Механизм гарантий основных прав, свобод и обязанностей в РФ

[Введите текст]

Идея конституционной защиты человека тесно связана с проблемой поиска эффективной конституционной связи между человеком, государством и обществом, позволяющей обеспечить максимально реальные возможности осуществлять защиту человека, его прав и свобод. Возникновение идеи обусловлено имманентной потребностью человека в защите, а значение её для каждого определяется глубиной осознания содержащейся в конституции (основном законе государства) защитительной потенции.

Проблема защиты человека возникла с его появлением на земле. Возникновение семьи, общественное разделение труда, появление частной собственности явились не просто этапами развития человечества, ведущими к образованию государства. Человек и всё, что институировалось вокруг него, — личное, материальное, природное, духовное, — нуждались и до сих пор нуждаются в постоянной защите. Как писал Г. Гроций, люди объединились в государство не по божественному повелению, но добровольно, убедившись на опыте в бессилии отдельных рассеянных семейств против насилия, откуда ведёт свое происхождение гражданская власть. Люди, объединившись в государство, доверили ему свои жизни и благополучие. Но получившие власть люди стали забывать о тех других, которые вручили им этот жупел, и для чего он им вообще был вручён. [5, с. 15]

Право, которое должно было бы стать справедливым инструментом ограничения свободы и прав человека ради общего блага, регулятором, определяющим меру труда человека в пользу государства, обязанного его защищать, в руках властолюбивых людей полностью лишило человека свободы и прав. Государство пришло как хозяин человека, присвоив себе титул «земного бога», используя право как форму предоставления принадлежащих человеку от рождения его же прав и свобод.

Очевидно, что с такой несправедливостью человек не мог согласиться. В своем противостоянии государству он стал искать союзника, которым должно было бы стать общество, с его мыслью, оценками, нравственностью и моралью. Однако, стремясь сохранить свое господство, государство также всячески пыталось склонить общество на свою сторону. Одним из примеров борьбы за «нравственного» союзника стала трагедия Софокла «Антигона», которую Гегель считал возвышеннейшим, во всех отношениях превосходнейшим художественным произведением всех времен". В ней описан классический образец «противоречия между государством, нравственной жизнью в её духовной всеобщности и семьёй как природной нравственностью. [5, с. 15]

Сюжет трагедии несложен. Антигона предаёт земле тело своего брата, которого Креонт, правитель Фив, запретил хоронить под страхом смерти как изменника родины и виновника междоусобной войны. За это Антигону казнят, после чего её жених, сын Креонта, и мать жениха, жена Креонта, кончают жизнь самоубийством.

При такой сюжетной простоте эта трагедия дала богатую пищу для размышлений и споров далёким потомкам. Гегель видел смысл трагедии в противоречии личного и общественного начал, выразителем которых являлись небесная Антигона, — великолепнейший образ из всех тех, что когда-либо появлялись на земле, которая чтит узы крови, и Креонт, представитель господствующей силы общественной жизни и общего блага. Общественное в этом конфликте, в интерпретации Гегеля, присутствует на стороне государства, оно ассоциировано с ним. Приказ Креонта Гегель считал в значительной степени оправданным, ибо он продиктован заботой о благе всего города.

Совершенно иную оценку этой ситуации даёт русский гуманист В. Соловьёв. Действительный смысл трагедии он видел не в противоположении личного и общественного начал. Антигона, исполнившая свою безусловную обязанность перед умершим братом, является образцом нравственной личности и тем самым представительницей истинной общественности, в то время как Креонт — представитель государственности, извращённой или поставившей себя в ложное положение, представитель злого начала, которое может проявляться и единично, и собирательно, и лично, и публично. При этом зло, проявляющееся в извращённой государственной идее, или в превознесении закона государственного над законом нравственным, есть зло совершенно специфическое, или особая, более высокая степень зла. Дурная воля Креонта не есть только бессмысленный личный произвол, она связана с общей идеей, в силу которой государственная власть и её законы выше закона нравственного. [5, с. 17]

Рассуждения мыслителей подвигают к тому мнению, что общество является не просто очевидным участником субстанциональной связи «человек — государство — общество». Оно — носитель идеи, нравственной или даже безнравственной, а его мораль — неизбежный компонент жизни человека. С обществом и его моралью вынуждены считаться и человек, и государство. Как выразитель воли человека, общество сформулировало для государства конкретную задачу — защита человека, его прав и свобод, которую государство согласилось разрешить. В своём Послании к Федеральному Собранию Президент РФ В. В. Путин выразил её следующим образом: «Наша важнейшая задача — научиться использовать инструменты государства для обеспечения свободы развития институтов гражданского общества… Но только сильное, эффективное государство в состоянии защитить гражданские, политические, экономические свободы, способно создать условия для благополучной жизни людей и для процветания нашей Родины». [5, с. 19] Можно сказать, что президент Д. А. Медведев уточнил позицию В. В. Путина: «Сильное государство и всесильная бюрократия — это не одно и то же. Первое нужно гражданскому обществу для защиты и укрепления демократических институтов. Вторая — смертельно опасна для него. Поэтому наше общество должно развивать институты демократии. Созданные за эти годы демократические учреждения должны укорениться во всех социальных слоях. Для этого нужно постоянно доказывать дееспособность демократического устройства и доверять всё большее число социальных и политических функций непосредственно гражданам, их организациям и самоуправлению… государство не может отказаться от ответственности в пределах его компетенции. И действовать нужно прагматично, трезво оценивая риски. Но действовать — нужно». [6]

Целью исследования является анализ организации и деятельности механизма гарантий, основных прав, свобод и обязанностей в РФ, а также — выявление проблем в этой сфере и предложение путей их решения. Представляется обоснованным выделение следующих задач: определение понятий правовых гарантий и механизма гарантий прав и свобод, сопоставление целей судебной реформы и её результатов, изучение деятельности суда как органа осуществления правосудия и проблем реализации права на доступ к правосудию, связанные с устройством судебной системы РФ, формирование концепции института квалифицированной юридической помощи, определение субъекта оказания квалифицированной юридической помощи, изучение практики нормативного регулирования института квалифицированной юридической помощи. Объект исследования представляет собой общественные отношения, связанные с реализацией и защитой конституционных прав и свобод граждан, предмет — институты, созданные в РФ с целью помощи гражданам в реализации и защите их прав и свобод. Метод исследования: анализ практики разрешения дел судами, законодательства, регулирующего данную сферу общественных отношений, и изучение теоретических работ, касающихся организации и деятельности институтов, указанных в задачах исследования.

1. Понятия правовых гарантий и механизма гарантий прав и свобод

1.1 Проблемы определения понятия «правовые гарантии»

право гарантия свобода правосудие Природа гарантий неоднозначно оценивается в юридической литературе. Они рассматриваются: а) как закономерности; б) средства; в) средства и условия; г) средства и способы; д) средства, способы и условия; е) социальные условия; ж) обеспечение.

Анализ различных подходов к проблеме позволит сформулировать основы анализа категории «правовые гарантии»: 1) гарантии выступают условиями и средствами, обеспечивающими реализацию какого-либо явления; 2) правовые гарантии являются одним из видов гарантий, наряду с политическими, экономическими и духовными; 3) неправомерно говорить о правовых гарантиях как о специальных по отношению к иным. Право не выступает чем-то специальным по отношению к политике, экономике. Это самостоятельное, равнозначное явление. Говорить о специальных гарантиях можно лишь как об определенной разновидности экономических, политических, идеологических или правовых гарантий; 4) правовые гарантии выполняют регулятивную, охранительную и обеспечительные функции в системе правового регулирования. При этом не следует говорить о специализации гарантий по функциям, они в равной мере присущи каждой из них; 5) необходимо различать правовые гарантии как средства права, а также гарантии самого права как социального явления. [4, с. 11]

Методологической основой исследования правовых гарантий должен быть инструментальный подход. Суть его заключается в том, что правовая форма рассматривается как специфическая система юридических средств, объединяемых на отдельных участка правового регулирования в своеобразные механизмы и режимы, обеспечивающие эффективное решение социально-экономических, политических, культурных и прочих задач. При этом каждое выделенное правовое средство оценивается с точки зрения его функционального назначения и роли как инструмента оптимального решения задач правового регулирования.

Применяя данный метод можно прийти к выводу о том, что правовые гарантии представляют собой правовые средства, выраженные в нормативно-правовых предписаниях, реализация которых может обеспечить или обеспечивает возможность реализации иных нормативно-правовых предписаний.

Выявление обеспечительной функции правовых гарантий не должно приводить к восприятию данных правовых средств как вспомогательных инструментов в механизме правового регулирования. В работе обоснована позиция, согласно которой определить конкретное правовое средство именно как правовую гарантию можно лишь в рамках одного или нескольких однородных правоотношений, направленных на достижение конкретного значимого для участника таких отношений результата. В зависимости от решаемых задач и определяются правовые средства, выполняющие роль основного инструментария, а также средства, выполняющие вспомогательную функцию, т. е. гарантии в данном правоотношении. Если же возникает необходимость в реализации самой правовой гарантии, то она становится основным содержанием нового правоотношения, а её место занимает другая правовая гарантия. Неизменной остается лишь форма внешнего закрепления того или иного правового средства в нормативно-правовом предписании. [4, с. 12]

Оценка правовых: гарантий с точки зрения функций правового средства в конкретном правоотношении позволет сформулировать вывод о принципиальной невозможности формирования закрытого перечня правовых гарантий. Если реализация какого-либо нормативного установления выполняет обеспечительную функцию для другого установления, то есть основания говорить о ней как о гарантии.

Внешней формой выражения правовых гарантий являются нормативно-правовые предписания любого типа, закрепленные в любых официально признаваемых в качестве источников права текстах.

1.2 Классификация правовых гарантий

Главная проблема, с которой приходится сталкиваться при классификации правовых гарантий, заключается в отыскании надлежащего критерия (критериев) классификации. [4, с. 13]

Представляется, что для адекватного изучения правовых гарантий необходимо построение классификаций на основе множества критериев. Такой подход, хотя и увеличивает общее число классификаций, но позволяет сохранить их «чистоту». Кроме того, несколько подходов к классификации позволяет взглянуть на проблему с нескольких сторон.

Существует мнение о недопустимости деления правовых гарантий на регулятивные и охранительные. В основу такой классификации должна быть положена оценка функций гарантий, каждая из них, выступая средством самого права, выполняет и охранительную, и регулятивную функции. Предлагается уточнить классификацию гарантий субъективных прав человека с учетом положений теории естественных прав личности. По мнению автора, необходимо выделять: 1) гарантии субъективных прав, закрепленных в положениях формальных источников; 2) гарантии субъективных прав, не закрепленных в формальных источниках, но признаваемых непосредственно действующими. При этом исследование механизма закрепления и реализации гарантий второй из выделенных групп — одно из перспективных направлений исследований в современной науке. [4, с. 14]

Высказываются возражения в адрес сторонников деления правовых гарантий на статические (правовые институты защиты, обжалования, необходимой обороны и т. д.) и динамические (участие в процессе адвоката, порядок опознания обвиняемого и т. п.).

По мнению некоторых учёных, подобный подход неверно отражает. природу правовой гарантии, выступающей в качестве правового средства. Такое средство всегда выражено в нормативно-правовых предписаниях и в силу этого обладает так называемой «статической» формой.

Тот факт, что норма регулирует какую-либо процедуру, не меняет её природы. Можно говорить о том, что все правовые гарантии статичны. В динамике они существуют лишь как система обеспечения прав личности, в которой во взаимодействии реализуются права граждан, обязанности должностных лиц, принципы права и т. д. [4, с. 15]

Учитывая тот факт, что формой выражения правовых гарантий всегда являются нормативно-правовые предписания, имеющие, однако, различную природу, правовые гарантии предложно разделять следующим образом: 1) на гарантии, закрепленные в нормативно-правовых предписаниях, выражающих нормы права.

Их значение сложно переоценить, так как именно они обладают непосредственным регулятивным воздействием, порождают права и обязанности, создают определенные правовые последствия. Можно говорить о том, что именно такие гарантии являются наиболее эффективными.

К их числу можно отнести, например, правила о юридической ответственности, процедурах в праве и т. д.; 2) гарантии, закрепленные в нормативно-правовых предписаниях, не выражающих нормы права. К их числу относятся правовые принципы, дефиниции, правовые декларации, презумпции, фикции, юридические конструкции. Механизм их воздействия на общественные отношения более сложный, однако результат не менее значим.

Использование такой классификации в процессе исследования, по мнению автора, дает возможность более полно раскрыть проблему природы правовых гарантий, фиксируемых в нормативно-правовых предписаниях разного рода и уровня.

И, во-вторых, именно этот аспект видовой классификации позволяет дать рекомендации по совершенствованию юридико-технической фиксации правовых гарантий в законодательстве России. [4, с. 15]

1.3 Определение механизма гарантий прав и свобод

Механизм определяется как устройство или приспособление, которое функционирует автоматически, в силу своей внутренней конструкции, не обладает свободой выбора и поэтому дает в высокой степени ожидаемый и гарантированный результат. Разумеется, правовые механизмы по своей социальной природе никоим образом не могут быть «очищены» от человеческой субъективности, поскольку базируются исключительно на активности конкретных лиц и социальных групп.

Все механизмы, функционирующие в сфере права, описываются через перечисление их составных частей, которые находятся между собой в определенных взаимоотношениях. Иначе говоря, одним из основных свойств правового механизма может считаться его системность. Он рассматривается как нечто целенаправленное, инструментальное, рассчитанное на достижение конкретных результатов. Элементы механизма определенным образом расположены во времени, зачастую существуют не синхронно, а задействуются в определенной очередности. Следовательно, для правовых механизмов характерен динамизм. [7, с. 9]

Таким образом, можно сформулировать рабочее определение правового механизма: это динамическая система факторов, определяющих достижение того или иного юридически значимого результата.

Защита прав человека может быть определена как деятельность, направленная на устранение незаконных препятствий при реализации прав человека. Речь должна идти о нейтрализации именно незаконных действий, поскольку препятствия могут носить и юридически корректный характер, быть предусмотрены в законодательстве. [7, с. 10]

Защите подлежат только те права, которые являются официально признанными и зафиксированными в конкретных источниках права, будь то национальное законодательство или международные документы. Если субъективное право не имеет формального закрепления, то нет никаких оснований говорить о его существовании в качестве объекта юридического обеспечения и защиты. [7, с. 11]

Таким образом, можно предложить следующее определение: механизм защиты прав человека — это динамическая система факторов, обеспечивающих устранение незаконных препятствий при осуществлении юридически закрепленных социальных возможностей индивида.

Механизм защиты прав человека можно с некоторой долей условности представить в качестве структурной модели, включающей в себя следующие основные компоненты: 1. Управомоченный субъект — лицо, являющееся обладателем юридически закрепленных социальных возможностей, использование которых в конкретной ситуации оказывается невозможным по причине оказываемого кем-либо противодействия; 2. Правосознание управомоченного субъекта — совокупность его представлений о содержании своих прав, способах их реализации и защиты; 3. Нормативно-правовое основание — юридический источник, в котором определяется конкретный объем и характер правомочий субъекта; 4. Выбор способа защиты нарушенного права — волевое решение, в полной мере зависящее от усмотрения управомоченного лица (последнее может в равной мере как бороться за осуществление своего права, так и отказаться от его защиты); 5. Действия управомоченного субъекта по защите своих прав. В данном пункте механизм защиты права приобретает вариативный характер, поскольку управомоченное лицо может действовать либо собственными силами (самозащита права), либо обратиться за помощью к соответствующим государственным органам или общественным организациям. Во втором случае механизм защиты прав человека дополняется еще несколькими элементами; 6. Субъект, содействующий защите нарушенного права. В этом качестве могут выступать: а) государственные органы (суд, прокуратура, орган исполнительной власти, уполномоченный по правам человека и другие); б) общественные (правозащитные) организации; в) международные организации (Европейский суд по правам человека и т. п.). 7. Компетенция субъекта, содействующего защите права — конкретный набор полномочий и иных правовых средств, которыми располагает орган власти или общественная организация для осуществления правозащитной деятельности; 8. Правосознание лиц, содействующих защите права (должностных лиц государственных органов, сотрудников общественных правозащитных институтов и т. п.); 9. Действия органов или организаций, содействующих защите права. Как правило, к этим действиям относятся: а) толкование соответствующих положений действующего законодательства и иных источников права; б) юридическая квалификация обстоятельств дела (т. е. признание или непризнание факта нарушения права); в) принятие и вынесение решения о мерах защиты права (судебное решение, акт прокурорского реагирования, обращение в вышестоящую инстанцию, выступление в средствах массовой информации и т. п.); г) реализация мер по защите нарушенного права. 10. Результат защиты права — выражается либо в устранении нарушений и восстановлении нормального правового состояния, либо, при неудачном протекании правозащитного процесса, в полном или частичном сохранении неправомерного положения дел.

2. Проблемы доступа к правосудию

2.1 Цели судебной реформы. Её результаты

Судебная реформа — часть реформ, осуществляемых в нашей стране, в результате которых произошли кардинальные изменения конституционного строя, политических и экономических основ государства, его правовой системы. Поэтому цели судебной реформы должны быть гармонично связаны с общими целями всех других реформ.

Огромное значение для определения целей судебной реформы имеют положения Конституции РФ о том, что Россия — правовое, социальное государство (ст. 1, 7), что человек, его права и свободы являются высшей ценностью, их признание, соблюдение и защита — обязанность государства (ст. 2), что права и свободы человека обеспечиваются правосудием (ст. 18), что каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод, что решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд (ст. 46). [3, с. 10]

Для судебной власти есть свои правоограничивающие средства, установленные в конституции, процессуальном законодательстве, выраженные в его гарантиях, принципах: презумпции невиновности, праве на защиту, равенстве перед законом и судом, гласности и состязательности процесса, отводе судьи и т. д. [2, с. 84]

Не меньшее значение для определения целей судебной реформы и её осуществления имеют также общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации, которые согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ являются составной частью её правовой системы. К ним в первую очередь надо отнести Всеобщую декларацию прав человека, Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, Международный пакт о гражданских и политических правах, Конвенцию о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция).

Конвенция имеет особое значение для России, поскольку, ратифицировав Конвенцию, она признала не только её положения, но и юрисдикцию Европейского суда по правам человека (далее — ЕСПЧ, Европейский суд, Суд) в качестве международного органа по защите прав и свобод человека, решения которого обязана исполнять.

В связи с этим важное значение имеют положения ст. 6 Конвенции, согласно которой каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона, а также толкования Конвенции, даваемые ЕСПЧ. [3, с. 11]

Таким образом, Конституция РФ и нормы международного права наделяют суд особой ролью в механизме защиты прав и свобод человека. На выполнение этой роли и должна быть направлена судебная реформа.

Исходя из изложенного, можно определить главную цель судебной реформы — обеспечить каждому заинтересованному лицу реальную возможность в случае возникновения спора или предъявления обвинения по уголовному делу защитить свои права, свободы или охраняемые законом интересы в суде, т. е. реализовать свое право на судебную защиту, основанное на Конституции РФ и нормах международного права, которое включает в себя право на беспрепятственное, без каких-либо ограничений, обращение в суд, на справедливое рассмотрение его дела в разумный срок беспристрастным, независимым и законным составом суда, а также на исполнение судебного решения, вступившего в законную силу.

Для достижения этой общей цели необходим комплекс законодательных, правоприменительных, экономических, организационных, кадровых, научных, образовательных и других мер с более конкретными целями: повышение статуса и роли суда в обществе и государстве, наделение его полномочиями, необходимыми для выполнения задач, вытекающих из Конституции РФ и норм международного права; создание правовых и экономических гарантий независимой и эффективной деятельности суда; оптимальное устройство судебной системы, обеспечивающее максимальную приближённость судов первой инстанции к населению, наличие вышестоящих судов, необходимых для реализации права заинтересованных лиц на обжалование судебных постановлений, а также для обеспечения правильного и единообразного применения федерального законодательства на всей территории России; установление надлежащей процедуры рассмотрения дел, обеспечивающей доступность суда для всех заинтересованных лиц, возможность равноправного участия сторон в состязательном процессе, вынесение законных и обоснованных решений, их обжалование и — в случае нарушения закона — отмену; обеспечение исполнения вступивших в законную силу судебных постановлений; обеспечение каждому нуждающемуся в этом лицу получения квалифицированной юридической помощи, гарантированной ст. 48 Конституции РФ; формирование судебного корпуса, способного по своему мировоззрению, образованию, нравственным, волевым и иным качествам выполнять свои конституционные обязанности; обеспечение повышения уровня профессиональной подготовки судей и сотрудников аппарата судов. [3, с. 11]

За последние десять с небольшим лет в России сделано очень много для осуществления судебной реформы, возможно, больше, чем за всю предшествующую историю её развития.

Главное достижение и основа, позволяющая проводить судебную реформу, — новая Конституция РФ.

Она закрепила принцип разделения властей, изменила статус суда, превратив его из второстепенного государственного органа в орган судебной власти, действующий самостоятельно от власти законодательной и исполнительной, наделенный широкой компетенцией и юридическими гарантиями, достаточными для исполнения своей роли в системе сдержек и противовесов, основанной на принципе разделения властей, и для выполнения конституционной обязанности по защите прав граждан и организаций от любых нарушений, в том числе от нарушений со стороны государства (гл. 1, 2, 7).

Конституционное право на судебную защиту теперь не подлежит никаким ограничениям, а компетенция суда распространяется на все без исключения дела о защите прав, свобод и охраняемых законом интересов; по всем этим делам суд обладает полной компетенцией в решении вопросов как права, так и фактов, чего не было раньше.

В результате кардинального расширения права на судебную защиту происходят изменения в правосознании многих людей, которые начинают добиваться защиты своих прав от нарушений со стороны государства именно с помощью суда.

В настоящее время уже никого не удивляют (как было в начале 1990;х гг.) заявления граждан об оспаривании актов Президента РФ, Правительства РФ, губернаторов, мэров и других высоких должностных лиц.

Это привело к тому, что за время судебной реформы количество гражданских дел, рассматриваемых судами общей юрисдикции, значительно возросло.

Так, примерно в 30 раз увеличилось количество дел по заявлениям граждан об оспаривании действий и решений органов государственной власти, местного самоуправления и должностных лиц (около 80% таких заявлений судами удовлетворяется). [3, с. 14]

За время реформы созданы очень эффективные юридические гарантии независимости судей. Они закреплены в Конституции РФ и развиты в Федеральном конституционном законе «О судебной системе Российской Федерации» и в Законе РФ «О статусе судей в Российской Федерации» .

В целях осуществления судебной реформы приняты также Федеральные конституционные законы «О Конституционном Суде Российской Федерации», «Об арбитражных судах в Российской Федерации», «О военных судах Российской Федерации», Федеральные законы «О мировых судьях в Российской Федерации», «О Судебном департаменте при Верховном Суде Российской Федерации», «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и др.

Принято также новое процессуальное законодательство.

Предполагается принятие федеральных конституционных законов о судах общей юрисдикции и о Верховном Суде Российской Федерации. Выдвигаются предложения о создании административных и других специализированных судов (трудовых, семейных). [3, с. 14]

Большое влияние на судебную реформу (в первую очередь на содержание таких принципов гражданского процессуального права, как диспозитивность и состязательность) оказало новое материальное право — Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик, действие которых было распространено на территорию Российской Федерации с 3 августа 1992 г., и Гражданский кодекс РФ (далее — ГК).

В целях повышения доступности и эффективности правосудия за годы судебной реформы увеличено (хотя и явно недостаточно) количество судей.

Так, согласно Федеральному закону «О федеральном бюджете на 2005 год» количество федеральных судей судов общей юрисдикции и арбитражных судов составляет примерно 27 тыс. Создан институт мировых судей. Их штатная численность в настоящее время составляет примерно 6,5 тыс. Мировые судьи, работающие в непосредственной близости к населению, стали играть исключительно важную роль в обеспечении граждан судебной защитой. Они рассматривают 60 — 70% всех гражданских дел, подведомственных судам общей юрисдикции, значительную часть уголовных дел и дел об административных правонарушениях. В целях подготовки кадров для судебной системы, повышения их квалификации, проведения научных исследований в области законодательства и его применения судами создана Российская академия правосудия при Верховном Суде РФ и Высшем Арбитражном Суде РФ. [3, с. 15]

Вместе с этим уместно задаться вопросами: всё ли необходимое сделано для достижения целей судебной реформы, всё ли сделано правильно и в соответствии с этими целями, не требуется ли дополнительных мер по осуществлению судебной реформы и исправлению сделанного?

Надо заметить, что весь ход судебной реформы сопровождался и отрицательными тенденциями. С расширением полномочий суда, приведшим к тому, что судебная власть стала решать исключительно важные для государства и общества дела (например, о защите избирательных прав граждан, об оспаривании нормативных правовых актов), со значительным повышением гарантий независимости и неприкосновенности судей, необходимых им для выполнения своих конституционных обязанностей, которые были осуществлены в самом начале судебной реформы (1992 — 1993 гг.), у многих сил появилась большая заинтересованность в оказании влияния на суды и, естественно, в ослаблении этих гарантий. [3, с. 15]

Попытки существенно снизить уровень гарантий независимости судей предпринимались на всём протяжении судебной реформы. Судейскому сообществу приходилось прилагать много усилий, чтобы противостоять им. Можно сказать, что, как и вслед за судебной реформой 1864 г., также предпринимались попытки осуществить контрреформу.

К сожалению, некоторые попытки удались.

В 2001 г. были внесены изменения в Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации» и в Закон РФ «О статусе судей в Российской Федерации», которые, снизили гарантии независимости судей. Однако надо признать, что и после этого указанные гарантии остаются весьма высокими. [3, с. 17]

Исследовать все проблемы судебной реформы, чтобы ответить на поставленные выше вопросы, в рамках данной работы практически невозможно. Следует остановиться только на тех, которые представляются актуальными, — на проблемах судопроизводства и связанных с ними проблемах судоустройства.

Актуальность этих проблем обусловлена тем, что в последнее время обновилось всё процессуальное законодательство: с 1 июля 2002 г. введены в действие новые Уголовно-процессуальный кодекс РФ (далее — УПК) и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях (далее — КоАП) (последний содержит раздел, регулирующий порядок производства по делам об административных правонарушениях), с 1 сентября 2002 г. — Арбитражный процессуальный кодекс РФ (далее — АПК), а с 1 февраля 2003 г. — Гражданский процессуальный кодекс РФ (далее — ГПК).

Новизна этих Кодексов, их важность для осуществления правосудия требуют внимательного изучения практики применения процессуального законодательства, с тем чтобы выявить и устранить недостатки правового регулирования.

Законодательство о судопроизводстве и судоустройстве необходимо исследовать и оценить: во-первых, сточки зрения его соответствия Конституции РФ; во-вторых, с точки зрения его соответствия общепризнанным принципам и нормам международного права и международным договорам Российской Федерации; в-третьих, с точки зрения наличия или отсутствия единой концепции процессуального законодательства, обеспечивающей его согласованность, исключающей принципиальные и неоправданные различия в законодательстве, регулирующем порядок производства в судах общей юрисдикции, и в законодательстве, регулирующем порядок производства в арбитражных судах, отвечающей конституционному принципу равенства всех перед судом (ст. 19 Конституции РФ). [3, с. 18]

По этим направлениям и необходимо проанализировать наиболее важные институты процессуального права. Представляется, что начать надо с самого главного объекта реформирования — с суда как органа осуществления правосудия.

2.2 Суд как орган осуществления правосудия

Важнейшим принципом российского права (его действие и значение не ограничиваются лишь пределами отраслевого, процессуального, права) является принцип осуществления правосудия только судом.

Этот принцип закреплен в ч. 1 ст. 118 Конституции РФ.

Непосредственное отношение к определению содержания названного принципа имеют и другие положения Конституции РФ: ст. 119, устанавливающей требования к лицам, которые могут быть наделены полномочиями судьи; ст. 47, согласно которой каждый имеет право на рассмотрение его дела в том суде и тем судьёй, к подсудности которых оно отнесено законом, а обвиняемый в совершении преступления — на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей в случаях, предусмотренных законом; ч. 5 ст. 32, согласно которой граждане Российской Федерации имеют право участвовать в отправлении правосудия.

Содержание конституционного принципа осуществления правосудия только судом раскрывается в Федеральных конституционных законах «О судебной системе Российской Федерации», «Об арбитражных судах в Российской Федерации», «О военных судах Российской Федерации», Законе РФ «О статусе судей в Российской Федерации», процессуальном законодательстве (ГПК, АПК, УПК) и некоторых других законах.

В этих законодательных актах установлены судебная система Российской Федерации (определены действующие в ней суды), порядок наделения полномочиями судей, а также урегулированы другие отношения, составляющие содержание названного принципа.

Важное значение имеют положения п. 1 ст. 6 Конвенции, согласно которым каждый имеет право при определении его гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявленного ему, на справедливое публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона.

К принципу осуществления правосудия только судом самое прямое отношение имеют положения данной статьи Конвенции о том, что суд должен быть: независим, беспристрастен, создан на основании закона.

Исходя из положений, содержащихся в ст. 47 и 118 Конституции РФ, ст. 6 Конвенции и других названных выше законодательных актах, можно выделить критерии, по которым следует определять соблюдение принципа осуществления правосудия только судом. Во-первых, соблюдение данного принципа необходимо оценивать с точки зрения законности определения суда как органа судебной системы Российской Федерации, который компетентен рассматривать дело, т. е. с точки зрения соблюдения установленных законом правил подведомственности и подсудности дел, которые во многом зависят от устройства судебной системы, поскольку она установлена федеральным конституционным законом. Во-вторых, соблюдение данного принципа необходимо оценивать с точки зрения законности образования конкретного состава суда для рассмотрения конкретного дела в том суде, которому оно подведомственно и подсудно. [3, с. 20]

Таким образом, судом, «созданным на основании закона» для рассмотрения дела и имеющим полномочия осуществлять по нему правосудие, может быть признан только тот суд в судебной системе Российской Федерации, который в соответствии с правилами подведомственности и подсудности обладает соответствующей компетенцией по его рассмотрению и образован из судей этого суда, наделённых полномочиями в установленном порядке, при отсутствии оснований для их устранения от судебного разбирательства по данному делу (для их отвода).

Если дело рассмотрел орган, не отвечающий указанным критериям, то он не может быть признан «созданным на основании закона для данного дела» с точки зрения конституционных и международно-правовых норм, а его деятельность по рассмотрению дела — правосудием. Вынесенное в таком случае по делу решение нельзя признать актом правосудия, и оно подлежит отмене.

Например, Европейский суд по правам человека в Постановлении от 4 марта 2003 г. по делу «Посохов против Российской Федерации» указал, что явным нарушением Федерального закона «О народных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации» является привлечение народных заседателей к исполнению своих обязанностей чаще одного раза в год, что не позволяет признать суд, в котором они заседали, судом, созданным на основании закона (см. Приложения). Основываясь на таком толковании п. 1 ст. 6 Конвенции, Президиум Верховного Суда РФ по жалобам адвоката Б. и осужденного X. отменил обвинительные приговоры областных судов, вынесенные с участием народных заседателей, которые были повторно в течение года привлечены к исполнению своих обязанностей (Постановления Президиума от 24 ноября 2004 г. по делу N 472п2004 и от 15 декабря 2004 г. по делу N 613п2004). [3, с. 21]

Совершенно ясно, что поскольку принцип осуществления правосудия только судом основан на Конституции РФ и нормах международного права, то он должен действовать в отраслевом (процессуальном) законодательстве, регулирующем отдельные виды судопроизводства, очевидным образом равнозначно — безусловно, с учетом их особенностей, но без неоправданных и существенных различий.

Это вызвано тем, что отраслевое законодательство не может противоречить Конституции РФ и нормам международного права, и необходимо для соблюдения положения ст. 19 Конституции РФ о равенстве всех перед законом и судом.

Для того чтобы оценить, как реализуется данный принцип, надо сопоставить его с другим, тесно связанным с ним принципом процессуального права — принципом сочетания единоличного и коллегиального рассмотрения дела, а также проанализировать, как последний урегулирован в различных видах судопроизводства.

Сравнение ГПК, УПК, АПК выявляет существенные различия в регулировании этого принципа в гражданском, уголовном и арбитражном судопроизводствах.

Так, в соответствии со ст. 7 и 14 ГПК гражданские дела в судах первой инстанции рассматриваются судьями этих судов единолично или в предусмотренных федеральным законом случаях коллегиально в составе трёх профессиональных судей. Законом предусмотрен только один случай рассмотрения дел в составе трёх профессиональных судей — дел о расформировании избирательной комиссии (ч. 3 ст. 260 ГПК в первоначальной редакции; ч. 2 ст. 260.1 в редакции Федерального закона от 21 июля 2005 г. N 93-ФЗ). Таких дел в судах — единицы. [3, с. 22]

Таким образом, практически все гражданские дела в судах общей юрисдикции рассматриваются судьёй единолично.

Согласно ст. 30 УПК уголовные дела в суде первой инстанции рассматриваются судом коллегиально или судьёй единолично; коллегией из трёх профессиональных судей рассматриваются уголовные дела о тяжких и особо тяжких преступлениях при наличии ходатайства обвиняемого о таком рассмотрении (при отсутствии такого ходатайства дело рассматривается судьёй единолично); с участием присяжных заседателей — также по ходатайству обвиняемого — рассматриваются дела, отнесённые к подсудности верховных судов республик, краевых, областных судов, судов городов федерального значения, суда автономной области и судов автономных округов.

Как показывает практика, подавляющее большинство уголовных дел рассматривается судьями единолично. Так, в 2004 г. судами было окончено производством 1 042 882 дела, из них с вынесением приговора — 676 646 дел. Из этого количества было окончено: судьёй единолично — 99,84%, коллегией из профессиональных судей — 0,1%, с участием присяжных заседателей — 0,06% дел; рассмотрено с вынесением приговора соответственно 99,8%, 0,1%, 0,1% дел. В соответствии со ст. 17 АПК дела в первой инстанции арбитражного суда рассматриваются судьёй единолично, если коллегиальное рассмотрение дела не предусмотрено настоящей статьей; коллегиальное рассмотрение дела осуществляется в составе трёх судей или судьи и двух арбитражных заседателей. [3, с. 23]

Согласно Федеральному закону «Об арбитражных заседателях арбитражных судов субъектов Российской Федерации» арбитражными заседателями являются граждане Российской Федерации, наделённые в порядке, установленном данным Законом, полномочиями по осуществлению правосудия при рассмотрении арбитражными судами субъектов Российской Федерации в первой инстанции подведомственных им дел, возникающих из гражданских правоотношений; списки арбитражных заседателей формируют арбитражные суды субъектов Российской Федерации на основе предложений о кандидатурах арбитражных заседателей, направленных в указанные суды торгово-промышленными палатами, ассоциациями и объединениями предпринимателей, иными общественными и профессиональными объединениями, и утверждаются Пленумом Высшего Арбитражного Суда РФ (ст. 1,3).

Таким образом, в арбитражных судах в отличие от судов общей юрисдикции допускается рассмотрение дел коллегиальным составом суда, в который входят граждане, не являющиеся профессиональными судьями.

Дела, в рассмотрении которых арбитражные заседатели не участвуют, прямо и исчерпывающе перечислены в законе (ч. 3 ст. 17 АПК). По всем остальным делам они участвуют при наличии ходатайства стороны об этом (ст. 19 АПК).

При сравнении ГПК и АПК относительно состава суда, рассматривающего подведомственные судам общей юрисдикции и арбитражным судам дела, выявляются и другие существенные различия. Так, согласно ч. 2 ст. 17 АПК дела, относящиеся к подсудности Высшего Арбитражного Суда РФ, и дела об оспаривании нормативных правовых актов рассматриваются судом в составе трёх профессиональных судей. В то же время дела, подсудные Верховному Суду РФ, и дела об оспаривании нормативных правовых актов в других судах общей юрисдикции рассматриваются судьёй единолично. [3, с. 24]

Такое различие в рассмотрении очень схожих по своему характеру и значению дел ни на чем не основано и ничем не оправдано. Представляется, что оно даёт все основания сделать вывод о неравенстве участников процессов в судах общей юрисдикции и в арбитражных судах.

В ГПК и АПК имеются и другие различия, касающиеся формирования состава суда для рассмотрения конкретных дел; например, в судах общей юрисдикции и в арбитражных судах по-разному разрешаются заявления об отводах судей (ст. 20 ГПК, ст. 25 АПК).

Из изложенного можно сделать следующие выводы:

а) Принцип сочетания единоличного и коллегиального рассмотрения дел в судах общей юрисдикции при рассмотрении гражданских дел практически не действует (он поглощен принципом единоличного рассмотрения дел), а при рассмотрении уголовных дел существенно ограничен (в значительной мере преобладает принцип единоличного рассмотрения дел); б) В арбитражных судах этот принцип представляется реализованным вполне разумно; в) В регулировании этого принципа в ГПК и АПК имеются существенные и неоправданные различия, что ставит лиц, участвующих в разбирательстве дел в судах общей юрисдикции и в арбитражных судах, в неравное положение. Однако изложенным проблемы реализации принципа осуществления правосудия только судом не исчерпываются. [3, с. 26]

Заслуживает обсуждения ещё одна, более общая и, возможно, более важная проблема — участие граждан в осуществлении правосудия.

В соответствии с ч. 5 ст. 32 Конституции РФ граждане Российской Федерации имеют право участвовать в отправлении правосудия.

Формы участия граждан в отправлении правосудия установлены Федеральным конституционным законом «О судебной системе Российской Федерации»: присяжные, народные и арбитражные заседатели (ст. 1 и 8).

Во исполнение указанных положений Конституции РФ и названного Федерального конституционного закона были приняты Федеральные законы «О народных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации» от 2 января 2000 г. и, упоминавшийся выше, «Об арбитражных заседателях арбитражных судов субъектов Российской Федерации» от 30 мая 2001 г.

Однако Федеральный закон «О народных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации» признан утратившим силу с введением в действие новых процессуальных Кодексов (ст. 2.1 Федерального закона «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» от 18 декабря 2001 г. и ст. 2 Федерального закона «О введении в действие Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации» от 14 ноября 2002 г.). В результате институт народных заседателей, существовавший в нашей стране долгое время как средство участия граждан в отправлении правосудия, оказался уничтожен.

Такое законодательное решение в процессуальных кодексах (ГПК и УПК) как минимум противоречит акту большей юридической силы — Федеральному конституционному закону «О судебной системе Российской Федерации», в котором прямо указано на участие народных заседателей в осуществлении правосудия (ст. 1 и 8). [3, с. 27]

В судах общей юрисдикции участие граждан в отправлении правосудия, право на которое закреплено в ч. 5 ст. 32 Конституции РФ и ст. 8 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации», теперь осуществляется только через присяжных заседателей. Но разве можно считать это право реальным, если с участием присяжных заседателей рассматривается мизерное количество уголовных дел (например, в 2004 г. было рассмотрено всего лишь 631 дело)? [3, с. 27]

В рассмотрении гражданских дел граждане вообще не участвуют.

Институт народных заседателей в нашей стране действовал длительное время. В советские времена он был своего рода «священной коровой», все предложения о допущении возможности рассмотрения несложных гражданских дел судьей единолично решительно пресекались.

Однако с изменением правовой системы России произошли изменения и в подходе к этому принципиальному вопросу.

Законом от 29 мая 1992 г. была изложена в новой редакции ст. 6 ГПК РСФСР. Она и создала новый для процессуального права принцип сочетания единоличного и коллегиального рассмотрения гражданских дел, установив, что они рассматриваются судьей единолично, если лица, участвующие в деле, не возражают против этого, или коллегиально, если кто-либо из лиц, участвующих в деле, до начала рассмотрения дела по существу возразит против единоличного порядка его рассмотрения. [3, с. 27]

Такое положение в полной мере соответствовало принципу диспозитивности, содержание и значение которого в то время начало кардинально расширяться. Лица, участвующие в деле, получили право влиять на решение вопроса о составе суда: если они согласны, дело рассматривалось судьёй единолично, если нет — коллегиально.

Именно такое регулирование и было предложено в проекте ГПК РФ, внесённом в Государственную Думу Верховным Судом РФ и принятом ею в первом чтении.

Однако ко времени принятия ГПК во втором чтении был введён в действие новый УПК, который полностью отказался от участия народных заседателей в осуществлении правосудия по уголовным делам, в связи с чем, как указывалось выше, был признан утратившим силу в части, касающейся уголовного судопроизводства, Федеральный закон «О народных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации» .

По этой причине в проект ГПК ко второму чтению были внесены, а затем и приняты соответствующие изменения. С принятием ГПК был признан утратившим силу в оставшейся части и названный выше Федеральный закон.

Таким образом, в регулировании состава суда, рассматривающего гражданские дела в судах общей юрисдикции, имеются существенные различия между ГПК и его проектом.

Изложенное свидетельствует о том, что, во-первых, ГПК и УПК в части регулирования состава суда для рассмотрения гражданских и уголовных дел по первой инстанции не в полной мере соответствуют Конституции РФ и Федеральному конституционному закону «О судебной системе Российской Федерации» (противоречат им в части отказа от участия народных заседателей в осуществлении правосудия); во-вторых, между ГПК и АПК в регулировании тех же отношений имеются концептуальные, неоправданные различия.

Таким образом, при всех положительных преобразованиях в ходе судебной реформы относительно определения статуса, полномочий и порядка деятельности суда как единственного органа, компетентного осуществлять правосудие, созданы и серьезные проблемы, которые необходимо разрешить.

В последнее время активно выдвигаются предложения об изменении системы судов общей юрисдикции.

Имеются в виду предложения о создании новых, специализированных судов (административных, трудовых, налоговых, по делам несовершеннолетних и др.). Они в свою очередь трансформируются в идеи принятия нового процессуального законодательства — Кодекса об административном судопроизводстве, трудового процессуального кодекса и других.

К изменениям действующей в настоящее время судебной системы надо подходить очень вдумчиво и осторожно (слишком велика их цена для правосудия), учитывая состояние, в котором находится судебная система, и вытекающие из этого состояния приоритеты в её развитии и совершенствовании.

Исходя из этого, представляется, что указанные предложения — особенно при том состоянии, в котором находятся суды общей юрисдикции, — ничего полезного не принесут.

Суды общей юрисдикции в настоящее время работают с очень большой нагрузкой. В 2004 г. они рассмотрели около 10 млн. гражданских и уголовных дел, а также дел об административных правонарушениях. [3, с. 29]

С очень большой нагрузкой работают кассационные и надзорные инстанции верховных судов республик, краевых, областных судов, судов городов федерального значения, суда автономной области и судов автономных округов. В 2004 г. эти суды рассмотрели 272,3 тыс. гражданских дел в кассационном порядке и 292,9 тыс. надзорных жалоб по гражданским делам.

При этом наблюдается устойчивая тенденция к росту числа поступающих в суды общей юрисдикции дел.

Численность судей, необходимая для рассмотрения такого количества дел (несмотря на её увеличение), явно недостаточна. Условия, в которых работают судьи, далеки от нормальных.

Эти и некоторые другие причины порождают проблемы с формированием судейского корпуса, который в последнее время начал в значительной мере обновляться.