Эпигоны классицизма во Франции

Если от Англии перейти к Франции, то здесь мы увидим широкий поток идей, которые идеологи третьего сословия превратили в великие социально-политические системы, овладевшие умами всего передового европейского общества. Во Франции борьба буржуазии против духовенства и дворянства носила еще более сложный характер, и здесь театр был превращен в орудие политической борьбы за уничтожение дворянских и церковных привилегий. Во Франции борьба эта носила более острый характер, крупные представители буржуазии, финансисты, наживавшие миллионы на откупах, на поставках для армии, негоцианты и промышленники крупных городов, рантье, жившие доходами с процентных бумаг, и рядом низшие группы населения, — все они, под именем третьего сословия, были объединены против привилегий, которыми пользовались два высших праздных сословия — дворянство и духовенство. В этот период исторического развития дело буржуазии совпадало с делом свободы, в этот период история выдвигала буржуазию в качестве вождя освободительного движения.

Передовая буржуазная мысль ощущала дворянские привилегии прежде всего как оскорбление моральных вечных законов, как попрание естественных прав человека, поругание человеческого достоинства; в связи с этим театр приобретает значение первостепенного политического фактора, становится мощной обличительной силой.

В XVIII веке классицизм постепенно умирает. Великих классиков Корнеля и Расина сменяют слабые подражатели, строго соблюдающие систему классических правил и приемов. Трагедия является для них своего рода литературным упражнением, которое не требует наблюдения над жизнью, изучения живых людей.

Прославленный драматург той эпохи, теперь забытый, Кребильон, настоящим мастерством считает умение заключить какой бы то ни было сюжет в форму, соответствующую правилам и требованиям светского вкуса.

В классическом стиле пишет свои трагедии Вольтер, великий поклонник Расина, заботливо охраняющий формы, завещанные XVII веком. Но чутье времени подсказывало Вольтеру, что форма классической трагедии — не та форма, которая наиболее соответствует новому содержанию, выдвинутому восходящим классом. Он чувствовал, что боязнь изображать перед зрителями слишком сильные проявления страстей и привычка представлять одни только нравственные принципы событий — устранили из трагедий почти всякое действие и обратили их в довольно пустые «разговоры в пяти актах». Во время своего пребывания в Англии Вольтер не мог не поразиться дикой энергией драм Шекспира, напряженностью страстей, быстротою действия; и хотя он считал эти драмы варварскими, однако в сравнении с ними французская трагедия показалась ему слишком скучной и холодной. Влияние Шекспира продолжалось около двадцати лет, но классик победил в нем, и Вольтер остался верен классическим правилам, возмущался грубым и резким патетизмом, вторгавшимся в трагедию под влиянием английского театра и «мещанской драмы». Он пытался использовать форму классической трагедии для проповеди своих идей. Его «Эдип», «Брут», «Меропа», «Магомет» являются драматизированными политическими памфлетами в защиту свободы, равенства и терпимости.

Все другие подражатели Корнеля и Расина не заслуживают упоминания. Классицизм на сцене кончился, и даже гений Вольтера, не оставившего в конечном счете ни одной скольконибудь замечательной трагедии, не мог его спасти.