В начале XXI в. межконфессиональные конфликты остаются серьезным вызовом для многих государств Ближнего Востока. Исключительно остро вопрос межобщинных отношений стоит в современном Ираке, периодически эта проблема дает о себе знать в Египте. Охватившая Арабский мир в первые месяцы 2011 г. революционная волна спровоцировала рост противоречий конфессионального характера даже в относительно спокойном Бахрейне. Особая ситуация сложилась в Сирии и Ливане, где уже на протяжении нескольких десятилетий миноритарные общины алавитов и маронитов (соответственно) находятся на вершине государственной пирамиды, доминируют над большинством иноверного населения. Несмотря на в целом сохраняющееся в этих странах межконфессиональное согласие, миноритарные общины в Ливане и Сирии постоянно в той или иной форме ощущают давление со стороны более многочисленных мусульманских конфессий, заинтересованных в пересмотре сложившегося баланса сил. Меньшинствам удалось выработать механизмы сосуществования с мусульманским большинством, однако в условиях постоянных колебаний внутриполитической и региональной обстановки, они часто сталкиваются с реальными угрозами не только утраты своего высокого общественно-политического статуса, но и физической безопасности и социально-экономического благополучия.
Соперничество между конфессиональными общинами может принимать различные формы, осуществляться скрыто или переходить в прямую вооруженную конфронтацию. В любом случае оно самым непосредственным образом отражается практически на всех аспектах внутренней политики государства, национальной безопасности и жизнеспособности правящих режимов в целом. Факторы межконфессионального взаимодействия внутри государств оказывают влияние на их внешнеполитическую деятельность и военную политику, которые в ряде случаев уводятся от решения профильных внешних задач общенационального характера и оказываются подчиненными интересам конфессионально-фракционной конъюнктуры. В подобном случае шаги государства на международной и региональной арене приобретают более радикальный, иррациональный характер, перестают быть предсказуемыми и попятными их зарубежным, особенно внерегиональным, партнерам.
Особенности социальной динамики в арабских обществах Ближнего Востока второй половины XX — начала XXI вв. способствовали тому, что проблемы взаимодействия между религиозными группами в пределах границ отдельных государств приобрели транснациональное измерение. Преследуя свои внутриполитические интересы, конфессиональные общины в целом или их отдельные сегменты пытаются опереться на поддержку иностранных государств или неправительственных международных сетей, построенных на наднациональной религиозно-идеологической солидарности. В свою очередь внешние игроки активно используют патронажно-клиентские отношения с конфессиональными группировками для решения собственных задач в региональной политике.
Проблематика межконфессиональных отношений из социально-культурного явления перерастает в значимый фактор внутренней и региональной политики и с учетом современного положения Ближнего Востока на мировой арене самым непосредственным образом затрагивает интересы ведущих мировых держав. Важное значение рассматриваемые проблемы имеют в контексте внешней политики Российской Федерации, которая в качестве постоянного члена СБ ООН, участника ближневосточного «квартета» международных посредников, других организаций и форумов бывает в той или иной степени вовлечена в урегулирование международных и внутриполитических конфликтов на Ближнем Востоке. Кроме того, Россия имеет собственные гуманитарные, торгово-экономические и военно-политические интересы, в многоконфессиональных государствах Ближнего Востока, реализация которых может оказаться под угрозой в случае любой эскалации этноконфессиональных противоречий в этих странах.
С учетом вышесказанного изучение межконфессиональных процессов, а также их влияния общественно-политическое развитие государств Ближнего Востока представляется весьма актуальным. Данная тематика имеет важное практическое значение, в частности, для прикладного политического анализа в рамках выработки и реализации внешней политики России в отношении ближневосточных государств. Детальное рассмотрение роли конфессиональных и религиозно-идеологических факторов в общественно-политической жизни Ближнего Востока способствует более широкому пониманию сложившихся региональных реальностей (зачастую абсолютно чуждых западной и российской политической культуре) а также логики процесса принятия решений. Взгляд на региональную политику с такого угла, дает возможность на ранней стадии выявлять потенциально конфликтные ситуации, прогнозировать их развитие и степень их угрозы для национальных интересов России. В более общем плане изучение этноконфессиональных процессов на примере зарубежных государств могли бы стать дополнительным вкладом в исследование аналогичных проблем прикладного характера в многоконфессиональном и мультиэтничном обществе Российской Федерации.
Научная новизна диссертации заключается в том, что попытка подобного рода комплексного сравнительного исследования роли религиозных меньшинств в политической жизни арабских государств — на примере трех общин в двух странах — в российском востоковедении предпринимается в первый раз. Оперирование масштабным фактическим материалом и широкие временные рамки исследования, охватывающие весь период независимого существования Сирии и Ливана вплоть до 2010 г., позволили автору сделать комплексный анализ внутриполитических процессов и ряда аспектов внешней политики Сирии и Ливана через призму интересов конфессиональных меньшинств. Отдельные проблемы и тенденции в политической жизни этих государств в российской науке разбираются впервые. При разработке темы автором использовались уникальные исторические и современные документальные источники, ранее не вводившиеся в научный оборот.
В качестве объекта исследования выбраны два соседних арабских государства Восточного Средиземноморья — Ливанская Республика и Сирийская Арабская Республика. Они возникли в единой географической и религиозно-культурной среде и в целом прошли одни и те же исторические вехи (в т.ч. распространение христианства, арабские завоевания, крестовые походы, вхождение в состав Османской империи, египетскую оккупацию, французский мандатный режим, противостояние с Израилем и т. д.). Однако, несмотря на схожие пути исторического развития, в XX в. социально-экономические модели этих государств формировались по-разному. В то время как современная ливанская государственность возникла при непосредственном участии миноритарных конфессиональных общин, прежде всего, маронитов, в подмандатной и независимой Сирии на протяжении нескольких десятилетий сохранялось неизменное военно-политическое доминирование суннитского большинства. Интенсивная политическая эмансипация сирийских меньшинств в конечном итоге позволила им выйти на доминирующие позиции в государстве, однако вынудила их выработать особые механизмы мирного сосуществования с обладающей абсолютным демографическим большинством суннитской общиной.
Предметом исследования являются миноритарные религиозные общины. В контексте настоящей работы под миноритарными этническими/конфессиональными общинами в широком смысле подразумеваются общности, не относящиеся по религиозной/этнической принадлежности к арабо-суннитскому большинству населения Ближнего Востока, которое после распада Османской Империи играло доминирующую военно-политическую, социально-экономическую и культурно-идеологическую роль на пространстве региона в целом. На различных этапах существования сирийского и ливанского обществ меньшинства оказывались как в маргинальном положении, так и в роли влиятельной политической силы. Они внесли существенный вклад в формирование специфических для Сирии и Ливана механизмов общественных отношений, организации хозяйственных связей, функционирования правящих режимов и поиска ответов на внутренние и внешние вызовы.
В интересах исследования выбор предмета был сужен до арабоязычных миноритарных конфессиональных общин. Принадлежность данных сообществ к этническому большинству и доминирующей арабской культурно-лингвистической среде, а в отдельных случаях — принятие ими политико-идеологических принципов общеарабской солидарности, позволяли конфессиональным меньшинствам компенсировать свой миноритарный или даже «еретический» религиозный статус. В отличие от этнических миноритарных общин, они могли более полноценно интегрироваться в общественные структуры соответствующих государств и в конечном итоге (что особенно важно в контексте настоящего исследования) претендовать на участие в центральном государственном руководстве.1.
1 Важно подчеркнуть, что определение конфессионального меньшинства (в соответствии с приведенным критерием) выводится именно из общерегионального, а не странового соотношения демографических показателей и политического авторитета конфессиональных групп. Это, в частности, объясняется тем, что маргинальный статус меньшинств как общественно-политический феномен стал реальностью еще до.
С учетом выбранных темы, объекта и предмета исследования акцент в работе делается на изучение роли миноритарных конфессиональных общин во внутригосударственных политических процессах и их положении в системе властных отношений. Именно с такого угла зрения появляется возможность отследить, как совокупность внутренних культурных, религиозных, семейно-клановых и др. характеристик этих общин получила непосредственное политическое выражение. Измерение внешней политики и проявление конфессионального фактора также рассматриваются, однако скорее в факультативном ключе и сквозь призму внутриполитических и социально-экономических интересов меньшинств.
В качестве конкретных примеров для исследования взяты три конфессиональных меньшинства: марониты Ливана, алавиты Сирии, а также друзы Сирии и Ливана. Ситуация вокруг маронитов и алавитов уникальна для государств современного Ближнего Востока. Обе этих миноритарных общины, оставаясь демографическим меньшинством в своих странах, достигли вершины властной пирамиды и сохраняют свое положение вплоть до настоящего времени. Друзская община существует в обоих рассматриваемых государствах, однако в связи с различными механизмами функционирования и развития сирийского и ливанского обществ в каждой стране участие друзов в политических процессах принимало специфические формы. Сравнивая представителей этой конфессии с согражданами-алавитами и маронитами можно выделить особенности подходов конфессиональных меньшинств, обладающих различным социально-политическим статусом, к защите интересов единоверцев в условиях межобщинной конкуренции в рамках одного государства.
Отдельного внимания заслуживают шииты в Ливане. Это конфессиональное меньшинство с каждым десятилетием ливанской истории играет все более весомую социально-экономическую и даже военно-политическую роль в этой стране, оказывая существенное влияние практически на все остальные ливанские конфессии. В то же время необходимо четко понимать, что оставаясь миноритарной общиной в возникновения национальной государственности, когда все местное население Ближнего Востока без учета административных границ классифицировалось, прежде всего, по религиозным и этническим признакам. Во-вторых, подобный подход позволяет адекватно воспринимать специфическую ситуацию в отдельных государствах, когда, например, арабы-сунниты не являются самой многочисленной общиной (как, например, в Ливане или Ираке), а меньшинство — в общерегиональном измерении — составляет в их границах демографическое большинство (пример — шииты в тех же странах). региональном измерении, в Ливане шииты практически вышли на уровень демографического большинства населения и в политической борьбе позиционируют себя исключительно как «недопредставленное» большинство и часто оперируют факторами численного и военного превосходства над остальными общинами. Кроме того, ближневосточные шииты в целом являются второй по численности религиозной общиной, проживают в нескольких государствах имеют потенциального покровителя в лице Ирана и в конечном итоге не сталкиваются с «экзистенциальными» проблемами, наподобие маронитов, алавитов, друзов и других меньшинств. В этой связи в контексте настоящего исследования данному конфессиональному меньшинству отведена вспомогательная роль и рассматривается оно ровно в той степени, насколько это необходимо для более полного понимания непосредственно предмета исследования.
В рамках настоящей диссертации в отдельных случаях автором допускается расширение рамок предмета исследования, в частности в разделах работы, посвященных Ливану. Так, в определенных контекстах маронитская община рассматривается не как самостоятельное сообщество, а как часть более широкого христианского сообщества страны, которое, немотря на свою неоднородность, сталкиваются с общими проблемами во взаимодействии с мусульманским населением. По аналогичным причинам друзы иногда включаются в понятие «ливанские мусульмане».2 В разделах о Сирии, в частности тех, где анализируются взаимоотношения друзов и алавитов с мусульманами-суннитами, в интересах исследования автор оперирует обобщенными категориями суннитского большинства и меньшинств. Под последней подразумеваются не только непосредственно друзы и алавиты, но и другие миноритарные общины САР, прежде всего, христианские конфессии и исмаилиты.
2 Следует отметить, что в то время, как марониты вполне закономерно позиционируют себя как центральное звено ливанской общехристианской общности, друзы занимают более нюансированную позицию. Руководство данной общины — и это упоминается в тексте работы — в ряде ситуаций (прежде всего из соображений политической конъюнктуры) заинтересовано в демонстрации своей принадледности к мусульманскому сообществу. Однако в то же время рядовые друзы в повседневной риторике предпочитает подчеркивать свою отличность от остального мусульманского населения. В любом случае, в интересах исследования автор включает друзов в число мусульманских общин, исходя из того, что в официальной ливанской статистике, а также при распределении конфессиональных квот в контексте политического представительства друзы формально входят в число мусульманских конфессий.
Цель исследования — проанализировать эволюцию подходов миноритарных конфессиональных общин маронитов, алавитов и друзов к участию в борьбе за власть в Сирии и Ливане и выявить их роль в политической жизни в этих государствах в современных условиях.
Для раскрытия цели исследования ставятся следующие задачи.
1. Изучить основные тенденции развития межконфессиональных отношений в Сирии и Ливане с момента обретения ими политической независимости и до настоящего времени.
2. Определить основные факторы, оказывающие влияние на политическое поведение маронитов, алавитов и друзов и определяющие их положение в системе властных отношений в Сирии и Ливане в меняющейся внутриполитической и региональной обстановке.
3. Выявить общее и особенное в подходах маронитов, алавитов и друзов к решению вопросов защиты и продвижения конфессиональных интересов, в т. ч. в контексте прямой межобщинной конкуренции.
4. Сопоставить модели политического поведения маронитов, алавитов и друзов. Установить их сильные и уязвимые стороны, а также основные вызовы, с которыми они сталкиваются или могут столкнуться в обозримой перспективе.
5. Оценить возможности меньшинств, прежде всего, находящихся у власти маронитов и алавитов, по сохранению своего уникального социально-политического статуса в условиях современной социально-политической динамики и возрастающего давления со стороны мусульманского большинства.
6. Проанализировать опыт сотрудничества миноритарных общин с представителями мусульманского большинства в качестве средства самозащиты от негативных последствий межконфессионального соперничества.
Хронологические рамки исследования определяются его задачами. Они охватывают весь период существования независимых Сирии и Ливана с 1943 по 2010 г. Подобный подход позволяет рассматривать эволюцию систем межконфессиональных отношений в этих странах в их исторической перспективе и, при необходимости, учитывать опыт предшествовавших периодов при анализе современной военно-политической и социально-экономической ситуации в них.
В главе I диссертации освещаются положение и особенности политического участия маронитской и друзской общин Ливана с обретения им политической независимости в 1943 г. до завершения периода сирийского политического господства в этой стране в первой половине 2000 гг. Глава II посвящена специфике межконфессиональных отношений в Сирии в период с 1943 по первую половину 2000 гг. — с момента достижения Сирией независимости и включая первые годы правления президента Б.Асада. В III главе исследования приводится анализ ситуации в Сирии и Ливане после 2005 г., когда в обеих странах, двусторонних отношениях между ними и региональной обстановке произошли значительные изменения, сформировавшие новые условия для политического участия и социально-экономического развития миноритарных общин.
В дополнение к трем основным главам, в приложении к исследованию помещена историческая справка, в которой освещаются особенности межконфессиональных отношений на Ближнем Востоке после появления Арабского Халифата, возникновения трех рассматриваемых общин, а также их развития в последующие эпохи вплоть до обретения Сирией и Ливаном политической независимости. Там же находится информация о ключевых сирийских и ливанских политиках и политических организациях. Отдельно приводятся данные о динамике изменения конфессионального состава ливанского общества, а также примеры проектов территориальной реконфигурации Ливана.
Методологическая база исследования основывается на принципе историзма, в соответствии с которым изучаемая проблема рассматривается в своем развитии с акцентом на выявление качественных изменений и исторической динамики анализируемых процессов в установленных хронологических рамках.
При проведении исследования были использованы следующие методы. Историко-системный метод позволяет рассматривать модели политического поведения конфессиональных меньшинств как целостных систем со специфическими механизмами саморегуляции и воспроизводства, которые существуют в рамках более широких систем межконфессиональных, властных и хозяйственных отношений в соответствующих государствах. Применение историко-генетического метода призвано отразить как само по себе развитие общественных систем Сирии и Ливана, так и процессы политизации конфессиональных идентичностей и их трансформаций в интересах борьбы за власть в этих странах в исторической перспективе. Использование историко-сравнителъного метода позволяет более полно раскрыть специфику политического поведения различных конфессинальных меньшинств за счет сравнения реакций отдельных общин на схожие, по сути, вызовы окружающей социально-политической среды.
Историография проблемы и степень ее проработки в современной науке. Вопросы участия представителей миноритарных конфессий в политической борьбе на Ближнем Востоке в целом остаются недостаточно изученными и в западной, и в арабской, и российской науке. Несмотря на значительное количество качественных исследований по общим вопросам межконфессиональных процессов, многие аспекты этой темы либо вообще остаются без внимания в виду недостаточности фактического материала, либо трактуются в политически пристрастном ключе. Наименее проработанные направления — это межобщинные процессы в современной Сирии, особенно в период, начиная с 1990;х гг., межхристианские процессы в Ливане, а также роль в политике рассматриваемых государств друзских общин.
Основы исследований Сирии и Ливана в целоми и межконфессиональных процессов в этих государствах, в частности, были заложены трудами французских и британских авторов. Они эволюционировали от записок средневековых хронистов и путешественников и со второй половины XIX в. начали играть важное прикладное значение для реализации политических и торгово-экономических интересов Парижа и Лондона в Восточном Средиземноморье. Для европейского востоковедения было необходимо прийти к пониманию нюансов соотношения конфессионально-политических сил в этом субрегионе, получить представление об особенностях социально-экономического развития и политической культуры различных сегментов обществ Сирии и Ливана и иметь возможность использовать такие знания в практической политике.
Во второй половине XX в. в западной науке (в т.ч. в США) традиция исследования конфессиональных процессов на Ближнем Востоке способствовала появлению целого ряда фундаментальных трудов, объясняющих истоки и современное состояние механизмов межобщинного взаимодействия в независимых Сирии и Ливане, их взаимосвязь с общерегиональными процессами. Подобный методологический подход европейского востоковедения практически в неизменном виде перекочевал в израильские общественно-исторические науки, в рамках которых получил еще большее прикладное значение. Это связано с тем, что для Израиля неисламские и неарабские общины на Ближнем Востоке виделись в качестве потенциального союзника в борьбе против «общей арабо-мусульманской угрозы. Изучение межобщинных конфликтов и особенностей поведения миноритарных общин в арабских странах могло представлять для израильтян прямой практический интерес, причем как в сфере внешней и оборонной политики, так и в вопросах взаимодействия с арабскими общинами на своей территории.
Особые подходы к изучению национальной истории сложились в Ливане. Местная историография также во многом развивалась под воздействием меняющейся политической конъюнктуры и внесла существенный вклад в становление современного национального сознания ливанцев и, в частности, культурно-религиозной идентичности маронитов. Становление маронитской историографической традиции связывают с деятельностью трех ливанских историков: Ибн Кылаи (ум. 1516 г.), И. Дуэйхи (ум. 1704 г.) и Т. Шидьяка (ум. 1861 г.), основные труды которых анализируются в комплексной работе современного ливанского историка К. Салиби «Маронитские историки средневекового Ливана» [ЮЗ]. 3 Дополнительным импульсом к развитию маронитской исторической школы стали межобщинные конфликты в Горном Ливане в 1840−60-х гг. После них марониты и близкие им иезуитские миссионерские круги начали активно прорабатывать идеи национальной ливанской государственности и маронитского политического господства, а также противопоставления Ливана его арабо-мусульманскому окружению. В первой половине XX в. при поддержке французских мандатных властей национальная наука получила весомую подпитку в виде археологических исследований, которые позволяли отстаивать тезис о финикийском наследии Ливана. В политическом контексте это давало дополнительные аргументы для сторонников.
3 Лейтмотивом их работ становится идея уникальности маронитской общины, а также анализ связей маронитов с Западом и, в частности, римской курией. При этом если первый из упомянутых авторов делал акцент именно на развитии маронитской церкви и ее взаимодействии с католиками, то И. Дуэйхи уже расширял своей повествование за счет проблематики взаимоотношений мронитов с другими общинами и военно-политическими силами. Сочинения Т. Шидьяка в еще большей степени приняли характер общественно-политической истории Ливана и, что особенно важно в свете известных административно-политических преобразований в Османской Империи и появления национальных настроений в ее арабских провинциях, значительное внимание уделял вопросам местной географии, включая определение территории Горного Ливана. идеи обособления Великого Ливана, а затем и Ливанской Республики от остального Арабского Востока. Своего рода научной базой для подобного рода идей стали исследования историка Ф. Хитти, в частности, его работа «Ливан в истории. С древнейших времен и до наших дней» [77].
В современном ливанском экспертном сообществе, взгляды которого в значительной степени формировалась в условиях острого конфессионально-политического противостояния, можно выделить два ключевых подхода. Первый из них имеет явно апологетический и охранительный характер. Он основывается на описанной выше исторической традиции и отстаивает принцип ливанской уникальности вкупе с тезисом о важной роли христиан-маронитов в создании современной национальной государственности (например, [130]). Другой влиятельный подход имеет более академическую природу и зиждется на критическом анализе механизмов межобщинного взаимодействия в стране и их проявления во властных, хозяйственных отношениях в Ливане, а также выработке государственной внешней политики. Сторонники подобных взглядов в целом не отрицают ливанской специфики, однако исходят из того, что для ее сохранения возможно локальное реформирование различных аспектов ливанской системы конфессионального представительства (к примеру, [85]).
Сирийская научная литература в значительной степени подвержена политизации и в конечном итоге представляет весьма ограниченный интерес для настоящего исследования. Тема межобщинных отношений в этой стране либо по идеологическим причинам, либо в интересах внутриполитической стабильности и поддержания легитимности правящего режима попросту обходится стороной.
В отечественном востоковедении сирийское и ливанское направления долгое время развивались по европейской модели. Соответствующие исследования прошли путь от путевых записок до серьезных фактологических и аналитических трудов востоковедов, дипломатов и военных в качестве информационного обеспечения российской внешнеполитической деятельности (например, работа А. Е. Крымского «Письма из Ливана 1896−1898», а также сочинения К. М. Базили [1] и К. Д. Петковича [3]). Упомянутые труды представляли собой комплексные исследования, отражавшие не только особенности конфессионально-политической конъюнктуры Восточного.
Средиземноморья, но его положение в региональной системе международных отношений.
В советской науке ливанская и сирийская тематика рассматривалась преимущественно через призму распространенных в тот период парадигм народно-освободительной и классовой борьбы, блокового противостояния, в т. ч. в контексте арабо-израильского конфликта (например, классическая работы Э.П.Пир-Будаговой «Сирия в борьбе за упрочение национальной независимости. 1945;1966 гг.», соответствующие разделы из коллективного труда «Новейшая история арабских стран Азии» [50]). В результате религиозно-коммунитарная проблематика оттеснялась на задний план и играла второстепенную роль при трактовке внутригосударственных процессов в этих странах. В то же время можно утверждать, что подобного рода специализация советских востоковедных исследований стала важным дополнением к соответствующим западным трудам, долгое время пренебрегавшим именно социально-экономической составляющей межобщинных конфликтов в Леванте. Важной вехой в этой связи стала известная работа И. М. Смилянской «Крестьянское движение в Ливане в первой половине XIX в."[54], на которую, кстати, нередко ссылаются и западные, и ливанские специалисты.
Что же касается исследований по собственно конфессиональной проблематике, то их количество вплоть до настоящего времени остается крайне невелико. Более того, долгое время работы общетеоретического характера практически отсутствовали, а труды по отдельным миноритарным конфессиям либо имели этнографический характер, либо акцентировали внимание на особенностях религиозно-философских доктрин данных конфессий. Политическое измерение, как правило, упускалось, либо рассматривалось в сугубо исторической перспективе. Примером подобного весьма глубокого, но тематически ограниченного исследования является фундаментальный труд М. А. Родионова «Марониты. Из этноконфессиональной истории Восточного Средиземноморья» [52].
В российской науке в настоящее время предпринимаются активные попытки закрыть образовавшиеся пробелы. Подтверждением этого является, например, опубликованный в МГИМО (У) МИД России коллективный труд «Этносы и конфессии на Востоке: конфликты и взаимодействие», а также монография И. Д. Звягельской «Специфика этнополитических конфликтов и подходы к их урегулированию». Однако в целом количество публикаций по данной тематике остается крайне ограниченным. В некоторой степени рассматриваемые вопросы освещаются в профильных трудах, посвященных социально-политическим процессам в Сирии и Ливане и их роли в региональной политике. Правда, и в данных случаях конфессионально-политическая проблематика представляет собой лишь некое дополнение к общей картине. К тому же акцент зачастую делается лишь на отдельных коммунитарных игроках, прежде всего, шиитской общине и в меньшей степени аланитской и маронитской конфессиях.
В работе над темой автором были использованы следующие материалы российских и зарубежных исследователей на русском, английском, французском и арабском языках.
1. Источники. Важным источником информации по конфессионально-политическим процессам в Сирии и Ливане являются мемуары, а также аналитические труды и исследования непосредственных очевидцев и участников рассматриваемых в диссертации событий. В их числе важное место занимают работы российских востоковедов K.M. Базили «Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях» [1] и К. Д. Петковича «Ливан и ливанцы» [3], дающие глубокий анализ ситуации в Восточном Средиземноморье в период Османской Империи. В мемуарах политиков независимого Ливана — видного маронитского политического деятеля и лидера партии «Национальный блок» Р. Эдде [30], члена политбюро партии «Катаиб» Дж. Абу Халиля [24], министра иностранных дел Ливана Е. Салема [12] - приводится, в частности, анализ событий периода гражданской войны (1975;90 гг.) — поворотного этапа в политическом развитии страны. Воспоминания видных сирийских персоналий представляют ценность не только как аналитические труды, но и даже как дополнительный источник фактологической информации, позволяющий заполнить многочисленные пробелы в чисто научной литературе. В данном случае автор опирался на мемуары известного политического активиста и лидера «Арабской социалистической парии» А. Хаурани [28]- воспоминания видного баасиста М. Раззаза [26], подробно описавшего процесс борьбы фракций ПАСВ за влияние в армии и властиа таюке мемуары сирийских военных — Ф. Шуэйби [29] и М. Тласа [27]. Работа последнего особенно примечательна, т.к. он являлся личным другом и одним из ближайших соратников президента Х. Асада и принимал непосредственное участие в сирийской «большой политике».4.
Другой важной составляющей настоящей источниковедческой базы настоящей работы стали программные и уставные документы политических организаций в Ливане, в которых в той или иной степени затрагивается проблематика межобщинных отношений в этой стране. В их число входят материалы важнейшей политической организации ливанских христиан — «Катаиб» [34, 32]- манифест правохристианских сил во время гражданской войны 1975;90 гг. 15]- а также инаугурационная речь лидера ЛС и избранного президента Ливана Б. Жмайеля [25], имеющая исключительно важное значение для понимания политической линии маронитского лагеря в ходе этого конфликта. Автор также ссылается в работе на документы новых политических объединений — т.н. «Бристольского собрания» [4] и возникших на его основе «Сил 14 марта» [31], а также декларацию одного из объединений христианских политиковLebanese Christian Proposals Document [8]. В сирийском разделе важным с точки зрения конфессиональной проблематики источником стал один из программных документов «Братьев мусульман» времен их активного противостояния с баасистским режимов в САР в конце 1970;х — начале 1980;х гг. — The Proclamation and Program of the Islamic Revolution in Syria [16].
Другой тип использованных в работе источников представляет собой внутригосударственные документы, в той или иной форме затрагивающие вопросы регулирования межконфессиональных отношений в Сирии и Ливане. В САР — с учетом специфики взаимодействия между религиозно-коммунитарными силами — таких документов единицы. В данной работе использован т.н. проект Национальной хартии чести в политической деятельности 2001 г. 35], отразивший важные трансформации в позиции исламистского сегмента суннитской общины в отношении меньшинств. В Ливане же подобная тематика остается неотъемлемым элементом публичной политики, а потому непосредственным образом отражена в национальной Конституции [33], двусторонних (например, Меморандуме о взаимопонимании между шиитской «Хизбаллой» и христианским «Свободным патриотическим движением» [9]) и многосторонних документах, включая Таифское [17] и Дохийское.
4 В рамках исследования были использованы не публиковавшиеся ранее разделы мемуаров М. Тласа, которые в апреле-мае 2005 г. печатались в кувейтской газете «Ар-Рей Аль-Ам».
14] соглашения. Каирское соглашение 1969 г. 13], хоть и не имело прямого отношения к конфессиональной проблематике и затрагивало в первую очередь палестино-ливанские отношения, по сути своей должно было сыграть важную опосредованную роль для достижения внутриливанского межконфессионального согласия.
Серьезным подспорьем при анализе современной внутриполитической ситуации в Ливане стали материалы по электоральной тематике, в частности, отчеты по парламентским выборам: Евросоюза о кампаниях 2005 г. 5] и 2009 г. 6], а также американского Национального института демократии — о парламентской гонке 2009 г. 7]. Из современных международных документов следует выделить резолюции 1559 и 1595 СБ ООН — [10] и [11], а также статистический доклад World Population Prospects [18], данные из которого использовались при составлении таблицы динамики численности населения Ливана в приложении к исследованию.
В исторической справке, также размещенной в приложении к работе, использовался ряд исторических международных документов, в т. ч. Статут Горного Ливана 1861 г. [31], а также серия материалов по организации мандатного управления Ливаном, включая переписку французских дипломатов [20], отчет об участии ливанской делегации на мирной конференции по итогам первой мировой войны [21], решения конференции в Сан-Ремо [19], а таюке временный статут Великого Ливана [22] - прообраз будущей конституции 1926 г.
Отдельное место в числе источников занимают Коран [2], а также документ, подготовленный группой ливанских интеллектуалов со скрупулезным анализом современной ситуации в маронитской общине — «Reflexion sur la crise de la communaute maronite» [23].
В период 2003;2005 гг. автор сам неоднократно посещал Ливан, где, в частности имел возможность встретиться с генеральным секретарем партии «Катаиб» И. Ришей (в 2005 г. входил в пятерку ключевых партийных функционеров), а также крупным исследователем ливанской политики Н.Халифой. Во время работы в Представительстве России при ПНА в Рамалле (2007;2010 гг.) автор неоднократно контактировал с членами ФАТХ, долгое время проживавших в Ливане и непосредственно вовлеченных в проблематику палестино-ливанских и палестино-сирийских отношений.
2. Использованную для подготовки исследования литературу можно разделить на несколько сегментов. Прежде всего, это немногочисленные книги, содержащие общий анализ проблематики межконфессиональных отношений: коллективные труды западных авторов «Христианские общины на Ближнем Востоке. Вызовы будущего» [64] и «Меньшинства и государство в Арабском мире» [92], труд израильских исследователей «Политическая роль миноритарных групп на Ближнем Востоке» [108], а также монографию израильского исследователя М. Нисана [95] отличает конфликтологический подход с акцентом именно на противопоставлении мусульманского большинства и меньшинств. В трудах арабских исследователейФ. Каззи [121] и Р. Райеса [125] - элемент конфликтности также прослеживается, однако в этом случае авторы все-таки пытаются вывести некую модель сосуществования, в частности, между христианами и мусульманами.
Следующий сегмент — исследования по общим политическим вопросам. В их числе коллективный труд «Арабские элиты и политика изменений» [58], а также монография американского автора Дж. Джонса [79]. Отдельного упоминания заслуживает работа израильского исследователя Э. Бьери [60], в которой рассматривается политическая роль армии в арабских государствах Ближнего Востока.
Ряд изданий посвящен различным аспектам исторического развития Арабского Востока с начала исламской эпохи и до конца XX в. Сюда относится классический труд академика В. В. Бартольда [39], книги других отечественных историков — О. Г. Большакова [40], И. М. Фильштинского [56], Е. И. Зеленева [44], а также коллективные труды — Новейшая история арабских стран Азии (1917;1985 гг.) [50], История Востока в 6 т. [46]. Важное значение имеют и работы зарубежных авторов — «История османского государства, общества и цивилизации» под редакцией турецкого историка, генерального секретаря ОИК Э. Ихсаноглу [47], а также работа авторитетного арабского историка А. Хаурани [78] и коллективный труд с его же участием «Современный Ближний Восток: хрестоматия» [107].
При подготовке справочного раздела об историческом развитии конфессиональных меньшинств и их взаимодействии с мусульманами использовался ряд монографий об истории и общественно-политической концепции ислама. В их числе классическая работа известного российского востоковеда А. Е. Крымского [48], труд современного исследователя С. М. Прозорова [51], переведенные на русский язык монографии европейских (Л.В. С. Ван ден Берг [41] и А. Мец [49]) и арабского (Т.Ибрагим [45]) исследователей. Весьма полезной была и работа известного британского исследователя Б. Льюиса «Ислам и Запад» [88].
Широкий спектр материалов посвящен исключительно сирийской тематике. Анализируя общую социально-политическую ситуацию в САР в мандатный период, автор во многом опирался на монографию Р.Б.КЬоигу [82]. При проработке периода первых двух десятилетий существования независимой Сирии, а также рассмотрении обстановки в стране накануне создания ОАР активно использовался коллективный труд «Сирийская земля: процессы интеграции и фрагментации: Биляд аш-Шам с XVIII по XX вв.» [109], а также монографии П. Сила [105] и С. Хейдеманна [75]. Кроме того, вопросы политического и партийного развития САР рассматриваются в коллективной работе «Современная Сирия. От османского правления до ключевой роли на Ближнем Востоке» [93] и монографии сирийского автора Х. Османа [124].
Различные аспекты социально-политической ситуации в Сирии при президентах Х. Асаде и Б. Асаде прорабатываются в выпущенном институтом Ближнего Востока сборнике «Сирия: проблемы внутриполитической стабильности и внутренней безопасности» [53], коллективном труде «Раскрывая тайны Сирии» [66], в двух монографиях В. М. Ахмедова [37 и 38], а также работах западных исследователейФ. Леверетта [87] и Ф. Перта [96]. Аналогичные вопросы, однако, уже с большим акцентом на элементы политической биографии сирийских лидеров освещаются в монографиях Д. В. Леша, [86], П. Сила [104] и М. Маоза [89].
Отдельного внимания заслуживают работы об особенностях внешней политики САР и ее взаимосвязи с внутригосударственными интересами сирийских правящих элит — В. П. Юрченко [57] Р. НХахузоп [84]. Во многом уникальная работа Дж. Гударзи [72] посвящена актуальной, но пока недостаточно проработанной теме сирийско-иранских отношений.
С учетом фактора определенной закрытости для стороннего наблюдателя политических, и особенно, конфессиональных процессов в САР важным источником сведений о сирийской внутриполитической «кухне» становятся работы, написанные критиками или даже противниками баасистского режима в Дамаске. Здесь следует упомянуть монографию А. Джорджа [71], опубликованное в Каире исследование.
Пути власти и оппозиции в Сирии. Критика подходов и практик" [131], а также весьма информативное арабоязычное сочинение М. Садыка [127].
В том, что касается научной литературы по Ливану, то здесь также следует выделить исследования исторического характера, по большей части охватывающие османский, а в некоторых случаях — и предшествующие периоды: И. М. Смилянской [54], Л. Фауаз [68], И. Харика [73], Ф. Хитти [77], К. Салиби [103], Г. Айяша [117], Р. Ганнама [119]. Акцент на мандатном периоде и, в частности, вопросах становления независимой ливанской государственности сделан в монографии К. Фирро [69]. Политическая история независимого Ливана в т. ч. с акцентом на период гражданской войны 1975;90 гг., а также анализ ключевых тенденций в межобщинных отношениях в стране приводятся в работах К. Салиби [102], Э. Пикар [97], Ф. Трабулси [111], К. Диба [67], У. Харриса [74], С. Халафа [80]. Отдельно стоит выделить работу отечественного исследователя И. В. Тимофеева «Камаль Джумблат» [55], в которой через призму друзской общины подробнейшим образом анализируется общественно-политическая жизнь Ливана с первый половины XX в. по начальный период гражданской войны 1975;90 гг. Заслуживает внимания и монография известного научного и общественно-политического деятеля Ливана Э. Раббата [114], в которой, наравне с историческим исследованием, подробно разбираются особенности конституционного устройства страны. Ценным источником фактологической информации по конфликту 1975;90 гг. являются хроники журналиста-ближневосточника Р. Фиска [70]. Ситуация в Ливане после завершения гражданской войны отдельно проработана в коллективных трудах «Ливан на грани» [85], «Война против Ливана: хрестоматия» [110], а также монографии Дж. Корма [113]. Весьма скрупулезный анализ ситуации в стране, в т. ч. глубокого кризиса после гибели премьер-министра Р. Харири и его последствий для сирийско-ливанских отношений приводится в монографиях Н. Бланфорда [63] и Д. Херста [76].
Следующие исследования посвящены более узким проблемам. Так, монографии Ш. С. Ашти [118], Дж. Корма [122] и Н. Халифе [130] уделяют внимание различным аспектам идеологического развития маронитской общины Ливана и выработки ее особого видения национальной идеи. Работы А. В. Гасратяна [42] и Х. Н. Ризкалла [126] затрагивают социально-экономическую тематику. Диссертационное исследование П. Кокенбиера [83] представляет собой практически уникальный труд по истории ливанских вооруженных сил и роли конфессионально-политического фактора в ливанское военной политике.
Ряд использованных в исследовании трудов посвящен роли внешнего — израильского и, в меньшей степени, американского — фактора в ливанской конфессиональной политике. Здесь стоит упомянуть коллективный труд отечественных востоковедов «Государство Израиль» [43], работы израильских и западных специалистов: Я. Блэка и Б. Морриса [62], Дж. Рандалла [100], М. Маоза [90], И. Рабиновича [99], а также монографию ливанского исследователя Н. Халифе [129].
Особое значение для настоящего диссертационного исследования имели научные труды, непосредственно посвященные особенностям развития, внутренней организации и модели поведения конкретных конфессиональных общин и их политических структур. Ситуация вокруг маронитской общины Ливана подробно разбирается в целой серии трудов отечественных, западных и арабских исследователей: М. А. Родионов [52], Дж. Энтелиса (в коллективной монографии по религиозно-политическим процессам на Ближнем Востоке) [101], Ж.-П.Валоня [116], Р. Снейфер-Перри [115], Б. Халифы [81], М. Мусы [123]. В том, что касается алавитской и друзской общин, особенно в Сирии, то здесь информация весьма ограничена. Во многом первопроходческой работой на данном направлении стала монография голландского исследователя Н. ван Дама (в диссертации использованы два издания — англоязычное 1979 г. [65] и арабоязычное 2007 г. [120]), который на базе партийных документов и мемуаров сирийских политиков и военных создал в свое время наиболее полную картину межобщинных отношений в политике и армии независимой САР. Заслуживает особого внимания и монография американского автора Х. Батату [59]. В более узком ключе сирийские алавиты рассматриваются в работах М. Мусы [94], Т. Уоррена [112], Д. Пайпса [98], а друзы в Сирии и Ливане — в монографиях Р. Б. Беттса [61] и С. Н. Макарема [91], а также в коллективном издании под редакцией К. Салиби [106].
3. Автором использовались научные публикации в ведущих российских и зарубежных периодических изданиях. Здесь, прежде всего, следует выделить ряд статей уже упоминавшегося голландского востоковеда Н. ван Дама [141, 142, 143, 144], в которых приводятся отдельные фактологические данные и выводы, не вошедшие в его основной труд. Стоит уделить внимание и публикации D. Chatty.
140], в которой рассматривается интересный феномен сотрудничества алавитов с сирийскими бедуинами в борьбе против суннитского исламизма в САР. Исключительно важное значение имеют работы французских авторов Ф. Баланша [169] и С. Русселя [173], в которых описываются особенности линии поведения на местах алавитской и друзской общин САР, а также их взаимодействия в рамках государственных институтов в настоящее время. Стоит также упомянуть о статьях Э. пикар [172] и А. Лорэн [171].
Динамика социально-экономических и политических процессов в Сирии в целом рассматривается в статьях таких авторов, как Ф. Перт [157], А. Бухса [139], Э. Луст-окар [153], Б. Хаддада [146]. Акцент в подобных публикациях обычно делается на проблематику межэлитных отношений, оценку хода реформ в САР. Кроме того, в работах немецкого исследователя Ф. перта [156] и израильтянина Б. Рубина [160] предпринимаются попытки оценить жизнеспособность сирийского правящего режима.
В работе над разделами, посвященными Ливану и, в частности, маронитской общине, активно использовались публикации отечественных исследователей. Например, статья Е. Ю. Денисова [132]. Автором также активно использовались и собственные наработки по данной тематике, в частности, статья «Из истории маронитской общины Ливана: становление политического конфессионализма» [133], а также аналитический доклад «Марониты в общественно-политической жизни современного Ливана» [135]. Значительную ценность для исследования представляла статья Л. Снайдера [163], а которой приводится важная информация о создании и институциональном развитии маронитской военно-политической структуры «Ливанские силы».
Из работ общего характера при написании диссертации использовались статьи С. Хуссейни [170] о демографических тенденциях в христианских общинах Ливана во время гражданской войны 1975;90 гг., а также Р. Кроу [158] - об особенностях функционирования механизмов конфессионального представительства в стране в период политического доминирования маронитов. В том, что касается заключительного периода гражданского конфликта в Ливане, а также первых послевоенных лет, то для их освещения привлекались публикации Х. Хашана [149] и.
А.Р.Нортона [155]. Анализ ситуации в Ливане после ухода из этой страны сирийских войск приводится в статьях П. А. Рассадина [134, 137].
При работе над разделами, посвященными современной ситуации в Сирии и Ливане, автор активно использовал материалы Международной группы по урегулированию кризисов (International Crisis Group) [145, 147, 150, 151, 152, 159, 164, 165, 167].
Ряд использованных в диссертации периодических публикаций — П. А. Рассадин [136], С. Кауакиби [148], И. Тельхами [166] - был посвящен тематике политического ислама и его роли в межобщинных отношениях в Сирии и Ливане. В статьях таких авторов, как О. Барак [138], Р. маклаурин [154] и С. Саймон [162] разбираются вопросы проявления конфессионализма в силовом аппарате государства.
4. Печатные СМИ являются основным источником информации по текущей ситуации в Ливане, Сирии. Автором использовались публикации из целого ряда ближневосточных и внерегиональных государств на английском и арабском языках. В их числе «Al-Ahram Weekly» [174] и «Al-Hayat» [175], «Jerusalem Post» [178], «Asia Times» [176], «Commentary Magazine» [177] «The National» [179]. Из арабоязычной прессы акцент был сделан на таких ежедневных газетах, как «Ас-Сафир» [183], «Аль-Ахбар» [181], «Аль-Мустакбаль» [186], «Ан-Нахар» [187], «Ар-Рей Аль-Ам» [180]. Использовались публикации известных общеарабских еженедельников: «Аль-Усбуа Аль-Араби» [182] и «Аль-Кифах Аль-Араби» [185], а также выходящего под эгидой ЛАГ ежемесячного журнала «Шуун Арабийя» [184].
5. В работе также использовались материалы визуальных СМИ, в частности, документальный фильм телекомпании «Аль-Джазира» «Война в Ливане» [188], посвященный гражданской войне 1975;90 гг.
6. Немаловажную роль в подготовке работы сыграли и электронные ресурсы. В их числе стоит, прежде всего, выделить различного рода новостные интернет-сайты: «Lebanon wire» [192], «Naharnet» [197], «Now Lebanon» [198], «Counterpunch» [190], «Michael Young’s columns» [193], «Qifa Nabki» [200], «Syria Comment» [201]. Интернет-страницы различных научно-исследовательских структур или форумов: отечественного Института Ближнего Востока [189], а также сайты «International Crisis Group» [191], «Middle East Intelligence Bulletin» [194], «Mideast Monitor» [195], «Mideastview» [196], The Library of Congress [202],.
The Jamestown Foundation. Terrorism Monitor" [203]. Важным источником документальной информации стали страницы конфессионально-политических и религиозных организаций в Сирии и Ливане: сайты «Ливанских сил» [204], лидера маронитской группировки «Марада», влиятельного члена сил «8 марта» С. Франжье [205], маронитской патриархии [206], а также информационного центра сирийских «Братьев мусульман» [207]. Автор использовал материалы с сайта Верховного комиссара ООН по делам беженцев [199].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
По результатам исследования сделаны следующие выводы.
1. Миноритарным конфессиональным общинам маронитов, алавитов и друзов удалось благополучно адаптироваться к новым формам властных, общественных и хозяйственных отношений в условиях становления на Ближнем Востоке независимых государств. Они смогли свести к минимуму негативные проявления острой межобщинной конкуренции в Сирии и Ливане и обеспечить собственную физическую безопасность, социально-экономическое благополучие, сохранение религиозно-культурной уникальности, преодолеть целый ряд ограничений, накладываемых миноритарным статусом и закрепить за собой влиятельные властные позиции, особое правовое и административно-территориальное положение, исключительные полномочия в отдельных сферах экономической жизни.
2. Взятые для исследования меньшинства придерживаются различных путей для реализации схожих социально-политических целей. Однако при этом выработанные маронитами, алавитами и друзами модели политического поведения не следует сопоставлять на предмет эффективности и успешности. Это связано как с особенностями исторического развития и первоначального вовлечения в политическую борьбу отдельных меньшинств, так и с принципиальными различиями в организации межконфессиональных отношений в Сирии и Ливане в целом. Ни одна из рассмотренных в работе поведенческих моделей не является универсальной, а потому — применима лишь к конкретному меньшинству с учетом его специфических конкурентных преимуществ, уязвимых точек, а также индивидуальных особенностей лидеров отдельных конфессионально-политических группировок.
3. В Сирии все более заметна тенденция на сращивание алавитских и суннитских элит, что в долгосрочной перспективе может привести к непредсказуемым последствиям. С одной стороны, это явление поддерживает стабильность правящего.
460 В одном из предыдущих разделов упоминалось, что в свое время подобные идеи возникали и у отца нынешнего друзского лидера К.Джумблата. См. Ассаф Т. .и'-О^" ^й-^Ь Д^иЛ <�ш1У1 сиЛ [Ликвидация конфессионализма и секуляризм неразрывны.,.] / Т. Ассаф // Аль-Усбуа Аль-Араби. -2010. -25 января баасистского режима, однако, в конечном итоге рискует обернуться постепенной подменой алавитского господства господством алавитско-суннитской коалиции, в т. ч. под эгидой ПА СВ. В будущем такая ситуация создает благоприятную среду для постепенной «реконкисты» сирийских властных, силовых и экономических структур мусульманским большинством. Эта же тенденция ведет к постепенному подрыву авторитета алавитской правящей группировки в глазах ее рядовых единоверцев.
4. Сирийские друзы потерпели поражение в борьбе за власть в САР и в целях защиты своих конфессиональных интересов в настоящее время предпочитают дистанцироваться от непосредственного вовлечения в большую сирийскую политику. Они делают акцент на развитии социально-экономической сферы на местном уровне и сохранении внутриобщинной солидарности. Действуя таким образом, друзы лишаются ряда возможностей, доступных более активным общинам, однако в то же время оказываются в стороне от непосредственной межобщинной конкуренции и дополнительно страхуются от негативных последствий обострения межконфессиональных противоречий.
5. Маронитская община Ливана утрачивает прежнюю политическую инициативу и теряет наработанные преимущества в межконфессиональной конкуренции. Наряду с традиционными внутриполитическими трениями между христианами и мусульманами, в Ливане разворачивается одновременно и суннитско-шиитское соперничество, и внутрихристианский конфликт. Не оправившись от раскола времен гражданской войны 1975;90 гг., марониты оказались втянутым в противоборство между двумя мусульманскими общинами. Это христианское меньшинство попало в замкнутый круг: из-за внутренних трений оно не может единогласно встать на сторону конкретного мусульманского партнера, а, блокируясь с противоборствующими мусульманскими силами, марониты перекрывают дорогу к внутрихристианскому единству.
6. Ливанские друзы существенно уступают маронитам в обеспеченности политическими и материальными ресурсами и, в отличие от последних, не могут себе позволить отстаивать свои интересы посредством прямой конфронтации с оппонентами. Правда, не в пример более многочисленным, а потому — ограниченным в политическом маневре маронитам, друзское меньшинство может оперативно реагировать на меняющуюся внутриполитическую и региональную обстановку. В самостоятельном качестве друзы оказывают весьма ограниченное влияние на ситуацию в стране, однако в большинстве случаев они способны — не провоцируя при этом серьезных внутренних разногласий — примкнуть к наиболее влиятельной стороне на текущий момент и тем самым обеспечить себе защиту и доступ к ресурсам какой-либо могущественной внутриполитической силы.
7. В условиях, когда современные арабские общества сталкиваются с негативными последствиями внутренних социально-политических противоречий и региональной нестабильности, залогом долгосрочного сохранения политического статуса миноритарных общин является сохранение статус-кво за счет обеспечения устойчивой работы институтов государства, поддержания авторитета и суверенитета центральной власти, точечного контроля над силовыми ведомствами. Цельдекларировать и поддерживать легальность и легитимность доминирующих конфессионально-политических группировок и тем самым — исключать возникновение условий и поводов для расшатывания правящего режима, будь то под воздействием внутренних или внешних факторов.
8. Межобщинные отношения в современных Сирии и Ливане с течением времени приобретают все больший конфликтный потенциал. Нарушение устоявшегося в этих, да и других многоконфессиональных странах Ближнего Востока политического и межобщинного баланса может создать серьезную угрозу внутренней стабильности, физической безопасности целых категорий граждан и в конечном итоге — жизнеспособности данных государств. Особую опасность в этой связи представляет внешнее воздействие на хрупкие механизмы межобщинного сосуществования в подобных странах. Гражданская война в Ливане в 1975;90 гг. уже стала наглядным примером того, как внутренние противоречия социально-политического характера в сочетании с конфессиональными трениями в условиях нестабильной внешней среды могут перерасти в крупномасштабный вооруженный конфликт регионального масштаба.
