Продовольственная проблема в 30-е годы XX века: состояние, пути решения

Продовольственная проблема в 30-е годы XX века: состояние, пути решения

В ряду непреходящих проблем нашего общества важнейшее место занимает аграрный вопрос. Нынешний кризис в сельском хозяйстве и во всей государственной экономике во многом объясняется тем, что в течение многих десятилетий крестьянин как основная фигура деревни, по существу, был вне поля зрения государственной аграрной политики. На всём протяжении послеоктябрьского периода партия и государство рассматривали деревню и сельское хозяйство лишь как некую абстрактную систему единства производственных отношений и производительных сил, позволяющую бесперебойно снабжать город продовольствием, а промышленность — сырьём. При этом полностью игнорировались потребности собственно деревни, не брались в расчёт средства и методы решения этих проблем.

Обеспечение страны продовольствием — задача, которую по сей день безуспешно пытаются решить наши аграрии, а также государственные и партийные лидеры. История российской деревни 30-х годов XX века даёт возможность проследить, как подходило к этому вопросу советское партийно-государственное руководство.

Осуществив на рубеже 20−30 годов XX века очередную агарную реформу — насильственную коллективизацию, — партийно-государственный аппарат приступил к решению зерновой проблемы. На примере ряда областей Центра России (Московской, Рязанской и Тульской, объединявшихся до сентября 1937 года в составе единой Московской области), посмотрим, какими путями Советское государство и Коммунистическая партия решали проблему развития земледелия, увеличения производства зерна и других продуктов. Для анализа возьмём период второй пятилетки — 1933;1937 годы. После кризиса, порождённого ударной коллективизацией, сельское хозяйство региона, начиная с 1933 года, стало постепенно возрождаться. Однако это возрождение проходило крайне медленно, что обусловливалось целым рядом обстоятельств. Скромные государственные инвестиции в сельское хозяйство приводили к тому, что относительным был и технический прогресс в этой сфере. Распространение машин в деревне не приобрело ещё широкого размаха, применявшиеся орудия труда были в большинстве своём примитивными. К этому необходимо добавить отсутствие материальных, а зачастую и моральных стимулов крестьян к труду.

В партийных документах тех лет, а позже и в исторической литературе отмечалось, что в годы первой пятилетки (1928;1932) земледелие развивалось главным образом по пути расширения посевных площадей, а с 1933 года начался переход к интенсивным формам ведения сельского хозяйства. Однако полного отказа от расширения посевных площадей не произошло. В изучаемых областях к 1937 году вся посевная площадь колхозов возросла по сравнению с 1913 и 1928 годом (последний доколхозный год). По отношению к 1933 году также наблюдается некоторый рост посевных площадей. Рост посевных площадей происходил в 1933;1937 годах не только за счёт завершения коллективизации, но и потому, что за этот период в Московской области было освоено около 400 тыс. га целинных земель (к их числу в условиях региона относились суходольные луга), проводилась вырубка лесов, гарей, мелколесья, кустарников, осушение болот и т. д.

Что же касается структуры посевов в рассматриваемом регионе, то здесь тоже произошли определенные изменения. В январе 1935 г., выступая на III съезде Советов Московской области, председатель Мособлисполкома Филатов говорил: «Мы взяли установку на расширение посевных площадей по линии картофеля, пшеницы, овощей и… льна». Действительно, за годы 2-й пятилетки посевы пшеницы по областям возросли в среднем почти в 6 раз, и это там, где, как считалось до Октябрьской революции, пшеница «не родит», т. е. не дает хорошего урожая. Урожаи пшеницы были выше, нежели урожаи ячменя, овса и других зерновых культур, площади под которыми сокращались. Для стимулирования производства пшеницы и повышения доходности производящих ее колхозов специальным постановлением СНК СССР и ЦК ВКП (б) в 1936 году были повышены заготовительные цены на пшеницу.

В 1933;1937 гг. в Московской, Рязанской, Тульской областях произошло также увеличение площадей посевов картофеля и кормовых культур, производство которых было необходимо для развития общественного животноводства.

На рубеже первой и второй пятилеток было объявлено о том, что «наступило время, когда от роста хозяйства вширь путем увеличения посевных площадей, необходимо повернуть к борьбе за лучшую обработку земли, к борьбе за повышение урожайности». Главными средствами осуществления этой задачи Советское правительство считало введение севооборотов в колхозах, улучшение семенного дела, механизацию сельского хозяйства, использование удобрений.

В Московской области (в границах начала второй пятилетки) планировалось «ввести в 1933 году во всех колхозах и совхозах правильные севообороты», а Народный комиссариат земледелия разработал примерные основные севообороты для колхозов Московской области. Газеты публиковали рекомендации по этому вопросу, а партийные органы различными методами претворяли их в жизнь. Уже летом 1934 года секретарь МК ВКП (б) М. Михайлов рапортовал в «Правде», что 77% колхозов области перешли на культурный севооборот, однако здесь же он признавал, что «от этих цифр до жизни порядочное расстояние, ибо севооборот по значительной частя колхозов еще фактически не выдерживается». Каких-либо перемен в деле перехода на правильные севообороты не удалось добиться и в последующие годы пятилетки.

В марте 1935 года президиум Московского областного исполнительного комитета (МОИК) отмечал, что вследствие частого изменения направления хозяйства, ломки севооборотов и низкого качества землеустроительных работ, землеустройство повторяется по несколько раз на одних и тех же площадях, и только в исключительно редких случаях колхозы выдерживают установленный для них севооборот. Был принят «План землеустройства Московской области», который предусматривал завершение землеустроительных работ и переход на правильные севообороты в области к началу 1938 г.

Однако принятые решения не выполнялись. Неоднократные прирезки и отрезки земель у колхозников, слияние и разукрупнение многих колхозов, отсутствие точных данных о фактических площадях пашни и других угодий в каждом колхозе, и ломка в связи с этим принятых севооборотов посевными заданиями, острый недостаток семян многолетних трав, многочисленные недостатки землепользования, устраняемые, но так и не устраненные при выдаче колхозам государственных актов на вечное пользование землей, создавали путаницу и неустойчивость в этом деле. К началу 1937 года, по данным НКЗ, севообороты, которые не требовали переделки, сохранились у 1/3 общего числа колхозов страны. Что же касается Московской области, то по решению Московского областного исполнительного комитета в 1937 году была создана комиссия по введению правильных севооборотов с привлечением ученых Тимирязевской академии, председателей райисполкомов и колхозов, директоров МТС, агрономов районных земельных отделов. На первом заседании комиссии отмечалось, что процент освоения севооборотов в Московской области «исчисляется единицами». «Из 14 тыс. колхозов в 8 тысячах колхозов севооборотов у нас нет, а схема, правда, есть… Некоторые районы требуют пересмотра севооборотов на 80−90%, а многие районы и на все 100%». Таким образом, задачу перехода на научные севообороты в годы второй пятилетки решить не удалось, не было этого сделано и впоследствии.

Другим рычагом повышения урожайности была работа по улучшению семян зерновых культур. В этом направлении также делалось многое — снабжение колхозов улучшенными семенами, выделение кредитов на приобретение сортовых семян, селекция новых культур, пригодных для выращивания в условиях Нечерноземья. В годы второй пятилетки предпринимались неоднократные попытки улучшить семеноводство.

Так, в 1936 году 67,5% посевов зерновых культур Московской области было осуществлено сортовыми семенами, в том числе 75,5% посевов озимой ржи, 67,8% - озимой пшеницы, 90,9% посевов яровой пшеницы, 82,8% посевов овса и т. д., а урожайность в 1936 году оказалась самой низкой за все годы второй пятилетки.

В 1937 году вновь очень активно возвращаются к этому вопросу. СНК принимает постановление «О мерах по улучшению семян зерновых культур», которое предусматривает посев во всех колхозах только отборными сортовыми семенами, организацию государственного испытания семян зерновых и сети районных семеноводческих хозяйств, улучшение работы государственных селекционных станций и т. д. При МОИК была создана комиссия по улучшению семян зерновых культур. Член этой комиссии, академик Тимирязевской академии Лисицин, говоря о состоянии семеноводства, констатировал: «Мы кончаем пятилетку в таком же состоянии, в каком мы ее начали, может быть несколько продвинулись количественно». Таким образом, проводимая в годы второй пятилетки работа по улучшению семян не дала своих результатов.

В первой половине 1935 года (после реорганизации и отделения ряда районов в Калининскую область) была проведена большая работа по специализации сельскохозяйственных районов Московской области. В ходе этой работы было выделено шесть зон сельскохозяйственной специализации.

Подмосковная зона, расположенная широким кольцом вокруг Москвы, включала 35 районов и имела овоще-картофельно-молочной специализацию. Она была основной промышленной зоной Московской области (72,3% рабочих Московской области, без Москвы). По размерам территории ей принадлежало 23,1% территории области. Главная задача этой зоны заключалась в удовлетворении потребностей рабочего населения Москвы овощами, картофелем и молоком. В 1934 году по отношению ко всей области эта зона заготовила 38,2% овощей, 23,3% молока, 21,8% картофеля, считалось также необходимым развивать здесь производство плодовых культур и ягод, а также свиноводство, связанное, главным образом, с использованием отбросов общественного питания промышленных центров.

Льно-молочная зона занимала 11,3% территории области и включала 11 районов северо-западнее Москвы. Зона характеризовалась слабым развитием промышленности (4,7% общего числа рабочих области). На начало 1935 года в этой зоне было сконцентрировано 55,9% всех льняных посевов области. Дополнительно в этой зоне предлагалось развивать молочное животноводство.

Приокская картофельно-животноводческая зона состояла из 17 районов, большей частью расположенных в Мещере. Здесь была слабо развита промышленность (3% всех фабрично-заводских рабочих области), за исключением Рязани и Касимова эта территория была недостаточно обеспечена железнодорожной сетью, но имела хорошую водную связь с Москвой по реке Оке. Наличие большого количества сенокосов (в частности заливных) создавало благоприятные условия для молочного хозяйства. В 1934 году зона дала в общеобластных заготовках 23,6% овощей, 18,9% картофеля и 23,9% молока. Основная специализация зоны — производство картофеля и молока, а дополнительно — развитие свиноводства (поголовье свиней здесь составляло 23,14% областного).

Юго-западная зона, включавшая 18 районов, отличалась слабым развитием промышленности (3,6% рабочих области, причем более 1/3 их — в Калужском районе). В структуре посевных площадей самой зоны 70,4% занимали зерновые, а доля картофеля понижена (10,2%). Значительные площади сенокосов давали возможность развивать молочное хозяйство, поэтому специализация зоны — зерноживотноводческая (молочное хозяйство и свиноводство).

Южная зерновая зона насчитывала 40 районов и занимала 29,4% всей территории области. Она была хорошо обеспечена железнодорожной связью с Москвой, а промышленность была развита слабо (2,9% общей численности рабочих области было сосредоточено в Ефремовском и Зарайском районах). В 1934 году в зернозаготовках области зоне принадлежало по пшенице 58,6%, по картофелю — 36,5%, по овощам — 22,2%. Зона характеризовалась сравнительно малым развитием животноводства, особенно молочного, т. к. мало сенокосов. Сохраняя зерновой характер зоны, предлагалось здесь также развивать животноводство, особенно свиноводство.

Тульско-Горняцкая зона включала 10 районов, занимала 4,8% территории области, 13,5% рабочих области было сконцентрировано там. В начале 1935 года это была зерновая зона (69,5% всех посевов зоны), животноводство было развито недостаточно. Необходимо было перестроиться на производство овощей, картофеля и молока, т. е. изменить специализацию зоны.

Значение работы по уточнению специализации районов Московской области очевидно, т. к. это позволило более детально определить основные направления развития сельскохозяйственного производства отдельных зон. И если мероприятия по освоению правильных севооборотов и семеноводству были малоэффективны, то сельскохозяйственная специализация была успешной.

Повышению урожайности должны были способствовать и другие мероприятия, в частности — подготовка квалифицированных кадров, использование техники, применение удобрений. В районах области разрабатывались программы повышения урожайности. Большое внимание уделялось выполнению всех агротехнических мероприятий. Так, в документах июньского (1936 г.) Пленума МК ВКП (б) было записано: «Для обеспечения сталинского урожая необходимо прополоть: рожь — 1−2 раза, озимую пшеницу — 2−3 раза, лен — 2 раза, клевер — 1 раз, а семенники — 2 раза». Подробным образом партийные органы регламентировали и контролировали проведение всех сельскохозяйственных кампаний — сев, обработка посевов, уборка, заготовка и т. д.

Все эти многочисленные мероприятия служили одной цели — необходимости решить зерновую проблему, получить высокий урожай. Определенные успехи в решении этой проблемы были достигнуты уже к середине 1934 года, когда на Пленуме ЦК ВКП (б) было заявлено, что «такие области, как Московская и Горьковский край, уже обеспечивают хлебом в этих областях свою потребность, не считая г. Москвы». Но такие результаты не устраивали сталинское руководство, ему нужны были рекорды. Получаемые урожаи были неадекватны тем усилиям, которые прилагались для их получения. М. И. Калинин на III съезде Советов Московской области в январе 1935 года признавал: «Урожаи по нашим потребностям малы. Да, малы урожаи».

Действительность была такова, что урожаи по районам Московской области редко достигали плановых показателей. Велики были потери при уборке урожая. Основными причинами потерь было нарушение сроков уборки и неудовлетворительное качество молотьбы. Так, в Ермишинском районе в 1935 году при уборке зерновых культур только от осыпания зерен и несобранных колосьев потеряно до 15%, а на отдельных участках — до 30%. От плохого обмолота в некоторых колхозах оставалось до 20% не вымолоченного зерна.

В середине 30-х годов, стремясь решить зерновую проблему, партийные руководители сверху донизу не гнушались никакими приемами. Необязательно было получать высокий урожай, достаточно было объявить о том, что он получен. Под давлением партийных органов колхозники принимали завышенные, явно нереальные обязательства по урожайности. Так, в Пителинском районе в колхозе им. Чапаева в конце 1935 года колхозники изменили обязательства по урожайности на 1936 год, постановив собрать озимой пшеницы — 22 ц с га, ржи — 20 ц с га, овса — 25 ц с га, картофеля — 300 ц с га и т. д. При этом на собрании колхозников председатель колхоза Н. Г. Гуреев говорил: «Мы вчера были на пленуме райисполкома, и там нас как следует прохватили, что мало взяли урожайность…».

Но такие обязательства выполнить было трудно. Планы по урожайности зерновых в Рязанском районе на 1936 год были от 12 до 20 центнеров с одного гектара в разных колхозах, а реально удалось получить 6,6 ц ржи с одного гектара, 5,1 ц озимой пшеницы, 3,6 ц яровой пшеницы, 4 ц овса и т. д. В Бельковском районе в 1936 году планировалось получить 11,5 ц зерновых с гектара, а реальная урожайность в Гиблицком колхозе, например, была 4,2 ц, в Ломакинском колхозе — 4,9 ц, в Мягковском колхозе — 3,6 ц и т. д.

В таких условиях серьезной проблемой для партийно-правительственной верхушки было определение урожайности. В июне 1934 года на Пленуме ЦК ВКП (б) П. П. Постышев отмечал: «Что у нас сейчас получается с определением урожайности? МТС определяет, район определяет, колхозы определяют. Все говорят о видах на урожаи крайне неуверенно…».

Методика расчетов урожайности была запутанной. Сельскохозяйственная статистика исчисляла урожайность, определяя ее на корню, а, следовательно, продукцию биологическую, т. е. то, что выросло, а не то, что убрано, засыпано в амбары, на склад. При учете валового сбора по биологической урожайности предполагалось, что такая мера усилит ответственность МТС и колхозов за своевременную уборку урожая без потерь. Фактически, последствия такого подхода были отрицательными. При определении урожайности на корню допускались не только ошибочные оценки, но и сознательное завышение величины урожая. Комиссии по определению урожайности зачастую завышали биологическую урожайность для того, чтобы включить колхоз в более высокую группу урожайности с целью расчета за работы МТС по более высокой ставке натуроплаты. МТС, получавшие натуроплату в определенном проценте к видовому урожаю (биологическому, а не амбарному), не отвечали за потери продукции при уборке, а эти потери, как уже указывалось, были очень значительными.

В 1933;1934 годах в основу определения урожайности был положен метод метровок, который совершенно не учитывал потери, а с 1935 года по 1938 год — метод учета зерна при обмолотах, при этом урожайность определялась с поправкой на «неиспользуемые» в хозяйстве потери. (Попутно заметим, что в 1939 году инструкция председателя Центральной Государственной комиссии по определению урожайности Б. В. Осинского об «используемых» и «неиспользуемых» потерях была признана «вредительской», а сам ее автор репрессирован). Публиковавшиеся в статистических справочниках тех лет данные о валовых сборах и урожайности основывались на биологической урожайности, исчисляемой комиссиями по определению урожайности, которые приблизительно на 25% превышали показатели фактических сборов. Наиболее реальные показатели сборов зерна имеются в годовых отчетах колхозов (табл. 1).

Таблица 1. Валовые сборы и урожайность зерновых культур в Московской области в 1933;1937 гг.

Таблица 2. Урожайность и валовые сборы всех зерновых в 1909;1913 гг. (в границах 1937 г.).

Приведенные в таблице 1 данные показывают, что фактического улучшения дел в сельском хозяйстве рассматриваемого региона в течение 1933;1937 годов не происходило. Урожаи лишь немного превышали 8 ц с гектара, а именно таким был средний показатель для этих областей в 1909;1913 годах (табл. 2).

Показатели таблиц (табл. 1 и 2) свидетельствуют о том, что сельскохозяйственное производство, по сути дела, пребывало в застое. Запланированный на вторую пятилетку прирост производства сельскохозяйственной продукции остался полностью неосуществлённым. Сельское хозяйство по-прежнему было уязвимо для капризов погоды и тогда не помогали никакие другие мероприятия (по улучшению севооборота, сортовым посевам и т. д.).

Сложным для сельского хозяйства Московской области и всей страны был 1936 год. Неблагоприятные метеорологические условия (засуха) привели к резкому снижению урожайности. В Рыбновском районе, например, валовой сбор зерновых снизился более чем в 2 раза, с 281 770 ц в 1935 году до 113 515 ц в 1936 году. В годовых отчетах колхозов Московской области отсутствуют сведения о валовом оборе зерновых в 1936 году, но можно предположить, что он был вдвое ниже обычных показателей.

Зима 1936;1937 годов была очень трудной, возникай сложности с продовольственным обеспечением. Многие колхозники из-за этого уходили в города, «некоторые коммунисты просили снять их с учета, мотивируя трудностью работы в деревне».

1937 год был благоприятным по погодным условиям, был получен хороший урожай, а в 1938 году вновь возникли сложности. Так, фактический сбор зерновых с одного гектара в этот год в Московской области составил 4,3 ц, в Тульской области — 5,6 ц, в Рязанской области — 5,73 ц. Таким образом, заявления сталинской верхушки о «разрешении зерновой проблемы» в течение второй пятилетки не соответствовали действительности, а сельское хозяйство не преодолело кризиса.

В целом же, несмотря на колоссальные усилия по улучшению земледелия (введение правильных севооборотов, агротехники, сельскохозяйственной специализации, семеноводство и т. д.), сдвиги были несущественны. Урожайность основных сельскохозяйственных культур не возросла, а валовые сборы увеличивались медленно. Проведенный анализ свидетельствует, что вряд ли можно говорить о решении продовольственной проблемы в центральных областях России в 1930;е годы.

российский колхоз производство продовольственный.