Демократия как народовластие

Для поиска правильных ответов на поставленные выше вопросы, прежде всего, необходимо иметь в виду следующий весьма важный, но не всегда учитываемый момент. Как известно, термин «демократия» в дословном переводе с древнегреческого языка означает «народовластие», или «власть народа». В этом смысле важнейшим признаком демократии является признание народа каждой конкретной страны носителем верховной власти. Причем разные народы могут по-разному трактовать содержание и формы этого народовластия. Имеются существенные разночтения в понимании демократии в античном мире и на современном Западе.

Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на политическую карту Западной Европы и Северной Америки, где базовые демократические ценности и принципы получили практическое воплощение в разнообразных политических режимах, соответствующих национально-культурным, историческим и иным традициям стран и народов региона. Почему же нельзя допустить, что народовластие у народов и стран других регионов, в том числе и России, может иметь иное содержание, иные параметры и конфигурацию, чем, скажем, у американцев, французов, англичан и др.

Демократия продемонстрировала способность приспосабливаться к самым различным национально-культурным условиям, но при этом особо хочется подчеркнуть, что привитие и институционализация демократических форм политической самоорганизации общества на той или иной национальной почве отнюдь не может сводиться к механической трансплантации готовых форм, принципов и институтов западной демократии. Существуют нормы, ценности и институты, которые в силу своей исторической и политико-культурной специфики не могут быть воспроизведены в чистом виде вне их первоначального контекста. В массиве национального сознания каждого народа имеются базисные, врожденные элементы, определяющие сам дух, менталитет, характер данного народа, и они не могут не накладывать родовую печать на его политическую систему.

Перспективы модернизации и демократизации в значительной степени зависят от состояния сознания народа, степени его готовности принять и реализовать основные принципы и нормы рынка и политической демократии. Иначе говоря, необходимо, чтобы каждый народ созрел для соответствующих форм и механизмов политической самоорганизации, а это вещи, достигаемые в результате длительного исторического опыта.

Напомним в этой связи, что формирование и институционализация рыночной экономики и особенно политической демократии на Западе заняли несколько веков. Если в США республиканский строй с либерально-демократическими институтами сформировался в конце XVIII в., то во Франции был окончательно сформирован лишь в конце XIX в. Что касается Италии и Германии, то здесь демократия окончательно утвердилась только после Второй мировой войны, а в трех южноевропейских странах — Греции, Португалии и Испании — с середины 1970;х гг. В Восточной Европе дорогу демократизации открыли антитоталитарные революции конца 1980;х гг. и развал СССР в 1991 г.

Демократия может утвердиться и институционализироваться на конкретной национальной почве лишь в том случае, если общепринятые демократические ценности и нормы станут поведенческими установками большинства населения. Однако чтобы стать действительным демократом в собственном смысле слова, человек должен родиться, вырасти, социализироваться в соответствующей социокультурной среде.

Западные образцы государственности базируются на гражданском обществе, в основе которого лежит принцип приватности и раздельности между разнообразными, часто конфликтующими частными интересами.

Идея демократии в ее евроцентристском понимании зиждется на постулате, согласно которому индивид важнее группы. Иное дело на Востоке, понимаемом в самом широком смысле. Если на Западе более актуален вопрос об индивидуальных правах и свободах, то в большинстве восточных стран приоритет отдается групповым правам и интересам. Но правомерно ли на этом основании утверждать, что демократический путь развития противопоказан этим странам?

Правильный ответ на этот вопрос предполагает поиски ответов на целый ряд других вопросов. Прежде всего, важно определить, что мы конкретно понимаем под демократией и совместима ли она с коллективистским, солидаристским, групповым и иным началами, ассоциируемыми с Востоком, а с определенными оговорками и с Россией. Предваряя выводы, которые будут сделаны в ходе дальнейшего анализа данной проблемы, здесь целесообразно отметить, что многие национальные модели демократии показали свою жизнеспособность в странах, принадлежащих к разным цивилизационно-культурным ареалам. Речь идет о Японии, Индии и Турции, опыт которых служит убедительным доказательством того, что ценности, принципы, установки, институты демократии отнюдь не чужды незападным народам. Разумеется, в учебнике невозможно анализировать все три модели, поэтому попытаемся продемонстрировать обоснованность данного тезиса на примере японской модели, ставшей своего рода образцом для некоторых других поднимающихся стран Восточной Азии.