Условия развития предпринимательства

В 80−90-е годы ХIХ века правительство пересмотрело ряд законов, закладывавших основу предпринимательства. В 1887 году был принят Новый Торговый устав, в котором в значительной степени преодолевались недостатки устава 1857 года. Однако и в 1887 году законодатель не смог окончательно отрешиться от полицейских намерений. А вот что касается фискальных черт, то от них удалось избавиться. Так, статья 589 декларировала, что «торговыми установлениями являются все учреждения и меры, кои определены законом как способы к лучшему и успешному движению торговых дел, как вне, так внутри Империи». Немногим ранее был принят, 12 июня 1885 года, Общий устав российских железных дорог, регулирующий правила перевозки грузов и пассажиров, спорные вопросы и тяжебные дела, а также правила соблюдения общественного порядка на дорогах. Существенно преобразилось и фабрично-заводское законодательство с принятием в 1892 году нового Устава о промышленности. Однако он сохранил некоторые устаревшие статьи, которые подробно трактовали о цеховом устройстве и правлении, к тому времени уже потерявшие практическое применение. В значительно меньшей степени по сравнению с Торговым уставом Устав о промышленности утратил полицейский и административный характер законоположений, в особенности тех, которые регламентировали взаимоотношения хозяев и рабочих и устанавливали надзор фабричной инспекции.

Одновременно обновился и Устав горный, который был утверждён 2 февраля 1893 года. В качестве составных частей общего закона в него вошли уставы о частной золотопромышленности и о соли, принятые в 1886 и 1887 годах, а также Правила о нефтяном промысле, вступившие в силу 3 июня 1892 года.

Законотворческая деятельность правительства нашла своё проявление и при обновлении других законов, имеющих непосредственное отношение к регулированию предпринимательской деятельности. Всё это приводит к выводу о том, что в нашей стране не сложилось особой системы торгово-промышленного права, а имелись лишь отдельные законы, разбросанные во всех частях общего свода.

Для выяснения правовых условий предпринимательской деятельности первостепенное значение имеют действующие нормы на владение недвижимым имуществом. Согласно закону, к ним принадлежала земля, угодья, дома, заводы, фабрики, лавки и всякие строения, а также железные дороги. При этом существовали определённые ограничения при продаже или наследовании некоторых видов недвижимости. Так, по статье 394 Законов гражданских к нераздельным имуществам, которые не подлежали дроблению, относились:

• 1) фабрики, заводы, лавки;
• 2) земельные участки размером не более 8 десятин, полученные в собственность бывшими государственными крестьянами;
• 3) арендные земли;
• 4) золотые прииски;
• 5) майоратные имения в Западных губерниях .

Модернизация в сфере производственных и социальных отношений характеризовалась повышенной мобильностью, урбанизацией населения, социальным разделением на собственников средств производства, капитала и наёмных рабочих, углублением профессиональной дифференциации, расширением масштабов предпринимательства.

Необходимо отметить, что во второй половине ХIХ века в России категория промышленников и торговцев не совпадала с купеческим сословием. Конечно, сословное устройство знало в России знало «купеческое сословие», членами которого состояли купцы, записанные в гильдии, но эти купцы, с профессиональной точки зрения, не всегда являлись торговцами или промышленниками — сточки зрения их занятий. Купцы — это люди, уплачивающие гильдейские сборы и повинности, принятые в состав купеческих обществ и пользовавшиеся теми преимуществами, которые, по прежним законам, были предоставлены людям купеческого звания. Торговцами же являлись лица, выбиравшие так называемые промысловые свидетельства, то есть уплачивающие основной промысловый налог, и на основании этих свидетельств либо производившие торговлю, либо занимавшиеся промышленной деятельностью. Если собственником предприятия было акционерное общество либо паевое товарищество, то в силу признания их юридическими лицами промысловые свидетельства выдавались на их имя, а руководители таковых, члены правлений и даже директора-распорядители, значились не торгующими, а часто и вовсе не были записаны в гильдии. Городовым положением 1892 года, а в особенности Положением о государственном промысловом налоге 1898 года купеческое сословие было обречено на несомненное умирание. И действительно, его существование почти сводилось на нет. В купцы записывались на основании соображений, совершенно посторонних торговой деятельности. Например, евреи записывались в купцы первой гильдии, потому что таким путём они получали право повсеместного жительства, в независимости от так называемой черты оседлости. В столицах записывались для участия в управлении и руководстве крупными благотворительными и просветительными учреждениями, созданными купеческими обществами за счёт тех огромных капиталов, которые поступали зачастую этим обществам по завещаниям их бывших сочленов. Деятельность купеческих обществ постепенно утрачивала свой профессионально-представительный характер, за счёт биржевых комитетов, которые и сами в старой России выполняли функции торговых палат.

Таким образом, субъектом торговой и промышленной деятельности являлся не купец, с сословной точки зрения, а торговец, в полном смысле этого слова, или промышленник. В условиях того времени он далеко не всегда был наследственным владельцем своего дела, а большей частью начинал своё дело сам. Число предприятий, насчитывающих несколько десятков лет существования, было вообще не так велико, а имевших столетний стаж было наперечёт. Ещё в промышленности это имело место, а в торговле было совсем редким явлением. Правда, в отношении торговли, надо считаться ещё и с тем, что зачастую торговая фирма, в особенности крупная, переходила в промышленность, сначала становилась торгово-промышленной, а потом и вовсе отходила от торговли, то есть продавала лишь товар своего собственного изделия, а не показной.

Вообще, как справедливо отметил Туган-Барановский в своём исследовании о русской фабрике, «в России вся почти промышленность вышла из торговли, то есть заводчиками и фабрикантами становились бывшие торговцы».

Это явление, характерное для торгово-промышленной жизни России в ХIХ веке, можно сопоставить с другим, также представляющим некоторую её особенность, создание крупных промышленных единиц, а крупными становились мелкие, после ряда лет существования, если деятельность их была успешна. Этому не противоречит утверждение Туган-Барановского, что именно фабрики способствовали в России развитию кустарной цели и вообще сельской промышленности. Это явление, характерное не для одной хлопчатобумажной индустрии, где оно было весьма частым, свидетельствует лишь о том, что в первой стадии развития русского производства и фабричная промышленность, и сельско — кустарная настолько тесно переплетались, что трудно было отличить, где кончается одна форма и начинается другая. А это утверждение даёт основание сказать, как возникли небольшие промышленные и, главным образом, торговые предприятия, то есть как шло комплектование торгово-промышленной среды.

Необходимо отметить, что начало торгово-промышленной деятельности требовало жизненной адаптации. Если обратиться к низшим формам торговли, что обычно называлось «в развоз и в разнос», и даже мелкой рознице в деревне, то можно утверждать, что для неё в сущности никакой подготовки не требовалось. При том низком, с европейской точки зрения, уровне потребностей, который был у большинства русского крестьянского населения, ассортимент товаров, которым нужно было снабжать деревню, был невелик и несложен; его нужно было знать, и лишь знание его являлось для торговца самым важным. Получение такового знания приобреталось опытом и наблюдением за окружающей жизнью. Благодаря большому разнообразию русского населения с точки зрения этнографической, отдельные национальности отличались по своим вкусам и привычкам. Но кто знал вкусы своего потребителя, тот мог уже действовать, так как в деревне было труднее продать, чем для деревни достать.

Поэтому почти любой крестьянин данного села мог начать у себя на месте торговлю, так как он знал хорошо уклад жизни своих односельчан, то есть, проще говоря, свой собственный. А так как в каждой деревне оказывались крестьяне, мало привязанные к земле по своим склонностям, смотревшие на свою сельскохозяйственную работу как на тяжёлую обузу, то им всегда при наличии некоторой инициативы представлялся естественный выход в торговлю. Они ездили в ближайший город за товаром и начинали у себя на месте снабжение своей деревни и её окрестностей. Таким образом, не город шёл со своим товаром в деревню, а деревня шла за ним в город. Правда, здесь некоторую роль играла сравнительная отсталость торгово-промышленного аппарата в России, с точки зрения техники продажи, но общие черты данного процесса благодаря географическому положению России, её огромному пространству и слабо развитым путям сообщения, долго оставались неизменными.

Возвращаясь к вопросу о необходимости подготовки для начала торговой деятельности, необходимо сказать, что для предприятий более совершенного типа крупной розницы в деревне и в городе таковые иногда осуществлялись чисто бытовым путём. Зачастую новые предприятия выходили из прежних. Из той или иной фирмы уходил старший служащий, часто доверенный руководитель дела, и начинал на накопленные сбережения своё собственное дело, нередко в том же самом месте или по соседству. У подобного рода лиц был и служебный стаж, и деловой опыт, и они являлись достаточно «подготовленными для самостоятельной деятельности, но и тут торгово-промышленных деятелей готовила сама жизнь, а не школьное обучение. Подобный способ подготовки новых торговцев наблюдался также и в крупных городских торговых предприятиях. Значительное большинство собственников вновь открытых торговых фирм действовали раньше как сотрудники предприятий такого же типа. Некоторое исключение представляют собой лишь предприятия, возникшие в порядке развития кооперативного движения, а также созданные промышленными объединениями и группировками синдикатского типа для продажи своих собственных изделий». Но эти два типа торговых предприятий стали появляться в народном хозяйстве значительно позднее.

Сферой активного предпринимательства в годы правления АлександраIII стала внеокружная горнодобывающая промышленность, где наиболее удачливыми были предприниматели, которым удавалось занять место производителей-монополистов (90% добычи асбеста было сосредоточено на Баженовском месторождении; единственным поставщиком на внутреннем рынке магнезита оказались арендаторы Саткинского месторождения, построившие завод для производства огнеупорных материалов и т. д.). Состав предпринимателей в этой сфере экономической деятельности был пёстрым: крестьяне, дворяне, чиновники. Однако ведущую роль играли инженерная интеллигенция и иностранцы, обладающие опытом работы на развитых европейских промышленных предприятиях, «они добывали на Урале платину (43%), соль (63%), золото 82%), весь асбест» .

При Александре III предпринимательский интерес распространялся и на горозаводскую промышленность. Четверть заводов горнозаводских округов в этот период были закрыты или проданы новым владельцам, в основном представителям торгового и иностранного капитала. Среди новых горнозаводчиков можно отметить государственного секретаря А. А. Половцова (Богословский округ), сына железнодорожного учредителя С.П. фон Дервиза (Холунинский округ), представителей финансовых кругов Франции (Волжско-Вишеровский, Нытвенский округа), Бельгии (Усть-Катавский округ).

Основателями машиностроительных заводов на Урале были Ятес, братья Коробейниковы, Береновы. Крупными предпринимателями-пароходовладельцами и судостроителями стали пермские купцы И. И. Любимов, братья Каменские, Н. В. Мешков, которого называют «уральским Саввой Морозовым», обладая незаурядными деловыми качествами и хорошим образованием, начав с мелкой торговли, стал «одним из богатейших на Урале людей: его состояние оценивалось в 16 млн рублей. Ему принадлежали 27 почтово-пассажирских и 19 грузовых пароходов, 60 дебаркадеров, сотня барж, пакгауз-склады. Н. В. Мешков был известным общественно-культурным деятелем дореволюционной Перми» .

И.И. Любимов был инициатором создания и организатором строительства первого в России содового завода. В 1887 году он основал совместное с иностранными партнёрами предприятие — акционерное общество «Любимов, Сольвэ и К0». Иностранные партнёры за деловую хватку называли его «русским американцем».

К числу крупных екатеринбургских предпринимателей принадлежали Злоказовы, семейным бизнесом их было вначале винно-водочное производство, а к концу ХIХ века — суконное. Крупнейшими виноторговцами Челябинска считались купец П. И. Перцев, братья Покровские.

Таким образом, занятием торговлей, предпринимательством и организацией новых предприятий в России в период правления Александра III занимались лица, учившиеся торговому делу главным образом на практике и начинающие свою деловую карьеру в фирме с выполнения самых незначительных работ, поэтому роль коммерческо-профессионального образования для торговли почти сводилась к минимуму. Это являлось отчасти причиной, отчасти следствием слабого развития коммерческого образования в России. Отчасти это объяснялось обычным русским противопоставлением учения в школе учению в ремесле. Не имел значения и характер русской коммерческой школы, так как построенная по западному образцу, она была перегруженной рядом учебных дисциплин и не обращала достаточного внимания на практическую подготовку.

В московском купеческом обществе были немного семей, которые занимали почётное положение в народнохозяйственной жизни, одновременно помогая нуждающимся и малоимущим, откликаясь на культурные и просветительские потребности. Главное место занимали те семьи, которые из рода в род сохранили значительное влияние либо в промышленности, либо в торговле, либо постоянно участвовали в профессионально-торговой и городской деятельности и своей жертвенностью или созданием культурно-просветительных учреждений сделали своё имя известным. Это были Морозовы, Бахрушины, Найденовы, Третьяковы, Щукины.

Немаловажную роль в развитии предпринимательства играли семьи, которые сошли с первого плана либо отсутствием ярких представителей, что для этой группы купцов особенно характерно, либо выходом из купеческого плана и переходом в дворянство. Это были семьи Прохоровых, Алексеевых, Шелапутиных, Куманиных, Солдатенковых, Якунчиковых.

Выдающуюся роль в предпринимательской сфере принадлежала семьям, в прошлом занимавшим первые места, но ушедшим в другие области общественной или культурной жизни. Таковыми были семьи Хлудовых, Мамонтовых, Боткиных, Мазуриных, Абрикосовых.

Большой вклад в дело развития торговли и промышленности и предпринимательства внесли семьи, которые были известны общественной деятельностью или коммерческой активностью. Это Крестовниковы, Гучковы, Вишняковы, Руковишниковы, Коноваловы.

Областью свободного предпринимательства в уральском регионе во второй половине ХIХ века были торговля и неметаллургическая промышленность на Урале. К 90-м годам 80% торговых капиталов уральского региона было сосредоточено в городах. В торгово-предпринимательской деятельности были развиты посреднические торговые операции, оптовый сбыт местной продукции за пределы региона, снабжение местного населения необходимыми товарами.

До конца 70-х годов нарастал объём торговли на меновых дворах Оренбурга, Троицка, Орска. Оренбургские купцы были монополистами в оптовом обмене товаров со среднеазиатскими торговцами. До середины 1880-годов увеличивались торговые обороты Ирбитской ярмарки, позднее они стали падать в связи с постройкой Закаспийской, Уральской и Транссибирской железных дорог. К началу 90-х годов на Урале действовали около 70 городских и тысяча сельских ярмарок.

Крупными центрами оптового сбыта уральской продукции стали Екатеринбург, Пермь, Оренбург, Челябинск. Оптовая торговля была сосредоточена в руках купцов 1 гильдии. На хлебной и мануфактурно-галантерейной торговле нажили миллионное состояние уральские купцы: И. Г. Стахеев (Елабуга), А. Губкин (Кунгур), оренбургские купцы Юров, Деев, Зимин, Пустовалов, Оглодков, троицкие и челябинские купцы Холодков, П. С. Степанов, М. Н. Крашенниников, Ф. П. Грибасов, Небогатиковы и др.

Несмотря на то, что купцы постоянно помогали правительству в решении экономических вопросов, отношение к ним было негативное. С лёгкой руки Н. А. Добролюбова выходцев из купеческой среды иначе чем «тёмным царством» не именовали. В своих записках потомственный купец, выпускник Московского университета, глава солидного торгового дома П. А. Бурышкин, признавая реалистическими зарисовки комедий А. Н. Островского, замечает, что на основе анализа нескольких произведений драматурга невозможно полно судить о жизни и деятельности всего сословия. С чувством несомненной горечи П. А. Бурышкин пишет, что «статьи Добролюбова произвели чрезвычайно сильное впечатление на читающую публику и в течение ряда лет данная им характеристика „тёмного царства“ была общепризнанной в либеральных кругах тогдашней общественности» .

Однозначная характеристика, активно введённая в общественно-политический и литературный оборот, размножаемая пропагандистами из революционно-демократического лагеря, сыграла далеко не положительную роль в развитии социальных и экономических отношений, оказала односторонне влияние на развитие всей демократической литературы, формирование общественного мнения. Поэтому хотя «Москва и считалась купеческим городом, где представители торговли и промышленности занимали руководящие места, в частности, в Московском городском общественном управлении во всех некупеческих слоях московского общества — и в дворянстве, и в чиновничестве, и в кругах интеллигенции как правой, так и левой, — отношение к «толстосумам» было немного «свысока». С иронией характеризовал подобное отношение к купцам профессор-экономист И. Х. Озеров: «Подальше от промышленности — это дело нечистое и недостойное каждого интеллигента! А вот сидеть играть в карты, попивать при этом и ругать правительство, вот настоящее занятие мыслящего интеллигента». Пожалуй, ни одно сословие не получило столько обидных кличек, как купцы (самоварники, аршинники, протобестии, надувалы, морские и др.). А патриотизм купцов-предпринимателей постоянно ставился под сомнение. Конечно, в купеческой среде обитали и прижимистые самодуры, собирающие деньги в кубышку, и прожигатели жизни, спускающие капиталы не только в «Купавино», но и Яру, толстосумы, отправляющие своих отцов в долговые «ямы», чтобы не выплачивать кредиторам. Каждое сословие имеет недостойных представителей. Но если иметь в виду торговых людей, то среди московского купечества было много достойных личностей. Вышедшие главным образом из крестьянства, крепко соблюдавшего веками складывающиеся нравственные ценности и национальные традиции, купцы передавали их по наследству и своим детям. Так, например, И. Ф. Мамонтов завещал своему сыну, будущему знаменитому предпринимателю С. Мамонтову: «…Праздность есть порок, труд не есть добродетель, а прямая непреложная обязанность как исполнение прямого долга в жизни. Всякий гражданин должен трудиться морально или материально для пользы своей семьи, для пользы общественной и отечественной. Человек должен трудиться от юности и до старости, а иначе сложится человек в тунеядца» .

Московские купцы поддерживали постоянную связь со всеми окраинами Российского государства. Торговцы Москвы и других близлежащих торговых местностей с огромным количеством своих приказчиков и агентов, рассеянных по всей России и проникающих даже внутрь всех соседних азиатских государств, являлись движущей силой всего торгового оборота. Хорошо поставленная торговля — цементирующее звено для соединения всех государств. Москва стала центром благодаря своему мощному экономическому положению, активной деятельности представителей торгового сословия.

Но не только торговля, но и промышленность выступали той силой, которая вывела Москву на одно из первых по значению государств. Это был период развития нового российского патриотизма — сознательного, напряжённого труда во имя сильной и мощной России. Это был патриотизм нового класса купцов, который не похож на патриотизм ни дворянства, ни революционной демократии, ни большевиков. Как вспоминал В.И. НемировичДанченко, Савва Морозов, талантливый управленец, экономист, «силу капитализма понимал в широком, государственном масштабе, работал с энергией, часто исчезал из Москвы на недели, проводя время на фабрике, где тридцать тысяч рабочих». Главным для многих купцов было стремление служить делу, интересам Родины.

Особую роль в возникновении мощных предприятий играли семейные связи. Семейные предприятия во главе с хозяином гораздо более перспективны, чем предприятия казённые или возглавляемые служащими — представителями дирекции торгово-промышленного капитала. На подобных предприятиях всегда было гораздо больше бюрократии, к тому же директор относился к заводу или к фабрике как к чужой собственности. Не было хозяйского чувства и к рабочим, тогда как хозяева, «не будучи ни перед кем ответственны, могли гораздо легче и свободнее идти навстречу таким мероприятиям, которые не были финансово выгодны, как, например, в области оборудования фабричных больниц или школ» .

В московском купечестве была очень сложная иерархия отношений и весьма своеобразное местничество. Были семьи, которые всеми считались на вершинах московского купечества; были другие, которые сами себя таковыми считали, с чем остальные не всегда были согласны; были такие, которые претендовали на первенство, благодаря своему богатству или большой доходности своих предприятий Значение московских купцов в общей народнохозяйственной жизни России усиливалось тем, что дело организации и представительства в этой области было мало развито. Торговля вплоть до ХХ века практически оставалась неорганизованной. Долгое время в России вообще не было того торгово-промышленного представительства, какое знали Западная Европа и Америка. Однако это не значит, что «голос промышленности, а иногда и торговли, не был вовсе слышен и что правительство к нему не прислушивалось, но в первую голову имело значение, кто говорит, какое лицо, а не какое учреждение. Таковых было немного, и они долго не носили общероссийского либо общепромышленного характера». Закон о торговых палатах был принят только Временным правительством лишь в 1917 году и вовсе не вошёл в жизнь.