Инновационная динамика в этнокультурной среде

Актуальность темы

исследования. Понятия «инновационное общество», «инновационный бум», «инновационный хаос» и т. п. характеризуют существенные черты социокультурного процесса возникновения, распространения, диффузии нововведений в обществе и культуре. Однако специфика сциентистски ориентированного мышления, направленного на сугубо положительное коннотативное восприятие новации в качестве безусловной ценности прогрессивистской модели культуры, заключается в том, что кризисно-негативные черты в процессе инновизации социума связываются, в первую очередь, с косностью мышления, отсталостью культуры, стагнацией социума, этнокультурной ограниченностью и т. д. При этом упускается весьма важный аспект в изучении данной темы — речь идет о количественной перегруженности новациями социума, находящегося в ситуации качественного изменения.

Доминанта новоевропейской культуры состояла в признании безусловно позитивной значимости рационально обоснованной новации, причем человек в технократической цивилизации воспринимался в качестве объекта, который следовало бы изменить в рамках определённой, целерациональной технологии. При это индивид оказывался объектом воздействия более «неподатливым», чем природный объект, поскольку мог находиться под властью предрассудков, устаревших традиций, подсознательных импульсов и т. д. Сама идея прогресса основывалась на принятии новации как основного способа развития, совершенствования человеческого социума. Традиция с этой точки зрения есть косная сила, которая неуклонно вытесняется новыми, основанными на разуме технологиями. Однако ситуация уже в XX веке складывалась далеко не однозначным образом — фетишизация инноваций привела к возникновению вполне зримых глобальных проблем. Безудержный технический, научный, экономический прогресс в условиях глобализации несет угрозу самому существованию человечества.

Для радикального либерализма и постмодернизма само представление о некоем поле ценностей, ядре культуры выглядит архаичным. Однако «конец истории», так поспешно заявленный Фукуямой, отнюдь не означает абсолютной конечной победы идеи либерализма. Само представление о том, что общество есть лишь сумма суверенных индивидов, преследующих свои личные цели, сводит на нет идею культуры как единства не только индивидуальных, но и общественных ценностей. Поведение людей реально оказывается далёким от сугубо рационалистической калькуляции, взвешивания соотношения оценок издержек и приобретений. Готовность человека жертвовать собой во имя идеалов не является сугубо ирреальным стремлением. Ещё Макс Вебер показал, что такой вид поведения является более организованным по сравнению с утилитаристским и относится к «рациональности по ценности».

Любое изменение в социальной среде всегда связано с качественным преобразованием повседневных практик, заменой или упразднением моделей поведения и институциональных форм, регулирующих поведение, что провоцирует неизбежное столкновение старого и нового. Последнее порождает особое культурное состояние, которое с одной стороны определяется как столкновение культур, а с другой стороны как столкновение разных подсистем общества, но всегда сопутствует динамике общества — культурный шок, разрыв ткани повседневности.

Наиболее устойчивым элементом «ядра» культуры, границы, ограждающей общество от хаоса-развала, является этническая культура. Какие механизмы обновления действуют здесь, каково соотношение новации и этнической традиции? Следует ли относиться к традиции как к редуцируемому, архаическому элементу современной культуры, противостоящему инновационной динамике общества XXI века? Изучение процессов инновизации традиционных культур этносов, в том числе Кавказского региона, позволяет сделать ряд выводов, носящих как социально и политически значимый, так и общеметодологический для культурологии характер.

Качественные и резкие изменения, произошедшие в нашей стране в постсоветское время, в ходе перехода к рыночной экономике, демократической модели развития, требуют от человека большей индивидуальной инициативы, принятия на себя ответственности за собственную судьбу, что встречает значительное сопротивление в сложившихся «традиционалистских» культурных моделях поведения и самоидентификации. Отсюда следует настоятельная необходимость в культурологическом анализе, определении готовности человека к восприятию социальных изменений и нахождении возможных границ его поведения в рамках реализации нововведения. Мало того, жизненно необходимым оказывается нахождение и научное обоснование модели поведения индивида, где его этнокультурное начало релевантным образом оптимизирует процессы органической модернизации и обновления.

Итак, теоретико-методологическая актуальность диссертационной работы состоит и в необходимости совершенствования гносеологических основ и научно-исследовательского аппарата культурологии для изучения современных новационных преобразований глобального характера.

Анализ инновации, превратившейся в важнейший социокультурный регулятив развития во всех сферах общественного организма, находящегося в непрерывном состоянии изменения, перехода, «гонки за новизной», только средствами и методами, сформированными для изучения стабильного социума с отдельными элементами обновления, оказывается явно недостаточным. С нашей точки зрения, данное обстоятельство полностью относится к этнической культуре, которая, как правило, рассматривается метафизическим образом как неизменная и «раз и навсегда данная». Между тем этнические константы также подвержены изменениям и культурно-антропологический тип современного человека в значительной степени меняется под воздействием «волн» урбанизации, модернизации и глобализации.

В XXI в. наглядно проявляет себя глубокий кризис техногенной цивилизации, и общество, заведённое в тупик «инновационного транса», ищет выход во внетехнической, внеэкономической сферах. Этнокультурная детерминанта (как всегда это бывает в «смутное время») становится той силой, которая придаёт стабильность обществу на путях выхода из кризиса. Отсюда важнейшее значение приобретает экспликация этнокультурной составляющей инновационного процесса как конституирующей части общественного прогресса.

Степень разработанности проблемы. В данной работе мы исходим из социокультурного представления о содержании понятия «динамика». Данный термин употреблялся еще Аристотелем, но в современный научный оборот был введен О.Контом. В его концепции соотношение категорий «социальная статика» и «социальная динамика» отражает момент изменчивости и момент стабильности в социальной практике, помогая достичь диалектической глубины в рассмотрении общественных изменений. Исследовательская стратегия в изучении развития в этнокультурной среде конкретизируется на основе идей П. Сорокина, который показал, что, хотя социальная и культурная динамика общества онтологически неразделима, но гносеологически дифференцируема1.

Одним из видов социокультурной динамики является культурогенез, сущность которого «заключается в процессе постоянного самообновления культуры не только методом трансформации уже существующих форм и систем, но и путем возникновения новых феноменов, не существовавших в культуре ранее"2. Культурогенез представлен в концепции А. Я. Флиера не в виде одноразового акта возникновении «человека разумного», а в качестве.

1 См.: Сорокин П. А. Социальная и культурная динамика. М., 2006.

2 Флиер А. Я. Культурология для культурологов. М., 2000. С. 264. сущностного свойства культуры, ее творческого начала, непрерывно порождающего новые культурные формы и феномены, их интеграцию в уже существующие социокультурные системы. О творческой, новационной сущности культуры писали такие известные отечественные философы и культурологи, как Н. Бердяев, В. С. Библер, Г. А. Давыдов, Э. В. Ильенков, Т. Ф. Кузнецова, М. К. Мамардашвили, Л. М. Мосолова и др.3.

В культурологии, культурантропологии и этнографии термин «инновация» используется при исследовании процессов изменений в культуре, выступая как антоним термину «традиция». Особое внимание уделялось диффузии культурных новообразований в соответствующей среде, включая их перенос в иные культуры. В результате понятие инновации оказалось включено в контекст концепции диффузионизма, именно он пришел на смену эволюционизму XIX в. в трактовке изменений культуры. Эти инновационные изменения определялись в качестве «смешанных» культурных феноменовтехнологий, ритуалов, обычаев, языка и речи и т. п., — возникших в результате межкультурных взаимодействий. Однако в первой половине XX в. под влиянием функционализма процессы изменений оказались на периферии внимания гуманитарных наук на Западе. Инновации стали рассматривать как проявления неравновесий, напряжений в системе или же как отклонение от нормы, служащее источником новых напряжений. Поэтому Б. Малиновский, отмечая трудности изучения культурных новаций в африканских странах в постколониальную эпоху, писал: «Культурные изменения — это процесс, который сложно взять под надзор и контроль в аспекте как теории, так и метода"4.

В культурантропологии понятие инновации исследовалось прежде всего с методологических позиций эволюционной и неоэволюционной школы. По.

См. также: Рабинович В. Л. Культура как творчество // Первый Российский культурологический конгресс. Тезисы докладов. СПб., 2006.

4 Б.Малиновский. Динамика культурных изменений //Малиновский Б. Избранное: Динамика культуры. М., 2004. С. 27. мнению Л. Уайта, эволюция культуры как процесс основывается на новациях технологического порядка, более того, она представляет собой функцию технологической эволюции5. Л. Уайт и его последователи трактовали культуру прежде всего как адаптационный механизм, при помощи которого происходит приспособление общества к изменениям в окружающей среде. Она содержит в себе такие модели поведения, которые дают возможность удовлетворить базовые человеческие потребности. По мнению известного культуролога Э. С. Маркаряна, именно адаптация способствует сохранению и развитию общества, ибо «работает» по принципу «обратной связи». Отсюда процесс инновизации определялся в качестве «культурных мутаций», возникающих в ответ на «вызовы» окружающей среды. «Если инновации принимаются социальной системой, то они в той или иной форме стереотипизируются и закрепляются культурной традицией, подобно тому как прошедшие естественный отбор мутации и их рекомбинации закрепляются в генетических программах биологических популяций"6.

Таким образом, в культурологии и культурантропологии инновационный процесс рассматривался как сложный, полиструктурный междисциплинарный феномен. Его активное изучение связано, с нашей точки зрения, с активизацией межкультурных контактов и процессами «европеизации» мировой культуры в Х1Х-начале XX в. Нововведения становятся объектом серьезного научного анализа и со стороны других гуманитарных дисциплин. Например, в социологии Г. Тард показал, что индикатором общественного прогресса выступают изобретения и нововведения, которые различаются тем, что изобретение — это нечто принципиально новое, а нововведение — это процесс освоения изобретения как социокультурной нормы. При этом подчеркивается, что нововведение не ограничивается приспособлением к изменяющимся.

5 Л.Уайт. Теория эволюции и культурной антропологии //Уайт Л. Избранное: Эволюция культуры. М., 2004. С. 597.

6 Маркарян Э. С. Культурная традиция и задача дифференциации её общих и локальных проявлений//Методологические проблемы этнических культур. Материалы симпозиума. Ереван, 1978. С. 86. условиям. Сущность нововведения составляет не только удовлетворение потребностей, но и производство новых, направленных на изменение человеком общества.

В XX в. процесс инновизации проникает во все поры общественного организма. Проблема инноваций становится одной из центральных для экономистов, специалистов по менеджменту и управлению. Н. Д. Кондратьев ещё в 20-х годах прошлого века выдвинул идею «больших циклов» или «длинных волн», которые образуются в сфере экономики и производства в результате введения базового технического новшества и внедрения последующего множества вторичных нововведений. В дальнейшем австрийский экономист И. Шумпетер утверждал, что, используя такого рода циклы или волны, можно преодолеть очередной экономический спад через активизацию радикальных технико-экономических новаций. Он же писал об особом механизме нововведения, который отличается наличием особой связи между теоретическим исследованием и производством в цепочке «наукаисследование — разработка — производство — потребление». На этой основе выделяются пять типов инноваций и формируется образ нового предпринимателя с описанием необходимых качеств человека как субъекта инновационных изменений.

В инновационном процессе специалисты по менеджменту видят выход из кризисных ситуаций, что наглядно проявилось во время широкомасштабного кризиса в США, получившего название «великая депрессия». В это время теоретически и практически обосновывается понятие «инновационная политика фирмы». В работах А. Адамса, А. Маслоу, Ф. Тейлора, Г. Эмерсона и др. исследовались изобретения и внедрение новых форм стимулирования и мотивации трудовой деятельности, разделение труда, организация управления, способы преодоления психологического сопротивления новациям. Отсюда инновационную динамику предстояло понять синтетическим образом, при котором социальная и духовная жизнь объединились бы в целостном видении.

Подобный подход к новациям — «тотальный», «глобальный» продемонстрировали историки знаменитой Школы Анналов.

Во второй половине XX в. социокультурные и психологические факторы инновационного процесса стали исследоваться в различных областях жизнедеятельности социума (например, в образовании). Инновация стала рассматриваться в качестве механизма общего социального процесса изменения, в ней выделяют четыре основных элемента: «новшество», «новаторы», «агенты диффузии», «эксперты» .

В 90-е гг. XX в. стало очевидным, что социум втягивается в новую фазу развития, одной из характеристик которой становится всеобщая инновизация, отсюда и возникновение в теоретическом дискурсе нового термина -«инновационное общество». Уже в 1991 г. английские исследователи А. Амин и К. Робинс зафиксировали, что современная индустриальная система, основывающаяся на инновациях, является «новым выражением локальной и глобальной динамики». Следует отметить, что становление новой области междисциплинарных исследований — инноватики — явилось продолжением прогрессистской концепции исторического процесса.

Один из первых исследователей социальной инноватики А. И. Пригожин считал, что инновация является формой управляемого развития. В ходе его реализации происходит целенаправленное изменение, оно вносит в изменяемую среду новые, относительно стабильные элементы, которые являются материальными или социальными. Каждый из них есть новшество, или предмет нововведения, последнее же представляет собой процесс, т. е. переход определенной системы из одного состояния в иное8.

В соответствии с международными стандартами «инновацию» часто определяют как конечный результат инновационной деятельности, получивший воплощение в виде нового или усовершенствованного продукта, внедренного.

7 A. Amin and K.Robins. These are not Marshallian times//Innovation Networks: Spatial Perspectives. London, 1991. P. 105.

8 TT.

См.: Пригожин А. И. Нововведения: стимулы и препятствия (Социальные проблемы инноватики). М., 1989. С. 28. на рынке, нового или усовершенствованного технологического процесса, используемого в практической деятельности, либо в новом подходе к социальным услугам. По признаку содержания выделяют инновации социальные, технические, экономические, организационные, управленческие и пр. Выделяются такие признаки инноваций, как их масштаб (глобальные и локальные) — параметры жизненного цикла, закономерности процесса внедрения и т. п.

В дальнейшем понятие «инновация» приобретает междисциплинарный статус, ибо нововведение есть «комплексный процесс создания, распространения и использования нового практического средства (новшества) для новой или более лучшего удовлетворения уже известной потребности людей"9. Они порождают значимые изменения в социальной, культурной, правовой, управленческой, социально-психологической и др. сферах общества.

В культурологии до недавнего времени считалось, что инновации могут быть двух типов — экзогенными (заимствованными из других культур) и эндогенными (возникшими в данной среде без влияния извне). Более удачное деление предложил С. А. Арутюнов, считающий, что культурная трансформация, осуществляемая через введение инноваций, может происходить тремя способами: 1) спонтанно- 2) стимулированно- 3) путем заимствования.

Культурное новшество «определяется» в обществе не физическими свойствами явления, а тем тезаурусом культуры, на основе которого возможно различение нового и старого, нахождение степени новизны. Новацией может считаться только то, что реально освоено в культуре, приводит к изменению составляющих элементов человеческой деятельности. «Новое», освоенное как «старое», не является новацией. А. С. Ахиезер, рассматривая социокультурную инноватику, выделяет экстраполяцию как способность в первую очередь догосударственных культур «видеть» новое как старое, неизвестное как уже.

9 См.: Лапин Н. И. Актуальные проблемы исследования нововведений // Социальные факторы нововведений в организационных системах. М., 1980. С. 6. известное. Об этом говорил ещё ветхозаветный Екклезиаст: «Бывает нечто, о чём говорят: «смотри, вот это новое" — но это было уже в веках, бывших прежде нас». Подобное отношение к новизне характерно для традиционных культур, развитие которых носит циклический характер и ориентировано на повторение уже существующих норм и способов поведения.

В отличие от организационно-ориентированного подхода к инновационному процессу, где новизна измеряется не по отношению к социокультурной целостности, а к преобразуемой организации, в индивидуально-ориентированном подходе описывается процесс, посредством которого некий социокультурный объект (новшество) становится частью набора образцов поведения индивидов и одной из составляющих их когнитивной сферы. Согласно А. Мешкову, эволюционный процесс имеет социокультурный аспект, где агент изменений обеспечивает инновационный процесс постепенными нововведениями в области культурных нормценностей, ожиданий, установок, разделяемых членами организации. Данный вывод видится нам важным для нашего исследования.

Российские ученые в свое время высказали важную идею о том, что способность к нововведениям является одним из индикаторов культуры общества10. Степень успешности развития (как людей и организаций, так и общества) связывалась ими со способностью к продуцированию и восприятию разного рода нововведений.

Эта ситуация ставит перед специалистами задачу произвести такие социальные инновации, которые бы опережали технологические и давали шанс на целостность и общий рациональный подход, лежащий поверх всего многообразия. Такой проект предложен известным социологом Э. Гидденсом, и он стал основой политического курса Т. Блэра, Г. Шредера, Л. Жоспена как.

10 См.: Н. И. Лапин, А. И. Пригожин, Б. В. Сазонов, В. С. Толстой. Нововведения в организациях//Структура инновационного процесса. М., 1981. нового варианта модернизации Запада, а значит и нового «проекта рационализации"11.

Однако в инноватике, связанной, в первую очередь, с внедренческой практикой различного рода технических и технологических новшеств в западных фирмах и организациях, заложена идея конструируемости социальности на основе определенных рационально осознанных принципов -«сверху» — «вниз».

С этим во многом связаны идеи конструктивизма в понимании этнической идентичности, которые базируются на постмодернистских установках, где свободной творческой игре личности противостоит косная масса, представляющая собой лишь некую «возможность». Подобный подход, реализуемый в практике этнокультурных инноваций, модернизации национальной культуры, может иметь, однако, разрушительный характер, ибо практически игнорирует в инновационном процессе устойчивую составляющую социума, ядро культуры.

Когда мы говорим об этносе, то имеем ввиду прежде всего нацию, чьи характеристики связаны в первую очередь не с политическими, экономическими, социальными и т. д. условиями ее бытия, а с менталитетом, духовным складом, традициями, мироощущением данного народа — тем, что обобщающим образом можно назвать этнической культурой.

В современных условиях процессы глобализации (в другом дискурсивном варианте — ^локализации) с неизбежностью обостряют теоретические и практические проблемы развития этносов.

Взаимоотношение традиционного и инновационного пластов развития культуры становится мэйнстримом обществоведческой мысли. В связи с этим необходимо эксплицировать сущность социокультурной инновации как фундаментального механизма социальной и культурной динамики.

11 Федотова В. Г. Социальная рациональность //Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия. Материалы III РоссийскогоФилософского конгресса. В 3-х тт. Т.2. Ростов-на-Дону, 2002. С. 411. цивилизационного и этнического развития, что дает возможность осветить круг вопросов, связанных с социокультурным статусом, динамикой культурного развития Кавказа в глобальных и модернизационных процессах современности. При этом мы исходим из идеи прямой каузальной зависимости между цивилизационными процессами органической модернизации и развитием этнокультурной сферы, где социокультурные механизмы традиции и новации находятся в отношениях дополнительности и паритетности. Данная проблематика значима как на общеметодологическом, так и на конкретно-историческом и праксеологическом уровнях.

Таким образом, современная теория и практика нововведений показывают, что инновации в настоящее время носят всеобщий характер, механизмы их возникновения и реализации не могут найти исчерпывающего объяснения в рамках тех или иных специализированных форм знаний. Возникает настоятельная необходимость преодолеть ограниченность позиционного анализа и исследовать социокультурную сущность нововведения как сложного общественного феномена, осуществляемого в этнокультурной среде.

Объект настоящего исследования составляет культурогенез (обновление культуры) как вид социокультурной динамики.

Предметом исследования является диалектика традиций и новаций в этнокультурной среде.

Цель данного исследования состоит в определении новационного потенциала и механизмов обновления этнокультурных традиций.

В соответствии с целью исследования потребовалось решить следующие задачи:

— обосновать необходимость рассмотрения инноватики как сферы культурологических и междисциплинарных исследований;

— зафиксировать социокультурную сущность инновационной динамики;

— проследить диалектику взаимосвязи этнокультурных традиций и нововведений;

— определить характер инновационного кризиса в этнокультурной среде ;

— показать латентность этнокультурных новацийвыявить связь нововведения с этнокультурным типом комплементарной рациональности;

— определить на примере Кавказского региона этнокультурные каналы трансляции новых культурных смыслов.

Теоретико-методологические основания исследован составляют идеи и труды отечественных и зарубежных специалистов в области культурной антропологии, социологии, философии, инноватики, экономической теории, заложивших основы современного понимания инновации, а также работы этнологов, культурологов, историков, посвященные этническим процессам.

Изучение этнокультурных процессов основывается сегодня не только на методах этнографического и исторического анализа, но также на применении социокультурного, деятельностного, кросс-культурного, семиотического, структурно-функционального, феноменологического подходов.

Теория и история культуры, формирующаяся в проблемном поле культурологии, является генерализирующей дисциплиной, концептуально отражающей такое сложное, многомерное, полиструктурное явление, как инновация, ибо в рамках теории культуры вырабатывается адекватный методологический аппарат, позволяющий исследовать континуум социокультурной ткани общества, выявлять этнокультурные основания инновационных процессов, протекающих в различных сферах жизни общества.

Теоретическая конструкция диссертации строилась также с использованием диалектического метода выявления противоречий в социокультурных явлениях, сравнительно-исторического метода. В ходе исследования использовался ряд теоретических концептов, сформировавшихся в современной философии культуры.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

— определена ограниченность подхода к инновациям, в основе которого лежит представление об «экономическом человеке», действующем в рациональной логике приобретений и потерь;

— инновационность представлена в качестве интегративного показателя жизнеспособности современных этносов, включающего в себя особенности этнокультуры, традиций, исторического развития;

— зафиксировано, что в глобализирующемся обществе соотношение между традицией и инновацией как двумя базовыми механизмами статики и динамики культуры изменяются, что дает возможность определить меру инновизации в этнокультурной среде;

— исходя из постклассической методологии, принципа дополнительности и идеи комплементарности, определено понятие «потенциал этнокультурной инновационности» как исторически сложившейся в данном этническом сообществе системы различных «типов рациональности», определяющих потенциал инновационной активности индивида;

— в культурологический оборот введен термин «этнокультурный тип рациональности», определяющий этническую специфику целерациональных действий человека;

— определено, что взаимодополнительность различных типов рациональности (в том числе этнокультурной) в инновационном процессе обладает компенсаторным, кумулятивным эффектом, их же противостояние ведет к дезинтеграции и инновационному хаосу;

— показана эвристическая значимость для выявления каналов трансляции новых культурных смыслов метода сравнительного анализа в изучении кавказских этносов;

— показана особая роль визуальной культуры в обновлении этнокультурных традиций кавказских народов.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Культурогенез, понимаемый как постоянный процесс порождения новых культурных форм и феноменов, является одним из видов динамики культуры. Социокультурные инновации играют огромную роль в историко-культурном процессе, особенно в современном социуме — обществе, где превалирующим социокультурным механизмом развития становится не традиция, а инновация. В инновационном и глобализирующемся обществе в значительной степени происходит изменение взаимоотношения традиций (в том числе и этнокультурных) и новаций, проявляющееся, в том числе, в кризисных формах «инновационного хаоса», демодернизации, «столкновении цивилизаций».

2.Превалирующая в настоящее время парадигма исследования инновационных процессов сформировалась в сфере междисциплинарных исследований, связанных с определением внедренческой политики фирм, организационной перестройки различных систем управления и производства на основе принципов инновационного менеджмента, позиционного анализа нововведений и т. д. Эта технократически ориентированная инноватика исходит из классического для новоевропейской культуры представления о человеке как субъекте принятия решения на основе рационального подсчета приобретений и потерь. В инноватике, вышедшей из экономических прикладных исследований о конкурентной стратегии фирм в условиях «гонки за новизной» (товара, услуги, потребности и т. д.), незримой тенью присутствует предприниматель, активный и абстрактный, лишенный этнических черт, субъект рыночного хозяйствования со своей специфической системой ценностей и целерационального действия. Однако «максимизация полезности» оказывается побуждающим мотивом для инновизации весьма ограниченной сферы человеческой жизнедеятельности.

С этой точки зрения сама проблема инновации должна решаться в рамках социокультурной методологии, нацеленной на соединение личностного, историко-культурного и теоретически-обществоведческого материала. Динамику эффективного формирования — или торможения — инновационного процесса в культуре, как особой форме реальности, следует конкретизировать на эмпирическом уровне и рассматривать как деятельность реального социокультурного и этнического субъекта.

3. Инновационная динамика, осуществляемая спонтанно или стимулированным образом (в том числе путем заимствования) ограничена тем, что все нововведения проходят своеобразный отбор с точки зрения их согласованности или несогласованности с ментальными установками и традиционными ценностями и принимаются или отторгаются в зависимости от того, насколько высок инновационный потенциал этнической культуры.

Проблема заключается в том, что в разных культурах существуют различные способы актуализации и противодействия нововведениям, их диффузии, рутинизации и т. д. Общество может существовать, преодолевая угрожающую ему дезорганизацию, при условии воспроизведения своих институтов, этнокультурных, устойчивых социальных связей, базовых ценностей и т. д. Эффективность данного процесса во многом зависит от исторически сложившейся в каждой этнокультуре меры инновизации как того предела, за границами которого количественно накапливаемые в ходе культурогенеза социальные, технические, культурные и т. д. нововведения разрушительным образом воздействуют на «ядро этнокультуры» личности и общества, что приводит к разрушительным последствиям.

4. Новшество, рассмотренное с технократических позиций, как рационализированная система, воспринимаемая индивидом с точки зрения её «разумности», часто оказывается дестабилизирующим фактором, поскольку не возбуждает тот необходимый уровень энергетийности, который является источником реального исторического действия. Для внедрения новшества необходима не только новая информация, но и новая социальная энергия, источник которой лежит в сфере ценностных мотиваций и связан, в том числе, с этнической идентичностью человека.

Разрушительный характер процессов неорганической модернизации явно указывает на то, что традиция — это не только «запретительный», ограничивающий, стабилизирующий элемент культуры, но и основа, «катализирующий» момент процессов обновления социума. Именно мир норм, идей и символов, а не простая «материальность» социального бытия человека, определяет и коррелирует меру инновизации общества.

5.Диалектика взаимодействия традиции и новации как двух базовых механизмов социокультурного развития в современном глобализирующемся обществе в значительной степени меняется, ибо стабильно-прогрессивное развитие социума возможно только при использовании инновационного потенциала этнокультурных традиций (что продемонстрировала, например, Япония).

Можно говорить о двух важнейших функциях инновации, во многом благодаря которым она усваивается традиционной культурой: утилитарной и престижно-знаковой.

В умении принимать и усваивать инновации и состоит жизнеспособность традиции, и эта способность является одним из индикаторов жизнеспособности этноса. С этой точки зрения, например, этния (культура народа-мигранта) должна обладать большим инновационным потенциалом, чем культура замкнутых локализованных этнических сообществ, иначе деградация оказывается неизбежной. При этом «культурная травма», связанная с сохранением и воспроизводством в этническом сознании установок на консервацию традиций, на традиционализм как механизм преодоления катастрофических событий, оказывается мощным анти-новационным фактором.

6. Преимущественно латентный и стохастический характер социокультурного обновления в этнокультурной среде ставит под вопрос устоявшуюся схему инновационного процесса с его конструктивистско-проектной методологией действия. Явление трансфера в этнической сфере, подробно исследованное современными этнологами, когда реальные результаты и последствия нововведений на почве этнических констант оказываются весьма далекими от первоначального замысла, говорит о весьма своеобразном типе рациональности, действующем в данном случае.

7. Исходя из идей «понимающей социологии» и аналитической культурологии, можно конкретизировать понятие «потенциал этнокультурной инновационности». Оно включает в себя гармоническое и взаимообусловливающее сочетание у представителей данного этноса различных «типов рациональности» (термин принадлежит М. Веберу), в том числе экономическую, культурную, религиозную и т. д. с их специфическими ценностными приоритетами и установками. Релевантность инновации данному сочетанию или отдельным его сегментам дает возможность использовать потенциал традиций для успешного нововведения. Сочетание различных типов рациональности в инновационном процессе можно понять, исходя из современной постклассической методологической парадигмы, где идея дополнительности, комплементарности пронизывает собой всю сферу естественнонаучного и гуманитарного знания. Выделение бинарных оппозиций, антиномичное разведение понятий, логик рассуждения и доказательств имеет исторически ограниченный характер.

8. Отсюда весьма плодотворным с теоретической и методологической точки зрения является введение в культурологический оборот понятия «этнокультурный тип рациональности» как существенной обобщающей характеристики менталитета и этнической культуры человека, принимающего решения и действующего соответствующим образом в инновационных процессах. Таким образом, этнокультурная инноватика как область междисциплинарных исследований, где генерализирующую роль играют дисциплины культурологического цикла, не отказываясь от сознательной, внедренческой установки в процессах обновления социума, расширяет представление о типах рациональности, «участвующих» в формировании поведения субъектов инновации.

9.Культурное заимствование в традиционных культурах кавказских народов осуществлялось как в ходе направленной и насильственной ассимиляции (под влиянием доминирующей в военном или политическом отношении силы), так и в процессе свободного взаимодействия между контактирующими культурами, взаимообмена новационными элементами. Метод сравнительного анализа оказался весьма эвристически полезным для анализа кавказских этносов, которые изначально имели сходные природные и социокультурные условия своего существования и столкнулись, хотя и в разные исторические периоды, со схожими ситуациями межкультурных контактов. Понятие «Кавказская цивилизация» отражает содержательную реконструкцию особой «эпохи-ареала», представленную, в том числе, и в формах обновления. Для народов Кавказа характерны следующие формы обновления традиции в ходе процессов аккультурации: насильственная или естественно-историческая миграция, активизирующая инновационный процесс в ходе интенсификации межкультурных контактовтрансляция новых культурных смыслов, кодов деятельности в процессах смены религиозных представлений, их синтеза и взаимовлияния (в первую очередь речь идет о сломе кода языческих культур, их трансформации в результате воздействия не только христианства и ислама — в различные исторические периоды для каждого народа, — но и глубокого воздействия цивилизаций олимпийского типа и древнегреческой мифологии- «естественный отбор» и трансляция обновленных паттернов поведения и ответов на «вызовы» окружающей среды у автохтонных народов Кавказа, живущих в сходных природно-ландшафтных, климатических и исторических условиях бытия (что вполне соответствует некоторым базовым принципам теории «культурных кругов»).

10.Анализ этнокультурных каналов трансляции новых культурных смыслов на примере народов Кавказского региона показывает особую роль художественно-эстетической сферы в социальном, когнитивном и ценностном статуировании инноваций, ибо именно эстетически развитое чувственное познание мира является исходным в творческом переосмыслении действительности. Особое значение для обновления традиций приобретает визуальная культура, ибо символические образы, представленные в изображениях как основном способе межэтнической коммуникации, инкорпорируются в социокультурное пространство и переструктурируют его вследствие символической «размытости» визуальных символов и образов. Эстетически развитое восприятие горских народов, что связано с ареалом их обитания, является основой для изменения смысловых границ феноменов визуальной культуры, не связанных жестким образом с этническими константами.

Практическая значимость исследования определяется тем, что ряд теоретических положений и выводов диссертации вносят вклад в разработку теории культуры и могут быть использованы при дальнейшем исследовании инновационной динамики этнокультурных процессов. Концептуальные выводы диссертации могут найти применение в стратегическом регулировании этнонациональных отношений на государственном уровне.

Основные положения диссертации, а также библиография могут быть использованы при разработке учебных курсов и спецкурсов по культурологии, социальной философии, этнологии, регионалистике.

Апробация работы. Концептуальные идеи диссертации докладывались и обсуждались на 7 международных и 3 Всероссийских конференциях, внедрены в практику обучения Северо-Кавказского государственного института искусств и Адыгейского государственного университета. Основные положения диссертационного исследования опубликованы в 25 работах общим объемом 47п.л., в том числе в 4 монографиях.

Глава І. Динамика обновления культуры.

В данной главе необходимо определить основные понятия и методологические основы предпринятого исследования, обосновать необходимость смены методологической парадигмы в анализе новационных процессов, рассмотреть культурную составляющую нововведения как базовую, качественно и количественно определяющую возможность новационных изменений.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Необыкновенная устойчивость образов, идей и ценностей, идущих из глубин культурного наследия и исторической памяти народов, во многом определяет его общественную психологию и культуру в современном мире. Мировой социокультурный опыт свидетельствует о неискоренимости многообразия человеческого бытия и глубоком влиянии этого фактора на самообновление мира. Этническая культура — это не просто историческое достояние, но сильнейший фактор модернизации нашей цивилизации, существеннейшая стратегия ее развития.

Безусловным императивом становится сегодня осознание этнонациональной культуры не как переламываемого эволюцией побочного фона, а как важнейшего источника творческой энергии людей. Даже специализированные области современной культуры демонстрируют в той или иной мере национальную специфику.

Взаимоотношение между традицией и модернизацией является одним из важных элементов классической европейской модели развития. Органическая модернизация всегда связывалась с инновационным процессом, который происходит на базисе традиций как на устойчивой основе общества, и тем самым модернизация в идеале предстаёт в качестве процесса, реформирующего традицию, но не уничтожающего и разрушающего её. Традиция, как всегда это было в истории общества, выполняет стабилизирующую, трансляционную функцию и ограничивает безудержную модернизацию. Развитие, основанное на такой модели, представляет собой плавный эволюционный процесс без потрясений и революций. Обычно в качестве модели подобного развития называют Англию XVIIIXIX веков — передовую индустриальную страну того времени и, одновременно, бережно сохраняющую традиционные элементы политической, социальной и культурной жизни. Правда, модернизационной революции и ей не удалось избежать. В настоящее время можно привести пример достаточно органической модернизации в Японии, где традиция оказалась союзником модернизации. Во многих странах Юго-Восточной Азии конфуцианские традиции позволили рационально и селективно подойти к модернизационным процессам, не ускоряя их и вовремя блокируя негативные последствия. Если традиционные механизмы стабилизации общества перестают действовать в результате вытеснения и разрушения традиции модернизацией, то именно архаика появляется в социуме благодаря данному процессу. «Экстремистская» неорганическая модернизация неизбежно порождает архаику. Инновизация общества парадоксальным образом может быть связана с его архаизацией. Модернизационный процесс в данном случае приводит к парадоксальным результатам: вместо движения вперёд к более совершенному обществу, возникает процесс возвращения к примитивным формам развития. Иррациональные процессы, связанные с выбросом архаической энергетики, подавляют рациональность и логическую осознанность модерна. В результате безудержной инновации борьба с традициями оборачивается появлением ещё более страшного «врага» — возрождением варварского архаического этоса.

Для радикального либерализма и постмодернизма само представление о некоем поле ценностей, ядре культуры является архаичным. Однако конец истории, так поспешно заявленный Фукуямой, отнюдь не означает абсолютной конечной победы идеи либерализма. Само представление о том, что общество есть лишь сумма суверенных индивидов, преследующих свои сугубо эгоистические цели, сводит на нет идею культуры как единства не только индивидуальных, но и общественных ценностей. Поведение человека реально оказывается далёким от сугубо рационалистической калькуляции, взвешивания соотношения оценок издержек и приобретений.

Взаимоотношение традиции и новации как двух базовых механизмов социокультурного развития в современном глобализирующемся обществе «быстрых перемен» в значительной мере трансформируется. Разрушительный характер процессов неорганической модернизации явно указывает на то, что традиция — это не только «запретительный», ограничивающий, стабилизирующий элемент культуры, но и основа, «катализирующий» момент процессов обновления социума. Особое значение здесь приобретают этнокультурные традиции.

В истории России мы находим немало примеров, когда благие намерения властей реформировать общество (или ту или иную его часть) ведёт к дезорганизации, хаосу, кризису и развалу. Причины этого заключаются не только в ошибках государства, они лежат в значительно более глубокой, этнокультурной сфере и не могут быть сформулированы в терминах политической или экономической теории. Это ещё одна причина, вызывающая необходимость рассматривать инновацию с социокультурной позиции, где человек в его целостности — рациональной, этнокультурной, психофизиологической, социальной и т. д. — является центральным элементом инновационной динамики.

Таким образом, в результате предпринятого исследования мы обосновали необходимость рассмотрения инноватики как сферы культурологических и междисциплинарных исследованийзафиксировали социокультурную сущность инновационной динамикипроследили диалектику взаимосвязи этнокультурных традиций и нововведенийопределили характер инновационного кризиса в этнокультурной средепоказали латентность этнокультурных новацийвыявили связь нововведения с этнокультурным типом комплементарной рациональностиопределили на примере Кавказского региона этнокультурные каналы трансляции новых культурных смыслов.

Сциентистски ориентированное мышление, сосредоточенное на сугубо положительном коннотативном восприятии новации в качестве безусловной ценности прогрессивистской модели культуры, связывает любые кризисно-негативные черты в процессе инновизации общества, в первую очередь, с косностью мышления, отсталостью культуры, стагнацией социума и т. д. При этом упускается весьма важный аспект в изучении данной темы — речь идет о количественной перегруженности новациями социума, находящегося в ситуации качественного изменения. В политической сфере, например, крайней формой выражения подобного феномена является революция. Именно поэтому российские реформаторы периода «пост-1861 года» говорили о том, что политические преобразования необходимо проводить в эпоху экономической стабильности, а экономические — в годы политической стабилизации.

Любое изменение в социальной среде всегда связано с качественным преобразованием повседневных практик, заменой или упразднением моделей поведения и институциональных форм, регулирующих поведение, что провоцирует неизбежное столкновение старого и нового. Последнее порождает особое культурное состояние, которое с одной стороны определяется как столкновение культур, а с другой стороны как столкновение разных подсистем общества, но всегда сопутствует динамике общества — культурный шок, разрыв ткани повседневности. Однако следует четко обозначить, что без некоторой доли аномии, хаоса, «культурного шока» развитие общества невозможно.

Для современной культурологии точкой отсчета является прежде всего индивид, личность, а не безличные структуры, взаимодействующие в процессах социальной динамики. Имманентное качество культуры на любом этапе ее развития — это творчество и помимо человека, вступающего в межкультурный контакт, результаты аккультурации (принятие, синкретизм, реакция отторжения) возникнуть не могут. Отсюда столь важна роль агентов аккультурации и создателей новых духовных ценностей. Масштаб и скорость изменения структуры личности, актуализации потенциального «Я» в условиях межкультурного контакта напрямую связан с системой этнических констант, о которых пишут этнологи и, в первую очередь, с базовой ментальной установкой «Мы — они», «Свои — чужие». Личностное принятие или отторжение новации в традиционной этнокультуре народов Кавказского региона во многом оказалось связанным с тем исторически сложившимся единством в многообразии этих этносов, которые обладают единой парадигмой культурного развития (что, например, фиксируется в принципах горской этики) и самобытностью, богатством дифференциации. Если первое обстоятельство облегчает трансляцию и принятие нововведений, то второе — вариативное богатство их возможного выбора. Итак, если исходить из личностно-ориентированного подхода, то окажется, что искусство — в его различных формах — оказывается наиболее адекватной формой обновления культурных и экзистенциальных смыслов, ибо художественный образ всегда символичен, несет информацию неявную, неотрефлексированную, обладающую многозначностью, полисемантичностью и дающую широкую возможность индивидуальной интерпретации и переинтерпретации. Отсюда следует важность формирования у народов Кавказа эстетического критерия оценки, принятия или непринятия нововведений.

Попытки проведения в России широкомасштабных реформ в экономической, политической, образовательной и т. д. сферах во многом зависят от качества и массовости позитивных инноваций. Механизм реализации социокультурных инноваций до сих пор остаётся «белым пятном» в обществоведческих исследованиях, что во многом связано с непроясненностью методологии изучения данных процессов. Проблема заключается в том, что в разных культурах существуют различные способы актуализации и противодействия нововведениям, их диффузии, рутинизации и т. д. Общество может существовать, преодолевая угрожающую ему дезорганизацию, при условии воспроизведения своих институтов, этнокультурных, устойчивых социальных связей, базовых ценностей и т. д. Эффективность данного процесса во многом зависит от исторически сложившейся в каждой этнокультуре меры инновизации как того предела, за границами которого количественно накапливаемые в ходе культурогенеза социальные, технические, культурные и т. д. нововведения разрушительным образом воздействуют на «ядро этнокультуры» личности и общества, что приводит к кризисным последствиям.

В теоретическом плане данная проблематика решается в рамках аналитической культурологии, через конкретизацию понятия «этнокультурная инновационность». Оно включает в себя гармоническое и взаимообусловливающее сочетание у представителей данного этноса различных «типов рациональности», в том числе экономическую, культурную, религиозную и т. д. с их специфическими ценностными приоритетами и установками. Релевантность инновации данному сочетанию или отдельным его сегментам дает возможность использовать потенциал традиций для успешного нововведения. Сочетание различных типов рациональности в инновационном процессе можно понять, исходя из современной постнеклассической методологической парадигмы, где идея дополнительности, комплементарности пронизывает собой всю сферу естественнонаучного и гуманитарного знания. Выделение бинарных оппозиций, антиномичное разведение понятий, логик рассуждения и доказательств имеет исторически ограниченный характер.

Отсюда весьма плодотворным с теоретической и методологической точки зрения оказалось введение в культурологический оборот понятия «этнокультурный тип комплементарной рациональности» как существенной обобщающей характеристики менталитета и этнической культуры человека, принимающего решения и действующего соответствующим образом в инновационных процессах. Таким образом, этнокультурная инноватика как область междисциплинарных исследований, где генерализирующую роль играют дисциплины культурологического цикла, не отказываясь от сознательной, внедренческой установки в процессах обновления социума, расширяет представление о типах рациональности, «участвующих» в формировании поведения субъектов инновации.

Таким образом, в диссертационной работе инновационность представлена в качестве интегративного показателя жизнеспособности современных этносов, включающего в себя особенности этнокультуры, традиций, исторического развития. Отсюда зафиксировано, что в глобализирующемся обществе соотношение между традицией и инновацией как двумя базовыми механизмами статики и динамики культуры изменяются, что дает возможность определить меру инновизации в этнокультурной среде. В результате определено понятие «потенциал этнокультурной инновационности» как исторически сложившейся в данном этническом сообществе комплементарной системы различных «типов рациональности», определяющих потенциал инновационной активности индивида, а в культурологический оборот введен термин «этнокультурный тип рациональности», определяющий этническую специфику целерациональных действий человека. Именно взаимодополнительность различных типов рациональности (в том числе этнокультурной) в инновационном процессе обладает компенсаторным, кумулятивным эффектом, их же противостояние ведет к дезинтеграции и инновационному хаосу.

Исходя из данной методологии, была показана эвристическая значимость для выявления каналов трансляции новых культурных смыслов метода сравнительного анализа в изучении кавказских этносов. Для народов Кавказа характерны следующие формы обновления традиции в ходе процессов аккультурации: насильственная или естественно-историческая миграция, активизирующая инновационный процесс в ходе интенсификации межкультурных контактовтрансляция новых культурных смыслов, кодов деятельности в процессах смены религиозных представлений, их синтеза и взаимовлияния (в первую очередь речь идет о сломе кода языческих культур, их трансформации в результате воздействия не только христианства и исламав различные исторические периоды для каждого народа, — но и глубокого воздействия цивилизаций олимпийского типа и древнегреческой мифологии) — «естественный отбор» и трансляция обновленных паттернов поведения и ответов на «вызовы» окружающей среды у автохтонных народов Кавказа, живущих в сходных природно-ландшафтных, климатических и исторических условияхактивная визуализация новаций через использование символов различного рода, в том числе искусства. Именно поэтому мы особо.

243 остановились на изучении особой роли визуальной эстетической культуры и искусства в обновлении этнокультурных традиций кавказских народов.