Вопрос о соотношении традиции и индивидуальности, о сложной взаимосвязи заимствования и новаторства неизбежно встает при рассмотрении творчества любого художника слова. Л если речь идет о такой литературной эпохе, как первая половина XX века, о времени, одержимом поиском индивидуального стиля, личного и нового языка, то этот вопрос становится еще актуальнее. Какие голоса из прошлого воскреснут в новом веке? Кто и почему останется за бортом мятежного «парохода современности»?
1910;е и 1920;е годы стали переломными для английской поэзииэтот период принято называть «англо-американской поэтической революцией». Ощущение кризиса романтического мировоззрения, вырождения романтической традиции в штамп заставляет таких поэтов, как У. Б. Йейтс, Т. С. Элиот и Э. Паунд искать выход. «Поэтическая революция» затронула все аспекты поэзии: мировоззрение, язык, отношения с читателем. Поэтическая традиция — как национальная, так и всемирная — также подверглась полному пересмотру. Кульминацией этой «революции» считается «Бесплодная Земля» Т. С. Элиота.
Поэты, чье творчество рассматривается в данной диссертации, писали уже после этих перемен. С одной стороны, и У. Х. Оден, и Д. Томас принимают эстафету «поэтической революции». С другой — в творчестве обоих поэтов прослеживается полемика с ее идеями. Оба поэта по-своему переосмысливают поэтическое наследие — в том числе и поэзию XIX века, в обоих случаях яркое новаторство соседствует с пристальным вниманием к традиции.
Актуальность данной темы связана с тем, что Одену и Томасу, как и английской поэзии 1930;х и 1940;х годов в целом в отечественной критике уделено мало внимания (по сравнению, например, с поэзией 1910;х и 1920;х годов и творчеством Иейтса и Элиота). Между тем творчество обоих поэтов представляет большой интерес с точки зрения развития английской поэзии в.
XX веке, того, как в стихах Одена и Томаса достижения модернизма переплетаются с возрождением интереса к романтизму и викторианской эпохе. На манеру Одена и Томаса влияют не только Элиот и Паунд, в их творчестве переосмысливается и актуализируется творчество таких поэтов, как У. Йейтс, Т. Гарди, Дж. М. Хопкинс, У. Блейк, Л. Поуп. В свою очередь, и Оден, и Томас стали неотъемлемой частью английской (и англоязычной) поэтической традиции, и без рассмотрения творчества этих поэтов любой разговор об английской поэзии XX века невозможен. Наконец, не стоит забывать и о мощном влиянии, которое Оден оказал на творчество И. Бродского.
Целью данного исследования является анализ творчества обоих поэтов на фоне «поэтической революции» начала XX века с последующей демонстрацией того, как в их творчестве интерпретируется поэтическое наследие, как открытия непосредственных предшественников сочетаются с обращением к более далеким традициям. В этой связи поднимается вопрос о сложной взаимосвязи индивидуальности и традиции, и, как следствие, об условности и неточности критических обобщений (всякого рода «измов»).
В качестве объекта исследования выступает, в первую очередь, поэзия У. Х. Одена и Дилана Томаса, а также поэзия их предшественников — «имажистов», У. Б. Иейтса и Т. С. Элнота.
В задачи диссертации, таким образом, входит следующее:
1. Обзор перемен, произошедших с английской поэзией в 1910;х — 1920;х годах. Рассмотрение основных достижений «англо-американской поэтической революции», изложение сути имажизма, краткий анализ творчества У. Б. Йейтса и Т. С Элиота в 1910;е и 1920;е годы. Творчество Одена или Томаса невозможно рассматривать вне контекста этих перемен, определивших дальнейшее развитие всей английской поэзии.
2. Рассмотрение поэзии У. Х. Одена и Д. Томаса. Анализ идейной проблематики, характерных тропов, а также языка и формы у каждого поэта.
3. Выявление традиционных и новаторских элементов в творчестве рассматриваемых поэтов. Анализ диалектического единства полемики и преемственности, притяжения и отталкивания в отношении Одена и Томаса к поэтическому наследию.
Методика анализа состоит в рассмотрении отдельных аспектов поэтики каждого автора с использованием элементов лингвистического и стиховедческого анализа. Анализ базируется на работах таких отечественных ученых, как А. Ф. Лосев, Ю. М. Лотман, М. Л. Гаспаров, A.M. Зверев, Г. Э. Йонкис и др., а также на работах зарубежных специалистов — Ф. Р. Ливиса, Р. Эллмана, X. Кеннера, Д. Перкинса и др.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые делается попытка сопоставить поэзию Одена и Томаса, проследить то, какую интерпретацию получают в их творчестве тенденции, намеченные в английской поэзии начала XX века, а также проанализировать соотношение индивидуальности и традиционности у этих поэтов.
Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в докладах на конференциях УРАО «Филология в системе гуманитарного знания» в 2002 и 2003 гг, а также в 3-х статьях.
Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. Первая глава является кратким обзором перемен в английской поэзии 1910;х и 1920;х годов, известных как «английская поэтическая революция» с анализом творчества У. Б. Иейтса и Т. С. Элиота в этот период. Вторая глава посвящена поэзии У. Х Одена, в ней приводится анализ культурно-исторического контекста творчества Одена, а также основных элементов его поэтики. В качестве материала рассматривается «английский» период творчества Одена до его эмиграции в США. Третья глава посвящена творчеству Дилана Томаса и по структуре аналогична второй. В ней анализируются основные поэтические произведения поэта. В заключении приводятся выводы о творчестве обоих поэтов и их отношении к поэтической традиции.
Цель данной работы заключалась все же не в анализе творчества отдельных поэтов, а в рассмотрении соотношешш традиции и творческой индивидуальности в поэзии Одена и Томаса. Л поскольку эти две фигуры олицетворяют собой два периода в английской поэзии XX века — 30-е и 40-е годы — то можно в данном случае говорить и о тенденциях в развитии поэзии в целом. Вопрос о поэтическом наследии, о традиции стоит в центре «поэтической революции» 1910;х -20-х годов, когда имажисты решают порвать с викторианством. Обратим внимание, насколько важным было осмысление традиции — литературной, культурной — для Элиота. Иейтс в своих напряженных поисках мастерски балансирует между традиционностью и индивидуальностью. Новаторство Одена неотделимо от его глубокой связи с всемирной поэтической традицией — от Горация до Элиота. Наконец, поэзия Дила[1а Томаса, лидера «романтического возрождения», обязана своим существованием как Блейку, так и тому же Одену. Казалось бы, поколения 1910;х, 1920;х, 1930;х и 1940;х стремились следовать известному призыву Эзры Пауида «Маке it new». Но при этом каким-то загадочным образом в самых новаторских образцах английской поэзии XX века безошибочно угадываются традиционные «симптомы». Самые высокие и дерзкие поэтические полеты преодолевали силу притяжения традиции, но не покидали пределов ее гравитационного поля. И наоборот: обращаясь к поэтическому наследию, национальному и мировому, такие поэты, как Иейтс, Элиот, Оден и Томас обновляли и развивали английскую поэзию. Пытаясь воспрепятствовать линейному развитию традиции (т.е. не просто отказавшись наследовать предшествующему поколению романтиков, что абсолютно предсказуемо, но вековой традиции романтизма), поэты 1910;
X — 1920;х годов спровоцировали поиск альтернативы. Если развитие английской поэзии XIX в. еще все-таки можно представить себе как поступательное (с оговорками, разумеется), то в начале XX века картина максимально осложняется. Элиот, говоря о традиции как об «одном временном ряде», озвучивает попытку синхронного, парадигматического осмысле1И1я традиции как некоторой совокупности, в отличие от диахрошюго взгляда, где традиция — прежде всего в буквальном смысле «traditio» ', передача во времени. Если поздневикторнанские поэты «принадлежали эпохе», то в новой поэзии уже эпохи принадлежат поэту. Попытка нащупать связь между всеми достояниями человеческой культуры, связать их воедино, стремление не просто найти гармонию в далеком и чужом слове, но «пригласить» его в новый текст — симптом XX века, предвещающий постмодернизм. Мифологизация, о которой часто говорится в связи с модернизюм, также «граничит» с поиском традиции. В результате XX век в английской поэзии стал веком «анахронизюв» ;
достаточно вспомнить неожиданный выход на авансцену современной поэзии викторианца Дж.М. Хопкинса, пробуждение интереса к поэзии метафизиков. Это в значительной степени заслуга Хыома, Паунда и Элиота и их антиромантической «кампании»: утверждая, что романтизм исчерпал свои возможности как идейно, так и с точки зрения поэтики, новые поэты взамен предложили «пересадить» современную поэзию на другую почву ;
будь то поэзия метафизиков, средневековье или искусство Дальнего Востока. Однако было бы больщой ошибкой полагать, что «поэтическая революция» раз и навсегда покончила с викторианским наследием, притом, что английская поэзия часто делится на «до» и «после» Хьюма, Паунда и Элиота. Не будем забывать, что XIX век — это пять поколений английского романтизма, и эпоха эта обладала мощнейщей инерцией. В рамках этой традиции пищут и георгианцы, и окопные поэтыв 20-с годы влияние этой поэзии еще сильно, а популярность велика. При этом эхо викторианства в XX веке может быть самым разным — и не обязательно из-под пера эпигонов: Гарди признается влиятельнейшей фигурой для поэтов XX века от Одена до См. Генои Р. Очерки о традиции и метафизике. — СПб., 2000.Ф. Ларкина и Ш. Хини, Хонкинс обеспечил не одно поколение новых поэтов техникой стиха. Пусть это несколько «апокрифические» для магистрального викторианства фигуры' но они никак не позволяют говорить о разрыве с викторианством. Кроме того, в XX веке жил, работал и обладал мощным влия1Н1ем «последний романтик» Иейтс. Будучи близок к паундовской поэтической «лаборатории», он сумел добиться уникального синтеза романтической традиции и новаторства в области формы. Приняв на вооружение технические новшества имажистов, обновив язык, Иейтс не разделял взглядов Хьюма или Элиота. Так что суть «романтического возрождения», о котором в англ1и" 1ской поэзии XX века говорят в связи с Диланом Томасом, состоит не в том, что романтизм был забыт (опровержением чего является творчество Иейтса), а в том, что новое, молодое поколение поэтов сумело, переосмыслить романтическую традицию уже в контексте XX века. Имажисты были лишь небольшим авангардным и при этом подчеркнуто элитарным движением, так что их влияние не только на вкусы публики, но и на вкусы поэтов было во многом ограничено. Не только поэзия имажистов — даже элиотовская «Бесплодная Земля», шедевр, воплотивший в себе открытия новой поэзии, своего рода итог поэтической революции, в 20-е годы был известен лишь в узких университетских кругах. Однако имажисты стали катализатором важнейшего для английской поэзии XX века процесса — процесса обновления поэтического языка. Пели Хьюм критиковал романтическое и1ровоззрение в целом, то в поэтической практике имажисты уделяли больше внима1шя техническому, языковому аспекту поэзии. Именно против языковых штампов, дежурных размеров, общих мест, затасканных образов старой поэзии была направлена имажистская теория тех1тки стиха. Пожалуй, сами имажисты не сумели создать образцов «большой» поэзии, скорее это был опытный материал, однако установка на яркость.' И поэзия Гарли, и поэзия Хопкипса была OFiyiliiiKOBaiia уже п XX веке (кроме первого сборника Гарли «Wesscx Poems», увилсвтего свет в 1898 голу).неожиданность, новизну образов, эксперименты с размером и ритмом стали с тех пор практически обязательным условием творчества любого крупного поэта. Йеитсу имажистские эксперименты помогли обогатить образный ряд и ритмикузнаменитые оденовские яркие, насыщенные метафоры, эксперименты Дилана Томаса с формой — все это берет начало у паундовского движения. Имажнстам не удалось полностью преодолеть романтическую традицию, однако они заложили основу полного переосмысления языка английской поэзии. Говорить о различии между Оденом и Томасом как о различии между модернистским и романтическим типом поэзии было бы упрощением. Во первых, крупнейший исследователь Одепа, Э. Менделсон, утверждает, что последний вообще не является людернистомчто касается Томаса, то его поэзия также не похожа на романтизм Блейка, лейкистов или прерафаэлитов, на исторический романтизм XIX века. Во-вторых, этих поэтов во многом объединяет формальная сторона их творчества. Так у обоих очень заметно влияние Дж. М. Хопкинса в том, что касается эвфонии, ритма, строфики. В— третьих, от Элиота и Паунда Оден и Томас отличаются обращенностью к публике: для Одена как для «социального поэта» публика была необходимым условием творчества, Томас, в свою очередь, был специфически «устным» поэтом, и его манера чтения пользовалась популярностью. И Оден, и Томас порывают с элитаризлюм, обращаются к широкому читателю. Тем не менее при сопоставлении творчества Одена и творчества Томаса обнаруживаются существенные различия. И эти различия напрямую связаны с интерпретацией обоими авторами поэтического наследия. Первое, о чем следует сказать — отнощение каждого из поэтов к поэзии, вопрос о жизни и творчестве. Здесь Оден и Томас расходятся самым существенным образом. Для Одена и его современников характерно подчеркнуто ремесленное отношение к поэзии. С одной стороны такое внимание к ремеслу унаследовано от Элиота с его известной требовательностью, даже скрупулезностью в вопросах поэтической техники. с другой стороны, когда Одсн говорит об OTHOIUCIHIH к поэзии как к профессии, это следует понимать еще и в социальном смысле. Для Одена с самого начала очень важным является вопрос о месте поэзии в жизни человека и обп^ества — отсюда некоторая риторичность, дидактизм, характерные для зрелого и позднего периода творчества поэта. Поэзия вторична по отношению к реальной жизни, сама она не является реальностью и «не способна ничего изменить"'. Оден — поэт-комментатор. Такой поэт своим творчеством может лишь пробудить некоторые эмоции, преподать урок — но не более. С этим связана некоторая аллегоричность, прнтчевость оденовского творчества. Оденовская позиция вполне может быть охарактеризована знаменитой формулой utile dulce, ему необходима не просто аудитория, а некоторое сообщество, где он, как поэт, занимал бы свое место — поэтому Э. Мендельсон говорит об Одене как о поэте классического типа, о гражданском поэте. Дилан Томас, напротив, верит в абсолютную реальность поэзии, отождествляет ее с бытием. Свою творческую задачу Томас видит в том, чтобы с помонн>ю поэзии доказать свою полную причаст^юсть к бытию лнгра». Так что в отличие от оденовского подчеркнуто ремесленного, профессионалыюго отношения к искусству томасовское видение поэзии квазирелигиозно. Если Одену подходит образ поэта-гражданнна, блестящего, эрудирован1юго оратора, то Томас, несомненно, поэт-оракул, пророк, одержимый гений. Слово у Томаса обладает онтологической значнлюстью, каждое «хорошее стихотворение — вклад в реальность"^. Это роднит его с профетизмом Блейка. Интересно, что если Оден и Элиот, отрицая искусство как личную религию, ищут и находят веру вне искусства, в рамках уже ' Audcn W.H. The English Auden 1927 — 1939. — London, 1986, p. 241.' «I become a greater introvert day by day, thougli, day by da>' I am conscious of more external wonders in the world. It is my aim as an artist to bring those wonders into myself, to prove beyond doubt to myself that the flesh that covers me is the flesh that covers the sun, that the blood in my lungs is the blood that goes up and down in a tree. It is the simplicity of religion…» ' Цит, no: Rcddinglon A. M. Dylan Thomas: A Journey From Darkness To Light. — NY, 1968, p. сложившегося вероисповедания, то томасовская религиозность раскрывается через его творчество, неотделима от него, как бы растворена в нем. А такая религиозность творчества свойственна имен1Ю романтизму или поэзии, «генетически» с ним связанной^. В случае же с религиозно-философской поэзией Элиота или позднего Одена (а также Хопкинса и многих представителей т.н. «devotional poetry») искусство лишь отражает веру поэта, но не составляет се суть. С романтизюм связано и еще одно различие между Оденом и Томасом. Мы обращали внимание на то, что в поэзии Томаса доминируют образы природы. Более того, природа часто является метафорой для различных аспектов жизни человека, и, наоборот, природа часто предстает у Томаса антропоморфной. Сам поэт постоянно говорил о том, что с помощью творчества ищет едиЕ1ения с природой. Это дает нам основания говорить о возрождении столь характерной для романт[1зма философии природы в поэзии Томаса. У Томаса природа — даже не «вторая книга Бога», а «книга бытия». Именно поэтому образный ряд поэзии Томаса показался читателю таким свежим, ярким на фоне поэзии 30-х. Там, где Оден предлагал блестящую, но несколько отстраненную зарисовку городского парка, Томас, по сути, возвращал к жизни немного забытую в 1930;е романтическую формулу — увидеть «вечность в чашечке цветка». Элиотовская «Бесплодная земля» перенесла поэзию «оксфордцев» в города, и Оден, как мы полшим, любил индустриальные или городские пейзажи, а природа в таких пейзажах часто служила лишь унылым фоном. У Томаса же природа — источник вечного перерождения, движения, обновленияона 1Н1когда не предстает ' В этом смысле Томас похож на Рильке, чье творчество также проникнуто религиозностью, но как и у Рильке, религиоэпость Томаса далека от официальных конфессий и представляет coooli сложный пантеистически-христианский комплекс.^ Эстетизм таких поэтов, как Стефан Георге можно рассматривать как апофеоз этой религиозности творчества. Мистические трактаты Йейтса и связанные с ним стихотворения имеют также романтическое происхождение. Не будем забывать, что enie.
11эггью Лрпольд полагал, что поэзия (и искусство в пе-юм) способна заменить.
1юи1атнувп1уюся веру его современников. фоном, даже в пейзажных стихотворе1Н1ях она активна и находится во взаимодействии с поэтом. Однако, повторимся, все это не позволяет нам говорить о том, что раз1Н1ца между Томасом и Оденом — разница между романтизмом и модер1П13мом, романтизмом и «не-романтизмом». Гораздо интереснее то, как в творчестве этих двух поэтов осуществляется усвоение и переосмысление поэтического наследия, как восприятие той или иной традиции провоцирует эксперимент и новаторство. Поэзия У. X. Одена действительно лнюгим обязана Элиоту. Часто ироничный, как бы бесстрастный Оден унаследовал элиотовскую интеллектуальность и созерцательность. Знаменитая «клиническая отстраненность» Одена — развитие элиотовской теории деперсонализации, мрачные индустриальные ландшафты раннего Одена по настроению близки к «Бесплодной земле». Однако не меньшая роль в формировании Одена принадлежит Хопкинсу, Гарди, древнеисландской поэзии. Отвергая вслед за Элиотом штампы исчерпавшего себя викторианского романтизма, Оден в своей дидактичности, социальности вполне следует заветам Мэттью Арнольда с его концепцией поэзии как magister vitae. Частая у Одена сатира также сближает его с викторианцамн, например, с «Lockslcy Hall» Теннисоналюбовь к пародии — с автором «Дон Жуана». Не будем забывать и о «Письме Лорду Байрону», где Оден вступает в диалог с викторианством — задолго до Фаулза или Экройда. Парадоксальность Одена в том, что при всем антиромантизме своей поэтики он, по крайней мере в «английский» период творчества, очень близок к викторианству в смысле общения с публикой, с читателями. Оден отказывается не только от хьюмовской формулы «поэзия для поэта», но и от буквального следования одной из главных идей имажизма — теории органической формыесли имажисты гюлагали, что настроение, содержание должно диктовать форму, то иногда кажется, что у этого поэта все наоборот: взяв какую-нибудь форму, Оден, будто бы упражняясь, пишет стихотворение. При этом поэт распоряжается этими устаревшими с точки зреш1Я имажистов формами сугубо индивидуально. Так, например, излюбленный его прием — использование в качестве формы баллады или коротких neceinibix двустиший при абсолютной серьезности, иногда трагичности содержания. В результате форма традиционная, но эффект ;
оригинальный, узнаваемьи" !, «оденовский». Как ни странно, своим существованием и успехом поэзия Дилана Томаса (и «романтическое возрождение» 1940;х годов) во многом также обязана Элиоту и имажистам. Война, которую последние объявили вырождающейся в штамп позднеромантической викторианской традиции, спровоцировала поиск новых средств выражения для романтического мировоззрения. Дилан Томас, носитель романтического эгоцентризма, романтической натурфилософш!, пишет современным языком, Имажисткие идеи, служившие для преодоления романтических штампов, позволили романтической по сути поэзии звучать актуально и оригинально в XX веке. Так что и арготизация языка у Одена, и гиперболизация языка у Томаса — в равной мере следствия «поэтической революции» с ее жаждой обновить звучание поэзии. С точки зрения традиции, однако, романтизм Дилана Томаса имел мало общего с историческими образцами английского романтизма. Если звучание поэзии Томаса напоминает Хопкинса, то образап1 она гораздо ближе к французскому сюрреализму, а атмосферой, настроением — к Рильке, чем к Блейку, Кольриджу или Суинберну. «Романтическое возрождение» — прежде всего возвращение ключевых элементов романтического Weltanschauung. Своеобразный романтический экзистенциализм Томаса существенно контрастировал и с интеллектуальностью Элиота и Одена, и с эстетизмом позднего Иейтса. Однако с точки зрения формы, языка Томас — их наследник. С Оденом его сближает влияние Хопкинса — эвфонические фейерверки, «прыгающий ритм" — с Иейтсом — ритмические вариации в пределах силлабо тоники, с Эл1Ютом — верлибр. в основу англо-американской поэтической рсволющш — по крайней мере, ее теоретической базы — легла оппозиция «классическое — романтическое». Перспектива применить к Одену и Томасу критерии Хыома и объявить одного «классиком», а другого — «романтиком», безусловно, заманчива. Однако разумнее будет признать, что оба поэта создали беспрецедентные образцы поэтического искусства, впитавшие определенные традиционные черты. Какими бы ни были эти «традиционные слагаемые», результат никогда не будет сводиться к их сумме. Поэты такого масштаба, как Оден или Томас, актуализируют ту или иную традицию (традиции), обеспечивая преемственность, выживание и эволюцию культурного наследия. Но при этом луч традиции навсегда преломляется в призме индивидуального творчества, «переткав лоскут слов, оставленный мертвыми» ', поэт преобразует традицию настолько, что она уже навсегда связана с его именем, приобретает его черты. В этом смысле поэтическая традиция немыслима вне и отдельно от индивидуальности. Поэтому не модернизм, не классицизм, не романтизм составляют суть английской поэзии 1930;х и 40-х годов, а творчество двух уникальных, своеобразных поэтов — Уистана Хью Одена и Дилана Томаса.' Цитата iij Томаса: То shade and knit anew the patch of words Left by the dead…(From love’s first fever).