Русь удельная: русские земли в середине xii — середине xiii вв

Вотчина и город.

По подсчетам современных демографов, на территории Киевской Руси проживало от 2,5 до 4,5 млн человек. Для средневековой Руси была характерна низкая плотность населения (в 2 раза меньше, чем в Западной Европе) при огромных неосвоенных пространствах и больших расстояниях между населенными пунктами. Главными путями оставались реки, а для переправы из одной речной системы в другую создавались «волоки». На бескрайних лесных просторах русские поселения по берегам рек были отрезаны друг от друга «дорогами непроезжими», которые периодически приходилось прокладывать заново. Весной и осенью распутица прекращала даже ожесточенные войны, но и в другое время летописец XII в. мог отметить, как враждующие армии неподалеку от Москвы «минустася в лесах», т. е. не нашли друг друга для сражения.

В X—XI вв. среди поселений свободных общинников появляются княжеские села. К концу XI в. относятся первые сведения о пожаловании князьями своим приближенным (боярам, епископам, монастырям) земельных владений — сел с крестьянами. Первым из известных нам владельцев стал в 70-е годы XI в. Киево-Печерский монастырь. Сколько появилось таких вотчин в XII в., сказать невозможно, но археологические исследования уже четко выделяют в этом столетии десятки феодальных усадеб — укрепленных поселений размером 1000 кв. м и более. Статьи «Правды Ярославичей» (создана около 1072 г.) и «Пространной Правды» (XII в.) уже призывали охранять княжеские и боярские владения.

За забором таких владений стояли хоромы боярина, многочисленные служебные помещения, «клети» — кладовые, конюшни, принадлежавшие вотчиннику ремесленные мастерские. Обитатели усадьбы резко различались по своему социальному и имущественному положению. На первом месте стояли представители администрации вотчины: тиун, конюх, ратайный (пашенный) староста. Их жизнь оберегалась штрафом гораздо более высоким, чем за убийство простого человека; они руководили слугами, среди которых были и ремесленники, и пленная и купленная челядь. В княжеских селах и погостах жили лично свободные смерды — они исполняли воинскую повинность и входили в состав княжеского войска. Основное население боярской или монастырской вотчины составляли лично свободные крестьяне — люди_у чья зависимость выражалась прежде всего в уплате ежегодного оброка. Господскую пашню обрабатывали обычно разорившиеся крестьяне — ролейные закупы или «посаженные» на землю рабыхолопы, не обладавшие никакими правами, ответственность за действия которых нес господин. Неустойчивость крестьянского хозяйства, связанная с неурожаями, эпидемиями, набегами кочевников, заставляла общинника обращаться к владельцу с просьбой о займе — купе или о заключении договора — ряда на условиях выдачи такому рядовичу или закупу семян или рабочего скота. Бегство закупа или совершенная им кража превращали его в раба. Таким образом, феодальная вотчина не только привязывала к себе крестьян «внеэкономическим» насилием, но и становилась своего рода гарантией стабильности общества.

Вокруг находились пахотные земли, пожни, охотничьи угодья с бобровыми ловищами. «Пространная Правда» подробно фиксирует в законодательных нормах кары за нарушение господских межей и всякое покушение на собственность вотчинника, вплоть до веревки из охотничьей ловушки; регулирует его отношения с рядовичами и закупами (которых, в частности, можно бить «про дело» и нельзя — в пьяном виде); указывает порядок осуществления «свода» — поиска беглого холопа.

XII столетие — это время интенсивного образования и роста древнерусских городов: на рубеже X—XI вв. насчитывалось всего 20—25 городских центров; в XI в. летописи упоминают 64 новых центра, в XII в. — еще 134. Проблема заключается в том, какое укрепленное поселение можно считать городом? На территории Руси археологам известно 1400 укрепленных городищ, но среди них встречаются и убежища для крестьян-земледельцев, и пограничные крепости, и княжеские замки, и боярские усадьбы. Настоящим средневековым городом можно считать поселение, органично сочетавшее несколько функций: выступавшее и торгово-ремесленным, и административным, и военным, и духовным центром. На данный момент исследовано 70 таких «настоящих» городов, но можно полагать, что общее их количество приближается к 150.

Древнерусский город — это сложное фортификационное сооружение, расположенное обычно на обрывистом (правом — для текущих на юг и левом — для текущих на север) берегу реки при впадении в нее другой, более мелкой, или при вхождении в речную пойму двух параллельных оврагов. С уязвимой напольной стороны, а часто и по всему периметру город укреплялся кольцевыми рвами и валами, достигавшими 8—10 м и более. Основу вала составляли рубленые бревенчатые клети-городни, а поверху шла деревянная стена с башнями и крытыми площадками-забородялш, защищавшими оборонявшихся от стрел врага. В центре такого города располагался укрепленный детинец с гарнизоном, резиденцией князя или его посадника, вершившего суд и собиравшего пошлины. Здесь же строился городской собор, при котором состояли администрация епископа, священники и церковнослужители, зависимые от них люди. Детинец был окружен торгово-ремесленным посадом, делившимся на «концы» (районы) и улицы, часто по профессиональному признаку. От центра к рубленым деревянным стенам и воротам расходились основные дороги-улицы, вдоль которых в радиусе кольца укреплений и за ними рос и сам город, приобретая радиально-кольцевую планировку. Уже с X в. улицы стали мостить, и конструкции мостовых сохранялись без изменения около тысячи лет.

Деревянными были и другие городские сооружения: колодцы, набережные, мосты, дренажные системы.

Такой центр занимал от 2,5 до 40 га и насчитывал в среднем 3—5 тыс. человек населения, значительная часть которого — 15—20% — вела вполне крестьянский образ жизни. В пределах городских стен находились сады и огороды, а сразу за стенами — пашни и выгоны; в амбарах на усадьбах горожан хранились овес, рожь и пшеница. Вдоль узких (шириной 3—5 м) улиц при достаточно свободной планировке располагались усадьбы горожан с жилыми и хозяйственными постройками. Каждая такая «клетка» городского организма представляла собой замкнутый автономный мир; еще в XIX в. в зажиточных домах полагали нормальным иметь сезонный запас продовольствия. Огромные дворы князей и бояр, где жили десятки и сотни зависимых людей и хранилось «бещисленное множество злата и сребра и паволоками и скорою», становились своего рода производственными центрами для переработки продуктов, стекавшихся в виде оброка из обширных феодальных вотчин и княжеских «волостей». С владениями знати соседствовали жилища простых горожан, большая часть которых занималась ремеслом и торговлей. Дома горожан были крупнее, чем деревенские постройки, поскольку часто жилище совмещалось с мастерской — кожевенной, ювелирной, литейной, ткацкой. Раскопанный в Новгороде дом иконописца конца XII в. Олисея Гречина представлял собой настоящую «химическую лабораторию» по изготовлению красок. Над избами рядовых или зависимых людей возвышались двух-, а то и трехэтажные дома знати со множеством комнат, пристройками и галереями-балконами, украшенными резьбой. Бытовая утварь горожан была богаче, чем у крестьян, но также преимущественно деревянной: мебель, посуда, музыкальные инструменты, лари и шкатулки, где хранились ценности и всякая «ларечная кузнь»; фигурки домовых, сани (на которых порой ездили и летом). Как и крестьянки, жены горожан мололи муку ручными жерновами и пряли пряжу веретенами с пряслицами. Но в городах встречаются и металлические светильники, и бронзовые кресты, и замки с ключами, и изысканные украшения.

Сопоставление данных письменных источников с археологическими дает основание выделить в древнерусском городе до 100 ремесленных специальностей и специализаций: бронники, гвоздочники, замочники, оружейники и т. д. (специализация шла по готовым изделиям).

В XII в. ремесленники переходят от работы на заказ к изготовлению изделий па рынок: новые технологии позволяли производить не только дорогостоящий стальной нож, но и более дешевый железный с наварным стальным лезвием. Массовое распространение в городском ремесле получили дешевые стеклянные браслеты, бусы, медные пряжки. Соответственно, возросли и масштабы торговли с округой: по примерным подсчетам, на каждый такой город приходилось от 30 до 50 неукрепленных селищ. Крестьяне везли свою продукцию в город, а изделия городских ремесленников (порой отливки из одной мастерской) расходились в радиусе 30—50 км от города.

Продукция ремесленников поступала к купцам, некоторые изделия — ювелирная «кузнь», «русские» навесные замки — даже шли на экспорт вместе с традиционными для Руси мехами, воском. Хлеб из средневековой Руси нс экспортировался. И с купцами, и с ремесленниками были связаны предоставлявшие им кредит ростовщики — неслучайно восстание в Киеве в 1113 г. заставило князя Владимира Мономаха законодательно ограничить ставку займа 20% годовых. Для крупных сделок деньгами служили гривны — слитки серебра в 160—200 г, для мелких — беличьи шкурки. Впрочем, относительная налаженность и изобилие городского быта часто пресекались страшным неурожаем, эпидемией, вражеским набегом или междоусобием. В такое время цены на хлеб — главный продукт потребления средневекового человека — увеличивались в 6, 9 и даже в 40 раз.

В городе производилось все, что было нужно для хозяйства и войны; он являлся экономическим и административным центром округи, в нем прежде всего шло строительство храмов и обучение грамоте. Горожане были более информированными (уже с X в. городские глашатаи-биричи оповещали их о произошедших событиях), и именно в городах составлялось большинство дошедших до нас летописей.

Жители городов быстрее знакомились с новинками и импортными товарами; в XI—XII вв. на городском торгу можно было встретить сирийские бусы, польский свинец, иранскую художественную керамику, фризское и фламандское сукно. В XI в. в Киеве появились византийские мастера, обучавшие местных учеников искусству стеклоделия, производству смальты (стекловидной массы для мозаичных картин), технике перегородчатой эмали на золотых украшениях. А в XII в. киевские образцы вместе с кочующими мастерами появились во Владимире, Суздале, Рязани, Полоцке и других русских городах. Из Византии шли ценные шелковые ткани, пряности, стеклянная посуда; из Германии — бронзовые чаши и мечи, из Крыма — амфоры с вином, из Прибалтики — янтарь; встречались и заморские диковинки вроде индийеких шахмат. На пристанях и на городском торгу свои товары предлагали приезжие из всех окрестных стран, и практичный Владимир Мономах советовал в «Поучении» своим детям заботиться о «гостях»: «…пт бо, мимо ходячи, прославят человека по всем землям». Новгород и Смоленск заключали договоры с северогерманскими городами, объединенными в союз — Ганзз'. В Новгороде долгое время действовали Немецкий и Готский дворы, а в Киеве XII—XIII вв. существовали и еврейский квартал, и «латинский» монастырь, а сохранившиеся источники не содержат свидетельств национально-религиозной нетерпимости. Настоятель Печерского монастыря Феодосий во второй половине XI в. призывал князя Изяслава Ярославина: «Милуй не только своея вера, но и чужия… аще то буди жидовин или сарацин, или болгарин, или ото всех поганых — всякого помилуй и от беды избави».

В свою очередь, и русские люди «осваивали» далекие земли: сын Ярослава Мудрого Всеволод отстраивал на свои средства ирландский монастырь св. Якова в Регенсбурге на Дунае, паломники проложили морской и сухопутный путь в Палестину, а купеческие суда и караваны посещали и немецкий Любек, и роскошный Константинополь, и закавказские центры Рей, Тебриз и Бердаа. Информация, привезенная «каликами перехожими» и «заморскими купцами», попадала в летописи и специальные сочинения о путешествиях — «Хожения», а сам городской образ жизни расширял кругозор людей и способствовал их приобщению к новым культурным ценностям.

Современные исследования русского средневекового ремесла показывают, что уровень его специализации и технологии был не ниже, чем в известных центрах Западной Европы и Ближнего Востока. Уже в эпоху Древней Руси проявилось и своеобразие развития русского города: связь его населения с сельскохозяйственными занятиями в ближайшей округе и отсутствие развитых коммунальных структур, быстро утверждавшихся в Западной Европе. На Западе XII век стал временем рождения городов- коммун, освобождавшихся из-под власти феодалов и получавших в той или иной форме самоуправление. В X—XI вв. в городах Италии, Англии и Франции появились купеческие гильдии, ремесленные цеха, корпорации юристов, ученых и даже братства хромых и слепых со своим судом и другими правами и привилегиями, закрепленными в уставах и хартиях. Ни один древнерусский город (за исключением Новгорода) не находился вне государственно-княжеской юрисдикции и не добился самоуправления. Напротив, города становились коллективным феодальным замком (на Западе феодальный замок был, как правило, вне городских стен) местного боярства или непосредственно создавались княжеской властью и находились под ее управлением, включая сюда «государственный сектор» — княжеские городские владения, оружейные, гончарные мастерские, артели «городников» — строителей. Монастырские, боярские и княжеские дворы с обширным зависимым населением (на дворе князя Святослава Ольговича в Путивле находилось 700 человек челяди) препятствовали консолидации горожан, но профессиональному признаку, поэтому на Руси так и не сложились развитые цеховые организации. В то же время борьба внутри боярско-купеческой верхушки хотя и приводила к частой смене князей, но также не способствовала складыванию городской автономии и соответствующих правовых традиций. Только с середины XII в. можно говорить о появлении некоторых элементов «городского строя». К ним можно отнести: концы или сотни, на которые делилось городское ополчение; уличанские общины, проводившие совместные празднества — братчины. С XII в. стали появляться и купеческие корпорации, как объединение новгородских торговцев воском («Иваньское сто»). Летописи сохранили скудные известия и об участии горожан в вечевых собраниях, хотя не всегда понятно, как оно было организовано и какие социальные силы стояли за скупым сообщением летописца: «Сдумавши ростовцы и суждальцы и володимерцы вси…» Во всяком случае можно утверждать, что в XII—XIII вв. вече могло приглашать князей и отказывать им в поддержке; князья же могли предъявлять свои условия, но и «целовали крест» (присягали) горожанам «на всей их воли».