Охрана авторского права

Введение

авторский право интеллектуальный законодательство Современный период развития общества отличается повышением значимости результатов творческой деятельности не только в культурной, но и в экономической, социальной и иных сферах. Соблюдение авторских прав в сфере интеллектуальной собственности выступает также одним из показателей развития демократического общества и внедрения государств в мировое сообщество. Президент России В. В. Путин в своем Послании Федеральному Собранию назвал образование, культуру «пространством для развития гармоничного человека» и особо подчеркнул, что «государственная политика в этой сфере должна быть ориентирована на решение актуальных общественных задач. Мы должны четко знать и отвечать на запросы современного общества».

Авторское право, являясь частью права интеллектуальной собственности, обеспечивает правовую охрану частных интересов авторов творческих произведений и других правообладателей, их индивидуальных субъективных моральных и экономических интересов. В решении данной задачи в ходе становления авторского права достигнуты серьезные успехи как на международном уровне, так и на уровне национальных законодательств, в том числе и законодательства РФ. В то же время объекты авторского права, наряду с другими результатами интеллектуальной деятельности, играют важную роль в культурном и экономическом развитии общества, члены общества заинтересованы в доступе к результатам научной и другой творческой деятельности, в свободном обмене информацией. При этом важным фактором выступает и то, что сейчас, как никогда раньше в истории человеческого общества, имеются самые широкие технические возможности для удовлетворения общественного интереса в доступе к знаниям, достижениям культуры и науки, обмене информацией посредством современных телекоммуникационных средств. В связи с этим немаловажную значимость приобретает и создание правовых оснований для обеспечения перечисленных общественных и публичных интересов, однако наблюдающееся усиление правовой охраны частных интересов правообладателей, расширение возможностей контроля за использованием произведения во многих случаях препятствуют решению этой задачи и вступают в противоречие с общественными интересами.

Особенно остро обозначенная проблема проявляется при использовании произведений в современных информационных сетях. С одной стороны, современные технологии дают возможность почти моментально изготавливать и распространять копии произведений, количество которых зачастую бывает нелегко проконтролировать, что наносит вред самим авторам. С другой стороны, законодательство об авторском праве ограничивает возможность доступа к произведениям и обмена информацией пользователями сети. На актуальность этой проблемы справедливо указывает и Д. А. Медведев: «С появлением цифровых технологий и глобальных информационных сетей произошел настоящий прорыв в области накопления и обмена информацией. Старые принципы охраны интеллектуальной собственности, создававшиеся в совершенно другом технологическом контексте, в складывающихся условиях больше не работают, что требует определения новых концептуальных механизмов международного регулирования творческой деятельности в сети Интернет».

Итак, в современном авторском праве на сегодняшний день первостепенной становится задача обеспечения правовыми средствами гармоничного сочетания авторской монополии с интересами общества. Помимо этого, Соглашение по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (ТРИПС), положения которого обязательны для стран — участниц Всемирной торговой организации, необходимость соблюдения баланса интересов авторов и общества прямо относит к цели правового регулирования в правовой сфере интеллектуальной собственности, соответственно, и в самом авторском праве.

В концепции «Цели развития на пороге тысячелетия», которая была принята на саммите ООН в 2000 г., среди основных задач названо обеспечение развития доступности образования, что, разумеется, предполагает достаточно широкое применение результатов творческой деятельности, особенно объектов авторского права. Следовательно, принцип соблюдения баланса частных и общественных интересов имеет актуальность сегодня и в связи со всевозрастающим интересом общества к знаниям, повышением уровня образованности общества. Об этом свидетельствует отчет об исследовании, которое было проведено Люси Гибо под руководством профессора Бернта Гугенгольца по заказу Отдела искусств и культурного предпринимательства ЮНЕСКО, — «Характер и объем ограничений и исключений из авторского права и смежных прав в свете общих задач передачи знаний: перспективы их адаптации к цифровой среде». Авторы утверждают, что «режим авторского права традиционно устанавливает хрупкий баланс между интересами авторов и иных правообладателей по контролю и использованию их произведений, с одной стороны, и заинтересованностью конкурирующего с ними общества в свободном информационном потоке и распространении знаний — с другой. Однако баланс авторского права никогда еще не находился под таким достаточно сильным давлением, как в наши дни». Проблема обеспечения такого баланса на сегодняшнем временном этапе считается актуальной не только в авторском праве, но и в праве интеллектуальной собственности и гражданском праве, в общем, в аспекте развития демократии, построения гражданского общества и социального государства.

Все вышеперечисленное подтверждает актуальность предлагаемой темы исследования.

Цель настоящего исследования заключается в том, чтобы на основе исследования гражданского законодательства, научной литературы и судебной практики комплексно проанализировать гражданско-правовой институт авторских прав и способов их защиты, а также особенности и проблематику их правового регулирования. При этом, вторичная цель данной работы носит прикладной характер и заключается в систематизации и анализе актуальных проблем в практике применения института авторских прав, а также поиске решения проблем, стоящих в ходе практического применения авторских прав и их охраны. Что имеет принципиальную значимость, так как ни одна теория, ни одно предложение, или вывод не может обратить на себя должного внимания без «привязки» к практической реализации.

В работе исследуются ряд фундаментальных работ, дореволюционного, советского и современного периода. В дореволюционный период данные вопросы были освещены в трудах К. Анненкова, С. А. Беляцкина, М. Г. Днканского, Я. Л. Канторовича, А. А. Пиленко, К. П. Победоносцева, В. Д. Спасовича, И. Г. Табашникова и др. В советский и современный периоды глубокие теоретические исследования рассматриваемого института либо его отдельных аспектов проводились Б. С. Антимоновым, М. М. Богуславским, Э. П. Гавриловым, М. В. Гордоном, В. П. Грибановым, И. А. Грингольцем, В. А. Дозорцевым, И. А. Зениным, ВЛ. Ионасом, О. С. Иоффе, В. А. Кабатовым, В. И. Корецким, Л. А. Красавчиковым, Л. А. Лунцем, М. И. Никитиной, И. В. Савельевой, А. П. Сергеевым, В. И. Серебровским, М. А. Федотовым, Е. А. Флейшиц, С. А. Чернышевой и другими. Анализ правового регулирования авторских отношений приводится также в работах И. А. Близнеца, Л. Ю. Богатовой, С. П. Гришаева, Б. Д. Завидова, В. О. Калятина, Е. И. Каминской, Н. Л. Клык, Б. С. Мартынова, Ю. Г. Матвеева, Л. И. Подшибихина, И. В. Поповой, Л. С. Симкина Среди кандидатских диссертаций, связанных с проблематикой дипломного исследования, следует упомянуть работы М. В. Опариной «Авторское право в системе интеллектуальной собственности и ответственность за нарушение авторских прав»; С. А. Барышева «Авторский договор в гражданском праве России, Франции и Швейцарии: сравнительно-правовой анализ»; Д. В. Сологуба «Тенденции развития института авторского права в России»; С. М. Мирзояна «Охрана авторских прав в России и в США: сравнительно-правовой анализ»; Р. В. Авдонина «Содержание авторских прав в российском гражданском праве», а также других ведущих ученных цивилистов, составляющих теоретическую основу настоящего исследования.

Таким образом, существует множество научных трудов, которые посвящены анализу авторских прав и соответствующих методов защиты, в настоящее время, с учетом происходящих изменений, как в нормативном правовом регулировании, так и правоприменительной деятельности возникла необходимость в исследовании ряда новых аспектов, поскольку наша жизнь не стоит на месте, а регулярно ставит перед юристами всё новые и новые проблемы, которые требуют своего решения.

Именно поэтому, перечисленные работы не только цитируются, а на основании сравнительного, исторического, системного и структурного анализа была произведена попытка «докопаться» до той истины, которую не могли пока увидеть иные авторы, благодаря чему в исследовании содержится множество новых авторских выводов, теорий, замечаний, что бесспорно придает предлагаемому исследованию дополнительную новизну.

При этом объектом работы выступают общественные отношения, возникающие в сфере реализации авторских прав и их защиты, а предметом — нормы гражданского законодательства, которые регулируют вопросы реализации и защиты авторских прав; теоретические воззрения на разрабатываемые проблемы; судебная практика.

При написании настоящей работы были поставлены следующие задачи: а) раскрыть понятие, правовую природу, принципы и состав правоотношений в рамках исследуемого института гражданского права; б) определить исторические и теоретические предпосылки возникновения института авторских прав и механизмов их защиты; в) проанализировать источники правового регулирования авторских прав; г) уточнить понятие, предмет и природу авторских прав; д) исследовать систему и классификацию авторских прав; е) рассмотреть содержание личных неимущественных и имущественных авторских прав; ж) выяснить специфику гражданско-правовых способов защиты авторских прав; з) проанализировать и обобщить правоприменительную практику судов (как национальных, так и зарубежных), государственных органов, в сфере использования, регулирования, и защиты авторских прав; и) сформулировать предложения по совершенствованию действующего законодательства об авторских правах.

В работе были использованы следующие методы научного исследования: исторический, диалектический, экономический, системный анализ, структурный анализ, статистический, сравнительного правоведения.

Материал настоящего исследования в рамках данной работы изложен в определенной последовательности, а дипломная работа состоит из введения, двух глав, разбитых на параграфы, заключения и списка использованной литературы.

Глава 1. История правового регулирования и понятие объекта охраны авторского права

1.1 История правового регулирования охраны авторских прав

Защита изобретений в России изначально была связана тесным образом с распространением монопольных привилегий на ремесла, мануфактуру и торговлю. Предоставление их свойственно для первой половины XVIII в., а начиная со второй половины появляется тенденция разграничить материальное и интеллектуальное содержание привилегии, найти возможность защиты интересов изобретателей.

Развитие экономики страны, расширение внешнеэкономических связей, возникновение капиталистических отношений заставили пересмотреть принципы выдачи привилегий, разработать определенную систему. Поводом послужило получение в 1811 г. иностранцами Гереном и Елгундом привилегии на винокуренный прибор, изобретенный Адамом и Бераром Пиленко А. А. Право изобретателя. СПб., 1902. Вскоре стало очевидно, что произошла ошибка, так как обнаружился некто Сидоров, использовавший аналогичное устройство. Требовалось было решить, кто у кого похитил идею, имеет ли данное изобретение новизну и как быть с правами третьих лиц.

Имеющееся законодательство не давало ответов на все эти вопросы. Александр I поручил М. М. Сперанскому оформить докладную записку по этому вопросу, текст которой и лег в основу первого российского патентного закона. «Всякое изобретение есть собственность изобретателя, — писал Сперанский. — К удостоверению сей собственности есть только два способа: 1) тайна и 2) покровительство правительства. Часто первый способ бывает недостаточным, а потому применяют второй. Отсюда появились привилегии… Основные пользы привилегий заключаются в следующем: во-первых, они служат достаточно важным поощрением; во-вторых, они освобождают изобретателя от хранения тайны, всегда трудного, и, в-третьих, они удостоверяют общество, по истечении известного срока, к пользованию изобретением» Блинников В. И., Дубровская В. В., Сергиевский В. В. Патент: от идеи до прибыли. М., 2009. С. 21.

Манифест, который был принят в России 17 июля 1812 г., в истории развития русского законодательства по защите изобретений выступает второй попыткой регламентации прав изобретателей и порядка выдачи привилегий на изобретения и первым в стране законом, охраняющим права автора. Проект был разработан М. М. Сперанским и после рассмотрения в Государственном Совете почти без изменений утвержден императором.

Манифест включал шесть разделов. В разделе I говорилось о сущности привилегий на изобретения и открытия; в разделе II рассматривался порядок выдачи привилегии; в разделе III определялась форма привилегий; в разделе IV устанавливались сроки действия привилегий; в разделе V указывались основания для прекращения привилегии; в разделе VI устанавливался порядок судебного разбирательства.

Привилегией на изобретение являлось свидетельство, удостоверяющее, что оно было предъявлено правительству в качестве собственности, принадлежащая указанному лицу, «но правительство не ручается, ни в точной принадлежности изобретения или открытия лицу предъявившему, ни в успехах оного». Оно предоставляет любому лицу оспаривать в суде происхождение изобретения. Если этого не происходило, владелец имел:

1) исключительное право самому применять изобретение в течение определенного срока;

2) «вводить, употреблять и продавать другим как сие изобретение и открытие, так и передавать самую привилегию»;

3) производить судебное преследование посягнувшего на права с целью компенсирования причиненных убытков.

Законодательство определяло нарушителя прав как лицо, осуществляющее подделку изобретения. Подделкой признавалось «точное и во всех значимых частях сходное производство изобретения или открытия, хотя бы и сделаны были в нем некоторые малозначительные и к существу его не принадлежащие перемены». Желающий приобрести привилегию был обязан: 1) представить правительству точное описание своего изобретения или открытия со всеми подробностями, приемами и способами использования, чертежами и рисунками, «не утаивая ничего, что к точному производству относиться может»; 2) заплатить определенную пошлину. Отсутствие подробного описания изобретения или открытия лишало возможности приобретения привилегии. Привилегии, касающиеся предметов, которые «не только государству, но и частным людям никакой пользы не приносят или еще и во вред отразиться могут», не выдавались.

Закон давал возможность выдавать привилегии на изобретения и открытия, сделанные за рубежом, при условии, что их нигде не описывали и не применяли в России. При этих условиях они имели «ту же силу и действие, как и привилегии, выданные на сделанные в России изобретения».

Манифестом устанавливался порядок выдачи привилегии. Желающий получить ее подавал прошение в Министерство внутренних дел, приложив к нему описание изобретения, подробно объясняя пользу, ожидаемую от него. После рассмотрения заявки в министерском совете и признания полезности изобретения Министерство внутренних дел направляло материалы на рассмотрение в Государственный Совет, который считался высшим законосовещательным органом Российской империи. Министерство обязано было сначала проверить, не выдавалась ли привилегия на нечто похожее. При поступлении заявлений о выдаче нескольких привилегий на одно и то же изобретение приоритет принадлежал первому подавшему прошение.

Итак, выдача привилегии осуществлялась после оценки полезности изобретения и его новизны. В Законодательстве, кроме того, прослеживаются контуры установления приоритета по системе первого заявителя.

Привилегии писались на пергаменте за счет вносимых пошлин и имели установленную форму:

— имя владельца;

— дату подачи;

— описание изобретения;

— срок действия;

— уплату пошлины;

— подпись министра внутренних дел;

— печать министра внутренних дел.

По желанию заявителя привилегии выдавались на три, пять и десять лет, но не более. В соответствии с этими сроками были определены и размеры пошлин — 300, 500 и 1500 руб.

Сперва публикация об изобретении должна была производиться изобретателем, вопреки предложению Сперанского. Но весьма скоро появились очевидные неудобства системы добровольной публикации.

После выхода Закона первая привилегия была выдана 29 мая 1814 г. «инженеру-механику Пуа-де-Барду на машину для взвода судов против течения воды на 10 лет». Она опубликована под № 1 в Указателе привилегий Указатель хронологический, предметный и алфавитный выданных в России привилегий (за исключением выданных по Министерству государственных имуществ) с 1814 по 1883 год. СПб., 1884.

Особо отметим еще одну любопытную деталь, иллюстрирующую положение относительного затишья в области патентного права с 1812 по 1830 гг. Здесь речь идет о вопросе, с какой каемкой выдавать грамоты на привилегии. Один из представленных рисунков императору не понравился, второй так и не был рассмотрен в силу «занятия Его Императорского Величества важнейшими делами». Так как изобретателям необходимо было «что-то» выдавать, Государственный Совет решает вручать временные грамоты, без рисунка, для обмена на постоянные после высочайшего утверждения. Но министр внутренних дел обратил внимание Государственного Совета на невозможность такого ведения делопроизводства, так как «возвращать из Америки патент, для перемены на другой, было бы неудобно». Совет с этим замечанием согласился и предписал выдавать грамоты с простой черной линией по краям.

Закон утвердил обоснование для прекращения действия привилегии по:

1) истечении срока действия.

Истечение срока действия было связано с двумя немаловажными моментами: с затруднением бессрочно обеспечить за изобретателем исключительное пользование изобретением и государственными интересами, не допускающими, чтобы общеполезное открытие навсегда оставалось частной монополией. В связи с этим Закон ограничил право изобретателя на исключительную эксплуатацию своей привилегии определенным сроком, с истечением которого она становилась общим достоянием;

2) решению суда, доказывающего отсутствие новизны изобретения на дату подачи просьбы о выдаче привилегии по причине раскрытия изобретения в публикациях, сделанных как в России, так и за рубежом, или открытого использования его в России.

Отсутствие новизны изобретения есть не что иное, как защита прав третьих лиц. В случае, когда изобретение уже применялось где-то до выдачи привилегии (случай с Гереном и Елгундом, когда ошибочно принятое положительное решение привело к массе сложностей и ограничений), то получение разрешения на ее использование нарушит права предыдущих пользователей. При невозможности осуществить изобретение согласно его описанию считалось, что оно не существует как таковое;

3) доказательству невозможности по описанию изобретения получить ожидаемую от него пользу.

В Манифесте характеризовался порядок судебного разбирательства по делам, связанным с выдачей привилегий, осуществляемый в Совете Министерством внутренних дел с приглашением необходимых специалистов по выбору спорящих сторон с равным для каждой стороны числом. Решение принималось большинством голосов. Жалобы на принятое решение окончательно рассматривались Сенатом.

Таким образом, стоит отметить, что Манифест 1812 г. был основан на явочной системе, без предварительного рассмотрения, и вся процедура была чисто формальной. В этой ситуации данный подход к делу упрощал процедуру рассмотрения прошения Пиленко А. А. Право изобретателя. М., 2009. С. 150.

Манифест 1812 г. имел ряд следующих недостатков:

— отсутствие различий между открытием, изобретением, усовершенствованием;

— начало срока действия привилегии с даты выдачи, а не с момента подачи заявки;

— отсутствие определения мер ответственности за нарушение привилегии;

— сложный порядок выдачи и др. Колесников А. П. История изобретательства и патентного дела. М., 2003.

В конце 20-х годов XIX в. стали серьезно осознаваться неудовлетворительность и недостаточная полнота большинства положений Манифеста 1812 г. По мнению Государственного Совета, Закон 1812 г. допускал «слишком много облегчений к приобретению права исключительных привилегий» Пиленко А. А. Право изобретателя. СПб., 1902. С. 153. и более не соответствовал состоянию русской промышленности, которая уже не нуждалась в прежних методах поощрения. Положение начало изменяться только с принятием Закона о привилегиях 1833 г.

Исследование положений Манифеста Александра I позволяет сделать следующий вывод:

— законодательством России была воспринята заявительская система выдачи привилегий;

— Манифест устанавливал явочную систему выдачи привилегий;

— обладатель привилегии обладал исключительным правом;

— вводились ограничения на выдачу привилегий в отношении изобретений, противоречащих общественным принципам гуманности и морали;

— вводился определенный порядок выдачи привилегий и обжалования действительности привилегий в судебных инстанциях.

Первый законодательный акт России в области охраны изобретений содержал в себе ряд положений, которые в дальнейшем были восприняты современным патентным законодательством.

Бернская конвенция об охране литературных и художественных произведений 1886 года — основополагающее соглашение в сфере международной охраны авторских прав. Именно благодаря данной Конвенции и дополнениям к ней продолжает совершенствоваться система защиты авторского права, а ее базовые принципы и права актуальны по сегодняшний день.

Самые первые попытки осмыслить права на нематериальные объекты приписывают еще древнему мыслителю Платону, несколько позже римским юристам с их res incorporales (бестелесными вещами). И тем не менее ни в Античные времена, ни в Средние века не получилось достичь реализации авторско-правовой охраны произведений. Уже в Новое время, после изобретения книгопечатания, появляется система привилегий. Данные королевской властью привилегии были связаны с монопольными правомочиями на издание книг. Эта система отработана в Англии (статут Анны 1709 года), во Франции и в других европейских странах на национальном уровне.

Со временем стало вполне очевидным, что национальная защита и двусторонние соглашения стран в сфере авторского права не в полной мере эффективны. Поэтому с середины XIX века на международных дискуссиях юристы пытались унифицировать нормы об охране произведений.

Международное авторское право берет свое начало именно с Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений 1886 года (далее — Конвенция). Одновременно с правовым аспектом появляется и институциональный — Бернский союз. Конвенция обрела компромиссный характер с учетом мнений делегатов 10 стран — Бельгии, Великобритании, Германии, Испании, Италии, Либерии, Гаити, Туниса, Франции и Швейцарии. После этого Конвенцию неоднократно пересматривали, а многие страны становились ее участниками. На сегодня ее участниками являются 166 государств, в том числе и Российская Федерация (с 1995 года).

Конвенция определила перечень объектов охраны, которые и сегодня отражены в части IV ГК РФ: литературные и художественные произведения, переводы, сборники, антологии, энциклопедии, промышленные образцы и модели. Положения российского законодательства об интеллектуальной собственности сформулированы под влиянием этого международного соглашения. Конвенция определяет, что публикация произведения — не только правомочие автора, но и основной критерий охраноспособности объекта интеллектуальной собственности.

Основные принципы Конвенции:

— охрана авторского права без каких-либо формальностей;

— национальный режим охраны;

— национальная независимость охраны авторских прав.

Они дают возможность сочетать унификацию защиты авторских прав (в том числе и в виде имплементации) с суверенитетом государства в контексте дополнения Конвенции национальным законодательством об интеллектуальной собственности.

1.2 Объекты охраны авторских прав

Определение объектов авторского права содержится в п. 1 ст. 1259 ГК, согласно которому объектами авторских прав являются произведения науки, литературы и искусства независимо от достоинств и назначения произведения, а также от способа его выражения:

— литературные произведения;

— драматические и музыкально-драматические произведения, сценарные произведения;

— хореографические произведения и пантомимы;

— музыкальные произведения с текстом или без текста;

— аудиовизуальные произведения;

— произведения живописи, скульптуры, графики, дизайна, графические рассказы, комиксы и другие произведения изобразительного искусства;

— произведения декоративно-прикладного и сценографического искусства;

— произведения архитектуры, градостроительства и садово-паркового искусства, в том числе в виде проектов, чертежей, изображений и макетов;

— фотографические произведения и произведения, полученные способами, аналогичными фотографии;

— географические, геологические и другие карты, планы, эскизы и пластические произведения, относящиеся к географии, топографии и к другим наукам;

— другие произведения.

К объектам авторских прав также можно отнести программы для ЭВМ, охраняемые как литературные произведения.

Отметим, что в гражданском законе РФ в настоящее время не закреплено легальное понятие самого произведения. Понятия произведения и литературного произведения были разработаны только на уровне юридической доктрины.

По утверждению О. С. Иоффе, творчество выступает интеллектуальной деятельностью, завершающейся производящим актом, в результате которого появляются новые понятия, образы и (или) формы их воплощения, представляющие собой идеальное отражение объективной действительности Иоффе О. С. Советское гражданское право: В 3-х т. Т. 3. Л., 1965. С. 5. Э. П. Гаврилов характеризует творчество как деятельность человека, порождающую нечто качественно новое и отличающееся неповторимостью, оригинальностью и уникальностью Гаврилов Э. П. Советское авторское право. Основные положения. Тенденции развития. М., 1984. С. 83.

Итак, творческий характер произведения по-разному трактуется российскими юристами, но наиболее распространенным считается мнение, по которому творческой признается самостоятельная деятельность, в результате которой создается произведение, отличающееся новизной Советское гражданское право. Т. 2. М.: Высшая школа, 1985. С. 447. Утверждение о том, что новизна является неотъемлемым признаком творческого произведения, не является бесспорным. Действительно, в подавляющем большинстве случаев творческое произведение будет новым, то есть будет содержать оригинальные мысли, идеи, художественные образы, композиции, которые раньше не существовали.

При этом под частью произведения понимается как механически выделенная из произведения часть (строчка из стихотворения, отрывок из кинофильма), так и такая часть, которая создана с помощью творчества другого лица (адаптация книги). В качестве примера можно привести использование печально известной фирмой АО «МММ» строчки из стихотворения А. Тарковского «Из тени в свет перелетая». Согласие на использование указанной строчки у наследников не было получено, и добровольно АО «МММ» выплачивать компенсацию отказалось. В конечном итоге наследники обратились в суд, который удовлетворил их требования Ананьева Е. Авторское право и реклама // Интеллектуальная собственность. 2009. № 1.

Практическое значение данные вопрос имеет в тех случаях, если возникает вопрос о правовой охране названий или заголовков, афоризмов, состоящих из нескольких, а порой из одного слова.

Глава 2. Понятие и гражданско-правовые проблемы защиты прав авторов.

2.1 Нарушение авторских и смежных прав: содержание и виды При рассмотрении споров о нарушении исключительных авторских и смежных прав особенную значимость имеет доказанность факта совершения общественно опасного деяния. Вызвано это тем, что в качестве меры ответственности за нарушение авторских или смежных прав при доказанности непосредственно самого преступления законодателем предусмотрена возможность взыскания денежной компенсации.

Согласно нормами п. 3 ст. 1252 ГК РФ, а также ст. 1301, 1311 ГК РФ при нарушении исключительного права на объекты авторских и смежных прав наряду с использованием других применимых способов защиты и мер ответственности по требованию автора или правообладателя возможно использование такой меры ответственности, как взыскание компенсации. Компенсация за нарушение исключительных прав подлежит взысканию при доказанности факта совершения правонарушения, при этом автор или правообладатель освобождается от доказывания причиненных правонарушением убытков. Отмеченное обстоятельство делает данный способ защиты весьма привлекательным для правообладателей.

Рассмотрение судебной практики показывает, что истцы по делам о нарушении авторских и смежных прав достаточно широко пользуются предоставленной законодателем возможностью. Так, по 91 делу о нарушении авторских и смежных прав, рассмотренных в Арбитражном суде Республики Татарстан в период с июля 2006 г., истцами в качестве меры ответственности во всех случаях было заявлено требование о взыскании компенсации за нарушение принадлежащих им исключительных прав www.arbitr.ru. При этом при рассмотрении дел этой категории особое внимание судами уделялось установлению факта нарушения авторских и смежных прав и его доказанности.

Любопытно, что понятие нарушения авторских и смежных прав, как и исключительных прав в общем, в части четвертой ГК РФ прямо не раскрывается. Нормативное определение нарушения авторских и смежных прав было закреплено в ст. 48 Закона РФ «Об авторском праве и смежных правах» Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. N 32. Ст. 1242., действовавшего до вступления в силу части четвертой Гражданского кодекса. В соответствии с этим определением нарушением авторского права признавалось любое невыполнение требований вышеназванных законов в отношении исключительных прав правообладателей, в том числе ввоз в Российскую Федерацию экземпляров программ или баз данных, изготовленных без разрешения их правообладателей. В настоящее время на практике под нарушением исключительных прав понимается любое несанкционированное, т. е. без разрешения автора или правообладателя, использование объектов интеллектуальной собственности, в том числе объектов авторских и смежных прав.

Самыми распространенными на практике являются такие виды правонарушений, как незаконное воспроизведение и распространение. Например, изучение уже указанных дел, рассмотренных Арбитражным судом Республики Татарстан, показывает, что истцы практически во всех случаях просили о взыскании компенсации за незаконное распространение экземпляров произведений. При этом распространение осуществлялось путем розничной продажи экземпляров произведений. Отсюда следует, что при доказывании нарушения авторских или смежных прав достаточно часто необходимо доказать факт совершения продажи, то есть заключения договора купли-продажи.

В соответствии со ст. 493 ГК РФ, если иное не предусмотрено законом или договором розничной купли-продажи, договор розничной купли-продажи считается заключенным в надлежащей форме с момента выдачи продавцом покупателю кассового или товарного чека или иного документа, подтверждающего оплату товара. В соответствии с п. 3 ст. 455 ГК РФ условие договора купли-продажи о товаре считается согласованным, если договор позволяет определить наименование и количество товара.

Следовательно, для подтверждения заключения договора розничной купли-продажи требуется представить подтверждение оплаты товара и согласования наименования и количества товара. Доказывание факта оплаты товара зачастую не представляет трудностей. В качестве надлежащего доказательства может быть предъявлен кассовый чек или иной платежный документ. Он же позволяет идентифицировать и установить реквизиты продавца.

Несколько проблематичнее обстоит дело с доказательством наименования и количества товара. Список сведений, содержащихся в чеке, зависит от типа кассового аппарата. В крупных торговых организациях в кассовом чеке указывается не только оплаченная сумма, но и наименование и количество товара и иные сведения. В торговых точках, где объем продаж невелик, устанавливаются простейшие модели кассовых аппаратов, которые пробивают кассовый чек на общую сумму без указания наименования и количества товара. В этом случае наименование и количество проданного товара может быть указано в товарном чеке. То есть надлежащими доказательствами распространения экземпляра произведения в этом случае будут являться кассовый и товарный чек. Так, в Постановлении Федерального арбитражного суда Московского округа от 29 мая 2008 г. по делу N КГ-А40/4375−08 указывается, что «факт распространения ответчиком произведений, обладателем исключительных прав на которые является истец, подтверждается материалами дела: представленным в дело сборником текстов песен „Ваши любимые песни“; товарным и кассовым чеками» .

Отметим при это, что действующими нормативными правовыми актами определена обязанность продавца выдавать товарный чек только для отдельных видов товаров, поэтому на практике достаточно трудно добиться того, чтобы продавец наряду с кассовым чеком при продаже экземпляров произведений выдал и товарный чек. Возникает вопрос: будет ли в случае отсутствия товарного чека считаться договор заключенным и доказанным факт нарушения? Достаточно полно правовая позиция по этому вопросу выражена в Постановлении Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 7 апреля 2008 г. по делу N А65−13 522/2007;СГ3−33, в котором указано, что апелляционный суд, отказывая в иске, необоснованно пришел к выводу о недоказанности факта распространения ответчиком экземпляра фонограмм. Вывод суда первой инстанции о том, что надлежащим доказательством приобретения товара может быть только товарный чек, в котором указано наименование товара, не соответствует ст. 493 ГК РФ, согласно которой договор розничной продажи считается заключенным с момента выдачи покупателю кассового или товарного чека, а следовательно, факт заключения договора купли-продажи истцом, предъявившим кассовый чек, выданный ответчиком, подтвержден. Условия договора, в том числе и условие о наименовании товара, в соответствии со ст. 493 ГК РФ могут быть подтверждены и иными доказательствами" .

Изучение судебной практики показывает, что в качестве иных доказательств по делам о нарушении авторских прав для подтверждения факта нарушения, в частности продажи DVD-дисков с записями музыкальных или аудиовизуальных произведений, в отсутствие товарного чека в суд нередко представляются видеосъемка с записью процесса покупки и отчеты частных детективов, описывающие факт купли-продажи экземпляра произведения.

Насчет правомерности названных доказательств в судебной практике нет единообразия. Скажем, Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 13 июля 2009 г. по делу N А56−58 540/2008 посчитал, что «отчет частного детектива П… является односторонним документом, недостаточным для подтверждения обстоятельств, на которые ссылается истец…» .

Предствляется все же, что отчеты частных детективов, которые фактически являются свидетельскими показаниями, можно признать допустимыми доказательствами заключения договора розничной купли-продажи при условии соблюдения соответствующих требований процессуального законодательства, поскольку в ст. 493 ГК РФ указывается, что отсутствие у покупателя кассового и товарного чеков не лишает его возможности ссылаться на свидетельские показания в подтверждение заключения договора розничной купли-продажи и его условий.

Немного сложнее обстоит дело с видеозаписью процесса покупки. Нормы ст. 64 АПК и 55 ГПК предусматривают возможность применения в судебном процессе в качестве доказательств аудиои видеозаписей. Порядок их приобщения детально не регламентируется, однако, как следует из содержания названных статей, к ним применяется общее положение о том, что не допускается использование доказательств, полученных с нарушением требований федерального закона.

Боннер А. Т справедливо отмечает, анализируя особенности использования видеозаписи в гражданском и арбитражном процессе, аудиои видеозаписи являются специфическим средством доказывания. С одной стороны, они обладают большей наглядностью, с другой стороны, при их использовании требуется учитывать, что в процессе аудиоили видеозаписи не исключено случайное или умышленное искажение отображаемых событий, вплоть до полной их фальсификации Аудиои видеозаписи как доказательство в гражданском и арбитражном процессе // Законодательство. 2008. N 3. С. 79 — 87.

Согласно ст. 77 ГПК РФ лицо, которое предоставляет аудиои (или) видеозаписи на электронном или ином носителе либо ходатайствующее об их истребовании, обязано указать, когда, кем и в каких условиях осуществлялись записи. Следовательно, для определения допустимости видеозаписи как доказательства в суде нужно установить, каким именно образом была произведена эта видеозапись. Зачастую это происходит так: правообладатель, его представитель или иное лицо по их просьбе приходят в торговую точку и приобретают экземпляр произведения как простые покупатели без привлечения представителей правоохранительных органов и оформления каких-либо протоколов. Процесс купли-продажи при этом записывается в скрытом режиме на камеру, чаще всего находящуюся в телефоне. Продавцу при этом ничего не сообщается, о проведении видеосъемки он, естественно, не предупреждается. Затем видеозапись процесса купли-продажи и приобретенный экземпляр произведения приобщаются к материалам дела в качестве доказательства. Причем экземпляр произведения при этом не опечатывается и не скрепляется подписью продавца.

Законность и допустимость доказательства, полученного таким образом, представляется достаточно спорной. Так как действия по осуществлению записи покупки производятся в тайне, без информирования об осуществлении видеозаписи, то указанные действия фактически являются негласным способом получения информации. Запрет на подобные действия можно найти в ст. 6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», согласно которой запрещается проведение оперативно-розыскных мероприятий и использование специальных и иных технических средств, предназначенных (разработанных, приспособленных, запрограммированных) для негласного получения информации, не уполномоченными на то настоящим Федеральным законом физическими и юридическими лицами. По поводу возможности применения норм Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» к оценке доказательств в гражданском и арбитражном процессе в судебной практике также нет единого мнения. В то же время в уже названной статье А. Т. Боннер приводит пример, когда действия по осуществлению видеонаблюдения и видеозаписи скрытой камерой в кабинетах судей Судебная коллегия по гражданским делам и Кассационная коллегия Верховного Суда РФ расценили как грубое нарушение ст. 23 и 24 Конституции РФ, ст. 6, 8 и 13 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» и п. 1 ст. 16 Закона РФ «О статусе судей в Российской Федерации», тем самым фактически признав возможность применения норм ст. 6, 8 и 13 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» к указанным правоотношениям. Думается, что необходима более четкая регламентация действий, связанных с осуществлением видеонаблюдения и видеозаписи лицами, не имеющими на это специального разрешения, для оценки допустимости их при использовании в качестве доказательств при разрешении споров по различным категориям дел.

Предоставленная в качестве доказательства видеозапись должна быть оценена и с точки зрения соотносимости. Несоблюдение этого требования является грубым нарушением процессуального законодательства.

Федеральный арбитражный суд Поволжского округа в своем Постановлении от 25 февраля 2008 г. по делу N А49−3761/07−178/24, отменяя решение, указал: «С учетом того, что данные обстоятельства оспариваются С… в нарушение пункта 1 статьи 67 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, арбитражным судом не исследован вопрос относимости представленной обществом видеозаписи к факту несанкционированного использования предпринимателем произведений, исключительные права на которые принадлежат истцу» .

Дело в том, что, зачастую, представленные в суд видеозаписи имеют плохое качество, изображение идет перевернутым, на видеозаписи запечатлевается процесс купли-продажи, который осуществляет другое лицо, не являющееся ответчиком, личность которого не устанавливается, иногда на видеозаписи не видно даже лица, плохо просматривается само помещение, в котором осуществлена видеосъемка, и т. д. При таких обстоятельствах соотносимость данного доказательства вызывает сомнения.

Так, по делу N А65−3173/2007 Одиннадцатый арбитражный апелляционный суд не признал видеозапись, представленную истцом, надлежащим доказательством того, что кассовый чек был получен в связи с приобретением представленного в суд экземпляра произведения, поскольку истцом не представлено доказательств того, что видеозапись произведена в торговой точке ответчика.

Особо следует подчеркнуть, что бремя доказывания факта нарушения лежит на истце. В п. 14 Постановления Пленума Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 19 июня 2006 г. «О вопросах, возникших у судов при рассмотрении гражданских дел, связанных с применением законодательства об авторском праве и смежных правах» Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2006. N 8., разъясняется, что истец должен подтвердить факт принадлежности ему авторского или смежного права, а также факт использования данных прав ответчиком. Указанная правовая позиция выражена и в Постановлении ВАС РФ от 23 декабря 2008 г. N 10 962/08, в котором подчеркивается, что факт несанкционированного использования произведения должен быть доказан самим правообладателем, требующим защиты своих исключительных прав. Высший Арбитражный Суд, отменяя решения апелляционной и кассационной инстанций, среди других аргументов указал также на то, что на ответчика было неправомерно возложено бремя доказывания факта отсутствия с его стороны нарушения прав истца.

Доказывая факт правонарушения, необходимо учесть также, что должен быть установлен не только сам факт нарушения, а также факт нарушения исключительных прав именно ответчиком.

Так, в решении Арбитражного суда Республики Татарстан по делу N А65−5034/2006 указывается, что «истец не представил в суд достаточных доказательств совершенного правонарушения ответчиком… Видеозапись покупки диска не позволяет идентифицировать лицо, осуществившее продажу, в связи с чем у суда отсутствует возможность проанализировать правоотношения непосредственного продавца диска с предпринимателем Б… Из пояснений ответчика следует, что трудового договора у него с продавцом не имеется…» .

В случае, когда из материалов дела вытекает, и судом установлено, что сделка по продаже экземпляров произведений совершена в торговой точке, принадлежащей предпринимателю, с использованием его кассового аппарата и зачислением выручки в доход предпринимателя, то стороной по сделке и, соответственно, надлежащим ответчиком при таких обстоятельствах в судебной практике обоснованно признается непосредственно предприниматель, а не лицо, передавшее товар покупателю. Как указывается в Постановлении Федерального арбитражного суда Поволжского округа по делу N А65−13 614/2007;СГ3−33, одобрение или неодобрение данной сделки ответчиком, допустившим продавца к продаже находящегося в его торговой точке товара, не имеет значения, поскольку полномочия продавца на совершение сделки в розничной торговле в соответствии с абз. 2 п. 1 ст. 182 Гражданского кодекса Российской Федерации следуют из обстановки. Права и обязанности по этой сделке возникают непосредственно у предпринимателя.

В то же самое время юридическое лицо не всегда несет ответственность за неправомерные действия своих работников, выразившиеся в нарушении исключительных прав. Так, в Постановлении Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 13 февраля 2009 г. N А53−3026/2008;С2−42 указывается, что, «отказывая в удовлетворении заявленных требований, суды правомерно исходили из отсутствия в деле доказательств того, что при совершении правонарушения С. исполнял свои трудовые (служебные) обязанности или совершенные им действия были обусловлены выполняемыми им трудовыми функциями» .

Итак, следует сделать вывод о том, что, так как в случае применения при защите нарушенных авторских и смежных исключительных прав в качестве меры ответственности взыскания компенсации доказанности факта нарушения указанных прав законодатель придает особенное значение, то при рассмотрении судебных дел важным является соблюдение требований арбитражного и гражданского процессуального законодательства при оценке доказательств.

Можно вполне согласиться с выводами, изложенными в Постановлении Федерального арбитражного суда Поволжского округа по делу N А65−3173/2007 о том, что «хотя аудиои видеозаписи, иные документы и материалы согласно пункту 2 статьи 64 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации допускаются в качестве доказательств, но арбитражный суд оценивает достоверность каждого из доказательств по отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности. Никакие доказательства не имеют для арбитражного суда заранее установленной силы» .

2.2 Охрана и защита авторских прав Признание за создателями произведений литературы, науки и искусства их самостоятельных авторских прав считается показателем нравственного прогресса общества. Таким образом, дается право на существование интереса весьма специфического. Право защищает данный интерес не на основании вложенных автором в создание произведения материальных средств или труда, а «всего лишь» на том основании, что произведение получилось выражением личности автора, т. е., как принято говорить применительно к авторскому праву, оригинальным (уникальным). При этом отметим, что особого значения не имеет, много ли автор затратил времени и усердия, — произведение может создаваться и шлифоваться на протяжении всей жизни или же рождаться спонтанно, в виде экспромта. Юридически безразличны будут также эстетические или иные профессионально оцениваемые качества произведения. Авторское право в этом смысле «всеядно» и многого от охраняемых произведений не требует, распространяя систему своей охраны равным образом и на «Войну и мир», и на комиксы. И уж, конечно, никаких отборочных критериев для охраны произведений не предъявляется и не может предъявляться к личности автора как носителя прав. Авторское право охраняет произведения, созданные и гениями, и посредственностями, и недееспособными.

Другими словами, права автора, имея своим основанием факт создания произведения, по сути, дают своему обладателю правовые средства защищать такой объект (произведение) лишь в связи со своей личностью.

Исключением выступают единичные, существующие далеко не во всех национальных правовых системах случаи признания авторского права первоначально за иными субъектами, чем творец, вплоть до юридических лиц.

Вопрос о конкретной пользе для общества при этом не стоит — в полном соответствии с идеями просветителей, с положениями Декларации прав человека и гражданина 1789 г. о ценности человека и об имманентно присущих ему от природы правах, которые закон вынужден признавать ipso facto.

Применительно к авторскому праву постулат естественных прав еще более усиливается. Общество может вообще не узнать о существовании произведения в том случае, когда автор — и на то его законное право — вообще никому не раскрывает содержание произведения, воздерживаясь от обнародования, но располагая при этом находящимися в дремлющем состоянии правовыми средствами для защиты прав на случай нарушений, если таковые возымеют место.

Следует отметить, что полной изоляции авторских прав от субъективных правомочий, принадлежащих иным лицам, не происходит.

Собственно, последствием применения принципа приоритета прав человека по отношению к государству — важнейшего, системообразующего признака правового государства — неминуемо становится некий социальный компромисс, поскольку свобода каждого невозможна без поддержания разумного соотношения интересов в обществе Общая теория прав человека / Под ред. Е. А. Лукашевой. М., 1996. С. 9, 70. На этот счет Конституция содержит общее указание на то, что закрепление конституционных прав и свобод «не должно толковаться как отрицание или умаление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина» (ч. 1 ст. 55), а в ч. 3 той же статьи допускает ограничение на практике прав и свобод человека и гражданина исключительно на уровне федерального закона и в той мере, в какой это необходимо «в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства» .

В сравнении же с естественно-правовой доктриной прав человека, породившей перечисленные выше ограничения, авторское право предлагает еще более компромиссный вариант. Авторское право по своей природе является двойственным, и эта двойственность заложена уже в Конституции.

Казалось бы, в ст. 44 Конституции РФ находит собственное выражение, напротив, спокойная, бесконфликтная основа авторско-правового регулирования: «1. Каждому гарантируется свобода литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества… Интеллектуальная собственность охраняется законом. 2. Каждый имеет право на участие в культурной жизни и пользование учреждениями культуры, на доступ к культурным ценностям…» Но первое впечатление оказывается обманчивым. Идиллия рассеивается, если принять во внимание, что свобода творчества одного лица и свобода доступа к культурным ценностям другого лица установлены в отношении одного и того же объекта. Часть 1 приведенной статьи декларирует, таким образом, проавторскую позицию, а в ч. 2 выражаются интересы лиц, автору противостоящих.