Организация великого пространства

Часто употреблявшийся в фашистской Германии термин «организация великого пространства» теоретики националсоциализма понимали не в географическом, а в биополитическом смысле. Их не интересовало пространство, взятое само по себе, географическое пространство, примат которого провозглашала геополитика. В фокусе их внимания было пространство жизненное, определяемое взаимодействием биологической субстанции с пространством и климатом; последним же отводилась второстепенная роль. «Не биологическая субстанция вращается вокруг пространства, а пространство вокруг биологической субстанции»⁴⁵, — писал В. Дайц, прилагавший немало сил для создания теоретической модели «нового европейского порядка». Биологическая субстанция, по Дайцу, первична, пространство вторично.

Из биологической субстанции природа сформировала три общности людей — отдельную семью, народную семью (народность, народную общность) и семью народов. Все это политико-биологическая реальность, от которой никуда не уйти. Только тогда, когда народ и семья народов станут центром вращения пространства, человек снова будет мерилом всех вещей⁴⁶. Только тогда может возникнуть новый мирный европейский и мировой порядок.

В качестве непременной предпосылки правильная организация великого пространства требует интуитивного осознания законов природы. Подобно Ф. Ницше и другим представителям немецкой философии жизни, нацистские теоретики считали свое учение стоящим выше материализма и идеализма. Абсолютная ценность виделась им в беспрерывно вытекающей из природы жизни, интегрирующей в себе как материальное, так и духовное начала, связь между которыми посредством формально-логических приемов улавливается далеко не всегда. Познать законы этого иррационального природного движения возможно только ощупью, вторгаясь с помощью биополитического метода в глубинные тайны живой жизни.

Инстинктивное осознание и сознательное применение законов природы и законов жизни — вот на какой основе национал-социализм собирался не только объяснить прошлое, настоящее и будущее, но и преобразовать мир. «Великое пространство, — не раз говорил В. Бест, — сознательно формируется… политической волей»⁴⁷. Осознанное применение законов жизни Дайц называл биополитикой⁴⁸. Дайц, кажется, дальше других теоретиков НСДАП продвинулся в интуитивном познании законов природы. В годы войны им были заложены основы учения о жизненном пространстве. При этом он довольно ловко пользовался одной из главных догм национал-социализма о примате расовой народной общности, применив ее к европейской системе координат. Вместо фальшивого хаоса суверенных государств, типичного для либерального мира, биополитик провозглашал суверенный народный космос, европейскую систему народовпланет⁴⁹, поставив национал-социалистическую народную идею во главу угла преобразовательного процесса в Европе.

Дайц сформулировал пять основных законов жизни, по которым живут все три политико-биологические реальности человеческого мира — отдельная семья, народная семья и семья народов. Первый закон — биологической гравитации — действует только внутри биологической субстанции; это закон жизни в узком смысле слова. Действие остальных четырех законов проявляется в отношениях между биологической субстанцией и внешним миром, пространством; это законы жизни в широком смысле слова. Без учета этих законов невозможно сознательное формирование подлинного жизненного пространства на европейском континенте.

Закон биологической гравитации обеспечивает жизнь и целостность биологической субстанции всех трех видов. Благодаря его интеграционным способностям вновь и вновь нейтрализуется идущий в недрах субстанции процесс дифференциации ее элементов; в результате происходит объединение отдельных людей в семью, отдельных семей в народную общность и народностей в семью народов. Следовательно, европейская семья народов — это не просто политико-биологическая реальность, а такая реальность, которая возникла под воздействием природного закона биологический гравитации.

Явление биологической гравитации Дайц сравнивает с гравитацией в неорганическом мире. Там тоже, несмотря на побуждаемую природой склонность к дифференциации, разделению, планеты и Солнце объединяются в целостную и высокопрочную Солнечную систему. Ее существование не объяснишь отношением причины и следствия. Определяющую роль в создании такой невидимой гравитационной силы и там, и здесь играют специально предусмотренные природой полярность и напряжение между полярными частями целого. Только в результате взаимодействия полярно противоположных элементов возникает, согласно натуралистической диалектике нацизма, любая созидательная деятельность. Эта мысль восходит к Розенбергу, назвавшему «органическое напряжение, зачатие, разрядку» предварительным условием всякого созидания⁵⁰.

Полярность и напряжение в неорганическом мире приводят к тому, что внутри Солнечной системы возникает естественное динамическое равновесие, когда более крупное космическое тело (Солнце), как магнит, притягивает к себе более мелкие тела-планеты, не поглощая их, но и не отталкивая их от себя. В свою очередь, планеты — каждая сообразно своему весу — притягивают к себе Солнце.

В итоге происходит свободное движение и Солнца, и планет. Нет никакого диктата и никакой зависимости. Положение космического тела определяется исключительно его собственным весом: изменится вес — изменится место в системе.

Так представлял себе Дайц действие закона гравитации в неорганическом мире. «Жизнь во всех се разновидностях, — писал он, — проявляется не только… в соединении причины и следствия, но и одновременно… в дополняющейся противоположности, в полярном раздвоении… Свет нельзя понять без тени, тепло — без холода… Поэтому никогда нельзя пытаться устранить естественное напряжение противоположностей»⁵¹.

Точно таким же законам подвержена биологическая субстанция. Закон биологической гравитации проявляется уже в отдельной семье. Семья состоит как минимум из мужа и жены — это и есть полярные противоположности, между которыми существует естественное напряжение. Каждый член семьи выполняет свою особую задачу, не вмешиваясь в дела другого. Жене природой уготована в семье роль эмоционального полюса, муж определяет направление формирования и развития семьи, является ее организующим и руководящим элементом, представляет ее в отношениях с внешним миром. «Никогда жена не будет воспринимать эту естественную руководящую задачу мужа как насилие, — подчеркивал В. Дайц, — пока муж не попытается вмешаться в те сферы, которые предназначены жене природой и в которых она по-своему руководит»⁵².

Когда муж изменяет жене и перестает заботиться о благополучии семьи, биологическое равновесие в семье начинает разрушаться, на жену вопреки ее природе падают не свойственные ей задачи, и ее вес в семье искусственно возрастает. Однако такое положение противоестественно, оно нарушает закон биологической гравитации. Образцом для подражания может быть только здоровая семья, в которой в полную силу действуют законы биополитики.

Так же безупречно закон биологической гравитации проявляется в здоровой расово однородной общности второго уровня — в семье народа. Здесь под его влиянием в едином целом удерживаются предварительно разделенные природой на полярные противоположности элементы — вожди и народная масса. Вследствие того, что каждый элемент системы выполняет положенную ему задачу, в народной семье царит полнейшее биологическое равновесие. Как и в отдельной семье, в народной общности нет и не может быть никакого насилия со стороны вождей, поскольку женская часть народа свободно и добровольно подчиняется мужской его части — вождям.

Самым крупным достижением режима за шесть предвоенных лет биополитики считали преобразование немецкого народа в народную общность, в которой вместо классов существуют только мужские и женские элементы. Тем самым народная семья впервые стала-де управляться в полном соответствии с законами природы. Теперь, в годы Второй мировой войны, наступил черед биологизировать все остальные европейские народы, рассортировать их на мужские и женские и установить в отношениях между ними состояние биологического равновесия.

С этой целью Дайц распространил действие закона биологической гравитации на европейскую семью народов. Собственно говоря, здесь он не был оригинален. Еще с конца XIX в., когда руководители кайзеровской империи поставили задачу обеспечить за страной место под солнцем, в Германии заговорили о мужских и женских европейских народах. Например, Бисмарку приписывают следующие слова: «Одни народы являются мужскими, другие женскими. Германцы… это мужские народы… Напротив, женскими являются славяне… Русские ничего не могут сделать без немцев»⁵³. Дайц пошел гораздо дальше «железного канцлера» и сформулировал довольно стройную на первый взгляд формально-логическую концепцию семьи народов, основанную на законах биополитики.

Итак, в недрах биологической субстанции европейской семьи пародов также действует закон биологической гравитации. В соответствии с ним отделенные друг от друга народы Европы неизменно интегрируются в общность третьего, высшего уровня — семью народов. В ней, точно так же как в отдельной семье или семье одного народа, существует устойчивое биологическое равновесие и активное состояние напряжения между противоположными полюсами. О семье народов вполне можно говорить как о целостной и устойчивой системе, сопоставимой с Солнечной в неорганическом мире. Как и в общностях первого и второго уровней, в семье народов никто ни от кого не зависит, там нет диктата и произвола. Все пароды свободны и сувереииы. Их место в семье народов определяется исключительно собственной производительностью и вкладом в общее дело. Народ с наибольшим весом составляет ядро системы. Вокруг него, как вокруг Солнца, вращаются остальные народы.

Семья народов принципиально аналогична обыкновенной семье и в том, что природа разделила се на мужскую и женскую части. В европейской семье народов существуют, оказывается, народы мужские и женские, и это ли не главное свидетельство действия в ее недрах закона биологической гравитации! Биологическая субстанция семьи народов изначально разъединена природой на две части, образ жизни которых находится в состоянии полярности, дополнения и напряжения. Одни являются людьми движения, динамичными людьми, их вполне можно назвать мужской частью семьи народов, мужскими народами. Другая группа представлена людьми покоя, статичными людьми — это женская часть семьи народов, женские народы. У каждой группы свои особые функции и задачи. Смешение групп нежелательно, ибо это противоречит желанию природы. С другой стороны, невозможно представить себе существование одной группы без другой. Бессмысленно также судить о том, какие народы важнее, лучше — мужские либо женские, точно так же, как глупо спрашивать, кто — муж или жена — представляет для семьи большую ценность⁵⁴. Для биологической субстанции семьи пародов существенно только одно — посредством гравитации сохранять себя как единую целостную систему, удерживая естественное биологическое равновесие.

Но в связи с этим возникал вопрос о специфике поддержания биологического равновесия в семье народов, или, иными словами, о том, как одни народы (мужские) должны руководить другими (женскими). Здесь снова всплывал закон биологической гравитации. В отрицании либо признании биологической гравитации внутри народа или семьи народов Дайц вообще видел основное различие между либеральным мировоззрением и соответствующим законам жизни мировоззрением национал-социализма⁵⁵. Подобно гравитации в органическом и неорганическом мире, правильное руководство, по утверждению Дайца, вездесуще, но невидимо. Оно осуществляется, не обнаруживая себя, в целях интеграции отдельных народов одной расы в единую семью народов. Правильно руководимая семья народов свободна от всякого насилия, присущего мировоззренчески чуждому миру. Существуют два крайних вида насилия — автократическое и демократическое. Первое можно представить себе таким образом: Солнце в космической системе (либо руководящий народ в семье народов) привлекает к себе планеты (другие пароды) с такой силой, что те растворяются в солнечной массе (в сверхгосударстве). Тенденция к такого рода насилию обнаруживается в иерархических структурах.

Демократическое насилие возникает тогда, когда планеты (народы), пользуясь своим чисто арифметическим большинством, выходят из космической системы (семьи народов). Такое насилие могло бы возникнуть, скажем, в организме, несамостоятельные части которого — глаза, руки, ноги, сердце, легкие — вдруг повели бы себя автономно и независимо. Кроме того, всякая органическая жизнь рождается, развивается, но в конечном счете умирает, что является еще одной причиной бесперспективности подобного управления.

Поэтому, полагал В. Дайц, правильное руководство семьей народов не осуществляется ни по принципу иерархии (централизма), ни по принципу организма. Вместо автократического и демократического насилия в каждой семье народов будет царить биологическая гравитация, которая соединит народы одной расы в единое целое сообразно их удельному весу и потому создаст «свободно движущуюся систему свободной организации, естественную демократию»⁵⁶. Не органическое, а биологическое руководство, при котором народ-вождь управляет посредством лишь одного своего присутствия, подобно магниту привлекая в свое силовое поле женские народы, творит, не действуя, — вот в чем биополитики видели идеал управления европейской семьей народов. Они называли Германию отцом семейства европейских народов⁵⁷.

Помимо закона жизни в узком смысле слова (биологической гравитации), Дайц сформулировал четыре закона жизни в широком смысле слова, проявляющихся во взаимодействии биологической субстанции семьи народов и ее жизненного пространства. Первый, закон автаркии, будучи основным законом всякой жизни, требует жить в первую очередь собственной силой и за счет собственного пространства. Формы жизни, паразитирующие на других, природа рано или поздно уничтожает. Жизнь по закону автаркии гарантирует всем внутреннюю прочность, свободу и независимость. С переходом от отдельной семьи к семье народа степень автаркии, а тем самым свободы и независимости повышается, достигая практически полного объема в семье народов. Это означает, что свобода отдельной семьи или семьи народа сама по себе не является гарантией свободы однорасовой семьи народов. Напротив, в свободной семье народов свободны и независимы все.

Важнейшей предпосылкой исполнения закона автаркии, по Дайцу, может быть лишь обладание соответствующим жизненным пространством, границы которого должны обязательно совпадать с той территорией, в которой «парод и семья пародов, безусловно, нуждаются для выполнения закона автаркии»⁵⁸. Жизненное пространство европейской семьи народов — это как минимум вся Европа. Без достижения биополитической целостности европейской семьи народов лозунг «новой автаркической Европы» навсегда останется пустым звуком. Между тем Европа уже давно утратила свою естественную целостность, а, следовательно, и автаркичность; она не в состоянии жить собственной силой и за счет собственного пространства своих народов. Со времени великого переселения народов в ней доминируют центробежные тенденции, еще более укрепившиеся в эпоху великих географических открытий. Сначала от Европы отделилась восточная ее часть, куда просочились пространственно и расово чуждые массы из глубин Азиатского континента. Так возникла фальшивая великопространственная связка Восточная Европа — Центральная Азия. Затем от Европы отделилась западная часть. Воспользовавшись открытием новых частей света, Англия соорудила фальшивую великопространственную конструкцию Западная Европа — Америка. В такой ситуации Центральная Европа оказалась внутренне непрочной и безоружной перед лицом чужеродных сил. Ее поражение в Первой мировой войне было предопределено. По примеру Японии построить в Европе «внутренний автаркический круг» ⁵⁹, европеизировать Европу, вернув ей биополитическую целостность, независимость и свободу, — такие задачи вытекали для национал-социализма из дайцевского закона автаркии.

Фальшивые великопространственные связки (Восточная Европа — Центральная Азия и Западная Европа — Америка) не только лишили европейцев возможности жить собственной силой и за счет собственного пространства, но и привели к диффузии образа жизни европейских народов. На Западе возобладали чуждые идеи либеральной демократии, парламентаризма, мирового хозяйства; на Востоке — идеи, привнесенные извне моиголо-татарами, царизмом, большевизмом. Восстановление подлинного европейского жизненного пространства означает, таким образом, возврат к истинному укладу жизни народов Европы.

Закон образа жизни — второй сформулированный Дайцем закон жизни в широком смысле слова. Уклад жизни является такой же политико-биологической реальностью, как и биологическая гравитация или автаркия. Это центральная сила человеческой общности, формирующая все без исключения сферы ее жизни вплоть до отношений собственности того или иного народа⁰⁰. В соответствии с этим законом, только тот народ (семья народов) достигает максимального расцвета и независимости, который исполняет закон автаркии по-своему, на основе присущего ему образа жизни. Уклад жизни одного народа невозможно передать другому просто в силу того, что здесь речь идет о сложном взаимодействии определенной биологической субстанции с конкретным пространством, а такое взаимодействие не передашь. Законы природы изменить нельзя. Из закона образа жизни логически вытекало право каждого европейского народа (кроме евреев и цыган) на жизненное пространство и суверенитет.

В каждом подлинном великом жизненном пространстве Дайц обнаружил две группы народов с различными укладами жизни, находящихся в состоянии полярного напряжения и взаимно дополняющих друг друга. Это уже известные нам люди движения (динамичные люди) и люди покоя (статичные люди), мужские и женские народы, но теперь их характеристика дополнялась законом образа жизни. В восточно-азиатской семье народов динамичные люди представлены японцами, статичные — китайцами. В индийскомалайской семье народов люди движения — малайцы, люди покоя — индийцы. В европейской семье народов германские народы являются динамичными, а восточно-европейские статичными, «китайцами Европы»⁶¹.Так распорядилась природа, и не только посредством биологической гравитации, но и особым взаимодействием субстанции с пространством жизни того или иного народа.

По мнению теоретиков национал-социализма, признание данного биополитического факта имеет важные последствия с точки зрения организации великого пространства. А именно притязания на руководство европейской семьей народов со стороны германских, мужских народов совершенно естественны, они соответствуют законам жизни, а потому справедливы. Сам уклад жизни динамичных народов понуждает их к руководству другими. Напротив, противоречат всем законам жизни претензии па лидерство в Европе женских народов, восточноевропейцев, да и выдвигаются эти претензии лишь потому, что с начала великих географических открытий динамичные люди Западной и Центральной Европы добровольно отказались от своей естественной задачи на востоке континента. Из закона образа жизни для националсоциализма вытекала задача «европеизировать Восточную Европу»⁶², вновь создать из мужских и женских народов биологически здоровую европейскую семью.

Пока биологическая субстанция исполняет закон автаркии, опираясь на присущий ей образ жизни, ее существование не вызывает опасений. Другое дело — когда ее естественное взаимодействие с пространством по каким-то причинам нарушается. В таком случае начинает действовать третий закон жизни в широком смысле слова — закон перерождения и вырождения. Он гласит: если члены одной семьи народов на длительное время проникнут в жизненное пространство другой семьи народов, то их биологическую субстанцию ожидают глубокие трансформации и даже гибель, ибо силы крови и почвы нового мира рано или поздно уничтожат агрессора⁶³.

Подобно тому, как в растительном мире нельзя пересадить в северные широты теплолюбивое растение, переселение людей в пространства жизни других семей народов на долгий срок в принципе невозможно без ущерба для них самих. Массовая эмиграция европейцев в Америку, Австралию, Южную Африку в XVI—XIX вв. привела лишь к тому, что на новом месте их биологическая субстанция полностью переродилась, и они превратились в американцев, австралийцев, южноафриканцев. В результате возникли совершенно новые народы, в пространственном и расовом отношении чуждые европейским. В начале Второй мировой войны закон перерождения и вырождения использовался нацистскими теоретиками главным образом для обоснования права европейской семьи народов на самоопределение, то есть пацификации Европы.

Сформулированные В. Дайцем биополитические законы — автаркии, образа жизни, перерождения и вырождения — на уровне сознательного поведения обнаруживались в качестве четвертого закона жизни в широком смысле слова — биологического нравственного закона, своеобразных моральных требований, предъявляемых биополитической общностью отдельным ее членам. В основе жизненно законной нравственности лежит неразделимая биологическая сплоченность отдельной семьи, семьи народа и семьи народов⁶⁴, выраженная в известном нацистском лозунге: «Общее благо выше корыстолюбия». Так этические нормы национал-социализма распространялись на весь Европейский континент⁶⁵.

Биологический нравственный закон требовал, чтобы общее благо европейской семьи народов ставилось выше нездорового эгоизма ее членов. Поскольку согласно этому закону свобода и процветание каждого народа находятся в прямой зависимости от свободы и процветания семьи народов, его нравственным долгом является служение в первую очередь европейской семье, а уж во вторую — самому себе.

Следовательно, провозглашенная нацистами новая европейская нравственность выдвигала в качестве категорического императива требование к отдельным народам идти на определенные жертвы, терпеть нужду и лишения во имя гитлеровского «нового порядка». Как же иначе, если законом предусматривалось, что ради общего блага семьи пародов тот или иной европейский народ может быть лишен не только государственного, но и народного суверенитета. Как утверждал В. Дайц, по сравнению с отдельными народами и государствами семья народов — более высокий, самый высокий субъект права, она обладает высшим суверенитетом. «Государственно-правовая автономия народов является не абсолютной, а ограниченной, учитывая более широкую самостоятельность европейской семьи народов»¹''¹'¹, — подчеркивали биополитики. И, не оставляя никаких сомнений относительно своих подлинных замыслов, они сформулировали следующее положение: «Народ и государство не обладают неограниченным суверенитетом, они должны интегрироваться в более широкий суверенитет семьи народов»⁶⁷. Мера же государственного и народного суверенитета, по словам П. Шнадта, должна определяться опять-таки производительностью, удельным весом того или иного народа⁶⁸.

Более того, в интересах общего блага биополитики серьезно рассматривали возможность переселения отдельных народов внутри семьи народов, это-де нисколько не противоречит праву каждого народа на жизненное пространство и зависит исключительно от потребностей семьи народов⁶⁹. И вообще «жизненные пространства народов должны правильно располагаться под углом зрения всеобщего блага семьи пародов»⁷⁰, — писал Дайц в статье, опубликованной в разгар работы гитлеровских экспертов над «Генеральным планом Ост». Преступные колонизационные планы германского фашизма в Европе, геноцид в отношении многих европейских народов были вполне нравственные позиции нацистской теории. Не менее зловещую роль биологический нравственный закон сыграл на заключительной фазе войны, когда на его основе в «империи» Розенберга приступили к составлению концепции европейского социализма.

Таким образом, биополитикам Европа виделась в перспективе полностью пацифицированной, с урезанным, зависимым от воли рейха суверенитетом государств и народов; континентом, где, но первому желанию Берлина будут происходить насильственные выселения, переселения и немецкая колонизация; где на месте прежней социально-классовой структуры возникнет «соответствующее природе» разделение на мужские и женские народы, вся жизнь которых будет контролироваться народом-вождем, «отцом семейства» — Германией. Все будет решать национал-социализм, его опирающаяся на инстинктивно познанные законы жизни европейская политика, изначально ориентированная на организацию великого пространства. Иными словами, биополитики настаивали на проведении сознательной европейской политики, что априорно предполагало использование насилия в отношении других признанных несознательными европейских народов. Насилие, благодаря которому впоследствии образуется система «естественной демократии», — вот исходный пункт нацистских преобразователей Европы.

Такой подход с необходимостью выдвигал на передний план гитлеровского «нового порядка» вопросы германского руководства, управления подчиненными рейху народами. Как писал в 1941 г. В. Бест, организация великого пространства «равнозначна формированию отношений между наполняющими это пространство народами», она предполагает разграничение народов таким образом, что в ней всегда будет доминировать одна воля как более сильная. Перестройка Европы — это процесс, в ходе которого более сильные народы навязывают свою волю более слабым⁷¹. Несмотря на подчеркнутое выделение роли принуждения в преобразовании континента по нацистскому образцу, мысли Беста в исходных позициях совпадали с дайцевской идеей биополитической семьи народов, каждый член которой занимал определенное место в системе сообразно своему удельному весу и производительности.

Бесту вторил Штуккарт. Выступая 8 марта 1942 г. на учредительном конгрессе Международной академии государственных и управленческих наук, он заявил, что XX век — это время семей народов, и потому на повестке дня стоит вопрос об устранении государственного партикуляризма в пользу сообщества народов Европы. Однако подобная реорганизация невозможна без «управления, несущего ответственность за пространство»⁷², без руководства народами в национал-социалистическом духе, то есть в духе строительства европейской семьи народов, тщательно разграниченных между собой в соответствии с принципами вождизма. Подобные рассуждения неизменно заканчивались мыслью о мужских и женских народах как обязательной предпосылке «нового порядка».

Совершенно не случайно поэтому в 1939;1942 гг. в гитлеровском рейхе тщательно изучали различные европейские народы под углом определения места каждого в «новой Европе». Например, участники всегерманского совещания историков, состоявшегося в октябре 1942 г., заслушали и обсудили доклады о специфических чертах крупных (немецкого, английского, французского, итальянского, русского) и малых (балкано-дунайских, скандинавских и других) европейских народов, подчеркнув необходимость опоры на «сильные» народы в процессе преобразования континента в противоположность народам «слабым». По мнению историков, первые вполне способны к самоуправлению в выделенных им пределах, управление же вторыми более обременительно, так как требует дополнительного привлечения немецкого административного персонала⁷³. Вряд ли мы совершим грубую ошибку, если укажем, что на совещании подверглась конкретизации схема немецкого великопространственного управления, выдвинутая годом ранее В. Бестом и предусматривавшая формирование союзного надзорного правительственного либо колониального управления — в зависимости от качеств того или иного европейского народа, степени его «силы» и «слабости»⁷⁴.

Как следует из материалов совещания, европейская миссия Германии заключалась в установлении «нового порядка», ибо немецкий народ — единственный подлинный народ Европыи потому народ-вождь. Но именно в связи с этим нацистские теоретики предъявляли повышенные требования к расовой чистоте немецкой народной общности, к укреплению ее биополитических потенций, ее консолидации на идеологических основаниях национал-социализма. В годы Второй мировой войны проблема упрочения немецкого народа разрабатывалась в рейхе не менее интенсивно, чем вопросы ослабления других европейских народов. Ведь в конечном итоге речь шла о том, чтобы в исторически короткий срок подготовить немцев к роли «народа господ», а не только решить ряд военно-стратегических задач, как представлялось до сих пор в историографии. Отнюдь не случайно с октября 1939 г. в Германии под началом Гитлера действовал специальный Имперский комиссариат по укреплению немецкой народности, занимавшийся практической и теоретической разработкой проблемы.

Понятие «народ» гот же Дайц наполнял следующим содержанием. В каждом народе существуют два противоположных полюса — верхние и нижние слои. Под влиянием происходящего в нем биологического круговорота некоторая часть верхних слоев постоянно выпадает в осадок — в материнское лоно народности, чтобы со временем восстановиться там для нового подъема. Такой нормальный процесс может, однако, нарушиться, если нижние слои народа, и прежде всего опустившиеся сверху, начнут пропитываться расово чуждыми элементами. В этом случае скорее всего возникнет своеобразный гибридный слой, способный выделять собственные верхние слои с потенциальной угрозой самому существованию руководящего слоя. Следовательно, запрещение браков (как и кровосмешения вообще) между представителями руководящего народа и расово чуждыми — важнейшее, если не единственное условие выполнения народом-вождем своей миссии по биополитическому преобразованию Европы⁷'.

Подробный анализ проблемы был продолжен в анонимной статье «Слой господ или руководящий народ?»⁷⁶, авторство которой принадлежит, по всей видимости, В. Бесту. Он обратил внимание на причины расовой смерти Древнего Рима и других государств прошлого. Главная ошибка римлян заключалась, по его мнению, в том, что они формировались не как руководящий народ своей обширной империи, а как господствующий слой, куда проникали инородцы. Поставив себя над другими в качестве господствующего слоя, римляне не устранили, да и не могли устранить живой круговорот развития (то есть дайцевский биологический круговорот), а возвели его на другой уровень. Процесс биологического круговорота сохранился, но в рамках не одного руководящего, а многих народов. Господствующий слой все больше разрыхлялся представителями других племен, народов и рас, и это неминуемо привело его к гибели.

Таким образом, попытка сохранить в руководящем народе только верхние слои (господствующий слой) и в то же время искусственно избавиться от нижних слоев обречена на неудачу. История, утверждал Бест, учит, что «будущее… за тем народом, которому принадлежит самый нижний слой населения»⁷⁷. Автор статьи рекомендовал всемерно укреплять «земные народные корни», жить только за счет собственного биологического круговорота, стремиться к максимально возможной автаркии, создавая непреодолимые преграды на пути даже малейшего ослабления руководящего народа.

«Самосохранение и саморазвитие народов — цель человечества»⁷⁸, — писал он. Итак, не господствующий слой, а руководящий народ, подобно монолиту противостоящий покоренным народам, готовый в любой момент подавить восстание против себя, — вот рецепт, который давал Бест для укрепления немецкой народности.

Важнейшим политико-правовым институтом, регулирующим отношения между народом-вождем и остальными европейскими народами, нацистские теоретики называли институт гражданства. Проблема гражданства находилась в фокусе внимания НСДАП начиная с пресловутых «Двадцати пяти пунктов» ее программы и впервые получила практическое воплощение в гак называемых Нюрнбергских законах 1935 г., но первостепенное значение она приобрела в годы Второй мировой войны. Национал-социализм всегда рассматривал данную проблему через мировоззренческую призму. «Право гражданства, — писал, например, В. Штуккарт, — содержит предпосылки и основы для политического и правового положения личности в обществе. Поэтому великие политические перевороты должны иметь следствием радикальное изменение сущности и содержания гражданства»⁷⁹.

Положению о принципиальном равенстве рас, народов и людей национал-социалисты противопоставили тезис об изначальном природном их неравенстве, а, следовательно, о различиях в правах и обязанностях отдельного человека; все эти различия должны были фиксироваться в первую очередь институтом гражданства. Правовое положение человека теоретики НСДАП определяли не его отношением к государству, как в либеральном праве, а его расовыми качествами и отношением к народной общности. «Право гражданства вообще не является индивидуальным правовым институтом, это результат кровной принадлежности к расе и народной общности» ⁸⁰, — безапелляционно утверждал Штуккарт, открывая тем самым широкий простор юридическому и политическому произволу в отношении европейцев, в том числе и лиц немецкой национальности. В самом деле, каковы критерии принадлежности к расе и народной общности? Кто будет их определять? И как все это будет выглядеть на практике, с учетом того, что в Европе полыхал пожар войны?

Согласно Нюрнбергскому законодательству 1935 г., все население Третьего рейха разделялось па имперских граждан и государственных подданных. Имперское гражданство автоматически получили лица немецкой или родственной крови, поскольку они уже были гражданами Германии. К лицам родственной крови причислялись голландцы, фламандцы, норвежцы, шведы, датчане и некоторые другие. Обладатель имперского гражданства, и только он, имел право занимать любые государственные должности и полнокровно участвовать в жизни народа. Более того, совокупность имперских граждан и являла собой народ в нацистском понимании этого слова. Образование института имперского гражданства означало, по Штуккарту, «решение расового вопроса в политической сфере»⁸¹, ибо евреи, получив статус государственных подданных, начали не только планомерно вытесняться из всех сфер жизни страны, но и были сознательно превращены в касту неприкасаемых, общение с которыми каралось по всей строгости закона. Во время войны правовое положение евреев было вообще сведено к нулю, а единственным местом их проживания на территории рейха стал концлагерь.

Вопросы политико-правового укрепления немецкой народности и соответствующего ослабления остальных европейских народов национал-социализм остро поставил в период Второй мировой войны, когда под его прямым либо косвенным контролем оказалась чуть ли не вся Европа. Возник соблазн решить эти вопросы немедленно, и немецкие правоведы в течение первых военных лет подготовили и ввели в действие целую систему инструкций о юридическом положении населения подчиненных Германии областей⁸². Среди них первое место принадлежало так называемому «списку немецкого народа»⁸³, в котором излагались условия приобретения имперского гражданства и немецкого государственного подданства лицами немецкой национальности, проживающими за пределами рейха (их еще называли фольксдойче, или этническими немцами). Список выполнял роль фильтра, не допускавшего в немецкую народную общность политически нежелательные элементы. Как правило, он вводился накануне массовых переселений и выселений местных жителей, являясь, таким образом, составной частью «Генерального плана Ост» и других планов немецкой колонизации Европы. «Повторное онемечивание немецкой крови, — подчеркивал В. ПГгуккарт, имея в виду „список немецкого народа“, — одна из важных задач по укреплению немецкой народности»⁸⁴.

С другой стороны, создавалась чрезвычайно сложная иерархическая структура, с точки зрения гражданства определявшая статус того или иного народа в национал-социалистической «новой Европе». Здесь диапазон был весьма широк, начиная от не имевших никаких политических прав «подзащитных» (жителей присоединенных к рейху западных областей Польши) и кончая «опекаемыми», то есть населением колоний, которые нацисты предполагали организовать в Восточной Европе⁸⁵. По утверждениям теоретиков нацизма, подобная политико-правовая градация европейских народов отнюдь не являлась насилием со стороны Германии, а представляла собой важный вклад в преобразование Европы, тем более что «новый порядок» возможен-де «только на основе народности»⁸⁶.

Завершая краткий обзор оснований нацистской «организации великого пространства», еще раз подчеркнем, насколько фундаментально национал-социализм готовил покорение Европейского континента. Как мало все это напоминало импровизацию! Но самое неожиданное состоит, пожалуй, в том, что практически все упоминавшиеся нами лица — К. Шмитт, В. Бест, В. Штуккарт, В. Дайц, Р. Хён и другие, находясь в составе зачастую соперничавших между собой «империй», не только близко знали друг друга, но и входили в руководящие органы одной неправительственной организации — Общества европейского экономического планирования и великопространственной экономики.

Что это за организация, чем она занималась, на поддержку каких сил опиралась, с кем конкурировала — от ответов на эти вопросы зависит дальнейшее исследование нашей темы.