Латентная преступность. 
Курс мировой и российской криминологии

Латентная преступность (от лат. latens (latentis) — скрытый, невидимый) представляет собой реальную, но скрытую или незарегистрированную часть фактически совершенных преступлений. Фактическая преступность нередко многократно превышает преступность, о которой осведомлена уголовная юстиция, а известная ей преступность — та ее часть, которая регистрируется и расследуется. Разность между учтенной преступностью и фактической и составляет латентную преступность. Она в некоторых странах, в том числе и в России, превышает зарегистрированную ее часть в 3−4-5 раз.

По механизму образовать латентные преступления бывают:

¦ незаявленные — те, которые были совершены, но потерпевшие, свидетели, должностные лица и другие граждане, в отношении которых они совершены, очевидцами которых они были или о которых они осведомлены, не сообщили об этом в правоохранительные органы;

¦ неучтенные — те, о которых правоохранительные органы были осведомлены (имели поводы и основания к регистрации преступления и возбуждению уголовного дела), но не зарегистрировали и не расследовали;

¦ неустановленные — те, которые были заявлены, зарегистрированы, их расследовали, но в силу халатности оперативных и следственных работников, их слабой профессиональной подготовки, ошибочной уголовно-правовой квалификации и иных причин в содеянном не было установлено события или состава преступления.

Масштабы латентной преступности в точности, как правило, не известны. Они определяются путем применения различных социологических, статистических и аналитических методик (сравнительный анализ взаимосвязанных показателей уголовной статистики; сопоставление сведений уголовного учета с данными административных и дисциплинарных нарушений, с данными медицинских учреждений об оказании помощи по поводу телесных повреждений, со статистикой жалоб, заявлений, писем граждан в правоохранительные и другие государственные органы; опросы граждан, осужденных и заключенных; экспертные оценки специалистов и др.).

В последние годы исследователи пытаются «докопаться» до более или менее адекватных уровней латентной преступности в целом и отдельных ее видов, предложить новые методы установления латентности. Особого внимания заслуживают работы А. А. Конева, Б. Я. Гаврилова, В. Н. Шиханова, С. М. Иншакова, Р. В. Скоморохова и многих других авторов^[1]. Латентная преступность более адекватно может изучаться с использованием современных математических методов, которыми профессионально владеют криминологи С. Г. Ольков и Э. Г. Юзиханова^[2]. К этому важному и перспективному делу подключаются и молодые исследователи^[3].

Считается, что чем серьезнее категория преступлений, тем ниже для нее коэффициент латентности. Подобная зависимость существует, но она не является абсолютной. Примером могут служить самые тяжкие преступления — умышленные убийства, замаскированные под несчастные случаи, естественную смерть, безвестную пропажу человека и др.

В 1996 г. в России было зарегистрировано 29 406 умышленных убийств. В этом же году устанавливалась личность по 49 173 неопознанным трупам (установлено 15 380) и разыскивалось 75 457 человек, без вести пропавших (разыскано 49 401). В 2006 г. было зарегистрировано 27 462 убийства. А всего дел по установлению личности граждан по неопознанным трупам находилось на учете 111 577. Установлена личность 34 476 человек. Уголовных дел по факту установления насильственных действий, повлекших смерть потерпевшего, возбуждено 5108. Остальные 72 тыс. остались неизвестными. И так из года в год. В этих цифрах скрывается большая доля умышленно убитых, но они не попали в статистику убийств.

По некоторым международным исследованиям, незаявленные преступления составляют около 50% и более от фактически совершенных^[4]. В разных странах по отдельным видам деяний (например, изнасилованиям, обману покупателей, незначительным хищениям и др.) эта доля может быть намного больше. Незаявленные преступления в основном связаны: с недоверием граждан и жертв преступлений к органам правоохраны; с неверием в способность правоохранительных органов раскрыть преступление и защитить заявителя; с нежеланием связываться с милицией («затаскают»); с опасением мести со стороны преступников; с нежеланием огласки факта посягательства, например изнасилования; с заключением компромиссной сделки с преступником; с незнанием того, что он стал жертвой преступления, и другими причинами.

В западной криминологии преступность в связи с латентными деяниями нередко изображают в виде «воронки», внутри которой до осуждения и избрания меры пресечения — лишения свободы идет существенное снижение числа наказанных лиц по сравнению с реальной преступностью (рис. 5.5).

Источники: Presidents Commission: Task Force Report: Science and Technology. Washington, D. C., 1967, P. 61; Шнайдер Г. Й. Криминология: пер. с нем. М., 1994. С. 111.

Незарегистрированные преступления носят общемировой характер, но в силу исторических и иных причин они особенно широко распространены в России. Общий уровень скрываемых органами правоохраны преступлений оценивается в пределах 30% и более от заявленных. По отдельным видам преступлений эти показатели колеблются в широких пределах. Причин и поводов к фальсифицированному учету много: ложная демонстрация милицией и другими правоохранительными органами своей способности контролировать преступность; неспособность этих органов справиться с растущей преступностью; уход правоохранительных органов от труднораскрываемых уголовных дел; кадровая и техническая неукомплектованность правоохранительной системы; слабая профессиональная подготовка сотрудников; широкое распространение злоупотреблений и коррупции в системе уголовной юстиции и др.

Уровень зарегистрированных, но по вине дознавателей, следователей и прокуроров не установленных преступлений колеблется в пределах 5% от числа учтенных. Они распределены в отказных материалах о возбуждении уголовного дела, в прекращенных уго;

Рис. 5.5. Эффект «воронки» .

ловных делах за отсутствием события или состава преступления, а также в делах с оправдательными приговорами.

С уголовно-правовой точки зрения последняя часть латентной преступности в значительной мере является формально законной. С сущностной криминологической позиции реально совершенные, но не доказанные деяния не перестают быть латентными преступлениями.

Наличие латентной преступности свидетельствует о том, что состояние государственной статистики о зарегистрированной преступности в мире и в нашей стране нельзя признать удовлетворительным. Народ, общество, государство, не обладая полной информацией о действительной криминологической обстановке в стране, не могут принять адекватных мер по контролю над преступностью. Латентная преступность, кроме того, является серьезным криминогенным фактором, детерминирующим дальнейшее расползание преступности. И что особенно важно, наличие высокой латентной преступности существенно нарушает права человека. Если учесть, что ежегодно в России реально совершается около 15 млн преступлений (а с такими оценками согласны и руководители правоохранительных органов), но при этом регистрируется около 2,5−3 млн с выявлением около 1,5 млн правонарушителей, то из этого следует, что около 8−10 млн лиц, фактически совершивших преступления, не привлекаются к уголовной ответственности и примерно 7−8 млн граждан, реально пострадавших от преступлений, не получают от государства необходимой правовой помощи и защиты.

Снижение уровня латентной преступности и ее систематический мониторинг (во многих развитых странах наряду с учетом преступности регулярно отслеживается уровень и характер виктимизации населения) позволяет с большей эффективностью разрабатывать и принимать меры борьбы с преступными проявлениями.

В целях объективизации криминального учета в 2010 г. в России вводятся новые критерии оценки работы милиции в плане ухода от валовых показателей и тех предпосылок, которые создавали для сотрудников пресловутую «палочную» систему. Одним из показателей работы МВД России станет также общественное мнение. Жизнь покажет, насколько это будет эффективно, ибо попытки объективизировать криминальный учет предпринимались неоднократно, но желаемых результатов не давали.

• [1] Конев А. А. Преступность в России и ее реальное состояние. Н. Новгород, 1993; Звекич У. Сравнение с обзорами виктимизации в странах Восточной и Центральной Европы //Латентная преступность: познание, политика, стратегия // Сборник материалов международного семинара. М., 1993; Горяйнов К. К., ИсиченкоА. П., Кондратюк Л. В. Латентная преступность. М., 1994. С. 30−49; Лунеев В. В. Контроль над преступностью: надежны ли показатели? // Государство и право. 1995. № 7. С. 89- 102; Его же. Тенденция надежности криминологических показателей // Преступность XX века … С. 280−316; Гаврилов Б. Я. Способна ли российская статистика о преступности стать реальной // Государство и право. 2001. № 1. С. 47−62; Его же. Латентная преступность: понятие структура, факторы латентности и меры по обеспечению достоверности уголовной статистики. М., 2007; Шиханов В. Н. Достоверность уголовной статистики в системе контроля преступности: автореф, дисс. … к.ю.н. М., 2006; Скоморохов Р. В., Шиханов В. Н. Уголовная статистика: обеспечение достоверности. М., 2006; Латентная преступность в РФ в 2001—2006 / под ред. С. М. Иншакова. М., 2007; Актуальные проблемы применения приказа Генеральной прокуратуры, МВД, МЧС, Минюста, ФСБ, Минэкономразвития, ФСКН РФ от 29 декабря 2005 г. … «О едином учете преступлений» // Сборник материалов круглого стола правоохранительных и контролирующих органов Иркутской области. Иркутск, 2008; Ефименко М. О., Скоморохов Р. В., Шиханов В. Н. Криминологическая теория и практика в организации ведомственного контроля за достоверностью уголовной статист ики. М., 2010 и др.
• [2] Ольков С Г. Аналитическая криминология: курс лекций. Казань, 2007. С. 85- 287; Юзиханова Э. Г. Моделирование криминогенных процессов в субъектах Российской Федерации. Тюмень, 2005. С. 141−261.
• [3] Скифский И. С. Насильственная преступность в современной России: объяснение и прогнозирование. Тюмень, 2007.
• [4] Understanding Crime Experiences of Crime and Crime Control. Acts of the International Conference. Rome, 18−20 Nov. 1992. UNICRI. Rome, 1993.