Актуальность исследования. Институт земских начальников с полным основанием может быть назван одним из немногих сохранившихся «белых пятен» в истории России конца XIX — начала XX вв., этого важнейшего с точки зрения перспектив ее развития периода. Научное изучение проблемы как бы застыло на уровне ортодоксальной советской историографии с ее упрощенным, идеологически предвзятым отношением к так называемым «контрреформам» правительства Александра III. Хотя большинство этих реформ уже переосмыслено современными историками, это почти не коснулось земских начальников. Можно предложить двоякое объяснение этого историографического казуса: объективное и субъективное. С одной стороны, введение земских начальников, в отличие от прочих контрреформ, не затронуло города как очага модернизации и прогресса, коснулось только деревни с ее архаично-общинной организацией крестьянского мира. Следовательно, объективно исторический «вред» от этой меры не был столь ощутим. С другой стороны, откровенно сословный характер Положения 12 июля 1889 г. об учреждении земских начальников, вероятно, не стимулирует интереса историков к столь одиозному институту. Если это действительно так, то это глубокое заблуждение.
Начать следует с того, что весь опыт реформ, российских тем более, показывает разрыв между замыслом и реализацией, итогами преобразований. Земские участковые начальники — еще одна яркая и притом совершенно новая иллюстрация на эту избитую тему. Да и логика научного познания, системный подход не допускают переоценки целого без пересмотра, переосмысления всех его составных частей и фрагментов. Вместе с примитивно классовым представлением о диктатуре помещиков-крепостников в предреволюционной деревне из современной исторической науки неизбежно уходят формирующие его понятия и категории типа «земские начальники — орган дворянской диктатуры в деревне», «земские начальники — власть помещиков-крепостников». Однако доныне в новейшей литературе нет специальных работ по этому сугубо важному для понимания многих сторон исторической обстановки в России на рубеже Х1Х-ХХ веков вопросу, как нет и серьезных новаций в работах иного плана. Таким образом, налицо некий историографический «перекос», обостряющий потребность в целенаправленном изучении темы.
Особую актуальность проблеме придает переходное состояние современного местного самоуправления, явно нуждающегося в критической переработке и усвоении прошлого исторического опыта. Недоучет прежней практики отношений власти и самоуправления на местах может привести к новым ошибкам и потерям. Усиление вертикали власти, наблюдаемое в новейшей истории российской государственности, имеет безусловные плюсы, если только оно не ущемляет права территорий, их самоуправление. Не только с точки зрения политкорректности, но и в сугубо историческом плане важно максимально полно и точно знать все особенности управления различными регионами России, соотнося современные реалии с историей и традициями. В этой связи интерес вызывают работы историко-аналитического характера, способные прояснить проблему адекватности форм самоуправления ожиданиям населения и интересам государства. Необходимо всесторонне изучить весь позитивный опыт, накопленный органами местного самоуправления, объяснить сложные процессы во взаимоотношениях власти и населения в Тамбовской губернии, выявить те аспекты ее деятельности, которые в силу различных причин редко попадают в поле зрения исследователей.
Важной стороной темы является изучение общественно-политической ситуации и тех «агентов влияния», коими был вызван к жизни институт земских начальников, и тех задач и целей, которые вменялись ему законодателями. Закон 12 июля 1889 г. зафиксировал определенный баланс сил в верхних эшелонах власти, определенный момент развития российской модернизации, поэтому конкретный анализ обстоятельств принятия закона о земских начальниках поможет глубже уяснить замысел его инициаторов и итоги его реализации, а также оценить степень влияния этого института на ход русской общественной и государственной жизни.
Объектом исследования являются органы государственного контроля и надзора в лице земских начальников и органы крестьянского самоуправления в той мере, в какой они были подчинены земскому начальству, на локальном губернском уровне.
Предмет исследования — практическая деятельность земских участковых начальников, ее основные направления, формы и методы работы.
Географические рамки исследования. Данная тема разрабатывается на материалах Тамбовской губернии. Локализация объекта исследования рамками одной губернии дает историку ряд преимуществ. Прежде всего, оно проводится на материалах типично аграрного региона, с обширными массивами крупного дворянского землевладения (законом обусловленная социальная среда для выдвижения земских начальников), с преобладанием общинного устройства деревни, ради контроля над которым и насаждались земские начальники, с достаточно развитыми и работоспособными земскими учреждениями, в контакте с которыми предстояло им работать.
Хронологические рамки исследования охватывают период с 1889 г. по 1917 г. — время существования института.
Историография. Закон о земских участковых начальниках 12 июля 1889 г., Земское положение 12 июня 1890 г., Городовое положение 11 июня 1892 г., ряд других консервативных правительственных мер 1880-x-l 890-х годов в отечественной историографии привычно объединяются общим понятием — «контрреформы». Если земская контрреформа подробна исследована Б.Б. Веселовским1, Л.Г. Захаровой2, образовательная — C.B. Рождественским3, то институт земских начальников не удостоился пока специальных работ, и это уже давняя и печальная традиция.
Дореволюционные историки не проявляли к контрреформам Александра III, в том числе и к земским начальникам, заметного, тем более специального, интереса. Вероятно, сказалось отсутствие «дистанции времени», принципиально важной для позитивистской школы. Родоначальником историографии вопроса, по-видимому, можно назвать идеолога контрреформ А. Д. Пазухина с его опубликованной еще в 1886 г. брошюрой «Современное состояние и сословный вопрос в России"4. Называя реформы Александра II «великим злом», он требовал возвратить дворянству отобранные у него права, фактически обосновав идею восстановления дворянского контроля над крестьянским миром. Парадокс, но эта брошюра вполне вписывается в историографию темы.
Определенную помощь в изучении вопроса, главным образом, в юридических его аспектах, оказала работа известного правоведа Н. М. Коркунова «Указ и закон"5.
К историографии проблемы примыкают исследования Г. Джаншиева6,.
7 R.
A.A. Титова, И. Аничкова, посвященные предшественникам земских начальников по их судебным функциям — мировым судьям. Все они с позиций либеральной науки высоко оценивали деятельность мирового суда и, соответственно, критически относились к упразднению его с заменой земскими начальниками.
Законодательная деятельность последних российских императоров рассматривалась Н. Е. Волковым в работе «Очерк законодательной деятельности в царствование императора Александра III"9. Работа полезна для общего понимания законодательной практики, составной частью которой был институт земских начальников и правового пространства, в котором они действовали. Проблемы волостного суда нашли отражение в трудах И.Н. Аристова10, М.И. Зарудного11, A.A. Леонтьева12, П. Скоробогатого13 и др.
В начале XX в. вышло несколько работ, в которых в той или иной степени затрагивались вопросы создания и функционирования института земских начальников. В общем плане эту проблему обозрел на страницах книги «Крестьянская реформа», вышедшей в 1905 г., A.A. Корнилов14. Основные наблюдения и положения этой работы видного либерального историка вошли затем в его курс «История России XIX в."15. Важное место среди контрреформ Александра III принадлежит, по мнению автора, Положению 12 июля 1889 г. и Положению 12 июня 1890 г. о земских учреждениях. Институт земских начальников должен был, с одной стороны, восстановить и укрепить сословный строй в России, поколебленный реформами 1860-х гг.- с другой стороны, считает A.A. Корнилов, имел «стремлением создать на местах «крепкую и близкую к народу власть» — власть, которая могла бы в состоянии осуществлять всемогущую административную опеку"16.
С.А. Дедюлин в монографии «Крестьянское самоуправление в связи с дворянским вопросом"17 осветил проблемы крестьянства, обострившиеся в связи с введением в сельской местности земских начальников. По его мнению, взаимной связи и доверия между ними и населением не существовало. Кресть.
18 янский правопорядок и его желательное будущее рассмотрел С. П. Никонов. Вопрос о крестьянских правах и учреждениях освещен в работе И.М. Страховского19. По его мнению, земские начальники по своему личному составу, так и по свойству административной деятельности и служебного положения, постепенно уклонялись от того идеала помещика-попечителя и судьи, который определен для них в Положении 12 июля 1889 г. Причину этого Страховский видел в предъявлении к земским начальникам все больших и больших требований по делам общего управления со стороны начальствующих над ними губернских властей. Делопроизводство земских начальников, отмечал автор, переполнялось требованиями и просьбами самых разнообразных учреждений: «сообщить», «уведомить», «выяснить», «сделать распоряжение», «доставить заключение» и т. п.20 Таким образом, на земских начальников ложилась громадная масса работы, и они деградировали в чисто бюрократическое учреждение.
В 1904 г. в свет вышло монографическое исследование В. М. Гессена «Вопросы местного управления"21, где автор среди прочих вопросов акцентирует свое внимание на генезисе института земских начальников. Кадетский правовед обстоятельно рассмотрел предысторию законопроекта о введении новых должностных лиц, в том числе споры относительно придания им и административных и судебных функций в одном лице. Позже, в 1914 г., А. Э. Нольде в статье, помещенной в издании «Судебные уставы 20 ноября 1864 г. за 50 лет» остановился, в частности, на судебно-административной реформе 1889 г., существенно изменившей строй судебной системы в России.
Однако комплексных исторических исследований о земских начальниках и их роли в жизни подведомственного населения в дореволюционное время практически не велось. Научный интерес сводился только к анализу отдельных аспектов их деятельности, хотя, разумеется, основы историографической разработки проблемы государства и общества, их взаимоотношений на разных этапах были заложены уже тогда — в начале XX века.
В последующие после революции 1917 г. десятилетия советские исследователи обходили тему «контрреформ» вообще и земских начальников в частности, отдавая в политической истории предпочтение сюжетам революционной тематики. Только в 1960;е гг., в годы хрущевской «оттепели», давшей импульс живой исторической мысли, началось специальное изучение реформ и последовавших за ними контрреформ. Это работа Б. В. Виленского о подготовке новых судебных уставов, собственно судебной реформе, и системе контрреформ, мотивы которых он видел исключительно в политической сфере: «революционное движение 1870-х гг., политические процессы и ликвидация второй революционной ситуации определили выработку реакционными правительственными верхами вполне определенного плана контрреформ"24. Завершением судебной контрреформы, по мнению историка, было издание правительством Александра III закона 1889 г. о земских начальниках, усилившего административно-полицейский гнет в деревне и покончившего с целым рядом судебно-процессуальных институтов, провозглашенных судебными уставами 20 ноября 1864 г.
В популярных работах Н.П. Ерошкина25 дана вполне традиционная для советской литературы общая оценка института земских начальников, приведены конкретные примеры их деятельности в Тамбовской губернии.
Обширный фактический материал по истории разработки и принятия закона о земских начальниках изложен в монографии П. А. Зайончковского.
Российское самодержавие в конце XIX столетия", изданной в.
1970 г/° Круп-8 нейший знаток этого периода, П. А. Зайончковский детально, со множеством подробностей, освещает борьбу мнений при принятии Положения 1889 г.
Эти труды означали пробуждение интереса к рассматриваемой нами теме, хотя даже в лучших из них весьма заметно давление официальной идеологии с ее оценкой правления Александра III как беспросветной реакции и негативным отношением к либеральному движению и его деятелям.
В работах 1970;х-1980;х гг. было продолжено изучение органов общественного управления и самоуправления, появились монографии по истории дворянского сословия и его корпоративных органов (В.А. Нардова27, А.П. Ко-релин28, В.А. Твардовская29). Ю. Б. Соловьев основательно исследовал дворянскую направленность во внутренней политике царизма при Александре III, показав, как «за фасадом внешнего могущества скрывалась возрастающая слабость режима"30. В статье C.JI. Эвенчик31 контрреформы 1889−1892 гг. рассмотрены персонифицированно — сквозь призму определяющего идейного, а зачастую и делового воздействия на них со стороны «русского Папы» К. П. Победоносцева, с акцентом на масштабы вреда, который они причинили России. Однако в том, что касалось практической работы земских начальников, реальной их роли в жизни государства и социума, авторы почти ничего нового, сравнительно со своими предшественниками, не сообщали.
Долгое время вовсе не изученным оставался вопрос о составе и облике земских начальников, ни в дореволюционной, ни в советской историографии. Считалось само собой разумеющимся, что он должен был быть, как-то и предусматривал закон 1889 г., сугубо дворянским, притом потомственно-дворянским. Впервые попытку восполнить этот пробел сделал A.A. Либерман на страницах журнала «Вопросы истории"32. В своей статье он подробно проанализировал состав земских начальников по 40 губерниям России, что позволило ему конкретизировать сословную принадлежность, имущественное положение, образовательный ценз, вероисповедание нововведенной в 1889 г. должности в масштабах всей страны. Небольшая журнальная статья существенно скорректировала общее представление об изучаемом объекте, побудила к дальнейшей разработке вопроса.
С крушением коммунистического режима в нашей стране резко изменилась ситуация и в исторической науке: ослабло влияние политики и идеологии, обозначилась новая проблематика, наметились новые подходы в русле современной методологической революции. Соответственно для современных исследований характерны и больший интерес и более свободный и разносторонний анализ «контрреформ», их влияния на жизнь общества и государства. В этом отношении особенно выделяются работы H.A. Емельянова33, О.Г. Вронского34, М.М. Шумилова35. Характерна также вышедшая в 1993 г. коллективная монография «Российские самодержцы 1801−1917 гг."36, где значительное внимание уделено внутренней политике Александра III и Николая II. Подводя итоги царствования императора Александра III, коллектив авторов считает, что его деятельность в целом носила разрушительный характер. Все отрасли внутренней жизни подверглись изменению в сторону регресса.
Естественным результатом плюрализма мнений в исторической науке является появление новых концепций и версий относительно сути контрреформ. Наиболее крайнюю точку зрения, пожалуй, выразил А. Н. Боханов в своей монографии «Император Александр III"37, в которой автор негативно относится к контрреформам как таковым. «Не замечает» историк и пореформенной модернизации России, ее противоречий. В трудах Боханова (включая школьный учебник для 9 класса) высказывается прямая апология Александра III как императора, который правил «для блага простых людей», «для блага всех и каждого» и, по мнению историка, не затевал нового курса. Такое утверждение вызвало полемику со стороны H.A. Троицкого, опубликовавшего в журнале «Вопросы истории» статью38, в которой резко критиковал Боханова за идеализацию личности Александра III, его правления и проводимых им контрреформ.
В ряде вышедших в последние годы коллективных монографий39 вполне отчетливо просматривается современная тенденция выявить преемственность российского исторического опыта, в частности отношений центральной власти и органов местного самоуправления в общеисторическом контексте, что представляется актуальным для установления их взаимодействия, диалога с населением, для предотвращения социальных потрясений в настоящем и поисков рационального пути совершенствования механизма управления страной в будущем.
Приметой новых историографических веяний можно считать появление диссертаций Л.И. Земцова40, Н.К. Сметанниковой41, Ю.В. Щедриной42, в которых конкретно представлено функционирование института земских начальников по отдельным регионам страны в рамках более широких проблемных постановок, чаще всего в связи с деятельностью судебных учреждений. Вопросы стратификации, социального поведения и психологии, политической и эконо-. мической консолидации и дифференциации, взаимоотношений с верховной властью исследованы Е.П. Бариновой43, и хотя в монографии не упоминаются земские начальники, новизна постановки проблемы исторического места и роли поместного дворянства побуждают видеть в нем не сплошной монолит, а сложную, противоречивую структуру, что представляется принципиально важным для изучении персоналий, в том числе земских начальников.
Автор вполне сознает скупость своего историографического обзора, но, тем не менее, настаивает на итоговом выводе о том, что проблема земских участковых начальников несправедливо обойдена как в дореволюционной, так и в советской и постсоветской историографии. В целом можно сказать, что «ветер перемен» еще не проник в эту область исторического знания по-настоящему. Традиционные представления о земских начальниках как органе диктатуры помещиков-крепостников явно обветшали (сам термин «крепостники» применительно к рассматриваемой эпохе воспринимается скорее как дань политике, а не науке), да и не имеют серьезной фактографической «подпитки», если не считать таковыми тщательно подобранные факты. Вопрос нуждается в концептуальном пересмотре, хотя бы в связи с общей переоценкой контрреформ, но это требует конкретных исследований на первичном архивном материале. Только эмпирически обеспеченное, основанное на всей совокупности фактов исследование может избавить от механической смены знака минус на плюс, как это уже было проделано в освещении многих исторических сюжетов и деятелей.
Современная историография отстаивает мысль о том, что Александр III и его преемник считали недостаточно подходящими для России либеральные реформы европейского образца, пытались искать свою, российскую модель модернизации, но они, к сожалению, явно не поспевали за вызовами времени. В этом смысле не может вызывать сомнений необходимость продолжать исследование «контрреформ» Александра III и в комплексе и по их составляющим.
Что же касается зарубежной историографии, то специальных работ о контрреформах Александра III в ней практически нет, и можно говорить лишь об определившихся подходах и оценках общего характера применительно к контрреформам в целом. Так, английский историк Ч. Jloy в биографии Александра III оценил контрреформы как большую ошибку царя, свернувшего с пути реформ своего отца и потому упустившего «великий шанс» поднять Россию вровень с передовыми державами Запада44. Такова же, в принципе, точка зрения Т. Пирсона (США) в его книге «Russian Officialdom in Crisis: Autocracy andLokal Self-Government 1861−1900"45.
Цели и задачи исследования. Исследование имеет целью всестороннее изучение практической деятельности земских начальников как должностных лиц, связующих государственное управление с крестьянским самоуправлением, их влияние на жизнь тамбовской деревни рубежа XIX — XX вв.
Конечная цель конкретизируется решением ряда задач:
1. Исследовать законодательство в отношении земских начальников, борьбы мнений и группировок в бюрократических кругах при разработке закона 12 июля 1889 года;
2. проанализировать аппарат земских начальников как института власти, его статус, состав, структуру, вопросы финансирования, подотчетности. При том, что вопрос о земских начальниках достаточно часто присутствует в исторической литературе, их облик конкретно почти не изучен, если не считать представления apriori о том, что корпус земских начальников рекрутировался из потомственных дворян. Тем важнее рассмотрение «социального портрета» земского начальника и в общероссийском и в региональном измерении, в частности на материалах Тамбовской губернии, которые позволяют это сделать и проливают довольно яркий свет на общероссийскую картину;
3. рассмотреть все сферы практической деятельности вышеуказанных должностных лиц (административные, судебные, полицейские функции), выявить их реальную роль в жизни деревни, в активизировавшейся на стыке веков общественно-политической жизни;
4. выявить позиции общества касательно земских начальников, а также отношения крестьянства к земским начальникам на фоне крупных перемен в общественно-политической жизни страны, особенно в начале XX столетия.
Источниковая база диссертации включает в себя как архивные, так и опубликованные материалы, хранящиеся в фондах Государственного архива Тамбовской области (ГATO), Тамбовской областной универсальной библиотеки (ОУНБ) им. A.C. Пушкина, Российской государственной библиотеки, Государственной публичной исторической библиотеки России. Эти источники могут быть подразделены на несколько видовых групп: архивные документы, опубликованные обзоры, сборники документов, публицистика, художественные литературные произведения, периодическая печать, справочная литература.
Документальную основу диссертации составили архивные документы, разнообразные по происхождению, по содержанию и глубине информации. Важнейшими источниками являются материалы ГАТО, прежде всего фонды губернского управления.
Основная масса документов, касающихся состава и деятельности земских начальников, сосредоточена в фонде Тамбовского губернского по крестьянским делам присутствия (ф. 26). Наибольшую ценность для исследования представляют формулярные списки о службе земских начальников, поступавшие в Тамбовское губернское присутствие, именно в силу их хорошей сохранности. Они позволяют полно и точно воссоздать коллективный и индивидуализированный «портрет» земского начальника. В делах фонда нашли отражение вопросы, связанные с финансированием, подотчетностью нововведенной должности. В фонде представлена многообразная практическая деятельность земских начальников, в частности, осуществление ими ряда функций — административных, судебных (гражданские и уголовные дела), полицейских и других. Здесь же обнаружены дела, являющиеся практически единственным источником информации о ревизиях, снаряженных над земскими начальниками ряда уездов. Помимо прочего, документы фонда позволили проследить взаимоотношения отдельных земских начальников с подведомственным населением, в основном с крестьянами.
Фонд Тамбовского губернского правления (ф. 2) проливает свет на реальные отношения земских начальников с исполнительными органами крестьянского самоуправления — сельскими старостами.
Нами изучены делопроизводственные документы фонда Канцелярии Тамбовского губернатора (ф. 4), где сосредоточена текущая переписка и, соответственно, конкретная информация о взаимодействии губернаторов и земских начальников, поскольку последние были исполнителями требований и распоряжений, поступавших от губернатора, проводниками его политики в деревне. Фонд также содержит дела о деятельности конкретных земских начальников в своих участках.
Документы фонда Тамбовского губернского предводителя дворянства, Тамбовского губернского дворянского депутатского собрания (ф. 161) ценны своей информацией по кадровым вопросам: назначения на должность земского начальника, отказы занять ее в силу разных причин и пр. Из документов Тамбовской духовной консистории (ф. 181) извлечены важные сведения о мотивах недоброжелательного отношения крестьян к нововведенной должности в деревне.
Материалы уездных и городских земских управ — Тамбовской уездной земской управы (ф. 145), Козловской уездной земской управы (ф. 149) и Тамбовской губернской земской управы (ф. 143) содержат сведения о деятельности земских начальников на уровне отдельных сел, а также разнообразную информацию об их служебной деятельности.
Из конкретных фондов земских начальников — ф. 146 (земский начальник 10-го участка Тамбовского уезда) — ф. 218 (7-й участок Моршанского уезда) — ф. 219 (8-й участок Моршанского уезда) — ф. 261 (5-й участок Моршанского уезда) — ф. 706 (3-й участок Тамбовского уезда) — для нашего исследования представляют интерес материалы, связанные с исполнением этими лицами возложенных на них законом 12 июля 1889 г. обязанностей в своем участке.
Особо отметим фонд коллекции карт и планов населенных пунктов Тамбовской губернии (ф. 31), благодаря которым можно рассчитать ареал, подведомственный каждому из земских начальников, составить представление об их маршрутах, расстояниях, которые приходилось преодолевать им при объезде волостей своего участка.
В целом, архивные источники позволили довольно полно воссоздать в общих чертах социокультурный облик тамбовских земских начальников, имея в виду их сословную принадлежность, образовательный уровень, имущественное положение, вероисповедание, демографические сведения, проанализировать деятельность земских начальников на конкретном материале отдельных уездов и волостей, рассмотреть их взаимоотношения с крестьянским миром, уездной и губернской администрацией.
К архивным материалам по типу источника примыкают справочно-информационные материалы того времени, которые дают общее представление о различных аспектах рассматриваемой проблемы. Главным образом, это материалы официального характера. В 1905 г. в ряду сборников, предназначенных для судебно-административных учреждений, A.C. Чагиным изданы «Правила об устройстве судебной части в местностях, в которых введено Положение о земских участковых начальниках"46. Помимо полноты представленного законодательного материала, труд Чагина выгодно отличается от ряда других изданий такого рода тщательной и квалифицированной обработкой кассационных решений Сената, насколько они применимы к судебно-административному производству. Уместно заметить, что его составитель занимал должность члена Санкт-Петербургского окружного суда, затем его председателя, а после того был председателем Усманского окружного суда. Материалы этого сборника полезны при определении категории судебных дел, подведомственных земским начальникам, рассмотрении правил гражданского и уголовного судопроизводства.
Комплекс необходимых сведений был заимствован из «Списка должностных лиц крестьянских учреждений, в коих введено в действие Положение о земских участковых начальниках 12 июля 1889 г."47 — источника, содержащего данные о 2201 земском начальнике по 40 губерниям России, включая Тамбовскую. На базе этих сведений были выявлены образовательный уровень, имущественное положение, сословная принадлежность, возраст и другие персональные характеристики. Эти наблюдения свидетельствуют, что в центральных губерниях (являвшихся районами наибольшего распространения поместного землевладения) задача создать контингент земских начальников целиком из местных помещиков в значительной степени была достигнута, чего нельзя сказать об окраинных губерниях (Олонецкая, Астраханская, Минская, Могилевская и др.).
Законодательные и нормативные материалы представлены сборниками,.
48 инструкциями, правилами для земских начальников. Эта группа источников позволила воссоздать порядок комплектования, условия и формы деятельности нововведенной должности.
Из других опубликованных источников информативно важны ежегодные «Обзоры Тамбовской губернии» за 1891−1906 гг.49 В «Обзорах» содержатся сведения о количестве земских участков, волостей, сельских обществ, о численности населения, общем количестве населенных пунктов Тамбовской губернии.
К этому же виду относятся Адрес-календари служащих в Тамбовской губернии лиц за 1892, 1897−1901, 1910, 1912, 1915 гг.50 В них приводятся подробные сведения о количестве волостей в подчинении каждого земского начальника, перечислены поименно все земские начальники, получившие назначение в 1891 г. в различные уезды губернии.
Большим подспорьем в работе над темой диссертации стали Журналы уездных земских собраний (Борисоглебского, Кирсановского, Лебедянского, Козловского, Темниковского)51. Это очень емкий источник, охватывающий многие стороны жизни губернии. В журналах содержится многообразная информация о текущей распорядительной деятельности, связанной с мерами по оказанию помощи крестьянам. В журналах зарегистрировано много личных обращений, просьб крестьян к земским начальникам, сведения о решении этих вопросов, о реакции вышестоящих властей на действия местных органов власти.
Особый вид источника — периодика, общероссийская («Вестник права», «Гражданин», «Новое слово», «Московские ведомости», «Сын Отечества», «Право», «Вестник Европы» и многие другие) и местная, тамбовская: «Тамбовские губернские ведомости», «Тамбовский край». В периодических изданиях печатались статьи и материалы, отражающие в той или иной, часто субъективной, подаче сведения о положении дел в деревне, заметки о конкретных земских начальниках, о жалобах местных жителей, обращенных к местной власти. Разумеется, исследователю приходится учитывать политическую позицию издания, авторский субъективизм, но именно сопоставление газет разной политической ориентации дает возможность объективизировать общее представление о деятельности земских начальников, уяснить позицию разных общественных сил в отношении института в целом и отдельных его представителей.
Важнейшим достоинством источниковой базы диссертации является наличие ряда сохранившихся и опубликованных записок, дневников, воспоминаний — разновидностей мемуарной литературы. Излишне говорить, насколько ценны они для исследователя тем, что передают атмосферу давно ушедшей эпохи, содержат массу не запечатлевшихся в других источниках деталей, подробностей. Да и неизбежный в этих случаях субъективизм — это, прежде всего, плюс, поскольку он отражает свойства личности самого автора, дополняя его социографическую характеристику.
Наибольший интерес для нашей темы представляют изданные в 1899 г. «Записки земского начальника» А.И. Новикова52. Их автор в течение семи лет работал в этой должности именно в Тамбовской губернии, оставив заметные позитивные следы своей деятельности (подробно об А. И. Новикове — в 3-й главе). Автор «Записок» много аргументов привел для на доказательство нужности и полезности занимаемой им должности, но ценны они вовсе не этим, а теми конкретными наблюдениями о жизни сельского населения, который накопились у него за время его практической работы (1891−1898 гг.). Как источник, «Записки» уникальны еще и тем, что из них можно почерпнуть данные о ближайшем окружении земского начальника, о практической реализации возложенных на него функций, о подлинном, неформальном отношении крестьян к этим лицам.
Представляют несомненный интерес и записки другого земского начальника — В. Поливанова, опубликованные в журнале «Русская мысль"53. Хотя они не связаны с Тамбовской губернией, но позволяют судить в целом о работе земского начальника, возникавших при этом проблемах и т. д.
Бесспорную ценность представляют собой «Воспоминания» министра финансов, впоследствии председателя Совета министров С.Ю. Витте54, главным образом, благодаря его высокому положению, участию в государственных делах, а также благодаря осведомленности сановника в бюрократических интригах, которыми он охотно делится с читателем. Это позволяет лучше понять ситуацию с учреждением земских начальников. В его мемуарах нашли отражение реалии принятия закона 12 июля 1889 г., они важны для понимания общей эволюции самодержавия. Витте резко выступает против контрреформ, в частности и против введения земских начальников, хотя и полагал, что.
Александр III «глубоко сердечно относился ко всем нуждам русского крестьянства». По твердому убеждению С. Ю. Витте, институт земских начальников вполне не удался и принес много вреда России тем, что эта должность создала режим, напоминавший прежде существовавший до освобождения крестьян от крепостничества.
Книга воспоминаний князя Б.А. Васильчикова55, государственного и общественного деятеля, псковского губернатора (1900;1903 гг.), министра земледелия при П. А. Столыпине (1906;1908 гг.), члена Государственного совета (1906;1917 гг.), с множеством неизвестных подробностей повествует о событиях последних лет императорской России, участником которых ему довелось быть. Как помещик, Васильчиков часто соприкасался с земскими начальниками, и эти сюжеты весьма полезны исследователю своей содержательностью и ненавязчивостью. По мнению Васильчикова, введение этого института было необходимым условием установления порядка в крестьянской жизни.
В дневнике государственного секретаря A.A. Половцова56 также поднимается вопрос о мотивах принятия Положения 12 июля 1889 г. В дневнике воспроизводятся фрагменты писем К. П. Победоносцева к Александру IIIчасть сведений почерпнуто из воспоминаний В. П. Мещерского, небезызвест.
57 ного издателя газеты «Гражданин», из воспоминаний Е. М. Феоктистова .
Некоторые аспекты внутренней политики самодержавия в конце XIX.
58 раскрыты в мемуарах управляющего Земским отделом В. И. Гурко. Оценивая деятельность земских начальников, Гурко склонен считать, что главный дефект этой меры состоял не в том, что земские начальники проявляли ничем не сдерживаемый произвол в отношении местного населения, а в том, что они были склонны к бездействию: «Глубокая провинциальная лень, сдобренная доброй дозой индифферентизма к порученному делу, — вот была отличитель.
59 ная черта многих, если не большинства, земских начальников" .
В диссертации использованы фрагменты из произведений А. П. Чехова и A.M. Горького60. Общеизвестно, что рассказы и повести Чехова насыщены сюжетами, героями которого являются люди чиновничьего мира. Понятно, что впечатления столь наблюдательного современника приобретают, по сути, значение исторического факта и тем по-своему ценны для исследователя ушедшей эпохи. Это справедливо и в отношении Максима Горького. Его «Жизнь Клима Самгина» можно назвать энциклопедией российской жизни конца XIX — начала XX веков, в которой нашлось место и земским начальникам.
Так в общих чертах выглядит источниковая база диссертации, которая своей репрезентативностью обеспечивает объективный взгляд на проблему, является необходимым условием достоверности исследования. Она позволяет, на наш взгляд, решить поставленные в диссертации задачи.
Методология исследования базируется на общенаучных принципах историзма и объективности. Принцип объективности предполагает беспристрастную оценку института земских начальников. Кроме того, в ходе исследования применялись и специальные научные методы, в частности, сравнительно-исторический, дающий возможность сопоставить деятельность земских начальников Тамбовской губернии с их деятельностью в других регионах страны. В диссертации применялись также традиционные методы исторического познания: описательный, системно-структурный. Обращение к другим научным дисциплинам — юриспруденции, демографии, статистике — сделало необходимым использование их исследовательских методик. Тем самым в работе выражен междисциплинарный подход.
Наконец, в диссертации применялись современные технологии информатики для обработки статистических данных.
Научная новизна исследования заключена уже в самой теме диссертации. Впервые на материалах конкретного региона комплексно изучен вопрос функционирования земских начальников, что позволило сформировать целостное представление об их роли, формах и эффективности их деятельности в общем контексте взаимоотношений государства и общества. Прослеживается эволюция самого института в менявшихся ситуациях, изменение их функций. Взвешенный, сбалансированный взгляд на проблему земских начальников позволяет существенно скорректировать общую оценку контрреформ и внутренней политики правительства, признав ее скорее прагматичной, чем узко сословной, продворянской.
Практическая значимость. Результаты и материалы диссертационного исследования могут быть использованы в практической деятельности органов местного самоуправления, в проработке концепций и моделей местного самоуправления, в прогнозировании перспектив развития политических институтов на местах. Положения и выводы диссертации могут найти применение при подготовке обобщающих работ, хронологически и тематически связанных с рассматриваемой эпохой, в разработке и преподавании общих и специальных учебных курсов в высшей и средней школе, например, «История государственного управления и самоуправления».
Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования были изложены на межрегиональной научной конференции «Социальная история российской провинции» (Тамбов, 2004) — на конференции преподавателей и аспирантов «Державинские чтения» (ТГУ им. Г. Р. Державина, 2005).
По теме диссертации опубликованы тезисы двух докладов, одна статья, статья для энциклопедии, учебное издание.
Структура работы проистекает из задач настоящего исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложений.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Введение
земских начальников в исторической литературе считается самой охранительной в системе контрреформ, и это кажется справедливым, учитывая не только объем административно-судебных функций земских начальников, но и то, что эта власть распространялась, в отличие от других контрреформ (городской, судебной и др.) на абсолютное большинство населения. Следует, вместе с тем, признать, что эта мера не упрочила положение власти и, в ряду других контрреформ, сыграла определенную роль в том системном кризисе, который охватил Российскую империю в начале XX в., спровоцированном противоречием модернизации страны. Между тем, анализ показывает внутреннюю противоречивость рассматриваемого института.
Конкретный, территориально локализованный анализ убеждает в некорректности традиционных представлений о реставрации власти помещиков-крепостников в деревне посредством земских начальников. В процессе действия этого института существенно изменился характер самой государственной власти, которая, по сути, утратила не только сословно-дворянский, но и самодержавно-абсолютистский характер. В этом смысле следует, скорее, говорить о государственном патернализме в отношении крестьянства, наподобие того, как это осуществлялось в отношении других категорий социума. Анализ практической деятельности земских начальников не подтверждает какого-либо приоритета интересов поместного дворянства в ущерб крестьянским интересам, тем более что после 1861 г. произошло их экономическое разделение.
Другим аргументом критики догматической оценки земских начальников является персональное изучение состава, который неизбежно утрачивал, даже в губернских масштабах, замкнутый сословный характер, отражая общее размывание сословного строя в России. Удельный вес дворян, особенно потомственных, в их среде сокращался. Земские начальники были подвержены духу времени, и в их среде все отчетливее ощущались либеральные веяния, более всего заметные в гуманитарно-социальной сфере их деятельности.
Судьба земских начальников подчеркнула необратимость модернизаци-онных процессов в России, невозможность противодействовать общему прогрессу цивилизации. Политика попечительства все более шла вразрез с развитием рыночных отношений в деревнепровалилась попытка соединения административной и судебной власти в условиях движения страны в направлении правового строядав земским начальникам функции политического контроля, монархия своими руками вовлекала деревню в политику. После Первой русской революции с ее пробуждением массового общественного сознания, становлением многопартийности, появлением зачатков парламентаризма в стране земские начальники стали очевидным историческим анахронизмом. Революция 1917 г. довела дело до конца. Земские начальники разделили судьбу монархической государственности, частью и опорой которой они были.
Сугубо дворянского в деятельности земских начальников было ровно столько, сколько в политике по отношению к крестьянству вообще, тем более с учетом падения экономического значения поместного дворянства и перехода части его на предпринимательские рельсы. С другой стороны, следует иметь в виду рост сопротивления крестьянства, расширение его гражданских прав.
Конкретное исследование проблемы позволило существенно скорректировать вывод об «историческом статусе» этой контрреформы, уточнить ее объективно сложившиеся результаты. Вполне очевидно, что несмотря на важность института земских начальников, деятельность которого касалась почти всех сторон общественно-правовой и даже личной жизни многолюдного сельского населения, она не оправдала всех правительственных ожиданий. Неопровержимым доказательством тому являлся мощный подъем крестьянских выступлений в ходе Первой русской революции, острием своим направленных именно против помещиков. «Аграрная революция», одним из крупнейших очагов которой оказалась именно Тамбовская губерния, предметно показала, что мер одного только административного управления и контроля недостаточно, что и при сохранении системы государственного патернализма необходим целый комплекс социально-экономических мер для устранения аграрного перенаселения, крестьянского малоземелья, агротехнической отсталости деревни, развития общественной инициативы и просвещения и т. п. В этом смысле институт земских начальников был исторически бесперспективен и созданный в 1889 г. к 1917 г. безусловно изжил себя.
