Могильники раннетюркского времени

1. Памятники Уйгурского Каганата на Алтае

Тюркский период на Алтае (500−900 гг. н.э.) представлен различными археологическими памятниками. Хранить память об умерших — вероятно, древняя традиция. Мемориальные столбы в местах захоронений тюркоязычных племен упоминаются в средневековых китайских хрониках.

Самые известные из них могильные курганы в Кудерге, Курае, Туекте, Яконуре и др. Могильники представляют собой круглые насыпи с могильной ямой, в которой хоронили усопшего и его лошадь. Поминальные комплексы состоят из каменной ограды прямоугольной или квадратной формы, стелы или скульптуры и ограды из относительно небольших вертикально поставленных камней (балбалы).

Дизайн могильных памятников тюркских воинов варьируется от грубо выполненных не отшлифованных столбов с неясными антропоморфными чертами до настоящих произведений искусства. Кезер-Таш обнаруженный в Курайской степи — один из таких шедевров. Человек изображен со спокойным лицом, длинными усами и бородой, в небольшом головном уборе и с сосудом в правой руке, похожим на серебряные кувшины, найденные археологами в курганах. Важно отметить, что каменные изваяния повернуты лицом на восток. Левая рука Кезера — на декорированном поясе. Металлические, серебряные, золотые пряжки для таких поясов были обнаружены в захоронениях. В древнем обществе они показывали социальный статус владельца. Судя по поясу, Кезер принадлежал к древнетюркской элите. К поясу прикреплена сумка — каптырга. Согласно данным этнографов, такие сумки предназначались для хранения мелочей и сравнительно недавно — в конце средневековья — все еще были в ходу. К поясу человека прикреплен меч в ножнах, что является неотъемлемым атрибутом средневекового правителя или воина. Основная же часть изваяний выглядит гораздо проще. У одних выгравированы только лица, другие изображены в одежде и с оружием. Иногда вместо скульптуры на месте захоронения воздвигали большой камень, похожий на человека.

Могильник Кудыргэ всеми рассматривался как памятник, сооружённый в один период. Датированный первоначально VII в. (Руденко и Глухов) или концом VII в. (Бернштам, Потапов), т. е. временем тюркских каганатов, могильник был отнесён затем к V—VI вв. (Киселёв, Кызласов), ко времени, предшествующему первому тюркскому каганату (до 552 г.). Причина неясности датировки могильника — использование его материалов по предварительному сообщению, без источниковедческого анализа, без его полной публикации. Естественным продолжением источниковедческого анализа могильника Кудыргэ явилось определение места двух упомянутых групп кудыргинских могил тюркского и монгольского времени среди других памятников Саяно-Алтая, потребовавшее уточнения и дополнения имеющихся периодизаций алтайских могил (Грязнов, 1930; Киселёв, 1951)

Урочище Кудыргэ, или Кудырга, находится на правом берегу р. Чулышман, в 15 км выше его впадения в оз. Телецкое и в 3 км ниже устья его левого притока — р. Башкаус. Замкнутая прибрежными горами долина р. Чулышман здесь несколько расширяется, и русло реки разделяется на два рукава — основное русло и широкий проток. Очевидно очертание реки и обусловило наименование этой местности. Слово «кудурга» по-тувински — задняя подпруга (Катанов, 1903, стр. XVII).

С севера вход в урочище затруднён для пешеходов обрывом к реке — бомом. Скалистый берег отступает к востоку. От падающего с восточных скал водопада берёт начало оросительная сеть. Ею пользуются до сих пор для орошения пашен, находящихся у основания занятых могильником холмов.

Могильник находится в южной части урочища, на площади длиной около 1 км, шириной от 100 до 250 м, главным образом на всхолмлениях надпойменной террасы, вытянутых цепочками в меридиональном направлении, и на берегу, над обрывом к пойме реки. По внешнему виду на нем выявляются памятники двух типов — овальные насыпи могил с выступающим иногда из-под дёрна овалом из камней, с задернованной внутренней поверхностью, и квадратные оградки, заметные снаружи по выступающим из-под дёрна краям вертикальных плит, также с задернованной внутренней поверхностью, малые — размером 2×2 м и большие — 4×4 м. Последние имеют обычно скопления камней на поверхности, делающие их похожими на овальные могилы.

Всего на могильнике обнаружено около 40 овальных могил. Оградок на могильнике около 60. В действительности оградок было больше, так как раскопки показали, что часть оградок была полностью задернована. Могилы расположены главным образом на северном, западном и юго-восточном всхолмлениях, оградки на центральных и у берега реки. В северной части могильника каменный столб, на юго-западном всхолмлении — заброшенное христианское кладбище. Западнее каменного столба межевой столб.

В 1924 г. было вскрыто 11 могил: 5 на западном холме, обозначенных номерами на сохранившейся копии с полевого наброска, и 6 на северном холме, оставшихся без номерных обозначений на плане. В 1925 г. было вскрыто 10 могил с погребениями, 6 овалов из камней без могил и 6 оградок. Из них на северном холме находилось 6 могил (могилы 12−17) и 3 овала из камней, под которыми могил не оказалось, на западном холме — одна могила 18, с пометкой, что она находилась «на бугре, где могила 1, 1924 г.», и 3 овала из камней без погребений. Уточнение опубликованного Руденко и Глуховым плана относится к положению холма, на котором вскрыты 3 могилы — 19−21 с пометкой, что они находились «на бугре, параллельном кладбищу урочища, прямо против крестов, т. е. западнее», но к западу от кладбища холма нет, а есть холм юго-восточный, не обозначенный на указанном плане, где, очевидно, и находились эти могилы. Номерные обозначения могил 12−21, нанесённые на глазомерную съёмку А. Н. Глухова под полевыми номерами, расшифрованы по его дневнику. В 1948 г. вскрыто 5 могил: 2 на центральном холме (могилы 22, 23) и 3 — на берегу реки, за северным холмом (могилы 24−26).

Из 6 оградок, вскрытых в 1925 г., 2 оградки — I-II, находились «восточнее могил 1−4 из раскопок 1924 г., на следующем к горе валу», т. е. на южном отроге центрального холма, оградки III-IV — «у яра протоки реки», как и оградка V. Их взаимное расположение и полевые номера отражены на упомянутой глазомерной съемке А. Н. Глухова. Положение оградки VI отражено на полевом наброске юго-восточного холма, параллельного христианскому кладбищу: 9 оградок (VII-XV), вскрытых в 1948 г., находились на центральном холме. Всего вскрыто 26 могил и 6 овалов из камней без могил из 40, т. е. около 2/3 овальных могил, и 15 оградок из 60, т. е. ¼.

Вертикально стоящих камней около оградок не обнаружено. Есть упомянутый каменный столб — у подножия северного холма, возвышающийся на 0.5 м над уровнем степи, но около него не видно никаких следов сооружений. Около одиночной ограды на южном отроге центрального холма мною обнаружен валун размерами 42×12×14 см, лежащий около оградки. И оградка, и валун почти полностью задернованы. Форма и размеры валуна очень близки к известному кудыргинскому валуну с рисунком. Это позволяет предполагать, что подобные валуны ставились и около оградок. Вскрытые памятники чётко разделяются на 3 группы: 1) наиболее ранними памятниками были оградки I-XV; к ним примыкает и могила, где был найден известный кудыргинской валун (могила 16); сооружались ранее VI в. и до начала VII в; 2) следующая группа — могилы кудыргинского типа (могилы 1−13, 15, 18, 22−26); сооружены не ранее конца VI в. и не позднее конца VII в.; 3) через 500 лет могильник стал кладбищем другой группы могил (могилы 14, 17, 19−21), наиболее близкой к могилам на Часовенной горе близ Красноярска, поэтому мы назвали их могилами часовенногорского типа, XIII—XIV вв.

2. Кудыргинские оградки

тюркский мемориальный столб захоронение Основную часть могильника раннетюркского времени составляют оградки, расположенные главным образом в центральной части, тогда как могилы находятся на окраинных холмах. Это даёт основание предполагать, что кудыргинские оградки сооружены раньше могил.

Из вскрытых 15 оградок 12 оказались малыми, около 2×2 м, и три большими, около 4×4 м. Коллективными делались только малые оградки (оградки I-II, III-IV, VI), не только парными, но и состоящими из пяти смежных оградок (оградки VII-XI), с ориентировкой сторон по странам света или с отклонением к СВ, если мы условимся считать основным направлением восточное.

Оградка VI смежная, по всей вероятности, с другой оградкой, не раскопанной, малая, из плит вертикальных и лежащих плашмя. К восточной стенке внутри примыкает каменный ящик 95×50 см, из вертикальных плит. В нёмнемного углей, железные наконечники стрел, крюк и кинжал (утрачены), роговые накладки на лук и стержень неизвестного назначения с отверстиями на концах. У южной стенки внутри оградки — железные удила, такие же, как в других оградках.

Вскрытые оградки, и большие, около 4×4 м, и малые, около 2×2 м, имеют двоякую ориентировку или по странам света (оградки I-IV, VI, XIII, XIV), или с отклонением оси на СВ (оградки V, VII-XII). Большие оградки все одиночные, малые, как правило, смежные. В остальном все оградки однотипны, с различиями лишь в деталях. Все они сооружались из вертикальных плит и перекрывались каменной засыпью из плит и овальных галек. Но находясь первоначально на поверхности, они иногда разваливались под тяжестью засыпи, и их стенки принимали или частично, или полностью горизонтальное положение (оградки II, VI, XI-XV). Внутри оградок в центральной части иногда находятся ящики или ямки. Смежные оградки пристраивались одна к другой, при этом иногда пристраивались и каменные ящики к стенке ранее сооруженной оградки (оградки VI, VII, IX, XI). К середине стенок некоторых оград снаружи пристроены или находятся на небольшом расстоянии маленькие каменные ящики (оградки VIII, XII, XIII). Можно предполагать, что смежные оградки — памятники семейные, а пристроенные малые ящики сооружены для детей. В каменных ящиках внутри оградки остатки оружия — лук, стрелы, кинжал (оградка VI) и обрывок панциря (оградка XII) — указывают, что эти оградки сооружены для воинов. Чаще положен или в ящик рядом с овальной галькой, или в оградку железный нож (оградки II, VII, VIII, X, XII), иногда серповидный. Под засыпью оградок встречаются иногда от конской узды удила (оградки XI, XV), от седла сохранилась пара подпружных пряжек (оградка XV) и найден ещё ряд роговых и металлических вещей неясного пока назначения (оградки II, X, XI). Остается неясным назначение ямок, заполненных камнями и расположенных в центре оградок или иногда в каменных ящиках внутри оградок, и назначение стенки из плит, разделяющей северную половину оградки V. Следы огня в одном случае обнаружены в оградке I в виде обожжённых кусочков рёбер животного, в другом — в виде небольшого количества углей (оградка VI), находящихся в каменном ящике. Немногочисленны и кости животных в оградках — позвонки, зубы и астрагал овцы (оградка I), зуб лошади (оградка XII), иногда трубчатые кости птицы (оградки I, XII). Остатков трупосожжений не обнаружено.

Описанные оградки, несмотря на всё их своеобразие, относятся к широко распространенной группе памятников, называемых тюркскими оградками, но не все исследователи вкладывают в это название этническое определение. Указание письменных источников на то, что подобные памятники сооружались тюрками-тугю, не нашло ещё полного подтверждения. Главный довод против отождествления оградок с могилами тюрок-тугю: в них до сих пор не обнаружено остатков трупосожжения. Поэтому выделение памятников тюрок-тугю на Алтае — спорный вопрос. Если орхонские памятники в Монголии — хорошо документированные памятники тюрок-тугю, то близкие к ним алтайские оградки рассматриваются или как тюркские могилы (Грязнов, 1940, стр. 20; Потапов, 1953, стр. 87; Гумилёв, 1959), или как поминальные оградки алтайской знати, подражающей обычаям знати орхонской (Киселёв, 1951, стр. 546). С памятниками орхонскими оградки сближаются на основании сопровождающих их каменных изваяний и рядов балбалов — вертикальных камней, поставленных тюркским воинам по числу убитых врагов, о чём сообщается в письменных источниках (Бичурин, 1950, стр. 230). Что касается отношения кудыргинских оградок к памятникам орхонским, то, хотя, при кудыргинских оградках нет рядов балбалов, этому можно найти объяснение. Зная, что ряды балбалов ставились тюрками по числу убитых врагов, можно предполагать, что здесь, в низовьях р. Чулышман, представляющих, как упоминалось, природную крепость, в данный период население жило в мирных условиях. Оградки, подобные кудыргинским на могильнике Коо II, на р. Чулышман, как упоминалось, тоже не сопровождались балбалами. Своеобразие кудыргинских оградок заключается в планировке оградок коллективных, смежных, парных — с одной общей стенкой и тремя пристроенными к ней с обеих сторон. Эта своеобразная особенность кудыргинских оградок помогла нам отыскать подобные оградки, близкие к памятникам орхонским. Так, виденные Ядринцевым оградки при такой же планировке, как кудыргинские, сопровождались рядами балбалов (Ядринцев, 1886, табл. I, 8). Рядами камней сопровождались и оградки, виденные Гранэ, по планировке подобные кудыргинским (Grano, 1910, рис. 3). Это значит, что там, где условия не были мирными, и при смежных оградках ставились ряды балбалов, и что кудыргинские оградки могут быть отнесены к группе памятников типа орхонских.

Вскрытые оградки, и большие, около 4×4 м, и малые, около 2×2 м, имеют двоякую ориентировку или по странам света (оградки I-IV, VI, XIII, XIV), или с отклонением оси на СВ (оградки V, VII-XII). Большие оградки все одиночные, малые, как правило, смежные. В остальном все оградки однотипны, с различиями лишь в деталях. Все они сооружались из вертикальных плит и перекрывались каменной засыпью из плит и овальных галек. Но находясь первоначально на поверхности, они иногда разваливались под тяжестью засыпи, и их стенки принимали или частично, или полностью горизонтальное положение (оградки II, VI, XI-XV). Внутри оградок в центральной части иногда находятся ящики или ямки. Смежные оградки пристраивались одна к другой, при этом иногда пристраивались и каменные ящики к стенке ранее сооруженной оградки (оградки VI, VII, IX, XI). К середине стенок некоторых оград снаружи пристроены или находятся на небольшом расстоянии маленькие каменные ящики (оградки VIII, XII, XIII). Можно предполагать, что смежные оградки — памятники семейные, а пристроенные малые ящики сооружены для детей. В каменных ящиках внутри оградки остатки оружия — лук, стрелы, кинжал (оградка VI) и обрывок панциря (оградка XII) — указывают, что эти оградки сооружены для воинов. Чаще положен или в ящик рядом с овальнойгалькой, или в оградку железный нож (оградки II, VII, VIII, X, XII), иногда серповидный. Под засыпью оградок встречаются иногда от конской узды удила (оградки XI, XV), от седла сохранилась пара подпружных пряжек (оградка XV) и найден ещё ряд роговых и металлических вещей неясного пока назначения (оградки II, X, XI). Остается неясным назначение ямок, заполненных камнями и расположенных в центре оградок или иногда в каменных ящиках внутри оградок, и назначение стенки из плит, разделяющей северную половину оградки V. Следы огня в одном случае обнаружены в оградке I в виде обожжённых кусочков рёбер животного, в другом — в виде небольшого количества углей (оградка VI), находящихся в каменном ящике. Немногочисленны и кости животных в оградках — позвонки, зубы и астрагал овцы (оградка I), зуб лошади (оградка XII), иногда трубчатые кости птицы (оградки I, XII). Остатков трупосожжений не обнаружено.

Описанные оградки, несмотря на всё их своеобразие, относятся к широко распространенной группе памятников, называемых тюркскими оградками, но не все исследователи вкладывают в это название этническое определение. Указание письменных источников на то, что подобные памятники сооружались тюрками-тугю, не нашло ещё полного подтверждения. Главный довод против отождествления оградок с могилами тюрок-тугю: в них до сих пор не обнаружено остатков трупосожжения. Поэтому выделение памятников тюрок-тугю на Алтае — спорный вопрос. Если орхонские памятники в Монголии — хорошо документированные памятники тюрок-тугю, то близкие к ним алтайские оградки рассматриваются или как тюркские могилы (Грязнов, 1940, стр. 20; Потапов, 1953, стр. 87; Гумилёв, 1959), или как поминальные оградки алтайской знати, подражающей обычаям знати орхонской (Киселёв, 1951, стр. 546). С памятниками орхонскими оградки сближаются на основании сопровождающих их каменных изваяний и рядов балбалов — вертикальных камней, поставленных тюркским воинам по числу убитых врагов, о чём сообщается в письменных источниках (Бичурин, 1950, стр. 230). Что касается отношения кудыргинских оградок к памятникам орхонским, то, хотя, при кудыргинских оградках нет рядов балбалов, этому можно найти объяснение. Зная, что ряды балбалов ставились тюрками по числу убитых врагов, можно предполагать, что здесь, в низовьях р. Чулышман, представляющих, как упоминалось, природную крепость, в данный период население жило в мирных условиях. Оградки, подобные кудыргинским на могильнике Коо II, на р. Чулышман, как упоминалось, тоже не сопровождались балбалами. Своеобразие кудыргинских оградок заключается в планировке оградок коллективных, смежных, парных — с одной общей стенкой и тремя пристроенными к ней с обеих сторон. Эта своеобразная особенность кудыргинских оградок помогла нам отыскать подобные оградки, близкие к памятникам орхонским. Так, виденные Ядринцевым оградки при такой же планировке, как кудыргинские, сопровождались рядами балбалов (Ядринцев, 1886, табл. I, 8). Рядами камней сопровождались и оградки, виденные Гранэ, по планировке подобные кудыргинским (Grano, 1910, рис. 3). Это значит, что там, где условия не были мирными, и при смежных оградках ставились ряды балбалов, и что кудыргинские оградки могут быть отнесены к группе памятников типа орхонских.

Для культурной характеристики рассматриваемой группы памятников, наибольшее значение имеют следующие признаки погребального обряда: 1) сооружение индивидуальной курганной насыпи над погребением, 2) обязательное присутствие погребального инвентаря или его остатков, 3) подбойная конструкция могилы и ориентировка подбоя с южной стороны, 4) обязательное присутствие коня в погребении, 5) сооружение площадки окруженной ровиками, 6) присутствие керамики в погребении, 7) присутствие MPC в качестве напутственной пищи, 8) расположение коня слева от погребенного, 9) расположение керамики у головы погребенного, 10) западная ориентировка погребенного, 11) перекрытие площадки окруженной ровиками, 12) присутствие остатков тризны в ровиках, 13) основной способ захоронения коня — чучело, 14) расположение напутственной пищи у головы или слева от погребенного, 15) основной вариант планировки ровика — квадратный с перемычками по углам, 16) совпадение ориентировки коня и ориентировки погребенного, 17) сопровождающее захоронение MPC, 18) наличие поминальных курганов.