Пол, патриархат и развитие капитализма

Федеральное агентство по образованию РФ

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

Дисциплина: социология

Реферат: «Пол, патриархат и развитие капитализма»

Омск-2007

В последнее время феминизм оказывает огромное влияние не только на социологию семьи, но и на другие области социального познания. Феминисты сейчас анализируют происхождение патриархата — системы господства мужчин над женщинами как в рамках семьи, так и в более широком контексте других социальных институтов. Антропологические исследования свидетельствуют о том, что все в достаточной степени изученные общества были патриархальными, хотя степень и сущность господства мужчин в различных обществах в значительной степени отличаются. Остановимся на тех противоречивых последствиях, которые имело для положения женщины в обществе отделение мест проживания от мест производственной деятельности. С одной стороны, отделение мест проживания от мест трудовой деятельности, которое в основном сформировалось во второй половине XIX века, способствовало распространению представления о том, что жизнь женщины должна быть связана с домашним хозяйством. По всей видимости, такая точка зрения возникла в верхних слоях общества распространившись затем среди менее привилегированных классов. С другой стороны, женщины стали все чаще и чаще привлекаться в качестве рабочей силы вне дома.

Представление о том, что «место женщины дома», имело множество последствий для женщин, занимавших различные положения в обществе. Наиболее обеспеченные слои пользовались услугами горничных, нянь и другой домашней прислуги. Представители средних сословий стали считать, что домашней обязанностью женщины является забота о доме и детях. Причем обязанности такого рода уже не считались собственно «работой», во всяком случае это касалось оплачиваемого труда. И, наконец, самое тяжелое бремя легло на плечи женщин в рабочих семьях, где им приходилось вести большую часть домашнего хозяйства в дополнение к оплачиваемой работе вне дома. В XIX и начале XX веков «работающие женщины, т. е. женщины, получающие зарплату, происходили главным образом из крестьянской и рабочей среды». На основании данных по Англии и Франции Тилли и Скотт приходят к выводу, что в этот период уровень занятости женщин в обрабатывающей промышленности (за исключением текстильного производства) был довольно низким. Еще в 1911 г. в Англии большинство женщин работало в качестве наемной домашней или другой личной прислуги. Более 33% наемных женщин работали в прислуге; 16% - в швейной промышленности, в том числе надомной; около 20% были заняты в текстильной промышленности. Аналогичная картина женской занятости наблюдалась и во Франции.

Приведенная статистика ясно показывает, что женщины в период развития промышленного капитализма могли устроиться на работу в основном в отрасли, близкие к традиционным видам их деятельности. Фактически работа в этих областях была исключительной монополией женщин, зарабатывающих значительно меньше, чем неквалифицированные работники — мужчины. Подавляющее большинство работавших женщин были молодыми и незамужними. В 1911 г. в Англии работало почти 70% всех одиноких женщин, и только 10% - замужних. С тех пор в результате практически исчезновения домашней прислуги с полным рабочим днем как вида наемного труда, а также в результате относительного сокращения текстильной промышленности структура женской занятости.

Таблица 1. Заработная плата работающих полный день женщин и мужчин в США [4,5]

Наиболее существенные изменения были связаны с увеличением числа категорий конторских служащих («белых воротничков») в развитых капиталистических странах. Оно совпало по времени с притоком все большего числа женщин в офисы и сферу обслуживания. Однако эти процессы нельзя рассматривать как существенный шаг в направлении более справедливого отношения к женщинам в сфере производства. Дело в том, что подавляющее большинство женщин даже сейчас выполняют работу, не требующую творческого подхода, находятся на низших ступенях иерархии власти в учреждениях и на предприятиях, имеют ограниченные перспективы продвижения по службе по сравнению с мужчинами. Судьба профессии «клерк «- хорошая иллюстрация развития описываемого явления. В середине XIX века в Англии менее 1% женщин работали клерками. В то время быть клерком означало занимать ответственную должность, предполагавшую знание делопроизводства и другие профессиональные навыки. В XX веке произошла всеобщая механизация учрежденческого труда. Она началась с появления в офисах в конце XIX века пищущей машинки и сопровождалась разделением труда «конторского работника» на ряд малоквалифицированных операций. В настоящее время клерками, как и продавцами, работают в основном женщины.

В период после окончания второй мировой войны во всех западных странах наблюдалось значительное увеличение числа работающих женщин. Наибольшее увеличение в процентном отношении произошло за счет замужних. Однако несмотря на то, что перед женщинами теперь открылись новые перспективы в профилях, в прошлом являвшихся монополией мужчин, число таких профессий весьма ограничено. Общее представление о том, насколько положение рабопающих женщин хуже положения работающих мужчин, можно получить, сравнив их среднюю заработную плату. В табл. 1 содержится соответствующая информация для США по ряду выборочных лет в период с 1961 по 1982 гг.

Приведенные данные говорят о том, что разрыв в заработной плате мужчин и женщин практически не изменился. В целом эти данные показательны для всех капиталистических обществ. Любопытно отметить, что относительные показатели уровней заработной платы мужчин и женщин в странах, где официальная государственная политика ориентирована на использование женщин в качестве трудовых ресурсов в большей степени, чем в США. Мало чем отличается от показателей для США. Конечно, использование женщин в качестве трудовых ресурсов — это только одно из проявлений патриархальных отношений, превалирующих в современном капиталистическом обществе. Женщины также редко занимают влиятельные посты в политической и других сферах общества. Более того, они — жертвы «двойной дискриминации» в том смысле, что работающие женщины по-прежнему отвечают за ведение домашнего хозяйства и уход за детьми.

Движение за права женщин борется с этим неравноправием различными способами, однако большинство авторов-феминистов признает, что это неравноправие укоренено очень глубоко. Об этом свидетельствует сам факт повсеместного распространения патриархальных отношений. Хотя сам патриархат и не возник с приходом капитализма, совершенно очевидно, что развитие капитализма, сопровождавшееся изменениями в формах семьи, описанными ранее, породило ряд конкретных форм дискриминации по половому признаку. Существуют явные точки соприкосновения между половой принадлежностью и классовой системой общества. Сосредоточение работающих женщин в относительно низкооплачиваемых сферах, тяжелые условия труда и ограниченные перспективы продвижения по службе — все это результат отношения к женщинам работодателей и работников-мужчин, а также перерывов в профессиональной деятельности женщин, вызванных рождением детей. Сами женщины в значительной части продолжают (охотно или неохотно) мириться с этими обстоятельствами, принимают «идеологию дома», ставя замужество и семью выше тех экономических благ, которые они могли бы получить при полном и равноправном с мужчинами участии в экономической жизни общества. Обсуждаемая проблема сложна, а интерпретации ее авторами-феминистами разноречивы. Само по себе достижение полного равноправия женщин и мужчин в производственной сфере не обязательно является желаемой целью в контексте капиталистической экономики, в то время как преобразование и гуманизация промышленно-капиталистического труда не гарантирует преодоления эксплуатации по половому признаку. Такая эксплуатация укоренена в самой семье как относительно самостоятельном социальном институте.

Многие социологи, занимающиеся изучением семьи, высказывают предположение, что развитие капитализма привело к резкому уменьшению состава отдельной семьи. Делая ошибочные обобщения на основании данных о больших семьях в странах третьего мира, являющихся основным источником наблюдаемого демографического взрыва, такие социологи рисуют картины семей, буквально «кишащих» детьми, в докапиталистической Европе. Очень большие семьи действительно встречались в этот период, однако они ни в коем случае не были повсеместной нормой. Историки, изучающие Англию, Францию XVII века, утверждают, что средний возраст женщин, вступающих в брак, по всей видимости, составлял 23−27 лет. Период деторождения ограничивался этим возрастом и ранним наступлением климакса, значительной вероятностью преждевременной смерти одного из супругов, а также высоким уровнем детской смертности. По сравнению с семьями крестьян и ремесленников в обеспеченных семьях количество членов обычно было большим. Невесты были моложе, а овдовевшие мужчины вступали в новый брак скорее.

Высокий уровень смертности и постоянная угроза смерти — это то, что разительно отличает условия жизни семьи и всего общества прошлых веков от условий настоящего времени. Уровень смертности был в несколько раз выше, чем сегодня, и смерть часто подстерегала людей далеко не преклонного возраста. Особой опасности подвергались жители городов. Это было вызвано в первую очередь антисанитарными условиями проживания и загрязненностью водопроводов, создававшими постоянную угрозу возникновения эпидемии. Население городов себя не воспроизводило и пополнялось за счет постоянной миграции из сельских местностей. Продолжительность жизни была крайне низкой. По-видимому, около трети всех младенцев умирало в течение первого года жизни. (В крестьянских семьях во Франции в XVII веке в среднем половина детей умирала, не достигнув десятилетнего возраста.) В немного лучшем положении находилась молодежь, уровень смертности которой был гораздо выше, чем сегодня. В результате этого количество детей в семьях низших классов в Европе в каждый отдельный момент времени, по-видимому, в среднем составляло 2−3 человека, хотя число родившихся было гораздо большим. Половина всего населения была в возрасте до 20 лет и лишь незначительное меньшинство — в возрасте старше 60.

Так называемый «демографический переход», имевший место в XVII и XIX веках, был не столько переходом от больших к малым семьям, сколько изменением в составе семьи за счет представителей разных поколений. «Демографический переход» представлял собой изменение описанных выше условий жизни и заключался главным образом в резком снижении уровня смертности в младших возрастных группах. Средний возраст вступления в брак тоже снизился и продолжал снижаться на протяжении первой половины XX века. Таким образом, рост населения в XIX веке был не результатом повышения уровня рождаемости, а результатом того, что все большее число людей стало жить дольше. Описанные выше изменения, повлиявшие как на природу семьи, так и на относительное положение мужчин и женщин на рынке рабочей силы, привели к тому, что большие семьи стали помехой для работающей части общества. При традиционных формах производства, где дети вносили свой вклад в экономическую деятельность, часто существовало реальное желание расширить семью, несмотря на те факторы, которые существенно ограничивали ее размеры. Однако когда дети и многие женщины не работают, большие семьи становятся экономическим бременем. Совершенствование и доступность противозачаточных средств способствовали распространению долгосрочных браков, основывающихся на «чувственном индивидуализме», при которых супруги стремились иметь меньше детей. Именно такое положение дел сохраняется и в настоящее время. Следствием его является то, что большинство современных женщин могут рассчитывать на 20—30 лет жизни, свободных от ухода за детьми после того, как последние достигли зрелости и покинули родительский дом.

Таблица 2. Число браков, разводов (в тыс.) и разводов на каждые 100 браков в 1950—1980 гг.

Споры относительно настоящего статуса брака и семьи среди социологов и в массовой прессе — особенно по вопросам распада браков и сексуального поведения — часто не отличаются исторической объективностью. В прошлые века распады браков были очень распространенным явлением — правда, в основном, в результате смерти одного из супругов, а не в результате развода. Некоторые авторы утверждают, что в процентном отношении число детей, страдающих от распавшихся браков, было таким же большим в прошлом, как и сегодня. В некоторых европейских странах в относительно недалеком историческом прошлом добрачные половые отношения были обычным делом и не становились впоследствии препятствием для вступления в брак. Число незаконнорожденных детей было таким же высоким, если не выше, как и в настоящее время. Несомненно, современные тенденции изменений семьи, брака и сексуального поведения развиваются в совершенно другом контексте. Именно эти процессы я и пытался проиллюстрировать на фактическом материале на протяжении всей книги. Вместе с тем важно осознавать, что эти процессы по ряду показателей далеко не столь уникальны, как могло бы показаться на первый взгляд.

За последние 20—30 лет в большинстве западных стран уровень разводов резко возрос. Об этом свидетельствуют данные, приведенные в табл. 2. [7,8].

Согласно таблице, за четверть века с 1950 по 1975 гг. уровень разводов во Франции вырос всего на 40%, в то время как в Великобритании — на целых 400%. Однако к подобного рода статистике необходимо относиться с осторожностью. Ведь она, в частности, не учитывает мужчин и женщин, проживающих вместе без регистрации брака, а также мужчин и женщин, официально на расторгнувших брак, но фактически больше не являющихся мужем и женой. Тем не менее, нельзя отрицать, что имеющаяся статистика отражает существенные изменения, происходящие в семейно-брачных отношениях на Западе.

Существует мнение, что нуклеарной семье, так долго сохранившейся хотя и в видоизменяющейся форме, в ближайшем будущем грозит исчезновение. Консерваторы пессимистично рассматривают такую перспективу, как признак морального разложения общества. Их противники, наоборот, приветствуют ее как предпосылку для развития других форм социального общежития, считая семью по своей сути репрессивным институтом. Не исключено, что в будущем действительно будут развиваться экспериментальные формы социальных отношений, отклоняющиеся от традиционного института семьи. Однако более обоснованной точкой зрения по сравнению с предсказаниями грядущего отмирания семьи является то, что ее современные изменения представляют собой не что иное, как утверждение «чувственного индивидуализма» в качестве руководящего принципа семейно-брачных отношений. Можно с достаточным основанием утверждать, что возросший уровень разводов свидетельствует не о глубоком разочаровании в семейно-брачных отношениях как таковых, а о возросшей решимости людей сделать их более плодотворными и взаимно удовлетворительными. На фоне беспрецедентного роста уровня разводов это подтверждается не менее высоким уровнем числа повторных браков: подавляющее большинство разведенных снова вступает в брак.

Вместе с тем, не следует однозначно рассматривать это явление, подобно некоторым авторам, упоминавшимся в начале главы, как доказательство того, что семья для большинства людей современного общества представляет собой незаменимый источник эмоционального удовлетворения. Реальность гораздо сложнее. Семья подвержена воздействию самых различных социальных процессов. Она является их отражением и вовлечена в них. В этой связи уместно вкратце вернуться к некоторым вопросам, рассматривавшимся в предыдущих главах. В обществе, в котором условия труда подавляющего большинства носят однообразный и угнетающий характер, в котором преобразование социальных отношений в товар превращает повседневную жизнь в бессмысленную рутину, семья действительно может восприниматься как убежище от «бессердечного мира». Однако без глубоких преобразований более широких социальных институтов семье вряд ли удастся преодолеть внутренне присущее ей противоречие между стремлением личности к свободе и угнетением, между надеждой и отчаянием.

Предпосылкой для возникновения «чувственного индивидуализма» послужило осознание сексуальности как части самовыражения личности в рамках или вне рамок брачных уз. Некоторые радикально настроенные авторы считают, что происхождение и развитие капитализма имело тесную психологическую связь с подавлением сексуальности. С их точки зрения, строгая дисциплина промышленного труда требовала жесткого контроля над желаниями личности, нашедшего свое воплощение в викторианских нравах в период бурного развития капитализма в XIX веке. Из этой точки зрения вытекает идеология, которую в той или иной форме разделяло большинство участников студенческого движения в конце 60-х годов: ключ к освобождению от рутинизированного капитализмом труда и однообразия повседневной жизни — в освобождении сексуальности. К этой идеологии я отношусь скептически. С моей точки зрения, более характерной чертой промышленного капитализма по сравнению с недолговечной, ханжеской викторианской моралью, мало в чем повлиявшей на проявления сексуальности, является «чувственный индивидуализм». Своеобразным дополнением этой мысли может служить позиция М. Фуко. Важнее понять, считает он, не то, откуда берется подавление сексуальности, а то, почему современное общество так озабочено сексуальностью, считая ее свободную реализацию одним из важнейших аспектов самовыражения личности. По мнению Фуко, для достижения большей свободы личности необходимо не столько освобождение сексуальности, сколько освобождение от сексуальности.