Актуальность темы
исследования обусловлена факторами, связанными с широким распространением эскейпистских (эскапистских) явлений в современном обществе — от «зависания» в виртуальной реальности, наркомании, геймерства и т. п. до «духовной» эмиграции, религиозного сектантства, странничества, отшельничества и т. д. К эскейпизму относят и болезни психического характера (аутизм, депрессия, болезненная дефензивность), его связывают с некоторыми литературными течениями элитарного искусства, с механизмом действия массовой культуры, компенсирующим реальность и уводящим в мир приятных и успокаивающих иллюзий. Зафиксированная Лиотаром «атомизация» социума, разрушение базовых метанарративов ведет к широчайшему распространению субкультур эскейпистского толка, выпадению целых гетеротопий (М.Фуко) из единого социокультурного пространства. Постмодерн заявил о гибели «социального», об иградизации общества и праве личности выстраивать собственную идентичность и создавать особые анклавы реальности, существующие «вне» зоны действия социальных институтов. Для огромных масс молодых людей, начиная с 60-х гг. XX столетия, «уход» из общества массового потребления становится стержневой ценностной установкой, характерной и для движения хиппи, и для дзэн-буддистов, и для «неозеленых», отрицающих в руссоистском духе современную трэш-цивилизацию.
Таким образом, понятие «эскейпизм» применяется при характеристике широчайшего круга исторических и современных социальных и культурных явлений. Его полисемантическая нагруженность, междисциплинарность, терминологическая неясность свидетельствует о явной до-дефиниционной (А.Кафанья) стадии развития гуманитарной науки, когда «все понимают, о чем говорят, но определить то, о чем говорят, не могут». В результате данный термин оказывается приемлемым для анализа самых различных социальных, культурных, психологических ситуаций, что часто ведет когрублению,-а то и-искажению-исследуемой проблемы. Отсюда эскейпизм что особенно хорошо видно из сравнения его определений, бытующих в энциклопедической и научной литературе) часто превращается в бессодержательную абстракцию, лишается своего онтологического, бытийственного статуса и превращается в понятие скорее обыденного, чем научного сознания.
В результате возникает явная разноголосица в определении социокультурной ценности и значимости данного феномена: от однозначно-отрицательного к нему отношения, когда люди «не от мира сего» объявляются социально-опасными, до позитивной оценки, утверждения необходимости и моральной оправданности разрыва социокультурных и коммуникативных связей с действительностью для сохранения и приобщения к истинной духовности (внутренняя" эмиграция, восточная мировоззренческая установка на отрешенность от мира), для обновления и переконструирования социума в «анклавах будущего». Аксиологическую и познавательную неразбериху с определением понятия «эскейпизм» («эскапизм») в строю категорий философии культуры, теории и истории культуры увеличивает тот факт, что даже исходные, априорно принимаемые базовые его определения внутренне противоречивы, а, следовательно, бессодержательны. Достаточно взять широко тиражируемое в Интернете определение из Большой Российской энциклопедии, где эскейпизм рассматривается как стремление личности уйти от действительности в мир иллюзий и фантазий в условиях кризиса. Однако возникает закономерный вопрос: кто и как может в условиях трансформирующегося общества (когда, выражаясь гегелевским языком, старое качество исчезает, но еще не исчезло, а новое качество возникает, но еще не возникло) отличить «мир иллюзий и фантазий» от идей и образов, возникающих за пределами «старой» социальности, в неких «островках» будущего? В кризисном обществе отделить нормальное от анормального (кроме как в случаях «выбросов» архаической морали и культуры) крайне трудно, ибо субъективные оценки, -значения,-смыслы вусловиях-разрушения «серединного поля» культуры могут резко отличаться друг от друга. Подобная ситуация особенно характерна для современного социума, находящегося в трансе непрерывного обновления и изменения, а следовательно, и кризиса. Недаром Гуссерль говорил о необходимости создания особой дисциплины, помогающей современному человеку «жить в кризисе».
Таким образом, в настоящее время существует социальная и теоретико-познавательная потребность в рамках философии культуры как генерализирующей науки концептуальным образом исследовать такое сложно-составное, многомерное явление как эскейпизм.
Степень разработанности проблемы. Эскейпизм как термин (от англ. escape — убегать) первоначально применялся в качестве обозначения литературного течения, но впоследствии стал фиксировать широкий круг социальных, культурных, психологических, религиозных явлений, связанных с бегством, уходом от действительности. Тема эта носит явный междисциплинарный характер, поэтому исследуют ее представители не только социальных и гуманитарных наук — от философов и социологов до политологов и юристов, — но и представители естественно-научных дисциплин — физиологи, генетики, антропологи, психиатры и т. д. В современном мире широко распространились, асоциальные, болезненные формы девиантного, эскейпистского поведения (наркомания, алкоголизм, Интернет-аддиктивность, игромания и т. д.), врачи и психологи бьют тревогу — планету охватывает эпидемия аутизма (генетического и социально обусловленного). Т. Грэндин (США), известная исследовательница данной проблемы, называет эту болезнь самой распространенной среди хакеров. Однако нас интересуют не физиологические и медицинские отклонения от нормы, а прежде всего культурное измерение эскейпизма и здесь мы сталкиваемся с изначально противоречивой оценкой данного явления. Эскейпист (не больной, а просто «другой», «выпадающий» из социальности, подобно герою романа Л. Толстого «Живой труп», человек), как утверждает психолог А. Тертишнихова," —изначально— вызывает у властей и добропорядочных граждан по меньшей мере недоверие, ибо он живет «в двух реальностях» и практически не поддается контролю со стороны общества.
Психологи выделили тип «дефензивных людей», которые более других склонны к социальному и культурному эскейпизму. Дефензивность (defenso — от лат. оборонять) означает, что такие люди при встрече с жизненными трудностями не идут в агрессивную атаку, а стараются уйти, спрятаться или замыкаются в духе молчаливого протеста1. Но и молчаливый протест — это тоже протест. Поэтому анализ эскейпизма не может сводиться лишь к описанию мотивов, психических причин дефензивности, а предполагает прежде всего изучение его основы, причем основы не только личностной (хотя она всегда имеет место как повод), но и социокультурной, хотя и индивидуально-личностную основу нельзя оставить без внимания, потому что именно в личности сходятся в одной точке противоречивые направления и устремления данного социума.
Дефензивные личности, в противоположность агрессивным, предпочитают не нападать, а защищаться. Как считает М. Е. Бурно, основная проблема, главный внутренний конфликт дефензивной личности заключается в борьбе между желанием самоутвердиться, проявить свои творческие способности, задатки и боязнью выйти из тени. В. В. Столин в ходе своих экспериментов выяснил, что в самосознании человека существуют два диалогичных партнера, один из которых уподобляется самому субъекту с его свойствами, другой же является своеобразным иным «Я» субъекта, включающем в себя те свойства и качества личности, которые отсутствуют у индивида. В непрерывном процессе аутокоммуникаций у дефензивных людей возникает то, что В. В. Столин называет конфликтным смыслом личности.
Р.Мертон, разработавший классическую теорию аномии, рассматривал эскейпизм, исходя из анализа общества, где противоречие между социальной
1 См.: Волков П. Разнообразие человеческих миров. — М.: Аграф, 2000. и культурной подсистемами приводит к возникновению девиантных форм поведения, где наряду с инновацией, мятежом и конформизмом проявляется и эскейпизм. Правда, следует отметить, что сам Р. Мертон считал, что без определенной доли аномийности общество развиваться не может и для его обновления необходимы некоторые элементы девиантности.
Предельной формой «отрицательного» эскейпизма является самоубийство — лишение человеком себя жизни, отказ от существования. В классической работе Э. Дюркгейма была вскрыта сущность самоубийства, разновидности и причины этого явления. В последней главе своей книги «Самоубийство» Э. Дюркгейм спрашивает: «Следует ли рассматривать самоубийство у цивилизованных народов как явление нормальное или, наоборот, как аномальное?». Аналогичный вопрос напрашивается и применительно к эскейпизму в целом. Однако нельзя спросить: эскейпизм есть явление нормальное или патологическое? Следует поставить вопрос иначе: является ли эскейпизм признаком болезни общества (общества, от которого следует «убегать»), средством лечения существующего общества или средством построения нового общества?
Рост количества самоубийств в Европе, зафиксированный с начала XVIII в., зависит, как показал Э. Дюркгейм, «от состояния кризиса и ломки, которые, продолжаясь, не могут не внушать опасений"3. Э. Дюркгейм пишет о «нужде моральной», о «глубокой испорченности нашего социального строя». В качестве средства спасения он предлагает «организовать вне государства, хотя и под его ведением, пучок коллективных сил, регулирующее влияние которых могло бы проявляться с большим разнообразием». Это условию, по его мнению, отвечают возродившиеся корпорации4.
2 Дюркгейм Э. Самоубийство. Социологический этюд. — СПб.: «Союз», 1998. С. 437.
3 Дюркгейм Э. Цит. соч. С. 447.
4 Дюркгейм Э. Цит. соч. С. 460.
Э.Дюркгейм пишет о возрождении социальности, возрождении коллективного духа с помощью профессиональных групп, само разделение функций между которыми делали бы их взаимозависимыми и солидарными. Полемичность «рецепта» Э. Дюркгейма не отменяет важнейшего вывода: самоубийство и эскейпизм в целом являются «признаком и равнодействующей» больной социальности. И эта болезнь носит социокультурный характер, поскольку связана с разрывом ткани социального, вызванного утратой смысложизненных ориентиров личности.
Бытие эскейпизма в культуре напрямую связано с проблемой «выпадения» из нее, а, следовательно, с преодолением ее границ. Философскую концептуализацию идеи пересечения границы, «границы между двумя возрастами мира» мы находим в статье немецкого философа М. Хайдеггера5. Сама эта статья М. Хайдеггера явилась, в свою очередь, ответом на работу Э. Юнгера «Через линию».
Как экзистенциально определенную интенцию сознания определяли постмодернисты понятие трансгрессии, отражающее феноменологическую заданность стремления к преодолению «границ» и «пределов». Человек, по мнению М. Бланшо, регулярно нарушает пределы, «пронзает мир», завершая себя в некоем потустороннем и трансцендентом — в Боге, Вечности, Благе. В любом случае он уходит от привычных реалий обыденного существования. Многообразие существующих культурных практик, провоцируя жизнь в «межграничье», содержит в себе также семантику реального действия, направленного на опыт стирания межкультурных границ и приобретение опыта приобщения к трансцендентному.
Понятие трансгрессии наиболее полно разрабатывалось Ж. Батаем, который с различных точек зрения исследовал возможности преодоления границ культуры и вырабатывал экономическую, философскую, теологическую и т. д. практики их преодоления. Глубина взглядов Ж. Батая
5 См.: Хайдеггер М. О «линии"//Судьба нигилизма: Эрнст Юнгер, Мартин Хайдеггер, Дитмар Кампер, Гюнтер ФйгальГСПб., 2006. связана не только с тем, что он рассматривает способы и возможности преодоления ограничений, утверждаемых культурой с помощью запретительных социальных норм, традиций, моральных запретов, но выходит и на уровень определения экзистенциальной природы мышления. Он последовательно движется по пути исследования так называемой «абсолютной негативности», которая включает в себя наиболее интересные как для экзистенциализма, так и для постмодернизма проявления человеческого существования — • смерть, безумие, сексуальный оргазм, чувство экстаза и т. д. С этой точки зрения весьма высоко Ж. Батай оценивал вклад М. Бланшо в современную философию и разработку методов трансгрессии. Он писал: «Если кому-то будет угодно определить место Бланшо среди писателей подобного плана, то можно, наверное, назвать имена Кьеркегора, Ницше или Кафки. Но придется добавить, что это напрасный труд — пытаться определить место Бланшо, как и каждого из названных выше писателей"6.
М.Бланшо исходит из ницшеанской идеи о «воли к власти"*. Именно она толкает человека, используя трансгрессию, преодолеть власть социального дискурса и системы социальных кодов. Об устранении властного контроля при помощи изменения собственного индивидуального сознания, используя технику трансгрессии, пишет и Т.Клоссовски.
В определении онтологического статуса эскейпизма в культуре большое значение имеет боровский принцип дополнительности, с успехом примененный в философии культуры В. Налимовым, В. Библером и др. и позволяющий использовать принципы и постмодернима, и социокультурный подход. В рамках последней методологии российскими и зарубежными философами и культурологами изучались различные модусы существования эскейпизма. Так, подробно исследовалось странничество — достаточно распространенный вид эскейпизма, связанный с неприятием окружающей действительности. Странничество может быть вынужденным, но может
6 Ж.Батай. Морис Бланшо//Новое литературное обозрение. 2003 .№ 61. являться социальной акцией, активным социальным действием, демонстрацией, воплощением определенной идеи. Странничество, паломничество к святым местам имело место во многих культурах: можно вспомнить паломничество в Иерусалим, в Мекку, в Лурд и т. д. Ю. С. Степанов показывает, что странник — «вечный образ русской жизни». При этом он отмечает, что вопрос о том, какова внутренняя форма этого странничества — физическая или ментальная, «поставлен неправильно и не может иметь ответа. Всякое странничество — одновременно и физическое и ментальное, и слово «реальность» в применении к нему имеет, в слитности, оба смысла: это и «уход физический», и «уход ментальный», но и тот, и другой реальны"7.
В дальнейшем появилось новое духовное странничество, объединявшее реальность заграничных «вояжей» с духовными поисками смысла жизни (П.Муратов). Большинство исследователей используют термин Э. Саида -«интеллектуальная эмиграция» для обозначения эскейпизма в форме «внутренней» и «внешней» эмиграции (М.Барг, А. Корчинский и др.).
Ряд специалистов (В.Шестаков, А. Хаузер) связывают эскейпизм с возникновением и функционированием массовой культуры как компенсационного механизма для общества.
Интересными являются разработки специалистов в области эстетики и художественного творчества, посвященные проблематике эскейпизма. Так, Н. А. Пресс в ходе анализа творчества классика шведской литературы XX века С. Дагермана выделяет три типа эскейпизма — межличностный, внутриличностный и экзистенциальный. Основой для такого рода классификации являются различные формы страха.
Для понимания бытия эскейпизма в современной культуре большое значение имеют также работы специалистов по молодежной субкультуре и контркультурным движениям, направленным на «уход» из общества
7 Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры. — М.: Академический Проект, 2001. С. 184. массового потребления и господства политических и экономических монополистических структур (Ю.Н.Давыдов, С. Коэн, А. Тоффлер, Т. Роззак С. И. Левикова и др.).
Однако следует признать, что в современной научной литературе отсутствуют работы, где эскейпизм рассматривался бы в качестве целостного явления, константным образом существующего в «теле» культуры.
Объектом исследования выступают сущностные основы культуры.
Предметом диссертационного исследования является существование эскейпизма как константного свойства культуры.
Основная цель диссертационной работы заключается в экспликации культурной сущности эскейпизма в ее экзистенциальной и социокультурной представленности.
Данная основная цель исследования конкретизируется в следующих задачах:
— определить базовые методологические подходы, необходимые для анализа изучаемой проблемывыявить психологические и экзистенциальные основания существования феномена эскейпизма;
— определить эскейпизм как константу культуры;
— зафиксировать бытие эскейпизма в пространстве и времени культуры;
— проанализировать существование странничества в пространстве русской культуры;
— рассмотреть эскейпизм «интеллектуальной эмиграции»;
— исследовать формы существования эскейпизма в современной молодежной субкультуре.
Методологическую и теоретическую основу диссертационного исследования. Данная работа основана на методологических принципах и идеях философии культуры, ориентированной на постижение культуры как универсального и всеобъемлющего феномена. С этой точки зрения эскейпизм рассматриваетсяв—качестве —универсалиикультуры, существующей константным образом в ее пространственно-временном континууме. Акцентация на культур-философской сути данного исследования позволяет осуществить междисциплинарный синтез такого сложного и многомерного духовно-практического образования, как эскейпизм.
Методологический анализ, проведенный в работе, во многом опирается на логику комплементарности, что дает возможность сочетать социокультурный и феноменологический подходы. Исходя из этой логики, и возникает в современных гуманитарных науках представление не только об объективном статусе социокультурных институтов, но и об относительной автономности индивида, независимости его внутреннего духовного мира от материальных институциональных и экономических условий его бытия. Кроме того, идея дополнительности дает возможность осмыслить эскейпизм в контексте признания существования в культуре границы, предела, преодолеть который можно в результате бессознательного или волевого и сознательного усилия.
Автор исходит также из идеи активной роли культуры как фактора формирования социума — особенно в периоды кризисного развития общества (М.Вебер, Г. Зиммель, А. Швейцер и др.).
В работе использовался ряд концептов и теоретических положений, выдвинутых и разрабатываемых специалистами из различных областей гуманитарного знания: «дефензивность» (М.Бурно), «конфликтный смысл личности» (В.Столин), «принцип дополнительности» (Н.Бор), «граница», «предел» (М.Хайдеггер, М. Бланшо), «трансгрессия» (Ж.Батай), «гетеротопия» (М.Фуко), «константа» и «концепт» культуры (Ю.Степанов), «интеллектуальная эмиграция» (Э.Саид), «социокультурная система» (П.Сорокин) и др.
Научная новизна диссертационного исследования зафиксирована в следующих положениях:
— логика комплементарности определена в качестве методологии исследования эскейпизма как-многомерного-и-противоречивого явления;
— исследована амбивалентная сущность эскейпизма как совокупности форм деятельности по созданию пространства существования «вне-социальной» личности, в котором компенсируется дефицит удовлетворяющих ее психосоциальных и культурных связей, и где происходит ее деградация или обновление, связанное с обретением духовного смысла своего существования;
— исходя из принципа дополнительности, онтология эскейпизма определена в двух своих ипостасях с феноменологической и социокультурной точек зрения: в качестве интенции человеческого сознания к преодолению «границ», налагаемых культурой, и как сферы бытия культуры, особого «анклава» социокультурной реальности;
— доказана эвристическая значимость понятия «трансгрессия» в изучении сущности эскейпиза;
— показана двойственная природа дефензивности как психологической, основы эскейпизма;
— выявлены виды эскейпизма, бытие которого в культуре определено измерением времени и измерением пространства;
— эскейпизм изучен в качестве константы культуры, т. е. концепта, существующего постоянно на протяжении долгого исторического периода времени;
— проанализированы наиболее репрезентативные формы эскейпизма, существующие в современной культуре.
Тезисыу выносимые на защиту.
1. Эскейпизм в широком смысле этого слова включает в себя любые формы и виды «ухода от действительности», уклонения от контакта с внешним миром и другими людьми. Таким образом, мы делаем акцент на прерыве коммуникативной связи с социумом, а не на «иллюзорности» мира тех образов, в которые погружается сознание эскейписта. Более того, «отрешенность от мира», «уход от действительности» часто сопровождается конструированием новой социокультурной реальности. Это конструирование требует от человека большого количества энергии и интеллектуальных сил, оно становится притягательным и может уподобиться «черной дыре» в космосе социальности, высасывающей из нее все силы. Устранить эту «черную дыру», по всей видимости, невозможно ввиду того, что сама социальность — образование противоречивое: в ней сосуществуют противоречивые отношения не только между разными людьми, но и противоречивое отношение человека к самому себе и противоречивые системы ценностей.
С одной стороны, эскейпизм можно рассматривать как совокупность форм деятельности по созданию пространства становления существования «вне-социальной» личности, ищущей и осуществляющей те виды деятельности, в которых компенсируется децифицит удовлетворяющих ее психосоциальных связей. Но, с другой стороны, эскейпизм несет и положительную нагрузку, поскольку позволяет личности развить рефлексивную направленность мышления, «прорваться» к трансцендентному, обрести духовный смысл своего существования.
2.На материале рассмотренных форм и видов эскейпизма мы видим, что мотивы бегства от реальности могут быть разными (трудности коммуникативного характера, несогласие с существующим порядком вещей, истощение психических и физических сил человека, потребность в приобщении к святыням, поиск смысла жизни и т. д.). Однако для* культур-философского анализа важны не только мотивы, но и экзистенциальные, психологичекие и социокультурные причины, которые «проявляют» основы существования эскейпизма в культуре. Многообразие видов эскейпизма свидетельствует о том, что сам эскейпизм становится одной из жизненных стратегий, амбивалентной по своим результатам: она может нести как положительный, так и отрицательный заряд для общества.
3.Поскольку эскейпизм в любых модусах своего существования есть «уход» от действительности, то мы с необходимостью приходим к
— исследованию преодоления границналагаемых культурой, возможностей перехода бытия культуры в ее инобытие. Для того чтобы определить глубинные онтологические основания бытия эскейпизма в различных его модальностях в культуре, мы обращаемся к понятию трансгрессии, одной из базовых категорий постмодернистской философии.
С феноменологической точки зрения эскейпизм — это интенция сознания к «инобытию» культуры, выражение глубинной онтологии человеческого сознания, изначально содержащую в себе дихотомию обычного и трансцендентного, неважного и сверхважного. Значимость «опыта-предела» (Бланшо), «концептуализация пересечения границы» (М.Хайдеггер), «трансгрессии» (Батай и М. Фуко) подтверждает субстантивность жизненного мира индивида, неабсолютизирующего любую «предельность» и «границу».
Если мир наличного бытия очерчивает его в сферу известного, привычного и возможного, то трансгрессия — это невозможный (в рамках этой системы) выход за его границы и пределы.
Важно отметить, что данное понятие фиксирует прежде всего глубинную суть эскейпизма, заключающуюся в попытке в той или иной форме «уйти» из данной социальной реальности и тем самым попытаться создать собственное социокультурное пространство, структурированное особыми духовными смыслами и отвечающего истинным желаниям данного субъекта.
4.Саму возможность бытия эскейпизма в культуре необходимо понять адекватным образом, исходя из логики комплементарности. Трансгрессивные преодоления «границ», изменения своего «я», прорыв внутренних барьеров своего существования сопровождаются изменением социокультурной реальности, логически встроенной частью которой является индивид. Отсюда следует, что понятие трансгрессии, как оно определено в философии постмодернизма, открывает в рамках темы нашего исследования те внутренние, экзистенциальные механизмы отхода от социальной действительности, — от модусов существующего к иному набору форм нашего индивидуального бытия. Однако здесь круг определяемых трансгрессией явлений заканчивается, поскольку мы оказываемся вне области феноменологических данностей сознания и, согласно логике дополнительности, с необходимостью возвращаемся в мир предметного бытия, социокультурного опыта и взаимодействия.
5. Бытие эскейпизма как культурной формы, включающей в себя различное содержание — от проявлений массовых и индивидуальных настроений до теоретических построенийналичествует в любой культуре, причем наиболее активная фаза его существования связана с кризисными ситуациями для индивида или социума в целом в периоды нравственного, духовного или экономического тупика, застоя, где нет и проблеска надежд на изменение к лучшему. Именно подобная ситуация служит питательной' средой для возникновения эскейпистских настроений, в основе которыхжелание уйти из данной культурной реальности, «прорвать» ее ограничения, создать свой, особый мир, где господствуют другие ценности, идеалы и образы действий.
Для того, чтобы понять истинную субстанцию эскейпизма, нужно различать, с одной стороны, сам эскейпизм и те образы, символы и формы, которыми пользуется эскейпистское сознание. Если мы ограничимся историей эскейпистских идей, то окажемся в ситуации, когда мы не заметим, что эскейпизм имеет как и многие другие культурные феномены, тенденцию отстраниться от своих истоков, от «старых» символов и категорий. Движущая субстанция эскейпизма кроется изначально в экзистенциальных свойствах человеческого сознания, в его энергии вечной устремленности к движению к инобытию, преодолению, границ и пределов, налагаемых культурой.
6. Эскейпизм — это константа культуры, т. е. концепт, существующий постоянно на протяжении долгого исторического периода времени. Эскейпизм как концепт культуры включает в себя не только и даже не
———— - - столько теоретические—формы его выражения в философских, идеологических, политических, религиозных, эстетических и т. д. построениях, но и спонтанно-практические, чувственно-наглядные, символические, образные и т. п. формы и представления. Структура данного концепта весьма сложна и «слоиста», ибо содержит в себе не только различные «этажи», уровни человеческого сознания, но и включает в себя глубинные, исторически-сложившиеся формы первоначального своего существования.
7. В различные исторические эпохи отношение к эскейпизму и к дефензивности, как его психологической основе, менялось, что связано было с идеологическими, культурно-историческими особенностями той или иной эпохи. В тоталитарном обществе, где сама идея «отгороженности», отделенности от целостности данного социума являлась крамольной, на людей, склонных избежать всеобъемлющего контроля государства и участия в различного рода политически одобряемых проектах и кампаниях, смотрели с подозрением.
8. Эскейпизм, как и всякий феномен культуры, бытийствует, по крайней мере, в двух измерениях: измерении времени и измерении пространства. Эскейпизм в его различных исторических формах существует в каждой культуре, начиная с первобытного общества, где, например, устанавливались специальные места для ухода человека из племени в кризисных ситуациях.
Эскейпизм в процессе своего «осуществления» создает особые места, в которых индивид может реализовывать свою интенцию к нему. К анализу пространственных форм локализации эскейпизма вполне применимы принципы, которые выдвинул М. Фуко для исследования гетеротопий. Следует отметить, что в мире не существует ни одной культуры, которая не образовывала бы эскейпистскую гетеротопию.
Эскейпизм как феномен культуры бытийствует и во времени, что связано с ориентацией эскейпистского сознания на один из модусов времени — прошлое, настоящее или будущее.
9. Эскейпизм в форме странничества является попыткой приобщения к трансцендентному, ухода от своей идентичности, выступает реакцией на нежелание оставаться в данной повседневности. В подобном ряду стоит эмиграция, та, что называют «интеллектуальной эмиграцией» — и определяется в качестве попытки познать себя, самоуглубиться, найти условия для рефлексии и приобщения к истинным духовным тайнам бытия.
В современной культуре и здесь вырисовался свой диапазон: от идейных скитальцев до бомжей. Этот диапазон объемлет * большое разнообразие типов странничества, которое можно разделить на две группы: одна представлена формой подлинной религиозности, другая — формой притворной добродетели и тунеядства.
В современную эпоху странническая культура трансформируется в бродяжий дух хиппи, в теории номадизма Ж. Делеза и Гваттари.
10. «Внутренняя эмиграция» приобретает особую, бытийную роль в культуре, поскольку меняет ее топологию.
Внутренняя" эмиграция возникает в ситуации не только всеобъемлющего тоталитарного контроля над жизнью и духовными устремлениями граждан, но и в условиях исчерпанности культурного развития нетоталитарного, «больного» (Э.Фромм) общества, отсутствия перспектив для обновления и прогресса в духовной сфере. Такого рода внутренняя эмиграция проявляется в самых разнообразных формах: от движения хиппи и дзэн-буддизма до переориентации людей данной культуры на идеалы, ценности, формы жизни другой, как им представляется, более развитой и совершенной.
Научно-практическая значимость исследования. Результаты диссертационной работы позволяют углубить теоретические представления в области философской антропологии, теории и истории культуры, философии культуры, психологии, связанные с проблемами реализации человеческих сущностных сил в условиях атомизированного общества. Полученные результаты можно использовать—в-преподавании общих и специальных курсов по культурологии, философии, психологии. Они имеют значение также для психологов-практиков и педагогов.
Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования отражены в 4 публикациях общим объемом 2 п.л. и выносились на обсуждение на 2 конференциях.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих 8 параграфов, заключения и списка литературы.
Заключение
На материале рассмотренных выше форм и видов эскейпизма мы видим, что сам эскейпизм становится одной из жизненных стратегий, амбивалентной по своим результатам: она может нести как положительный, так и отрицательный заряд для общества, так как способствует возникновению болезненных для индивида и социума асоциальных явлений или, напротив, оказывается способом духовного сохранения и обновления личности и целых социокультурных групп.
Эскейпизм как социально организованное структурированное явление существует в определенных институциональных формах: будь то система монастырского послушания, религиозного странничества, виртуально организованного сообщества. Одновременно, исходя из' логики дополнительности, мы можем согласиться с тем, что трансгрессия в определенной степени открывает нам горизонты для понимания самого, факта преодоления реальности в форме отрицания ее «пределов», поскольку сосредоточивает исследовательский интерес не просто на проблеме границ в культуре, но и на вопросах, связанных с внутренним механизмом преодоления этих ограничений и, в конечном счете, норм запрета, отделяющих «дозволенное» от «недозволенного». Художественной иллюстрацией к данному явлению могут служить не только романы и повести французских постмодернистов, но и вполне реалистическое произведение такого писателя, как Л.Толстой. В его романе «Живой труп» главный герой Ф. Протасов буквально обуреваем этим желанием вырваться из привычного и обыденного круга, причем преодоление запрета у него выступает не в виде некоего одномоментного акта желающего поразвлечься купчика, а в качестве глубинной интенции обрести свое истинное существование вне привычного круга, очерчиваемого семьей, работой, социальными обязанностями достойного члена общества и т. д. Он становится, в конечном счете, тем, кого действительно можно назвать с точки зрения окружающих «живым трупом»: .-все социальные модусы его существования разрушены, остается то, что можно назвать, выражаясь современным языком, «бомжом». Как мы видим, опыт трансгрессии применительно к конкретному индивиду, далеко не всегда оказывается положительным и недаром защитные социальные механизмы социума направлены на эффективное противодействие различным негативным формам эскейпизма.
Впрочем, как отмечал Р. Барт, трансгрессия содержит в себе определенный «порядок» и тем самым отличается от различного рода протестных действий.
Сама история урбанистического развития свидетельствует о все большем стремлении индивида «отделиться» от общественной жизни и создать свой, интимный, приватный элемент, выпадающий из общего социального пространства. На примере истории архитектуры Древнего Рима видно, как всеобщая открытость и публичность повседневной жизни жителей города сменяется в эпоху империи возможностями большего уединения и отгораживания от всеобщего и тотального социального контроля со стороны общества. Именно в Древнем Риме появляются многоэтажные жилые дома, где в частное владение поступают отдельные квартиры не только для богатых римлян, но и для людей среднего достатка.
Подобная ситуация получила свое конечное выражение в современную эпоху, когда жизненный стандарт для западного человека предполагает наличие отдельного дома или квартиры для семьи, где каждый член семьи имеет свою, индивидуальную спальню. Для богатых людей таковой отдельной спальней становится замок, вилла или остров, находящийся в частном владении. Проблема одиночества, бегства от «антигуманного» общества становится одной из важнейших в современной культуре.
Проявлением эскейпизма, связанного с отрицанием современной цивилизации, является непреходящее желание у многих наших современников вернуться в «естественную» среду обитания, покинуть цивилизацию и-обратиться к естественным формам существования. Этот эскейпистский идеал, теоретически обоснованный еще Ж.-Ж.Руссо, продолжает господствовать в сознании множества людей, уставших от «благ» современной трэш-цивилизации и покидающих города ради жизни в самых глухих и отдаленных от человеческих сообществ местах.
Кстати сказать, Робинзон Крузо, знаменитый литературный герой Д. Дефо, живший долгое время на необитаемом острове, отнюдь не является, как заметил еще К. Маркс, идеалом руссоистского романа. Он был весьма деятельным и предприимчивым человеком, создавшем на этом острове благодаря своей неистощимой энергии и методической работоспособности, микро-модель капиталистической цивилизации, в которую был вписан в конце концов и Пятница, представитель «нецивилизованных народов».
Широкое распространение, начиная со второй половиныXX в., контркультурных движений эскейпистского толка, тотальное давление со стороны массовой культуры, легализирующей возможность «ухода» из социокультурных реалий бытия «человека отдыхающего», постмодернистская «иградизация» и «виртуализация» социума свидетельствуют о необходимости дальнейших исследований данной проблематики специалистами самых различных областей гуманитарного знания.
