О. Лейбович, В. Стегний, А. Кабацков, Н. Шушкова) провели полевое социологическое исследование в г. Перми: «Национальный вопрос в городском сообществе. Межнациональные отношения в большом уральском городе на исходе XX века».11 Социологические исследования, выполненные на территории Пермской области, создали основания для последующих работ, нацеленных на изучение процессов национальной идентификации на отдельных территориях, меняющих повседневную жизнь людей, принадлежащих к специфическим социокультурным общностям.

Методологической основой исследования является конструктивистская теория нации, опирающаяся на две интеллектуальные традиции: марксистскую и веберианскую. Вслед за К. Марксом нация рассматривается в контексте исторического процесса становления буржуазного общества. Экспансия рынка за пределы локальных общностей является условием генезиса национальных связей в масштабах страны. В условиях повышенной социальной конфликтности национальная идентичность является противовесом формирующемуся классовому самосознанию. Вслед за М. Вебером, особое внимание уделяется культурным компонентам социальных процессов: ценностям, символам, ориентациям, традициям. Национальные отношения не могут рассматриваться в отрыве от иных форм социальных отношений, в том числе, экономических и политических. В свою очередь, национальная идентификация есть способ социального самоопределения, реализуемый на языке присвоенной культуры.

Эмпирическая база исследования выстроена в соответствии с заявленными методологическими основаниями, а также с опорой на результаты Лейбович О., Стегний В., Кабацков А., Шушкова H. Образ «другого» в социальном сознании горожан. //Мир России. 2004. Том XIII. № 2. С. 43−65., Национальный вопрос в городском сообществе. Социокультурные характеристики межнациональных отношений в большом уральском городе на исходе XX века. -Пермь, 2003. 328 е., Кабацков А. Роль ТВ в формировании политического национального созна-ния.//Политический альманах Прикамья. Вып. 2. — Пермь, 2002. Межэтнический мир Прикамья. В 2-х т. (под ред. Дубовой Н.А.) — М. 1996. социологических исследований проведенных в Пермской области в 19 902 004 г. г. по проблемам межнационального взаимодействия народов Прикамья. В этих, уже упоминавшихся исследовательских проектах социологи получили богатый эмпирический материал, применяя преимущественно количественные методы (стандартизированные опросы, анализ стадданных, формальный контент-анализ). В таких условиях, использование качественных методов позволяет взглянуть на имеющиеся данные с позиций участников этих национальных взаимоотношений и раскрыть неявные смыслы.

Национальная идентификация представлена в вербальных формах, выраженных в повседневной речи. Исходя из этого, эмпирическим источником для изучения национальной идентификации жителей Бардым-ского района, по своему этническому происхождению, гайнинцев, являются глубинные стандартизированные интервью. Речь идет о применении качественных методов исследования, которые «ориентированы не на массовый сбор данных, а для достижения углубленного понимания исследуемых социальных явлений».12 Для качественных методов характерен строгий отбор респондентов по социокультурным признакам. Каждый из собеседников представляет определенную группу, более того, является одним из лидеров ее коллективного мнения, как по своему статусу, так и по индивидуальным способностям к коммуникации. Диалог с респондентом выстраивается на основе вопросов, побуждающих к пространным свободным рассуждениям, открывающим возможность для развернутой самопрезентации и самореализации, для открытия потаенных символических смыслов. Результаты интервью не подвергаются квантификационным процедурам. Дело в том, что «в отличие от количественного подхода, в качественных исследованиях трудно предложить какие-либо правила для определения размеров выборки. <.> Исследователь может опрашивать большие группы людей по нескольким вопросам или одного-единственного человека, беседуя с ним много дней или даже недель. Все здесь определяется целью исследования. <.> Логика построения целеориентированной выбор

12 Белановский С. Методика и техника фокусированного интервью. М.: Наука, 1993. С. 30. тированной выборки сильно отличается от логики вероятностной выборки. <.> Критерий максимизации получаемой информации требует, чтобы формирование выборки прекращалось только в тот момент, когда уже не ожидается дополнительной информации от включаемых в выборку случаев".13.

В исследовании полученная информация представлена в прямых цита-циях, не подвергнутых редактированию.

В течение 2004 г. автор провел личные беседы с 28 жителями Бардым-ского района: чиновниками администрации, работниками школ и правоохранительных органов, священнослужителями, пенсионерами. Среди интервьюированных 11 мужчин и 17 женщин, преимущественно, с высшим образованием, принадлежащих к разным возрастным когортам.

Цель исследования — определить социальные параметры процесса национальной идентификации на территории Бардымского района Пермской области.

Данная цель определяет и конкретные исследовательские задачи:

— выделить место национальной идентификации в современной социологической традиции, определить ее социальную специфику;

— определить место национальной идентификации в процессе социальной трансформации комплекса социальных идентификаций, которыми оперирует индивид в индустриализированном социуме;

— охарактеризовать личностный аспект национальной идентификации как особый механизм функционирования когнитивно-познавательной модели освоения социального мира современным человеком;

— рассмотреть специфику национальной идентификации в системе социальных координат постсоветского общества;

— описать условия национальной идентификации в конкретной территориальной общности, входящей в административно-территориальный анклав Пермской области;

13 Ковалев Е. М., Штейнберг И. Е. Качественные методы в полевых социологических исследованиях. — М., 1999. С.90−91.

— выделить основные социальные идентификаторы, входящие в национальную модель социального конструирования жителей Бардымского района;

— обозначить конфликтные поля социальной идентификации опирающейся на национальную версию социального распознавания индивидов;

Научная новизна исследования. В ходе исследования получены результаты, имеющие значимость для социологии социальных процессов, социальной структуры и социальных институтов, а именно:

— систематизирована социологическая традиция исследования проблемы национальной идентификации индивидов в современных обществах, определена социальная модель национальной идентификации в современных условиях, уточнено актуальное социальное содержание национальной идентификации в трансформирующемся обществе;

— выявлены социальные, экономические и политические условия национальной идентификации на территории Бардымского района;

— на основе анализа социальных отношений в реальном территориальном анклаве выявлены социальные индикаторы, используемые индивидами при процедурах национальной идентификации себя и окружающих в своей повседневной жизни: языковые, церемониальные, территориальные. Национальное самоопределение происходит в треугольнике «Пермь — КазаньУфа». Оно предполагает сложноорганизованную и переменную социокультурную коммуникацию, для которой характерны одновременно и оппозиция и притягивание.

Тезисы, выносимые на защиту.

1. Национальная идентификация в условиях трансформирующейся институциональной реальности становится значимым элементом социальной практики и выполняет функции социального регулятора самых сложных социальных отношений.

2. Национальная идентификация, войдя в систему социальных отношений современного общества, становится источником социальной напряженности даже при отсутствии реальных социальных конфликтов, в силу своей личностной интерпретации универсальных моделей социального взаимодействия и соответственно выступает консерватором социальной динамики в современном социуме.

3. Тайнинское по своему этническому происхождению население Бар-дымского района конструирует собственную национальную идентичность по образцам, заимствованным из родственных культур, придавая им собственную интерпретацию.

Практическая значимость работы определяется целями, методами и результатами исследования. Изложенные в диссертации положения могут быть использованы для:

— регулирования национальных отношений в сельских национальных районах;

— эмпирических исследований национальных отношений, на основе предложенных и апробированных техник;

— применения в преподавательской работе в таких учебных курсах, как социология межнациональных отношений, социология реформ, социология культуры, а также политическая социология.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования были представлены в ходе выступлений на шести научных и научно-практических конференциях всероссийского и регионального уровня в 2002;2004 г. г., а также на научно-методологических семинарах кафедры культурологии ПГТУ.

Работа состоит из двух глав, введения и заключения. В приложении содержится список литературы, а также текст избранных интервью взятых в ходе исследования процессов национальной идентификации.

Заключение

.

Изменения в общественном устройстве советского государства в начале 90-х годов XX века вызвали масштабные социокультурные трансформации. Подверглись пересмотру не только социальные и политические ориентиры государственного развития, эталонные модели поведения, но и весь комплекс социальных идентичностей соответствовавших структуре прежнего социального мира. Новые политические конфигурации государственных образований, возникавшие на постсоветском пространстве, актуализировали тематику национальной борьбы и национально-государственного самоопределения. В средствах коммуникации обозначились националистические образцы социальной идентификации общества в условиях масштабного территориального переустройства.

Для большинства людей в практике повседневной жизни институциональный кризис означал нарушение привычных и рутинных процедур социального поведения. Перестали реализовываться ожидания типичных устремлений в экономической и производственной сфере. Внезапно и быстро измеI нились социальные стратегии престижной карьеры. Нарушилась определенность социальных статусов. В марксистской литературе 20-х годов XX века, такой процесс называли процессом деклассирования. Суть его в том, что меняются основания, на которых выстраивались ранее социальные отношения. Подразумевается, что теряется значение прежних символов самоидентификации классов. В нашем случае девальвации подверглись прежние статусы и социальные достижения, на которых опирались институциональные взаимодействия советских граждан. Поэтому жителям страны, переориентированной на либерально-рыночные отношения, равнозначную замену разрушившегося комплекса социальных идентификаций пришлось искать самостоятельно, используя доступные социокультурные ресурсы.

Осложнялся этот процесс тем, что социальные перемены приняли масштабный и тотальный характер. Не осталось институциональных пространств, в которых человек мог бы найти компенсатор происходящем потрясениям. Подвергались пересмотру ценностные ориентиры. Трансформировался проект социального осознания себя и своего будущего, в конечном итоге приведший к переменам в воображаемом проекте социального мира, т. е. в личностно освоенной когнитивно-познавательной модели ментальных координат. То есть, индивид в постсоветском пространстве оказался в условиях социальных перемен, к которым не только был не приспособлен, но которые серьезным образом дезорганизовали его систему рационально укорененных социальных ориентиров.

Взгляд на эти институциональные потрясения через профессиональную, легитимно-социальную и территориальную идентификацию современ-i ного индивида с внешним социальным’миром показывает, что объективные социальные условия диктуют изменения всей совокупности групповых идентификаций, на которых строил свой проект социального будущего и настоящего советский человек. В институциональном аспекте это означало господство аномии в социальных отношениях и бегство от нее в иные, нерациона-лизированные сферы социокультурного мира.

Одной из таких социальных реакций становится стремление найти мировоззренческую опору в историко-культурном прошлом и придать ему социальную форму. Речь идет о процессе социального конструирования национальной идентификации, об его универсальности и надинституциональности относительно новых экономических и политических отношений. Национальная идентификация обладает важнейшим для дезорганизованного индивида потенциалом специфической групповой солидарности. Национальная идентификация опирается на комплекс воображаемых интерпретаций социальных моделей и социальных отношений. В этом состоит ее скрытая привлекательность для индивида, ощущающего на уровне индивидуальных социальных реакций, социальную дезорганизацию в системе институционального взаимодействия.

Обратившись к результатам социологического исследования жителей Бардымского района Пермской области оказалось возможным выявить индикаторы национальной идентификации, к которым обращаются люди, стремящиеся выстроить свое поведение в пространстве национального взаимоI действия. Исследованные модели лингвистической, историко-культурной и социально-территориальной идентификации национального образца продемонстрировали ее противоречивый социальный характер, опирающийся на процедуры социального воображения, и потому приобретающей особый характер компенсаторной реакции человека на разрушение привычной институциональной общности.

Зафиксированный в общественной среде Бардымского района процесс социальной типизации по национальному образцу сочетается с различными социальными условиями, в которых национальная идентификация выполняет I функции! универсальной культурной ценности. Поэтому, чаще всего социальная актуализация национальных моделей происходит в условиях столкновения с внешней социальной средой. Фиксирование социальных различий трактуется при помощи национально окрашенных символических обозначений и приобретает черты естественной социальной чужеродности. В рамках этой модели происходит коммуникация членов национальной группы с другими людьми в самых различных социальных ситуациях. В результате чувство национально-групповой идентификации усиливаются, и национальная группа постоянно получает стимулы для социальной интеграции. Особенность такой национальной идентификации проявляется в том, что она может происходить в самых разных социальных условиях и в самых разных территориальных анклавах, и при этом не требует реального социального контакта со своей национальной группой.

Необходимо признать, что в повседневной рутине социальной жизни население Бардымского района нечасто ощущает проблемность коммуникации с людьми, определяемыми как представители иной социальной общности. Социальные контакты в этой местности носят по-преимуществу локальный характер. Поэтому, основным механизмом формирования национальной идентификации становится процесс социальной институализации элементов историко-культурного прошлого и языка как символов социального определения социального статуса человека. Закрепление этих ориентиров происходит посредством школьного образования, которое легитимизировало бывшие раньше элементом частной жизни людей, практики социальной коммуникации на мрстном наречии татарского языка. В этом отношении, особую роль играет местная национальная интеллигенция и работники административных структур. Они по роду своего занятия оказывались неоднократно за пределами своей социально-территориальной общности и потому испытали на себе конфликтность процесса национальной идентификации, что позволило им использовать этот социальный ресурс в ситуации институционального кризиса, как одну из социальных стратегий мобилизации местного населения для решения общественных задач.

В целом, соединение элементов внешне инициированной национальной идентификации и структурного институционального кризиса общества тольi ко создает условия для интеграции национального фактора в систему социальных идентификаторов, которыми оперирует в своей жизни современный индивид. В условиях определенного признания за этим фактором социальной легитимности начинает действовать механизм конфликтно-динамичного развития национальной идентификации. Речь идет о том, что даже в отсутствие реальных внешних импульсов актуализации национальной составляющей осознания человеком себя и своей социальной роли, национальный вариант интерпретации других социальных практик формирует поле социальной напряженности, в котором механизм национального самоопределения начинает самовоспроизводство своих символических смыслов и интерпретаций. Иными словами, национальная идентификация усиливается в ходе внутренних микроконфликтов, вполне естественных для любой социальной общности в современном мире, когда социальное противоборство развертывается вокруг типичной социальной позиции. Оно, как правило, осмысливается участниками в терминах национально-групповой дифференциации.

В конечном итоге, когда представитель такой группы, вовлеченной в процесс национальной идентификации оказывается в непонятном ему социальном пространстве, то он естественным образом проводит его «социальное расколдование» и объяснение посредством национального компонента. Это создает фундамент для дальнейших социальных реакций и стратегического выбора моделей поведения. В условиях множественности социальных ориентиров идустриализированного сообщества, такой выбор не означает непременного конфликта рациональной экономической или политической культуры и национальной версии социального мира. Тем не менее, когда определенность ситуации требует более четкого социального осмысления ее составляющих, то национальный фактор приводит к конфликтному столкновению интерпретаций ситуации используемых разными сторонами, и препятствует естественной нейтрализации конфликта механизмами социального компромисса, так в индустриализированном обществе они редко включают в себя национальный компонент.

В силу сложившейся ситуации, на настоящей стадии процесса национального самоопределения изучавшаяся нами бардымская социальная общность сохраняет свою социально-экономическую локальность и потому ей свойственен низкий уровень социальной напряженности. В этой связи, интерпретация их собственной версия национальной идентификации, оказалась в поле социально различных версий национальной культуры представленных Татарстаном, Башкортостаном и Пермской областью. Такое многомерное национально-культурное ориентирование приобрело характер социального компромисса и стало основой для формирования собственной социальной идентификации национального образца с акцентом на примирении национальных противоречий, воспринимаемых как естественный процесс социальной жизни. Поэтому, в этой общности наблюдается социальной стабилизации национального фактора при помощи равнозначных, хотя социальное звучание у них различно, национальных моделей. В этом смысле, сосуществование трех версий национальной идентификации выполняет функции социальной стабилизации социальных коммуникаций с внешним миром. i.

В результате проделанной работы, можно утверждать, что в Бардым-ском районе Пермской области мы имеем дело с особым видом национального самоопределения, локальным по своим масштабам. Национальное самоопределение жителей Бардымской общности как гайнинцев, предполагает возврат их к более архаичным формам общественных коммуникаций, т. е. редукцию к национальному идентификатору, существовавшему до современного индустриального социума. В изучавшемся процессе национальной идентификации можно увидеть, что местное население производит самостоятельную замену воспринимаемых как чуждые национальных автономинаций: j башкирская уступает место татарам-гайнинцам, которые затем начинают все увереннее звучать как гайнийцы, с актуализаций и даже манифестацией отличий от татарского этноса. Таким образом, в условиях современного институционального кризиса Бардымское локальное национально-территориальное сообщество конструирует свою собственную национальную идентичность. Тем не менее, можно утверждать, что самоопределение происходит по образцам заимствованным из татарской культуры с малыми корректировками посредством национально-культурных традиций самого региона.

Изучение социальных моделей взаимодействия с внешним миром новой национальной группы и соотнесение его с общими информационными интегративными процессами в рыночное экономическое социальное пространство представляет перспективное направление дальнейшего изучения межнациональных отношений на территории Бардымского района. Но это уже иная исследовательская задача, требующая других методов и инструментов социологического анализа.