Социокультурные традиции и основные механизмы трансляции социокультурного опыта

Актуальность темы

исследования определяется значительным возрастанием интереса к проблематике трансляции социокультурной традиции, стремлением выйти за пределы ее эмпирического понимания, выявлением имманентных качеств процессов ее трансляции, определением места и роли в современном обществе. Возрастание интереса вызвано усилением коммуникативных процессов, увеличением миграционных потоков представителей различных культур и вследствие этого необходимостью социального прогнозирования. Повышенное внимание к этим вопросам отражает характерное для современной философской мысли стремление выявить перспективность современных трансляционных схем, позволяющих прогнозировать социальное поведение в информационном обществе, но с учетом антропологических особенностей и конкретных социумов. В этом аспекте исследование интерактивных механизмов трансляции традиций, несомненно, имеет большое значение. Современный взгляд на указанную проблему, предполагает акцентирование внимания на том факте, что социокультурная традиция является основной формой, не только социальных норм, но и мироощущения человека. Находясь в рамках традиции, большей частью неосознанно, социальный субъект производит действия, которые при интеракции с традициями иной культуры могут давать неожиданные результаты, в том числе и конфликты. Совместимость социокультурных традиций — одна из социальных проблем, возникающих не только при взаимодействии субъектов из обществ различного уровня развития, но и внутри одного общества. Смена систем устоявшихся (принятых) значений означает смену «мира», в котором находится субъект. Предзаданность значений как определений требует обязательного осмысления для возможности задавать различные векторы действия развития общества. Человеческий фактор, как источник возможности социальной опасности, все более глобализируется в связи развитием новейших технологий. Сохранение социокультурных традиций, их трансляция и анализ степени «живучести» становится одним из обязательных вопросов, с которыми сталкивается не только социальная философия, но и социальные институты.

Социокультурная традиция, как форма, включает в себя не только факт, но и ценность, а также механизмы, поэтому в последнее время, усиленное внимание к традиции объясняется пересмотром стандартного отношения к ней, как к тормозу креативности, и переводом вопроса в сферу экологии культуры и социального мироощущения. Трансляция традиции относится к экзистенциальным актам человека, так как именно в этом процессе осуществляется полномасштабное ощущение преемственности поколений и осознание его многотысячелетней истории.

Реактивация традиции, в противоположность предполагаемой деконструкции, стала феноменом в постиндустриальном и информационных обществах, по сути, направленных на усиленную интеракцию социальных и культурных процессов, позволившим говорить о т.н. «заповедниках традиций» в урбанизированном пространстве, и делать социологические прогнозы с большей степенью достоверности.

В настоящее время наблюдается усиление стандартизированного начала в общественной и культурной жизни. Это явление требует глубокого осмысления в ракурсе интеракции действующих традиций и социально-философского анализа, поскольку напрямую связано с процессами «омассов-ления» современного сознания, осуществляемого с помощью колоссально развитой системы средств массовой коммуникации.

В эпоху стремительно развивающихся компьютерных технологий тема интерактивного способа трансляции культурных традиций становится одной из актуальных, имеющей возможность стать инструментом для исследования вопросов социальной философии, что определяет проблемное поле данной работы.

К настоящему времени в мировой и отечественной науке накоплен значительный теоретический, методологический и текстологический материал, на который можно опереться в исследовании и сравнительном анализе традиций и механизмов их трансляции. Традиция все реже ассоциируется с альтернативой новизне, а скорее как обязательная исходная составляющая для социокультурного процесса. Осознание, что полный разрыв с традициями в социальных вопросах не только не прогрессивен, но зачастую и трагичен, вывело проблему традиций и их интерактивности в разряд актуальных.

Следует отметить, что данная проблема — проблема традиций, преемственности в культуре — в своем становлении восходит к древности и средневековью, и волновала мыслителей разных эпох и народов, задумывавшихся о выделении человека и мира культуры из космического универсума. Уже в Древнем Китае, более двух тысячелетий назад, существовал целый спектр трактовок традиций и надлежащего к ним отношения. Противоположные оценки давали Конфуций и Шан Ян. Разработанные ими конфуцианская и легистская концепции поочередно брались на вооружение китайскими правителями разных эпох.

В Европе всплеск интереса к проблеме традиций был отмечен во времена Возрождения и Реформации, что было вызвано критикой церкви и отживших отношений. Возрождение, высвободившее творческий потенциал человека из оков средневекового традиционализма, было одновременно и отрицанием традиций (косных и мешающих развитию), и апелляцией к ним (призыв к возрождению гуманистических традиций античности). «Аформализм» реформационного движения препятствовал догматизации и в итоге способствовал освобождению человека из-под жесткой опеки католической церкви и ее идеологии, давления авторитетов и традиций. В Новое время проблеме традиций уделяли внимание историки, литературоведы, интересовавшиеся устными формами, мифологическим мышлением.

В XVI—XVII вв. проблема передачи социокультурного опыта затрагивалась такими учеными, как М. Монтень, Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Дж. Локк — при изучении общества и культуры, законов их функционирования и развития, социальных и культурных функций науки и искусства, морали и правасоотношения религии и науки, религии и морали, роли языка. Собственно, осмысление феномена традиции, преемственности, наследования в теоретическом плане возникает в XVIII в.

С Дж. Вико (1668—1744), И. Гердера (1744—1803) можно начинать отсчет концепциям исторического развития в философии. Основа историзма Дж. Вико — в переосмыслении традиций, в восстановлении прошлого, в понимании прошлого через призму исторического развития человека. Вико, реконструирующий в своем творчестве гуманистические традиции античности, способствовал выделению области гуманитарных наук и во многом определил интенции развития зарубежной философии.

В XVIII в. — веке Просвещения — проблема традиций решалась и в русле теорий исторического и культурного прогресса (Вольтер, Руссо, Тюр-го, Кондорсе), которые были определенным шагом вперед в объяснении истории, поскольку отвергали теологическую концепцию истории и обращались к изучению реального исторического процесса. Однако, вместе с тем, жесткое противопоставление традиции и прогресса (широко распространенное впоследствии) свидетельствовало о неспособности преодоления противоречий в истолковании истории. Представитель немецкого Просвещения И. Г. Гердер также поднимает проблемы культуры и социального наследования. Гердер называет традицией то, что предоставляется человеку обществом в процессе приобщения к тем богатствам, которые уже накоплены. Усваивая традиции, человек как бы рождается во второй раз, превращаясь из биологического существа в общественное. Разрабатывая многие вопросы, которые были только намечены у французских просветителей, Гердер более глубоко понимает противоречивость социального прогресса, последовательнее применяет принцип историзма к этапам развития человеческой культуры. В XIX веке проблема традиций поднимается в различных науках (социологии, этнографии) и направлениях философии (герменевтике, философии жизни, историческом материализме марксизма), причем акцентируются разные аспекты проблематики. Своеобразный подход к теории традиции содержится в работах представителей «философии жизни» конца XIX — начала XX века. В. Дильтей, развивая идеи Дж. Вико, И. Гердера, Ф. Шлейермахера, попытался обосновать специфику новой теории познания, «науки о духе», особенностями предмета исследования. Прошлое дано человеку в виде духовного опыта и памяти, поэтому история понимается Дильтеем как осознание обществом своей жизни, как память о своем жизненном пути. Возвращение этой памяти создает в общественном сознании чувство единства. Традицию, культурный опыт прошлого Дильтей находит в объективациях духовного творчества. Герменевтика как искусство интерпретации духовных феноменов культуры стала для Дильтея ключом к пониманию прошлых и настоящих репрезентаций творческого человеческого духа.

Герменевтическую линию исследования традиции продолжил Х.-Г. Гадамер, для которого традиция — одно из центральных понятий культуры. Обращение к традициям продиктовано стремлением постичь и обосновать исходные универсальные характеристики человеческого бытия и культуры, не поддающиеся релятивизации. Поскольку людское внимание в большей степени приковано к историческим изменениям, необходимо учесть возможности деформаций и аберраций исторического сознания, ориентированного на изменчивость и пренебрегающего постоянством, таящимся в истории. Основа этого постоянства — традиция. Ее онтологическую укорененность в человеческом бытии манифестирует изначальная включенность человека в языковую среду, историческую общность. Интерпретация традиции рассматривается Гадамером в открытии и создании смысла заново. В этом состоит актуализация традиции, ее свершение, но интерпретация задается горизонтом исторического видения, погруженность субъекта в универсум традиции открывает позитивный смысл человеческой субъективности, заключенный в творческой сущности человеческой деятельности и культуры. Фактическое элиминирование личностью в герменевтической интерпретации Га-дамера приводит к выхолащиванию специфического содержания традиции, которая может быть исследована только с учетом человеческой субъективности, творческой сущности человеческой деятельности.

Одним из преломлений теории традиции стала теория модернизации, истоки которой восходят к трудам М. Вебера, Э. Дюркгейма, О. Конта, К. Маркса, Г. Спенсера, Ф. Тенниса. Линия преемственности была продолжена в трудах сторонников эволюционного функционализма. Основополагающими категориями концепции модернизации стали понятия «традиция», «традиционное общество» и «современность», «современное общество». Процесс вытеснения традиции современностью, или восходящего развития традиционного общества к современному назывался модернизацией. Теория модернизации прошла длительную эволюцию. На начальных этапах формирования теории модернизации суть ее сводилась к абсолютному противопоставлению традиционного и современного общества. В прошлом и начале нынешнего века под «традиционным обществом» подразумевались, прежде всего, дожившие до наших дней наиболее архаичные этнокультурные образования, являвшиеся в основном объектом изучения этнографии. «Традиционное общество», как считалось, обладало единообразием, устойчивостью, неизменностью, непрерывностью и интегрированностью.

Уже в XIX веке зародилась и была сформулирована концепция противостояния Запада и Востока ввиду принципиальной разницы их культур. В западной науке выдвигались тезисы об исконной культурной несостоятельности и отсталости покоренных народов, об их расовой неполноценности, об их обреченности на стагнацию в результате действия культурных и географических факторов и т. д. Почву для таких воззрений давали полевые эмпирические исследования этнографов и антропологов (Ф. Боас, Б. Малиновский, Р. Редфилд, А. Р. Редклифф-Браун, Р. Андерхилл, JI. Леви-Брюль и др.), сами по себе представлявшие большую научную ценность. Постепенно, с развитием науки, рамки понятия «традиционное общество» расширяются, и оно отождествляется уже с любой непромышленной и неурбанизированной социальной структурой, в которой господствовавшими являются деревенские, общинные, кастовые, племенные социокультурные связи и ценности. Такая понятийная переориентация сопровождалась возрастанием интереса к данной проблеме у социологов, политологов, экономистов и психологов. Стремление типологизировать различные формы традиционной общественной организации стимулирует сравнительно-социологические исследования, при которых сравнительному изучению подвергались различные традиционные общности.

В 50-е гг. нашего столетия изучение характеристик традиционного и современного обществ выдвигается в число наиболее актуальных тем социологических исследований, посвященных теории модернизации. В 60-е гг. публикуется ряд специальных страноведческих социологических и политологических исследований (К. Гирц, М. Зингер, М. Леви, Д. Левин, Ф. Риггс, Г. Элмонд, Д. Эптер и др.), благодаря которым происходит изменение господствовавших прежде взглядов. Возникает более осторожное отношение к основным положениям теории модернизации. Все более осознается условность термина «традиционное общество» в связи с большими различиями в социальной и культурной организации и уровнях развития стран. Противопоставление традиционализма индустриализму становится более относительным. Начинают казаться неприемлемыми былые утверждения о том, что традиции всегда препятствуют модернизации, а также абсолютная противоположность традиции и современности. Концептуальная схема модернизации, обогащаясь конкретно-историческим материалом, утрачивала многие устоявшиеся положения. Такая ситуация заставила задуматься о сущности традиции как общественного явления, и ее роли в жизни любой человеческой общности. Появляется много исследований по данной теме, открывающих новые её аспекты и предлагающих новые решения. Работы Б. Хозелитца, Э. Шилза, Ш. Эйзенштадта, Г. Элмонда и некоторых других авторов привлекли большое внимание и ныне считаются классическими. Труды указанных авторов, так же как реальные события в Азии, Африке и Латинской Америке, вызвали значительный интерес и у отечественных авторов. Начиная с 60-х годов, стало увеличиваться число публикаций по проблеме традиций. Проводились конференции и дискуссии, возникло множество концепций и трактовок проблемы традиции, разрабатываемой в различных направлениях. Значительная часть отечественной литературы о традициях посвящена описанию и конкретно-социологическому анализу реальных традиционных установлений, изучению истории их возникновения, развития и упадка. Много внимания уделено этимологии понятия «традиция» и выявлению различных его толкований.. ':.. ¦ v Наибольшие трудности у отечественных авторов вызывают методологические аспекты проблемы. Серьезные подходы к их решению содержатся в работах Э. С. Маркаряна, В. Д. Плахова, В. Б. Власовой.

Каждый из исследователей предлагает свое оригинальное видение сущности традиций. Например, В. Д. Плахов трактует ее как исторически устойчивое общественное отношение, более глубокий анализ, которого допускает интерпретацию традиции в качестве особого общесоциологического закона.

B. Б. Власова предлагает определять традицию как разновидность социальной связи индивидов и групп в обществе, специфическое содержание которой состоит в воспроизведении из поколения в поколение определенных содержательных формализмов, фиксирующих накопленный социальный опыт и выступающих регулятивными принципами освоения новых условий и задач деятельности. Э. С. Маркарян понимает традицию как выраженный в социально организованных стереотипах групповой опыт, который путем пространственно-временной передачи аккумулируется и воспроизводится в различных человеческих коллективах. Такое разнообразие точек зрения на сущность традиции не только отражает сложность, многогранность традиции как социального феномена, но и демонстрирует множество «белых пятен» в методологии.

Несомненное влияние на формирование нового взгляда на актуальность традиционного пути развития общества оказала и русская религиозная философия начала и середины XX столетия (В. Соловьев, Н. Бердяев, С. Франк,.

C. Булгаков, В. Розанов, Н. Арсеньев и др.), выступавшая противником революционных процессов, как альтернативных традиционным.

Исследования последних лет в области истории русской философии, показывают, что русская духовная традиция содержит идейный потенциал, существенно важный для выработки мировоззрения как необходимой предпосылки перехода от техноцентризма индустриальной цивилизации к глобальному гуманизму, выдвигающему на первое место в качестве высшей ценности ценность человека, его право на свободу, развитие и проявление своих способностей, к такому коренному изменению человеческой деятельности, которая бы ставила научно-технический прогресс в прямую зависимость от нравственных принципов организации жизни как отдельного человека, так и человечества в целом.

В рамках данной работы, автор обращается к работам ученых, исследовавших семиотические проблемы в общении «человек — машина». Среди тех, кто в России занимался философскими проблемами научно-технического прогресса, выделяется имя П. Энгельмайера, впервые рассмотревшего проблему машинного языка и «человека — машины» как субъекта будущего, то есть механизма «наследующего» социокультурный опыт.

Говоря о марксистской точке зрения, следует отметить, что в творческом наследии К. Маркса и Ф. Энгельса нет работ, специально посвященных теории традиции, однако термины «традиция», «обычай», «традиционны» использовались довольно часто. Такая фрагментарность сведений о традициях, с одной стороны, стимулировала их постоянный поиск отечественными обществоведами, а с другой стороны, позволяла найти подтверждение любой выдвигавшейся концепции. Подробный анализ взглядов Маркса и Энгельса проводился в отечественной литературе, поэтому в данной работе нет детальной проработки этого вопроса. Марксизм, хотя для него субъектность человека, его индивидуальность, уникальность и самодостаточность, не стали предметом специального рассмотрения, своим подчеркиванием роли общественно преобразующей практической деятельности человека, его социальной природы и историчности, внес очень значительный вклад в анализ человеческого бытия, заложив основу структурирования социально-экономических предпосылок в процессах интеракции и прогнозирования.

Невозможно полноценное рассмотрение проблем связанных с традициями вне философско-антропологической тематики, но нельзя сказать, что проблемы индивидуального бытия и философско-антропологическая проблематика в целом всегда занимала достойное место в отечественной философской мысли советского периода. Многие социально—политические и идеологические факторы исторического развития страны не способствовали этому. И, тем не менее, была проделана значительная работа, как философами, так и представителями общественных и естественных наук, в частности, психологами (J1. Рубинштейн, JL Выготский, Б. Ананьев, Б. Теплов, В. Мясищев и др.). В 60-е годы JI. Рубинштейн создает оригинальную фило-софско-антропологическую теорию, исходящую из анализа онтологии человеческого сознания и утверждающую принцип единства сознания и деятельности. Б. Ананьевым предпринимается попытка осуществить комплексный подход к исследованию человека. Идет процесс формирования научных дисциплин, которые ориентированы на дифференциальный подход к изучению человека (генетика человека, дифференциальная психофизиология, эргономика и др.). Дискуссии 70-х гг. по проблеме соотношения биологического и социального в человеке привлекали внимание к специфике человеческой индивидуальности и индивидуальному уровню бытия человека.

Несомненный интерес представляют работы отечественных востоковедов, касающиеся проблем «традиционного общества» и традиций в отдельных странах Востока: в Китае, Индии, Турции, Арабских и Африканских странах, Японии и т. д. Особое внимание уделяется разграничению понятий «традиция» и «традиционализм». Последний, как известно, абсолютизирует роль добуржуазных институтов и представлений в качестве главного средства, узаконивающего те или иные социальноэкономические отношения и общественные идеалы. Идентификация терминов «традиция» и «традиционализм», характерная для некоторых западных ученых, затрудняет понимание того влияния, которое действительно оказывают традиции на идеологию и культуру стран Востока.

Таким образом, в отечественной и зарубежной научной литературе накоплен обширный материал, анализирующий проблему традиций.

Тема традиций, механизма трансляции социокультурного опыта в том 1 или ином аспекте достаточно часто затрагивалась исследователями в рамках — антропофилософии.

Н. Трубников начал изучение экзистенциальной проблематики и его работы, посвященные проблеме времени человеческого бытия, смысла жизни были одними из первых исследований такого рода в нашей литературе послереволюционного периода. Одним из пионеров разработки теории ценностей явился В. Тугаринов. Успешно работал в области философско-антропологической (и этической) тематики О. Дробницкий.

В исследовании проблемы субъективности усилиями J1. Буевой, И. Ватина, Б. Григорьяна, М. Кагана, Т. Кузьминой, Э. Соколова, И. Фролова и других авторов создан солидный задел в отечественной литературе. Исходя из понимания общественного бытия как практической жизнедеятельности людей, из соотношения субъективного и объективного в самом общественном бытии было убедительно показано, что объективная детерминация социального поведения включает в себя и детерминацию особого рода, обусловливающую развертывание самой деятельности человека именно как субъекта. Человек-субъект есть не вторичная репродукция общественного бытия, но такая необходимость, без которой невозможно само общественное бытие субъекта. Такая постановка вопроса была направлена на преодоление тенденции истолковывать социальную детерминацию поведения людей в духе пассивного отражения и исполнения требований «обстоятельств», тенденции, накладывающий негативный отпечаток не только на понимание процесса воспитания и образования, но также форм и методов управления социальными и производственными процессами. Учитывая роль традиции, как подсознательного фактора, определяющего мотивацию поведения субъекта, удалось составить более полное представление работы схемы «субъект — общество — субъект» в рамках изучения коммуникативных действий.

В настоящее время, характеризующееся «взрывом коммуникаций», возникла проблема сохранения ценностных категорий — стремительное развитие средств коммуникаций и биоэлектроники позволило говорить о создании виртуальных миров максимально схожих с реальными. В этой связи становится особенно актуальной проблема возможности описания ценностей логическим языком. Подобные вопросы уже несколько десятилетий назад разрабатывали А. Лосев, Г. Блумер, X. Патнэм, Т. ван Дейк и др., но буквально в последние годы всеобщая интернетизация привела к тому, что проблема потребовала немедленного аксиометрического решения.

В данной работе использованы труды, Н. Маньковской, В. Абушенко, П. Козловски, К. Сасаки, А. Лыскова, Е. Маевского, А. Гениса и др. авторов занимающихся социально-философской и философско-антропологической проблематикой.

Целью исследования является рассмотрение механизмов трансляции культурных традиций, а также исследование возможностей трансляции традиций в информационном обществе и виртуальных мирах.

В соответствии с поставленной целью определяется следующий комплекс задач: дать сущностную характеристику традиции на основе анализа ее имманентных качеств, рассмотреть традицию как самостоятельную культурную форму, как существенный и специфический вид человеческой деятельностивыявить фундаментальный смысл традиции в жизни человека, проследив ее взаимосвязь с различными сферами человеческого существованияпоказать различные виды трансляции традицийпроанализировать место и роль интерактивных способов трансляции в процессах социодинамики культурыраскрыть специфику и теоретические возможности трансляции традиций посредством новейших технологий.

Автор в данном исследовании руководствуется принципом антропологического детерминизма, рассматриваемым, как необходимая сторона социального детерминизма. В работе представлен синтезирующий философский подход к проблеме трансляции традиций. В силу того, что объект исследования имеет валентную структуру в отношении к историческим процессам и содержит различные пространственно-временные параметры основным принципом данной диссертационной работы является методологический плюрализм, позволяющий использовать различные приемы и методы, применяемые в теории познания.

Кроме этого, в процессе написания диссертации использовались методы логического анализа. Комплексное применение всех указанных методов способствовало выработке общих концептуальных положений данного диссертационного исследования.

В диссертации автор, прежде всего, руководствуется принципами системности и целостности. Установка на всесторонность неизбежно требовала и использование принципа субстанциональности, придерживаясь которого возможно выявить определяющую интерактивную сторону рассматриваемого предмета и тем самым перейти от его теоретического понимания к практическому осмыслению. В работе автор опирается на широкий круг источников, используя материал западноевропейской и русской философии, естественных и 17манитарных наук.

Научная новизна работы заключается в следующем: на основе комплексного исследования способов трансляции традиции, строящегося на использовании различных методологических подходов (принцип методологического плюрализма), были выявлены возможности создания традиции в виртуальности, что предполагает новейшие способы трансляцииобосновано положение о необходимости дифференцированной интерпретации интерактивной деятельности в процессах трансляции — как специфической культурной формы в области виртуальностипоказана роль традиции в процессе передачи и хранения социокультурного опыта в информационном обществевыявлены тенденции расширения и трансформации сферы трансляции традиций для индивида.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Традиции и соответственно их трансляции присутствуют в культуре с момента ее возникновения. Традиция является основой передачи социокультурного наследия, что позволяет рассматривать трансляцию традиций, как важнейшую составляющую в усвоении актуализированной части культурного наследия.

2. Традиция является универсальным компонентом фиксации основных форм человеческой жизнедеятельности. Традиционное начало пронизывает все элементы социума, процессы коммуникации, многообразные формы профессиональной и трудовой деятельности, художественное творчество. Традиции определяют такие важные моменты и периоды человеческой жизни как создание семьи, воспитание подрастающего поколения, вопросы социальных приоритетов.

3. Трансляция традиций является интерактивным процессом и имеет автономный характер относительно других трансляционных процессов, в силу закрепления и сохранения тех или иных элементов социокультурного опыта.

4. Традиционное восприятие действительности является неотделимой частью человеческого мироощущения, но оно особенно усиливается в жизни общества в кризисные моменты, когда индивиду предлагается принять иной тип мышления. Возвращение к ранее принятым традициям характерно для футурологического шока, являющегося неотъемлемой частью жизни индивида в информационном обществе.

5. Возможно виртуальное моделирование интеракции традиций.

В настоящее время наблюдается модификация и расширение сферы традиционного. Данный процесс с одной стороны подводит к детальному изучению и восстановлению традиций культурного наследия прошлого, а с другой интерактивные процессы при трансляции их в информационном обществе позволяют говорить о возможности создания уникальной системы сохранения «живой» традиции, позволяющей обществам с различным уровнем развития, сохраняя различные темпы техногенного роста, избежать уничтожения культурных традиций.

Теоретическая и практическая значимость данной работы определяется необходимостью изучения интерактивных способов трансляции культурных традиций как существенного специфического вида человеческой деятельности, а также традиционных начал и традиционных аспектов основных форм человеческой жизнедеятельности, и в значительной степени формированию более глубокого и многогранного понимания основ бытия и процессов развития общества и культуры. Полученные результаты открывают возможности для дальнейшей разработки проблемы трансляций традиций, включающий анализ взаимодействия традиционных форм социальных, социокультурных и экзистенциальных феноменов человеческого бытия.

Заключение

.

Традиция включает в себя то, что передается (признанный как важный и необходимый для нормального функционирования социума и его субъектов определенный объем социокультурной информации), и то, как осуществляется эта передача, то есть коммуникативно-трансляционно-трансмутационный способ внутри и межпоколенного взаимодействия людей в рамках той или иной культуры на основе относительно общего понимания и интерпретации накопленных в прошлом данной культуры смыслов и значений. Традиция обеспечивает воспроизводство в системах настоящей («живой») деятельности апробированных и выдержавших испытание временем образцов прошлой («мертвой») деятельности, то есть она детерминирует настоящее и будущее прошлым, уже сбывшимся и выступающим как сумма условий любой социокультурной активности. Такое понимание традиции делает это понятие применимыми практически к любым фрагментам и уровням организации социокультурного опыта как прошлого — культурное наследие, так и настоящего, с учетом, что для включения в систему традиции социокультурный опыт должен пройти селективный отбор на устойчивость и относительную массовость воспроизведения в структурах деятельности. Особым видом традиций являются так называемые негативные традиции, то есть основанные не на утверждении каких-либо ценностей, а на отрицании неприемлемых для данной культуры либо субъектов ценностей. Последние или осуждаются или запрещаются явно или скрыто (через дозволение иного). Негативная традиция строится на основе образца того, как не следует поступать или на что не нужно ориентироваться. Тем самым она оказывается зависимой от своего «негатива», и, соответственно, способствует закреплению, сохранению и трансляции тех смыслов и значений, с которыми пытается бороться. Утрата ценности в традиции есть прекращение движения, невозможность развития. Связанные с этой ценностью явления выпадают из системы трансляции и как бы перестают существовать, во всяком случае, актуально.

Однако в развитых социальных системах традиция сама может быть рассмотрена как особый тип нормативного регулирования. Если норма предполагает в пределе гетерономные, авторские источники своего происхождения, как бы привносится в массив наличного опыта субъектом извне и поддерживается определенными социальными институтами, то традицию можно трактовать как разновидность автономных по своему происхождению и не-институализированных норм, что верно, прежде всего, для «первичных» традиций. Уже «вторичные» традиции, имея производное от субъекта происхождение, но, не нуждаясь в институционализации, могут быть рассмотрены, как занимающие промежуточную позицию между собственно нормой и собственно традицией. С другой стороны, собственно нормы, стеретипизируясь и интериоризируясь в деятельности субъектов, утрачивают необходимость в институциональной поддержке и могут эволюционировать в традицию. Общий вывод проведенного в первой главе исследования заключается в том, что традиция является особой формой фиксации социокультурного опыта, структуру, ценность и значимость которого можно передать не только естественными, но искусственными механизмами трансляции. Она не является автономной от других видов человеческой деятельности, и более того может выступать причиной определенного направления развития. Обладая устойчивой структурой непосредственно связанной с бытийной сущностью человека, его потребностями, стремлениями и влечениями, традиция несет на себе отпечаток определенной социальной структуры, особенности национального характера и типа ментальности. В качестве традиции выступают определённые нормы поведения, культ, идеи, обычаи, ритуалы, обряды, различные общественные установления и т. д., представляющие собой наиболее стереотипные разновидности традиции, которая может распространяться на значительно более широкую область социальных явлений, нежели её более простые формы.

Любые культурные феномены неизбежно закреплены в знаках и представляют собой знаковые механизмы, чье значение можно и нужно эксплицировать и рационально объяснить. Трансляция культурных традиций может происходить посредством естественных и искусственных языков, визуальными знаковыми системами и др.

Традиция, в том числе и культурная, является особой разновидностью ценностей, защита или критика которых требует ссылки на их давнее происхождение. Сущность традиции состоит в ее значимости, а не фактичности, но как ценность может быть связана с действительностью и присоединена к объекту. Соответственна может быть произведена оценка, которая может быть транслирована посредством семиотического механизма.

Имитационные способы трансляции, предполагают обязательное участие группы субъектов не менее двух, либо опосредованно объект и субъект. В первом случае это пара «учитель — ученик», где обязательно стремление к тождественности, то есть ученик пытается стать «копией» учителя и это невозможно без учителя пример спортивный тренер, во втором — «предмет — человек», где примером может служить художник и картина его предшественника. Здесь для того, чтобы начали работать имитационные механизмы, достаточно информации несет предмет.

Условно использовано три типа культур со спецификой в каждой трансляции культурных ценностей имитационным механизмом, в ракурсе убыстрения общественного развития в XX веке и изменением законов преемственности поколений: постфигуративная культура — где каждое изменении протекает настолько медленно и незаметно, что деды, держа на руках новорожденных внуков не могут себе представить никакого иного будущего, отличного от их собственного прошлого. Прошлое взрослых оказывается будущим для каждого поколения детей, прожитое ими — это схема будущего для их детейконфигуративная культура — культура, в которой преобладающей моделью является поведение современников. Конфигурация начинается там, где наступает кризис постфигуративной системы в связи с различными причинами как катастрофа с гибелью старшего поколения, в результате развития новых форм техники, в связи с переселением в другую страну, где старшее поколение не будет иметь той главенствующей социальной ролипрефигуративная культура, где старшие учатся у своих детей — наиболее характерная для информационного общества.

В прошлом, несмотря на долгую историю конфигуративных механизмов передачи культурных традиций и широкое признание возможности быстрых изменений, существовали огромные различия в том, что знали люди, принадлежащие к различным классам, регионам и специализированным группам в какой-нибудь стране, равно как и различия в опыте народов, живущих в различных частях мира. Изменения все еще были относительно медленными и неровными. В настоящее время во всех частях света, где все народы объединены электронной коммуникативной сетью, у молодых людей возникла общность опыта, того опыта, которого никогда не было и не будет у старших. И наоборот, старшее поколение никогда не увидит в жизни молодых повторение своего беспрецедентного опыта перемен, сменяющих друг друга. Этот разрыв между поколениями совершенно нов, он глобален и всеобщ.

Имитационный способ передачи традиций является первейшим и основным и по сей день.

Одна из проблем — проблема сохранения человеческой личности в условиях растущих и всесторонних процессов отчуждения. Одно из последствий современного техногенного развития — появление «одномерного человека» как продукта массовой культуры. Казалось бы, человек получил новые, подчас почти фантастические возможности для своего культурного развития, например, возможности глобальных сетей и технологии мультимедиаполучив и сохранив от книжной эпохи умение абстрактно, индивидуально мыслить и дополнив его новой образной культурой компьютерной эпохи, человек может невиданными темпами интеллектуально и культурно развиваться. Однако, автоматической реализации новых возможностей культурного развития в массовом масштабе не наблюдается. Наоборот индивид, имеющий в любую секунду доступ к любой информации и высокий уровень техногенного обслуживания, становится техногенно-синкретичным. Возможность реализовать себя с позиции физической силы невозможна в силу большого объема ограничений и высокого уровня требований к социальному росту в его среде, поэтому появляется интерес к примерам успеха историческим личностям и попытка перенести модель их поведения в настоящее. Наиболее устойчивыми в социальном и демографическом планах становятся субъекты с тщательно поддерживаемой сетью родственных связей и сохраняющие национальные и родовые традиции.

Информатизация общества — сложный социально-исторический процесс перехода к новой стадии человеческой цивилизации. Информационное общество — общество, в котором основным богатством и ресурсом служит информация. Данное понятие возникло во 2-ой половине 60-х годов — человечество впервые осознало наличие информационного взрыва, когда количество циркулирующей в обществе информации стало возрастать по экспоненте. Чтобы справиться с такой лавиной информации, потребовались специальные средства для её обработки, хранения и использования. Одна из особенностей информационного общества — возрастание удельного веса индивидуального труда, почти исчезнувшего в индустриальном обществе. Развитая сеть компьютеризованных рабочих мест позволяет многим специалистам, не выходя из дома, принимать участие в общественном производстве. Новые информационные технологии и робототехнические системы кардинально изменяют характер труда в промышленности, резко снижают численность занятых в этой сфере работников, изменяют саму технологию и организацию производства. Всё это влечёт за собой в значительной степени непредсказуемые социальные последствия, во всяком случае, несомненно, что общество должно изменить свои ценности и выйти на истинно фундаментальные параметры человеческой экзистенции.

Традицию в процессе трансляции можно рассматривать как совокупность постоянных связей переменных объектов, с циклической повторяемостью и переменой свойств, которые в сумме близки к константе.

Если рассматривать традицию как модель данных, то она должна быть представлена некоторыми конструкциями, поддерживаемые системой максимально имитирующей искусственный интеллект на момент рассмотрения. И требование естественности здесь приобретает принципиальную значимость. Его выполнение является, в частности, наиболее зримым примером интерактивной деятельности субъектов. В этом плане модель данных выступает не столько как средство формирования абстракций для будущей базы, сколько в качестве коммуникационного посредника.

Модели данных, которые поддерживают конструкции, согласующиеся, с восприятиями, свойственными человеку, и базирующиеся на высказываниях как форме коммуникабельности, соответствуют требованиям естественности.

Инфологическая модель должна обеспечивать возможность правильного представления восприятий субъекта об объекте. В реальном мире нет никаких специальных механизмов представления элементарного факта. Объект в инфологической модели есть нечто такое, что можно нестрого определить как представляющее интерес. Применение таких человеко-ориентированных моделей данных позволяет получить виртуальное предметной области посредством нескольких взаимосвязанных отображений. Одно из них отражает реальный мир в некоторые естественные для человека базовые концепции. Такого рода описание относится к инфологической области моделирования данных. Мифологическая модель данных относится к слабо типизированным моделям, что ближе всего к традиции, как форме социокультурного опыта. В рамках этой модели все может быть объявлено объектом, и любая связь или свойства, имеющие место в определенное время сопоставимы факту.

Социальная интерактивность как вид связи представляет интегрирован-ность действий, функциональную координацию их следствий, то есть систему действий. Она возникает из совместного участия объектов взаимодействия в сложной, подвижной сети социальных отношений, задавая способы реализации совместной деятельности, оказываясь основанием общественной солидарности. Социокультурные опосредования социальной интерактивности анализируются в различных моделях, акцентирующих его институциаль-ные или коммуникативные следствия. Понятие обмена потенциально включает в себя любое действие, характеризуя и процессы, происходящие на ин-ституциальном уровне. Функцию приведения системы в равновесное состояние выполняет комплекс институционализированных ожиданий, правил обмена. В данном тексте социальная система рассматривается, как созданная взаимодействием индивидов, каждый из которых одновременно и деятель, преследующий собственные цели, и объект ориентации для других деятелей. Индивидуальные действия направляются взаимосогласованными экспекта-циями. Регулярное и длительное воспроизведение ситуаций взаимодействия приводит к стандартизации ожиданий и формированию норм, структурирующих в глазах индивидов модели взаимодействия и задающие обязательства участия в них. Рассмотрение механизма трансляции традиции подобным образом позволяет рассуждать о возможной виртуализации традиций, когда социальная интерактивность оказывается продуктом исполнения ролей, которые деятель получает извне и интернализирует.

Введение

социальных значений как культурных детерминант, критериев социальной интерактивности, позволяет рассматривать действие как детерминируемое характеристиками системы. Эмерджентность новой традиции, возникающей в ходе взаимодействия, не существующая до и вне этих взаимодействий, может быть описана интеракционистскими концепциями. В частности, в символическом интерак-ционизме акцент переносится со стандартизированного ролевого поведения на процессы выработки значений интерсубъективного определения и переопределения ситуации в ходе социальной интерактивности. Действия конкретного человека (а таковые являются механизмом при имитационной трансляции) могут быть восприняты другими людьми, лишь, будучи соотнесены со значениями, общими для взаимодействующих индивидов. Используя понятие интроспекции, можно говорить, что понятие стимул и реакция применительно к человеку становятся осмысленными только тогда, когда они рассматриваются только как аспекты коммуникативных действий. В основе ситуационных моделей лежат не абстрактные знания о стереотипных событиях и ситуациях — как в ментальных моделях, сценариях, и фреймах, — а личностные знания, аккумулирующие предшествующий опыт, установки и намерения, чувства и эмоции. Ситуационная модель строится вокруг схемы модели, состоящей из ограниченного числа категорий, которые используются для интерпретации ситуаций. Эти схемы наполняются конкретной информацией в различных коммуникативных актах.

Применение таких человеко-ориентированных моделей данных позволяет получить виртуальное предметной области посредством нескольких взаимосвязанных отображений. Одно из них отражает реальный мир в некоторые естественные для человека базовые концепции. Такого рода описание относится к инфологической области моделирования данных.

Мифологическая модель данных относится к слабо типизированным моделям, что ближе всего к традиции, как форме социокультурного опыта. В рамках этой модели все может быть объявлено объектом, и любая связь или свойства, имеющие место в определенное время сопоставимы факту.

Использование инфологической модели данных в виртуальном механизме трансляции традиции позволяет прогнозировать возможные последствия интеракции традиций.