После гибели князя

Шесть суток миновало с ночи убийства. Под влиянием церковных увещеваний улеглись погромы и грабежи во Владимире. Сами горожане после роковых событий одумались и пришли к игумену Феодулу с просьбой: снарядить носильщиков и пойти взять «князя и господина нашего Андрея». Решили собрать всех попов, облачить в ризы, чтобы они с иконой Пресвятой Богородицы вышли к Серебряным воротам. «Тут и дожидайтесь князя». Феодул вместе с несколькими клирошанами Богородичной церкви и горожанами вынесли тело князя из Боголюбова и с честью и плачем великим увезли его во Владимир. Перед гробом и траурной процессией несли княжеский стяг. Увидев его, горожане и священники, стоявшие у Серебряных ворот, не могли сдержать рыдания и начали приговаривать: «Уж не в Киев ли поехал ты, господин наш, в ту церковь у Золотых ворот, которую послал ты строить на великом дворе Ярославовом. Говорил ты: хочу построить церковь такую же, как и ворота, эти Золотые, да будет память всему отечеству моему». Князь был похоронен в построенной им Богородичной церкви¹.

Самим характером правления князя Андрея следует объяснять разыгравшуюся драму, необузданный произвол его власти вступил в противоречие с вековыми традициями населения Залесского края, которым он правил. Не наступило еще время для утверждения деспотизма, однако вскоре наступит. Гибель князя Андрея истребила все его могущество, его сыновья не получили отцовского наследия, и даже род его пресекся. Однако духовенство почитало Андрея за его щедрость, за его радение к построению храмов, за его набожность. Образ Боголюбского как бесстрашного «храбра» появляется еще на страницах южнорусской летописи, затем уже как «царя и князя всея Руси» в произведениях владимирской литературы 60—70 гг. XII в. Почитание князя Андрея Боголюбского в русской православной церкви началось во времена Петра I, когда во Владимире были открыты его мощи. Церковь причислила князя Андрея как мученика к лику святых.

Дружины братьев Андрея вошли во Владимир и расправились с непосредственными исполнителями убийства Андрея. Не сын Юрий, но сводный брат убитого, внук императора ромеев Иоанна Комнина и племянник Мануила Комнина, Всеволод Юрьевич, прозванный за многосемейность Большим Гнездом, изгнанный в 1161 г. Андреем из Суздаля в Византию, унаследовал престол. Сын Андрея Юрий оказался изгоем, лишенным удела по воле дядьки. Он направил свои поводья на Северный Кавказ, где его осетинская тетка, «ясыня» Мария, жена Всеволода, устроила его брак, впрочем, неудачный, с царицей Картлии, или Грузии, Тамарой. Сестра Андрея, дочь Юрия Долгорукого, княгиня Ольга обладала сильным характером и в сложнейшем семейном конфликте не уронила своего достоинства. Она прославилась тем, что в 1172 г., принуждаемая семейной распрей к бегству, покинула своего постылого мужа, Галицкого князя Ярослава Владимирковича, прозванного Осмомыслом (т. е. думающим за восьмерых), скрывшись вместе с сыном Владимиром в Польше. Княгиня не захотела больше терпеть наглого присутствия любовницы мужа, Анастасии, да и их незаконнорожденного сына Олега, которого Ярослав хотел сделать наследником, отстранив законную супругу и сына. В Галиче стали распространяться слухи о нашествии венгров и поляков, о разыгравшемся гневе братьев Ольги, могущественных владимиро-суздальских князей. Придумав способ разрешить конфликт во власти, бояре схватили Настасью, обвинили ее в колдовстве и сожгли живой, как ведьму, на главной площади города Галича, а князя заставили дать клятву, что он будет жить в согласии с супругой. В следующем году, однако, Ольга с сыном должны были бежать из Галича во Владимир-Суздальский. Ярославу удалось восстановить свою власть над боярами и примириться с сыном Владимиром, но он продолжал оказывать предпочтение Олегу Ярославичу, прозванному Настасьичем¹.

А вот и новая параллель истории. Вспомним женскую верность Ефросиньи, более известной читателю, как Ярославна, которая в Путивле плакала по мужу, князю Игорю. У нее был брат — тот самый сын Ольги и Ярослава, чье детство прошло в стольких мытарствах. Он вырос, женился, у него родился сын. Тут-то и сказался дурной пример родителя. Князь в известной мере даже превзошел «достижения» Ярослава Осмомысла. Он «прославился» открытым, во всяком случае, нескрываемым прелюбодейством с попадьей, женой некоего священника.