Афанасий Фет и Аполлон Григорьев. 
Личностное и творческое взаимодействие

В мировой литературе трудно найти пример подобный тому, который являют биографии Афанасия Фета и Аполлона Григорьева: два литератора, крупнейших поэта, один из которых (А. Фет) по праву стяжал славу великого, были не только друзьями-наперсниками, но и несколько лет проживали под одной крышей, учились в одном университете, внимательно следили за творчеством друг друга, посвящали друг другу страницы мемуаров, литературно-критические отзывы.

Исследованиям творчества А. Фета и А. Григорьева как самостоятельных поэтов посвящено большое количество научных трудов, но основательных работ, в которых рассматриваются их творческие и личностные взаимоотношения, нет. Лишь некоторые литературоведы, обращаясь к творчеству этих поэтов, касаются их дружбы, предпочитая в основном упомянуть об интересном биографическом эпизоде, касающемся совместного проживания Фета и Григорьева.

Одним из первых дореволюционных исследователей творчества Фета был Б. В. Никольский, редактор Полного собрания стихотворений поэта, вышедшего в 1901 году, а затем повторенного в 1910 и 1912 годах. В статье «Основные элементы лирики Фета"1 исследователь уделяет внимание выявлению особенностей Музы Фета, которую «приходится почти только угадывать по его произведениям, как Золушку по башмачку"2 из-за особой легкости, воздушности, прозрачности его лирики. Творчество поэта Никольский осмысливает в философском аспекте и в целом воспринимает о как «золотой мост между философией и поэзией». Другой известный литератор и «литературный советчик» Фета Н. Н. Страхов в своих работах о творчестве поэта (рецензия на «Вечерние огни» 1883 года, статьи «Юбилей поэзии Фета» и «Несколько слов памяти Фета») подчеркивает мысль, что лирика Фета является «пробным камнем» «для способности понимать.

1 Никольский Б. В. Основные элементы лирики Фета / А. А. Фет. Полное собрание стихотворений. Т. 1. СПб., 1912. С. 24−54.

2 Там же. С. 29−30.

3 Там же. С. 28. поэзию"4. Исконным и важнейшим качеством поэзии Фета Страхов называет «совершенную свежесть», «незаношенность» ее поэтического мира.

Основу традиции осмысления творчества Фета в духе символизма заложил B.C. Соловьев в статье «О лирической поэзии. По поводу последних стихотворений Фета и Полонского» (1890). Анализируя стихотворения из «Вечерних огней», В. Соловьев уясняет черты, присущие лирической поэзии в целом. Родственным философу в поэтическом мире Фета оказалось понятие Красоты. В. Соловьев верит в ее «объективную реальность и самостоятельное значение в мире"5. Критик приходит к мысли, что «корни лирического творчества», которые, по его определению, «темны, бледны и бесформенны"6, открываются лучше всего в «беспредметных» стихотворениях Фета, фиксирующих душевные состояния и порывы, оттенки человеческих отношений.

В.Я. Брюсов также сыграл роль в переоценке творчества Фета с точки зрения символизма. В лекции, посвященной десятилетию со дня смерти Фета, прочитанной седьмого января 1901 года в Московском литературно-художественном кружке, а затем включенной автором в книгу «Далекие и близкие» (1912), Брюсов осмысливает избранные стихотворения поэта как «смелые славословия искусству"7. В целом творчество Фета воспринимается им как «экстатическое прозрение», «сверхчувственная интуиция». В конце своей речи Брюсов сформулировал общий смысл поэзии Фета, осуществляющей, по его мнению, переход в вечность, являющейся призывом «к настоящей жизни, к великому опьянению мгновением"8.

Среди дореволюционных исследований творчества Фета необходимо выделить статью поэта и литератора Бориса Садовского «А.А. Фет» в книге историко-литературных очерков «Русская Камена» (1910). Рассматривая основные упреки, предъявляемые поэту его современниками (излишняя погруженность в хозяйские заботы, служба в армии, самостоятельность.

4 Страхов Н. Н. Юбилей поэзии Фета / А. А. Фет. Полное собрание стихотворений. Т. 1. СПб., 1912. С. 14.

5 Соловьев B.C. Стихотворения. Эстетика. Литературная критика. М., 1990. С. 212.

6 Там же. С. 217. 7.

Брюсов В.Я. А. А. Фет. Искусство или жизнь / Брюсов В. Я Собр. соч. в 7-ми т. Т. 6. М., 1975 С. 216.

8 Там же. взглядов и суждений), исследователь анализирует такие свойства личности Фета, как «спокойный и мудрый голос человеческого самолюбия», «ясную примиренность с жизнью, умение владеть ею"9. На биографическом, мемуарном, документальном материалах Садовской основывает свое следующее исследование жизни и творчества поэта, помещенное в книге «Ледоход"10.

Еще один дореволюционный исследователь, Юлий Айхенвальд, создавая литературный портрет Фета в книге «Силуэты русских писателей"11, проанализировал основные мотивы его поэзии, особенно уделяя внимание любовной лирике.

Традиция осмысления поэзии Фета и его личности в свете символической традиции сказалась в полной мере в работах Н. В. Недоброво «Времеборец (Фет)» и Д. Дарского «Радость земли». Исследование лирики.

1 Ч.

Фета". В обширном труде Дарского поэзия Фета осмысливается как высшее откровение, прозревающее сущность вещей, — интуитивное, а не разумное.

Первым среди исследователей XX века, обратившихся к изучению конкретного периода творческого пути А. А. Фета, был Г. П. Блок. В книге «Рождение поэта. Повесть о молодости Фета"14 исследователь на основе ранее неопубликованных материалов (писем Фета к И. И. Введенскому 18 381 841-х гг.) проанализировал становление творческой манеры поэта.

Д.Д. Благой в работе «Мир как красота. О „Вечерних огнях“ А. Фета» исследовал заключительный период творческого пути поэта. На основе анализа стихотворений, помещенных в «Вечерние огни», рассматривая творческие влияния, испытанные поэтом в 1880-е годы, Благой выявил особенности его поэтического миросозерцания15. 9.

Садовский Б. А. А. Фет / Садовский Б. Русская Камена. М, 1910. С. 151.

10 Садовский Б. А. Фет / Садовский Б. Ледоход. Статьи и заметки. 1916. С. 57−104.

Айхенвальд Ю. Фет / Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей. Вып. 2. М., 1908. С. 74−92.

12 Недоброво Н. В. Времеборец (Фет) // Вестник Европы. 1910. № 4. С. 235−245.

13 Дарскнй Д. Радость земли. Исследование лирики Фета. М., 1915., Блок Г. П Рождение поэта. Повесть о молодости Фета. М. 1924.

14 Блок Г. П. Рождение поэта. Повесть о молодости Фета. М., 1924.

15 Благой Д. Д. Мир как красота (О «Вечерних огнях» А. Фета) / Фет А. А. Вечерние огни. Изд. 2-е. М., 1979. С.495−635.

Из исследований, касающихся жизненного пути поэта и затрагивающих его эстетические взгляды в целостности, совокупности, можно выделить монографические работы Б. Я. Бухштаба «А. А. Фет. Очерк жизни и творчества», Е. А. Маймина «А. А. Фет: Книга для учащихся», JI.M. Лотман «Классическое наследие и современность», К. В. Мочульского «Великие русские писатели XIX века» В этих исследованиях достаточно подробно разработаны вопросы творческих связей поэта с современниками, а также его взаимоотношений с критиками-демократами.

Что касается исследования творчества А. Фета в последнее время, начало выходить в свет полное собрание сочинений и писем в 20 томах под редакцией А. В. Ачкасова, В. В. Гвоздева, Н. П. Генераловой, В. А. Кошелева, Ю. М. Прозорова, М. В. Строганова, Л. И. Черемисиновой. Из них выпущены уже 4 тома. Это первая попытка издания с возможной полнотой многообразного наследия поэта. Цель данного проекта — широкий охват всего литературного творчества писателя, так как еще с дореволюционных времен сложилась издательская традиция говорить только о лирике А. Фета. По замыслу в настоящем издании представлены все основные стороны литературного наследия поэта: стихотворения, художественная проза, публицистика, мемуары, переводы и письма.

Что касается Аполлона Григорьева, то его лирика до сих пор является малоисследованной в отечественном литературоведении, хотя Григорьева-поэта заметил и выделил ещё В. Г. Белинский. Он упоминает имя Григорьева в статье «Взгляд на русскую литературу 1846 года», отметив в стихотворениях «блестки дельной поэзии, той поэзии, которой не стыдно заниматься как делом"16. Однако в статье «Стихотворения А. Григорьева» (1846) (рецензия на единственный прижизненный стихотворный сборник поэта) Белинский выносит А. Григорьеву приговор: «Он не поэт, вовсе не поэт!», упрекая его в том, что «пафос лиризма Григорьева однообразен и не столько личен, сколько эгоистичен, не столько истинен, сколько.

16 Белинский В. Г. Поли. собр. соч.: В 13 т. М.-Л., 1955. T.9. С. 593.

1″ 7 заимствован". Критик признаёт в стихотворениях «не совсем обыкновенное явление», способное возбудить «живой интерес к личности их автора, о которой мы узнаем по его стихотворениям», подчеркивал, что «он много чувствует и многое глубоко понимаетэто иногда делает его поэтом».

Отмечая хаос и путаницу поэтических понятий А. Григорьева, Белинский иронически советует ему «чтобы он осторожнее и умереннее говорил в своих.

18 стихах о том и другом." .

Последующие демократические критики и вовсе обошли вниманием Григорьева-поэта. Они лишь пожурили его за «неправильные», «неталантливые» театральные рецензии (Н.А. Добролюбов19 и.

9П.

Н.Г. Чернышевский), или поругали за отсутствие «идейности и дельности» (Д.И. Писарев21).

Затем имя Григорьева-лирика было на долгие годы забыто. И только в начале XX века о нем вспомнил А. А. Блок. Он принял участие в подготовке первого собрания сочинений, осуществил научное редактирование и комментарий поэтического наследияБлок помогал с выходом в свет одного из первых посмертных стихотворных сборников А. Григорьева, сопроводив его вступительной статьей. В ней А. Блок дал высокую оценку поэтическому наследию Григорьева, отметив, что «чем сильнее лирический поэт, тем полнее судьба его отражается в стихах» .

Блок одним из первых отметил у Григорьева наличие мистического сознания: «Человек, который через любовь свою, слышал, хотя и смутно, далёкий зовкоторый был действительно одолеваем бесами" — который говорил о «каких-то чудесах, хотя бы и замолкших.», просто не мог быть неталантлив. Именно Блок выделил некоторые стихотворения, отметив их.

17 Там же. С. 593.

18 Там же. Т. 10. С. 35.

19 Добролюбов Н. А. Собрание соч.: В 9 т. М.- Л, 1962. Т. 5. С. 204.

Чернышевский Н. Г. Поли. собр. соч.: В 15 т. М., 1950. Т. 3. С. 167.

21 Писарев Д. И. Соч. В 4 т. М., 1955. Т. 3. С. 56.

22 Блок А. А. Собр. соч.: В 8 т. М.- Л. 1962. Т. 5. С. 490. близость народному творчеству, назвал «единственными в своем роде перлами русской лирики"23.

В 1915 году появился биографический очерк о Григорьеве, принадлежащий В. Спиридонову. Он был написан для готовящегося издания полного собрания сочинений и писем Григорьева в 1918 году. Но работа эта была прервана в самом начале, очерк оказался незавершенным. Это была первая попытка представить Аполлона Григорьева как человека, в первую очередь, страдающего.

После событий 1917 года появляется труд Р. И. Иванова-Разумникасборник воспоминаний о Григорьеве с комментариями и первым научным очерком его деятельности. Заслуга автора этой работы, прежде всего, в том, что он обосновал тезис: «Писателя более автобиографичного, чем Аполлон Григорьев — быть не может во всей русской литературе"24. То есть, что все наследие критика (и стихотворения, и критика, и переписка, и проза) может рассматриваться как единый текст.

Что касается более позднего литературоведения, то в нем отсутствуют монографии, посвященные Григорьеву-поэту. В монографиях Б. Кормана, Б. Бухштаба, Н. Скатова, посвященных русской лирике середины XIX века, Григорьев-поэт лишь упоминается25. В ряде академических трудов, посвященных русской литературе, таких, как «История русской литературы» и «История русской поэзии», нет отдельных статей, посвященных творчеству А. Григорьева, его имя лишь называется в контексте литературного процесса.

Исследования, посвященные лирике Григорьева, в основном, сводятся к вступительным статьям в стихотворных сборниках поэта. Например, П. П. Громов во вступительной статье к изданию 1959 года, говоря о поэтике Григорьева-лирика, обращается к литературному контексту его поэзии, к проблеме традиции и новаторства, типологических связей. Общий.

23 Там же. С. 517.

24 Иванов-Разумник Р. В. Ап. Григорьев (вместо послесловия) / Григорьев А. А. Воспоминания. М.- Л., 1930. С. 609.

25 Корман Б. О. Лирика Н.А. Некрасова. Воронеж, 1964; Скатов Н. Н. Поэты некрасовской школы. Л., 1968; Бухштаб Б. Я. Русские поэты. Л., 1970.

26 История русской литературы в 4 т. Л., 1984. История русской поэзии в 2 т: Л., 1968;1969. обзор поэтического наследия А. А. Григорьева также не исключал рассмотрения проблемы лирического героя, интерпретации отдельных стихотворений.

Б.О. Костелянец уделяет особое внимание философскому контексту творчества Григорьева, влиянию на поэта идей Жорж Санд, Ш. Фурье и Ф. Шеллинга. Интерпретации ученым отдельных стихотворных текстов отличаются детальной оригинальностью и скрупулезностью.

Б.Ф. Егоров в многочисленных статьях обращается к проблеме григорьевского художественного метода, к проблеме фольклоризма поэта. Его монография «Аполлон Григорьев», вышедшая в серии ЖЗЛ, — итог сорокалетнего труда ученого. В книге подробно освещена биография поэта, рассматриваются основные этапы его творчества, которое, в отличие от многих исследователей, Б. Егоров считает основной точкой отсчета в рассмотрении личности Григорьева28.

Диссертационное исследование В. Кудасовой29 посвящено сравнительному анализу поэтики Григорьева и Блока. Впервые предметом исследования становится все художественное наследие Григорьева как единое целое. Автор касается проблемы лирического героя Григорьева, системы сквозных образов и мотивов его лирики, а также динамики его поэтической системы.

Изучение творческого наследия Аполлона Григорьева затруднено, так как до сих пор не издано полное собрание сочинений. Издание Н. Н. Страхова остановилось на 1-м томе «Сочинения А. Григорьева. I, 1876" — новое издание под редакцией В. Спиридонова тоже прервалось на 1-м томе в 1918 году, хотя и подразумевало 12 томов. Поэтические сборники А. А. Григорьева также практически не издавались в первой половине XX века (первый вышел в Большой серии «Библиотеки Поэта» лишь в 1959 году). Текстологическая.

Костелянец Б. О. Поэзия Аполлона Григорьева / Аполлон Григорьев. Избрание произведения. М.- Л., 1966.

Егоров Б. Ф. Аполлон Григорьев. М.: Молодая гвардия (ЖЗЛ), 2000. С. 39.

29 Кудасова В. В. Лирическое творчество Ап. Григорьева и поэзия А. Блока. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Л., 1977. проблема его наследия еще не решена, архивы не до конца введены в научный оборот, критические произведения до сих пор полностью не исследованы. Монографии о его жизни и творчестве (С.Н. Носов. Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М., 1990, Р. Виттакер. Последний русский романтик: Аполлон Григорьев. СПб, 2000) носят, скорее, научно-популярный, чем собственно-научный характер.

Труд С. Н. Носова — еще одна попытка охарактеризовать личность писателя в единстве его биографии и творчества. Для исследователя личность и творчество Григорьева сливаются воедино. По мнению Носова, «поведенческая модель» писателя была не менее ценной, чем его критика, лирика или проза. Соответственно автор считает: творчество Григорьева значительно только тогда, когда отражает человеческое «я» поэта.

Основной интерес для Р. Виттакера представляют критика и поэзия Григорьева, подробно также разбираются мемуары «Мои литературные и нравственные скитальчества». Ученый называет Григорьева «самым значительным в России критиком-поэтом"30. Виттакер ставит задачу развеять «миф о Григорьеве»: «Григорьев стал символом того, чего на самом деле не был. Однако любители делать из него пример особого русского типа мало что обнаружат в его произведениях для подтверждения этого образа. Куда больше соответствует действительности образ, созданный самим Григорьевым, — последний романтик"31.

В 1993 году вышла книга Г. Маневич «Друзьям издалека, или письма странствующего русского Гамлета», в которой представлен философский взгляд на творчество поэта.

Что касается современных статей, посвященных собственно творческому и личностному взаимодействию А. Григорьева и А. Фета, то их количество достаточно мало и определяется публикациями в ежегодных сборниках «Фетовские чтения». Из них можно выделить статьи А. В. Раенко «Из.

30 Виттакер Р. Последний русский романтик: Аполлон Григорьев (1822—1864 гг.). СПб.: Академический проект, 2000. С. 427.

31 Там же. поэтического диалога А. Фета и А. Григорьева" и «Из поэтического диалога. Цыганская тема в творчестве А. Григорьева и Фета», Л. И. Черемисиновой «Афанасий Фет и Аполлон Григорьев: диалог в прозе», Т. Земледельцевой, С. Т. Евгеньева «Сюжетная проза и мемуары Фета: проблемы комментария».

Настоящее исследование вытекает из стремления определить, каким образом литературные и дружеские связи повлияли на творческое самоопределение Фета и Григорьева, а также выявить своеобразие эстетических и жизненных позиции поэтов.

Актуальность исследования. Фет и Григорьев в последние десятилетия никогда не оказывались на периферии исследовательского внимания, число научных трудов, им посвященных, увеличивается с каждым годом, однако обобщающие исследования, раскрывающие существо их творческих и личностных взаимоотношений, отсутствуют. Лишь некоторые авторы, обращаясь к творчеству поэтов, касаются этой проблематики. Настоящая работа рассчитана на устранение этого очевидного пробела и представляет собой попытку обстоятельной и всесторонней характеристики личностных и художественных взаимоотношений А. Фета и А. Григорьева.

Научная новизна заключается в систематизации фактов биографий и новой трактовке взаимоотношений поэтов, освещении малоизвестных обстоятельств их творческого взаимодействия. Впервые анализируются литературно-критические отклики Григорьева на поэзию Фета, определяются общие мотивы, темы и образы в лирике поэтов, выявляется уникальный факт их взаимного творческого «прорастания».

Структура работы соотносится с поставленными задачами. Соответственно материалом исследования послужили лирические и прозаические тексты А. Фета и А. Григорьева, а также мемуарные произведения А. Фета, «Воспоминания» А. Григорьева.

Объектом исследования является совокупность отношений А. Григорьева и А. Фета, предметом исследования — лирика, проза, мемуарное и эпистолярное наследие А. Григорьева и А. Фета. и.

Целью работы является выявление специфических черт творческих систем Аполлона Григорьева и Афанасия Фета, позволяющих говорить об их взаимодействии.

В соответствии с поставленной целью определяются задачи исследования:

1. Осмысление личностных взаимоотношений А. Фета и А. Григорьева.

2. Анализ лирики, прозы, писем и мемуаров А. Фета и А. Григорьева с целью выявления общих тем, мотивов и образов.

3. Выявление таких характеристик творчества А. Фета и А. Григорьева, которые позволяют говорить об их влиянии друг на друга.

Теоретическая значимость диссертации определяется возможностью использования ее результатов на путях сравнительно-исторического, сопоставительного и типологического изучения литературы. Выявленный феномен «творческого прорастания» А. Фета и А. Григорьева открывает новые возможности в изучении художественного дискурса русских литературных классиков XIX века.

Практическая значимость выполненного исследования состоит в том, что материалы диссертация могут быть использованы в школьных и вузовских курсах истории русской литературы XIX, в спецкурсах и спецсеминарах, на уроках по литературному краеведению, при составлении комментариев и примечаний к полному собранию сочинений А. А. Фета, издаваемому при участии Курского государственного университета.

Методологическим основанием диссертации являются сравнительно-исторический, типологический и биографический методы изучения литературы, работы М. М. Бахтина, Б. Я. Бухштаба, Ю. М. Лотмана, Г. Б. Курляндской, Б. Ф. Егорова, В. А. Кошелева, С. Н. Носова, а также исследователей, практикующих метод сопоставительного анализа (А.Г. Гачева, А. Ф. Будановой, Ф. Уэллекса, О. Уоренна).

Положения, выносимые на защиту:

1. Художественное взаимодействие Фета и Григорьева проявляются сразу в нескольких направлениях, происходит их творческое «прорастание»: они прозаики, описывающие друг друга в своих произведенияхпоэты, пишущие на одни темы и продолжающие поэтическую мысль друг другагерои мемуаров.

2. На протяжении всей жизни Фет и Григорьев пребывали в постоянном творческом диалоге, который осуществляется на интертекстуальном уровне. А. Фет и А. Григорьев нашли также свой особый вид творческих отношений — художественное взаимодействие «на расстоянии».

3. Сущность творческого взаимодействия Фета и Григорьева раскрывается в критических отзывах Григорьева на поэтические произведения друга детства. Фет же никогда не был «официальным» критиком Григорьева.

4. Сближает Фета и Григорьева их специфическая религиозность. Поэты не являлись ортодоксально церковными людьми, но их никак нельзя назвать и атеистами. Существо веры А. Григорьева уместно определить как «религиозный сенсуализм», который призван возвысить человека и приблизить его к божественному совершенству через эстетическое восприятие храмового действа. Для Фета религия тоже существовала и глубоко его волновала. Религиозная проблематика в его творчестве актуализировалась тогда, когда он касался главных вопросов человеческого бытия — жизни и смерти.

5. Отличительной особенностью, объединяющей Фета и Григорьева, является тяготение к форме лирического дневника и циклизации, особенно ярко проявившимся в стихотворениях любовной тематики.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Проведенное исследование творческой системы А. Фета в ее сопоставлении с литературными воззрениями А. Григорьева позволяет говорить о выявленных специфических чертах в художественном мире двух поэтов, которые обусловили индивидуальный характер их взаимоотношений. С одной стороны было обнаружено единство тем, идей и смыслов, а с другой — еще раз была раскрыта творческая индивидуальность каждого автора.

Художественные искания, темы произведений Фета и Григорьева, «живое чувство бытия» сближали их всю творческую жизнь. И Фет, и Григорьев ценили дружбу и творческие отношения как великий божий дар. Они, как духовные братья, направляли и поддерживали друг друга в творческих исканиях. И даже, прекратив личностное общение, не перестали переносить его отголоски в творчество. Уникален опыт взаимодействия двух поэтов: в художественном плане Фет и Григорьев предстают сразу в нескольких ипостасях, происходит их творческое «прорастание» друг в друга — они оба прозаики, описывающие друг друга в своих произведенияхпоэты, тонко чувствующие мысль друг друга и пишущие на одни темы, герои мемуаров. Жизненные обстоятельства не смогли помешать им творить, даже находясь вдалеке друг от друга. На протяжении всей жизни Фет и Григорьев пребывали в постоянном творческом диалоге. Григорьев — до конца своих дней, так как жизнь его была довольно короткой. А Фет, писавший мемуары на склоне лет, не позволил себе забыть или упустить моменты своей биографии, связанные с Григорьевым. А. Фет и А. Григорьев нашли свой особый вид творческих отношенийхудожественное взаимодействие на расстоянии. Творческий диалог между ними осуществлялся на интертекстуальном уровне. Также сущность творческого взаимодействия Фета и Григорьева раскрывается в критических отзывах Григорьева на поэтические произведения друга детства. В своих воспоминания Фет показывает Григорьева вдумчивым, мечтательным, скромным юношей, что, по мнению современников, не всегда является истиной. Но здесь Фет субъективен. По его воспоминаниям мы знаем, что.

Григорьев с любовью следил за развитием таланта друга, переписывал его стихотворения в отдельную тетрадь. Фет, со своей стороны, подшучивал над незрелыми ранними стихами своего друга. Дружба с Фетом была для Григорьева той же борьбой, что и любовь в его жизни. И образ Вольдемара из «Рассказа Виталина» и «Дневника мечтателя» это подтверждает. Хотя в своей прозе Григорьев рассматривает не столько человеческие качества Фета, сколько его литературный талант и восхищается им.

В мировоззрении Фета и Григорьева мы выделили несколько параллелей. В их творчестве ясно выражена индивидуальная религиозная позиция, которую некоторые литературоведы до сих пор рассматривают как атеистическую. Данное мнение возможно лишь потому, что поэты до конца жизни не дали обществу четкого ответа по поводу своих религиозных воззрениий. Отношение к религии у Григорьева и Фета глубоко драматично: здесь нет места традиционной церковной религиозности, но нет места и атеизму. Познавая природу и мир, созданный Богом, в чем они совершенно не сомневались, Фет и Григорьев в своем творчестве всю жизнь искали ответы на вечные вопросы бытия.

Что касается А. Григорьева, то определение его веры носит название «религиозного сенсуализма», которое призвано возвысить человека и приблизить его к божественному совершенству и доброте. Для Фета религия тоже существовала и глубоко его волновала. Он постоянно возвращался к самым главным вопросам человеческого существования — о смерти и жизни вечной.

Лирические герои поэтов ищут духовного просветления. Григорьевский цикл «Дневник любви и молитвы» яркое тому доказательство. Главная проблема, поднятая Григорьевым, — обретение веры, ее возрождение через любовь, восстановление общей гармонии во всем. Поэтому в стихотворениях этой тематики такое большое количество именований Бога: Искупитель, Распятый, Сын Живого Бога, Отец Любви. Но в то же время «Дневник» пронизан духом бунтарства и глубокой жажды веры. Великое почтение ко.

Христу не покидает поэта даже в периоды самых тяжелых депрессий и любовных разочарований.

Особая тема для Григорьева — это тема Девы Марии. Здесь мы находим целый спектр чувств: и восхищение, и удивление, и даже страх. В христианском сознании это воплощенный образ женственности. У Григорьева же это и свет, и тьма, и то, что невозможно осязать.

Фет рассматривает религию как категорию нравственную, философскую и эстетическую. Он ощущал мир как высшее художественное творение, а себя — персонажем непостижимого разумом сюжета. Главный образ религиозной лирики Фета — человеческая душа, так для верующего онабессмертна.

Существенным положением, объединяющим Фета и Григорьева, является тяготение к форме лирического дневника и циклизации, особенно ярко проявившимся в стихотворениях любовной тематики.

Любовная тема очень важна в творчестве поэтов. Любовь для А. Григорьева всегда — загадка, тайна. В лирике этого жанра присутствуют две героини: ангелоподобная женщина-девочка и яркая, независимая женщина-комета. Одна — идеал, другая — вамп. Последняя даже способна принести разрушения во внешний мир. Но лирический герой сам наделен страстным началом, он ей не поклоняется, а сам способен подчинить ее своей воле. Отсюда и рождается знаменитая григорьевская «борьба».

В отличие от творчества Григорьева, художественное восприятие Фета оказывается в особом положении по отношению к любовной лирике. Его поэзия любви — это лирический дневник. Для него характерно создание циклов стихотворений, в которых раскрывается поэтическое кредо поэта, его творческая индивидуальность. Примером этому служит любовный цикл, посвященный Марии Лазич.

Отрывая большие возможности лирического дневника, Фет активно обращается к этой форме, где дает волю поэтическому изображению и самовыражению, что полностью соответствует творческой природе художника.

Особенностью единства лазичевского цикла является мотив возвращения в прошлое. Трагичность стихотворениям придает конфликт, который был между героями в прошлом и невозможность в его преодолении. Воспоминания о прошлой любви создают атмосферу реальности лирического дневника. В нем женский образ создан как символ любви и красоты, перерастающий в символ Вечной Женственности.

Говоря об общих чертах в стремлении Фета и Григорьева к циклизации, в их художественных открытиях можно найти и различия. Стремление Григорьева к циклизации приводят его к соединению разных жанров: прозы и поэзии, лирики и драмы. Все это в конечном итоге приводит к стиранию жанровых рамок, что является принципиально новым в творчестве Григорьева. Для него источники душевных волнений и страданий лирического героя — в нем самом. Он передаются через воспоминания детства, через молитву, через испытываемую любовную страсть. Все это помогает ему достигнуть глубочайшего лиризма в поэтическом выражении.

Фет же, наоборот, устремлен к полноте лирического чувства. Для него главный источник поэтического вдохновения — связь с внешним миром. Он как бы раздвигает грани лирического произведения, впуская в себя Космос и сливаясь с ним. с.