Нижегородская микротопонимия: коннотативный аспект

Нижегородская микротопонимия: коннотативный аспект

Назначение микротопонима состоит в том, чтобы точно обозначить объект, выделив его из ряда однородных и тем самым отличив от других. Выражение отношения говорящего коллектива к объекту является вторичным, наслаивающимся на основную функцию, хотя и важным в плане проявления субъективного, личностного, а также этнического.

Микротопонимия, в том числе Нижегородской области, южнее течения реки Волги — Окско-Волжско-Сурского междуречья¹, входит в язык повседневности, а «повседневная речевая практика в основном оперирирует информативным функциональным регистром»².

Микротопонимическому пространству свойственна информативность ландшафтного характера, прежде всего о рельефе местности, подтверждаемая в текстах констатирующего характера: о существовании, наличии, нахождении объекта, о его статусе, о пребывании на объекте, о движении к нему или от него.

В то же время микротопонимия проявляет и функциональный регистр изобразительности, причем как в самих единицах, так и в микротопонимических текстах, особенно ярко реализующийся в мотивационных текстах — развернутых пропозициях, особенно в текстах-преданиях и легендах. Здесь происходит совмещение информационного и изобразительного регистров коммуникации³.

Последний связан с коннотативностью, в которой наиболее ярко проявляется личностный аспект восприятия и употребления имени. Коннотативность — наличие в имени коннотации как сложного комплекса созначений — экспрессивных (по шкале много / мало), эмотивных (положительных / отрицательных со всей гаммой их конкретных значений), аксиологических (по шкале хорошо / плохо) и других.

Безусловно, коннотативны мотивированные микротопонимы, мотивированность которых осознается и раскрывается говорящими. Такие единицы выражают ассоциативно-образное представление об объекте. Однако они тоже неоднородны. Высокую степень коннотативности, выразительности имеют те из них, что содержат в своем значении сему `как', то есть метафорические, типа: Корымтечко. Место на реке Урге. На корыто оно похоже, вот и Корымтичко. (Красный Ватрас Спас.); Ушком. Бугор. Атдемльнай он ат аврагов. Вот Ушко и назвали па-старинному. (Мамлейка Сеч.); Воробемйка. Ручей. Шумстра больно вода в речке, ну как птица воробей. (Чернуха Арз.); Аквамриум. Ручей. Там два ручейка сливаются, а вода свемжа-свемжа, чимста-чимста, как в аквариуме. (Красный Бор Шатк.); Балаламйка. Поле. На балалайку это поле похоже. Патаму что триугомльна. (Ульяново Лук.); Барамньи рогам. Овраг. Да ешшо овраг Бараньи рога: уж больно похож на рога-ти. (Кетрось Бут.); Барамньи ромжки. Поле. Поле как барамнье рогам, чай, видели рогати. (Ковалево Перев.); и мн. др.

Здесь в плане выразительности особо выделяются микротопонимы, возникшие в результате вторичной проприальной номинации, типа: Шанхамй. Улица. Вся улица застроена, как в Китае: дом к дому. Так-ту её зовут улица Октябрьска, а по-нашему Шонхай. (Бортсурманы Пильн.); Пентагомн. Дом. Улица. Трёхэтажный дом стаит там адин, пасередь сила, вот и назвали Пинтагоном. — Эт дом такой у нас есь, трёэтажный, живут в им. Адин такой дом бальшой, белай дом, как в Америке. Паетаму промзвали Пентагон. (Ильинское Поч.); Пемрсия. Часть села (Кремницкое Бут.); Бухенвамльд. Лес (Хирино Шатк.); Украимна. Улица (Шутилово Перв.); Кампучимя. Улица (Татарское Д.-Конст.); Камчамтка. Улица (Большие Бакалды, Пергалей Бут.). Поле (Смирново Шатк.); Карпамты. Шутл. Болото (Кичанзино Арз.); Москвам. Шутл. Часть улицы (Волчиха Арз.); Вьетнамм. Часть улицы (Первомайск); Кумба. Улица (Полховский Майдан Воз.); и др.

Очень выразительны также микротопонимы, созданные на базе коннотативных же апеллятивов, основа которых и выражает этот компонент значения. Здесь окраска микротопонима сопряжена с рациональной окраской апеллятива, а текст вскрывает эту сопряженность. См. факты: Чахлимха. Ручей. Ды место-то уж там больно чамхло, боломтисто, вода вонюмча да крамсна текёт. (Вилейка Сосн.); Яснимха. Часть леса. Яснимхой зовут: свитло там, вот и зовут. (Красный Бор Шатк.); Гнилумша. Болото. Оно от села далеко все же, оно, конечно, гнилое, томпко. (Верхняя Верея Выкс.); и мн. др.

Особенно ярка эта сопряженность в случае с адъективами-эпитетами: Чудемсный лес. Там у нас уж больно красиво место: берёзы, сосны, как свечки. А щас он уж не чудесный, избизобразили ёво весь. — Чудеса там разны были, каке-то. (Белозерье Арз.); Любиммое. Место на реке Теше. Любимое — эт саммо хоромшо место на Теше. (Личадеево Ард.); Удаламя слободам. Улица. Там сё народ по праздникам гулять собирался, вот и прозвали Удаламя слободам. (Чернуха Арз.); Вшимвый. Вшимвый пруд. Я своим говорю, чтоб не ходили туды купаться: он мелкай, грязнай да вшивай. Вот и Вшивай. (Малое Туманово Арз.); Вонюмчее болото. Вонюмце болото есь: дух от нёво плохой. (Липовка Ард.); Дрянимшное. Ручей; Дрянимшное болото. Потому что всеми задренённый был. Всегда в нём лесного мусора полном. (Мотовилово Арз.); Тумхлая Вершина. Колодец. Тухлой Вершиной назвали колодец: в ней раньше тухмла вода была. (Елховка Вад.); Тумхлый. Тумхлый колодец. Там кошки домхлы валялись. Вот и Тумхлай. (Натальино Нав.); Окаямнный ключ. Родник. Он больно шумливай был, его и звали Окаяннай ключ. (Левашово Ард.); Благоме озеро. Плохое оно, Благое-то озеро, вода зелёна. (Красный Ватрас Спас.); и мн. др.

Своеобразно выражается коннотативность в отэпонимических микротопонимах, в частности от имен-гипокористик и прозвищ. Здесь происходит проецирование окраски антропонима на микротопоним: передается отношение не столько к объекту, сколько к лицу, связанному как-то с этим объектом. Такую, спроецированную, эмотивность, как составляющую коннотативности, имеют, например, единицы: Мамрьюшка. Ручей. Здесь просто авраг, а дальше Марьюшка. Па Марьюшке какой-то. (Лихачи Див.); Грумшенька. Сад. Были сады Грушенька. Так имя таком есь. (Калапино Шатк.); Пелагемюшкин пруд. Пелогеюшкин пруд: Пелогемюшка там жила, около нёво-то, так и прозвали. (Котиха Арз.); Юмленькин овраг. Юленькин авраг: Юленька жили, памещица. (Калапино Шатк.); Марямнин проулок. Переулок. Марямня живёт, вот и Марямниным зовут. (Рогановка Серг.); и мн. др.

Спроецированная с антропонима эмотивность поддерживается в микротопонимии ассоциативно, по соотношению с именами, содержащими уменьшительно-ласкательные суффиксы, проявляясь в текстах-дискурсе. Это касается прежде всего единиц, включающих в свой состав суффиксыеньк-, -иньк-/ыньк-, -ушк- (в их разновидностях), -ун (я). Например: Люмсенькина тропка. Окол дома Люсеньки проходит она. (Конново Див.), ср.: Люськина тропка — единица, проявляющая грубоватую, фамильярную окраску, в лучшем случае — нейтральный статус имени; Лимдинькин колодец. Он находится против Лидиньки. (Красный Бор Шатк.); Лёвушкин колодец. Дед был Лёвушка. (Михеевка Ард.); Лёсынькин пруд (Селякино Арз.); Гришунин колодец. Гришуня этим колодцем управлял. (Щиповка Ард.); и др.

Названные суффиксы имеют в коннотативном плане сильную позицию, а микротопоним и его мотивирующая (деривационная) база — соответствие коннотативности.

Возможна коннотативность по контрасту: Мимрный посёлок. Улица. Наоборот их там назвали: все, кто на этой улице живёт, то и дело спорют и дерутся. (Высокий Оселок Спас.); Бемдный посёлок. Ирон. Часть п. Пильна. Бедный пасёлок — эт новая часть Пильны-ти, там харомши дама-ти, страсть, катэмджи, что ль, называют их. Там в них зажимточны живут, багамты, начальники. Канечно, в насмешку назвали. (Пильна).

Относительно мотивированных, не имеющих специальных средств выражения коннотативности (ни корневых, ни аффиксальных), и немотивированных единиц основными показателями коннотативности являются элементы дискурса. В этом случае сами микротопонимы являются неокрашенными, коннотация же включается в суждения об объекте, о мотиванте имени. Например: Догиным. Болотистая местность. Догиным — вот там гора и боломтьи страшемнны. (Никольское Арз.); Васимльев колодец. У нас уж больно в Васимльевым колодце вода, правда, знать хоромша. Хорошай он целовек был Василий, которай вырыл его. Один жил, богу всё молился. Отшельник был. (Ломовка Кул.).

Передается коннотативность и невербальными средствами: жестами разного характера (указательными, изобразительными и др.), телодвижениями, мимикой, улыбкой, смешком, смехом и т. д.

Коннотативность как макрокомпонент значения создается и выражается во всем микротопонимическом комплексе, в котором микротопоним — сигнал предтекстов, передающих опыт номинации, оценок. При этом типичным является так называемое «согласование в представлении» (А.А. Потебня): элементы дискурса по характеру и средствам выражения коннотативности соответствуют самой микротопонимической единице. Это соотношение вписывается в целом в явление «семантического согласования в речи»⁵.

Текст-дискурс подтверждает или проявляет коннотативность микротопонима, выражая её соответствующими лексемами, интонацией, всей тональностью речи, всем коннотативным регистром дискурса — «согласование в представлении» на уровне всего текста-дискурса⁶. Например: Лебедёмнок-озеро. Озеро. Оно в лесу, эт лесное озеро. Там лебеди раньше были. Вот и Лебедёнок-озеро. Этак хорошо названо, как-то ласково. (Натальино Нав); Лебедимное озеро. Лебедимный пруд. Пруд. У Каменного баломтца-то, Лебемдино озеро, чий, гуси там раньше плавали. — Да патаму что названье красивое, хоть тут только утки плавают, на Лебедином пруду. (Пушкарка Арз.); Момкренький пруд. Там завсегда мокро. Так небальшой пруд, де неглубоко. (Дивеев Усад Поч.); Вомлчий колодчик. Колодец. Волчий колодчик неглыбокынькай. А что Волчий, так и самим удивительно. (Мигалиха Вад.); Залупимха. Насмешл. Улица. Само по себе словото неприятно. (Кудеярово Лук); Захотемловка. Улица. Смешное каком-то названье-то, не знай, что так. (Бутурлино); Заголимха. Насмешл. Улица. Вроде нехарашо, а уж как празвали, так и именуют. (Архангельское Шатк.); Новокамшинский родничок. Родник. В Навакашинском авраге радничок есь, там сё малились, свитой он, вот у нас и завут иво Навакашинскай радничок. (Ореховец Див); Журавлимная Шемйка. Место в р. Тёше. Эт так местечко в Тёше, больно умзко. — Журавлина Шейка очень умзка. (Шерстино Арз.); и мн. др.

Микротопонимический текст-дискурс — это всегда речь для другого (других), с обязательной установкой на другого (других). В нем всегда ощутимо присутствие другого как информируемой стороны с его запросом об объекте, названии, событии.

Ярким свидетельством ориентированности текста-дискурса на другого и средством коннотативности являются обращения, причем разного характера: имена собственные, прежде всего — личные имена (полные или трансформированные, гипокористики), обозначения родственников, членов семьи, особенно употребительны дедушка, бабушка, деда, баба, мама, мамынька, папа и многие другие однокоренные образования. Например: Нюрк, а где эт Вежать-та? Лиз, на Грузнике, что ль, была? Деда, а что эт Мочальну тропку так назвали? Бабуль, а ты ходила за ягодами в Ужов? Мам, а по какой дороге-ти в Заросси идти? Няньк, а вы на Красну Горку ходили гулять молодэи-ти? Папань, а говорят, наше село из Никольского вышло. Эт правды? (Селякино Арз.).

Показательны обращения-апеллятивы, обозначающие семейные, родственные отношения, направляемые со стороны старших к младшим по возрасту, не связанным узами родства, а то и к совсем незнакомому человеку, например собирателю, типа: дочь, доча, дочка, доченька, сынок, сыночек, сынынька, внучек, аналогично со стороны младших к старшим — дедушка, бабушка, дедуля, бабуля, отец, мать, папаша, мамаша и др. под. На эту черту исследователи обратили внимание как на феномен русского менталитета⁷. Такие единицы, как и обращения-экспрессивы душа моя, душенька, красавица, миленький (-ая), миломй (-ая), милок, милэи и другие подобные⁸, являются социально и этнически значимыми, свойственными русскому человеку, в особенности деревенскому жителю, и свидетельствуют о нацеленности русского национального этикета на вежливое, благожелательное общение с людьми, на доброе отношение к ним, проявляя особенности русской ментальности, русской культуры — исконное уважительное отношение к человеку, незлобивость, доброту, милосердие. См. в текстах и фрагментах текстов: Золотая Гора. Поле. Ни знай, дочк, па-разному гаварят. (Верякуши Див.); Журавлёв лес. Тоже не знай точно-то, дочь. Камменное. Поле. Не знай, доча, что так. (Волчиха Лыск.); Голубимная дорога. Голубина дорога, сынок, эт от голубей, там голубей всегда много. (Леметь Ард.); Громимлиха. Место в лесу. А вот почему так зовут это место — вот этого, сынок, я не могу сказать. (Волчихинский Майдан Арз.); Нагамйка. Лес. Это, мимленька, сыстари тварится. (Кошкарово Серг.); Вомклино болото. Ни знаю, миламя, на маей памяти нихто ни знал. (Верякуши Див.); Большамя дорога. Улица. Она ведь у нас на всё сёло, душеньк, да и люду-ту на ней много живут. (Успенское II Арз.); Кондюмрин. Местность. И не знай, мимлай, что зовут. (Вилейка Сосн); Варивомнова Бакамлда. Овраг. Эт, миломй, щё до нас так назвали овраг-ат. (Котиха Арз.); Дягимльник. Лес. Этим лесом крессьяне владели, а поцему Дягимльник, я, милок, не знаю. (Водоватово Арз.); Тангемй. Лес. Эт ведь всё старина, милэми мое, а нам и в голову не приходит, что эт так, сахамрны мое. (Балахониха Арз); Козломвец. Родник. Эт всё, мое миленьки, по готовому называют. (Вторусское Арз.); и др.

Следует различать микротопонимическую коннотативность внутри системы и вне её — для представителя иносистемы.

Внутри микросистемы коннотативность не нуждается в специальной экспликации, она является частью значения единиц и для диалектоносителя естественна, сама собой разумеется. Эксплицируется она при специальном запросе. Здесь доминирует оценка, мнение самого говорящего или передача предшествующей информации, существующей в системе искони.

Вне системы основным является воздействие имени и текста на носителя иносистемы, в частности на исследователя. Ср. мнение: основная функция коннотации — «функция воздействия, непосредственно и неразрывно связанная с прагматикой речи»⁹. Большой силой воздействия на инопредставителя обладают необычно, регионально оформленные единицы, а также с неассоциируемым внешним обликом. И в том, и в другом случае необычность и создает экспрессивный эффект. См.: Мизимна. Урочище. Перед Навашиным есть Мизина, там поезд останавливается или притормаживает. (Навашино); Яцамсы. Луг. Почему зовут Яцамсы, не знам. (Кирилловка Спас.); Шишкамомрва. Лес. В Шишкамомрве ни грибов, ни ягод. Не знай, что ана так названа. (Чапары Шатк.).

Изобразительный регистр функционирования микротопонимов связан, в частности, с явлением языкового регресса (Т.С. Коготкова, Ф.Л. Скитова): в пожилом возрасте, в старости говорящий, бывший член сельского языкового коллектива, бывший диалектоноситель, возвращается к своим языковым истокам, в его памяти, речевом употреблении активизируются единицы микротопонимического пространства как репрезентанты былого, минувшего. Употребление их всегда окрашено лиризмом, всегда эмоционально, и тем самым проявляется названный выше функциональный регистр изобразительности. В таком случае актуализируются аксиосемы `хорошо', `лучше'. Микротопонимы предстают доминантами текста, связанными с воспоминаниями, это ключевые слова, опорные сигналы воспоминаний, несущих мощный коннотативный заряд. Подобные воспоминания находятся, можно сказать, с большой долей допущения, на грани профанического и сакрального, близко к тому, о котором сказано: «Такое воспоминание-воображение, когда реально имевшее место событие переживается как происходящее здесь и сейчас и обретает черты высшей, трансэмпирической, бытийственной подлинности, способной затмить то эмпирическое, что было „на самом деле“, нередко вызывает сильные эмоции — вплоть до внутреннего потрясения, оканчивающегося слезами. Связь воспоминания, когда воспоминаемое переживается с особой живостью и подлинностью, со слезами — явление нередкое и в профаническом быту». ¹⁰

В таком употреблении микротопонимы — сигналы возвращения говорящего к своим корням — социальным (а значит, и этническим), языковым. Здесь и сопряжение пространства и времени — отражение хронотопа, в целом — этносоциохронотопа¹¹.

Надо отметить, что в числе средств выражения коннотативности микротопонимов не заметна обсценная лексика, инвективы. В огромном массиве микротопонимической лексики инвективы составляют ничтожную долю (не более двух десятков на 18 000 наименований). Эта область почти закрыта для неприличных единиц¹². При наличии в микросистеме употребляются они в дискурсе с оглядкой на коммуникативное окружение, с выражением смущения, ощущением неловкости, некомфортности, произносятся с понижением тона, убыстрением темпа до скороговорки, сопровождаются смешком, смехом. Все это опровергает мнение, высказанное, правда, относительно другого лексического участка: «Однако нет сомнения в том, что инвективная лексика и фразеология являются специфическим феноменом русского языка, весьма значимым в собственно лингвистическом, социолингвистическом (лингвокультурологическом) и прагмалингвистическом аспектах». К сожалению, такое мнение не единственное. Русской речи приписывают агрессию, характерную для неё якобы искони. Однако значительное снижение уровня культуры речи населения России в последние полтора десятилетия, выразившееся в том числе в активизации обсценной, арготической, жаргонной лексики, в коммуникативной агрессивности, произошло вопреки исконно русскому народному сознанию. Напротив, сельский житель исконно был противником черного, грубого, враждебного слова. Микротопонимический фрагмент языковой картины мира это подтверждает.

коммуникация коннотативность микротопоним.

• 1. Климкова, Л. А. Нижегородская микротопонимия в языковой картине мира: монография / Л. А. Климкова. — Арзамас: АГПИ, 2007. — С. 6−12.
• 2. Яковлева, Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира: модели пространства, времени и восприятия / Е. С. Яковлева. — М.: Наука, 1994. — С. 25.
• 3. Гольдин, В. Е. Текстоообразующие факторы диалектной речи / В. Е. Гольдин // Актуальные проблемы современной русской диалектологии. — М.: Ин-т рус. яз. РАН, 2004. — С. 40−41.
• 4. Телия, В. Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц / В. Н. Телия. — М.: Наука, 1986. — С. 134.
• 5. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / отв. ред. Б. А. Серебренников. — М.: Наука, 1988. — С. 199.
• 6. Языковая номинация: (Общие вопросы). — М.: Наука, 1977. — С. 292.
• 7. Климкова, Л. А. Нижегородская микротопонимия… — С. 302−312.
• 8. Левонтина, И. Б. Милый, дорогой, любимый / И. Б. Левонтина // Рус. речь. — 1997. — № 5. — С. 55−62.
• 9. Климкова, Л. А. Обращение как этикетный знак в речи жителей нижегородской деревни: (Окско-Сурское междуречье) / Л. А. Климкова, Е. В. Суворова // Сельская Россия: прошлое и настоящее. Вып. 2. — М.: Энцикл рос. деревень, 2001. — С. 206−208.
• 10. Телия, В. Н. Коннотативный аспект… — С. 21.
• 11. Топоров, В. Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 2. Три века христианства на Руси (XU-XIV вв.) / В. Н. Топоров. — М.: Языки рус. культуры, 1998. — С. 89.
• 12. Климкова, Л. А. Нижегородская микротопонимия… — С. 234−236.
• 13. Резепин, П.П. О костромской ненормативной топонимии // Проблемы семантики языковых единиц в контексте культуры: (лингвистический и лингвометодический аспекты). — М.: ЭЛПИС, 2006. — С. 750.
• 14. Эмирова, А. Оппозиция «мужчина-женщина» в русской фразеологии / А. Эмирова // Грани слова: сб. науч. ст. к 65-летию проф. В. М. Мокиенко. — М.: ЭЛПИС, 2005. — С. 169.