Классический либерализм во Франции

Либерализм во Франции складывался в условиях конфликта между динамично развивающейся капиталистической экономикой и монархической политической системой, установленной после поражения Французской революции и отражавшей интересы дворянства, промышленной и финансовой олигархии. Необходимость последующих буржуазных реформ либеральные мыслители обосновывали тем, что прогресс общества неразрывно связан с гарантиями индивидуальных прав и свобод. Между тем во Франции существовала опасность установления деспотического правления в различных формах. С одной стороны, реставрация династии Бурбонов означала наступление феодальной реакции и возвращение во власть консервативного дворянства. С другой стороны, установление тирании большинства, и в особенности наиболее обездоленной части народа — «черни», что было не менее вероятным в условиях растущей люмпенизации французского общества. По мнению А.-Б. Констана де Ребека, предотвратить произвол властей и тиранию большинства возможно лишь с помощью правового государства.

Теория либерального государства Анри-Бенжамена Констана де Ребека

Выдающийся идеолог французского либерализма А.-Б. Констан де Ребек (1767−1830) в своей работе «О свободе у древних в ее сравнении со свободой у современных людей» (1819 г.) и двухтомном труде «Курс конституционной политики» (1829 г.) сформулировал доктрину либеральной демократии.

Государство и право рассматриваются Констаном в контексте их способности как социальных институтов гарантировать свободу индивиду. В работе «О свободе у древних в ее сравнении со свободой у современных людей» свобода рассматривается им как атрибут (внутренне присущее свойство) человеческой личности и как основа человеческого общежития. «Под свободой, — писал Констан, — я разумею торжество личности над властью, желающей управлять посредством насилия, и над массами, предъявляющими со стороны большинства право на подчинение себе меньшинства»^[1].

Констан выделял два понимания свободы:

• 1) свобода политическая;
• 2) свобода личная (гражданская).

Выделение двух смыслов термина «свобода» связывалось у Констана с процессом кристаллизации государства и граж.

данского общества как двух сфер жизнедеятельности индивида, где он реализует различные потребности. Указанный процесс, по мысли Констана, начался в античности и завершился в Новое время, и это позволило утверждать, что современная история есть движение в направлении от политической к гражданской свободе. Именно в личной (гражданской) свободе реализуется творческая энергия человека Нового времени. Основой для личной свободы является гражданское общество.

В античности свобода понималась как право гражданина участвовать в публичной политической жизни, в осуществлении политической власти, принимать законы, осуществлять правосудие, выбирать должностных лиц и быть избранными, решать вопросы войны и мира и право участвовать в военных походах, служить в армии, т. е. как политическая свобода.

В республиках Древней Греции и Древнего Рима, где существовало нерасчлененное единство государства, гражданского общества и личности, а индивид был неотъемлемой частью целого — полиса, рода, племени, свобода понималась как политическая свобода коллектива. Участвуя в осуществлении коллективного суверенитета, гражданин не знал личной свободы. В античности люди ради сохранения собственной политической значимости и роли в управлении государством были склонны к отказу от личной независимости. Пользуясь правом участвовать в политике, граждане в то же время были подчинены жесткой государственной регламентации и контролю в частной жизни. Им предписывались обязательная религия, нравы, обычаи, образ жизни. Устанавливались законы, поддерживающие равенство, препятствующие накоплению богатства, выражению роскоши, проявлению талантов и добродетели отдельных индивидов.

В Повое время на первый план выдвигается гражданская свобода, основанная на личных правах (свобода совести, слова, печати, предпринимательства, конкуренции и т. д.), которые не могут быть ограничены государством. Таким образом, смысл личной, гражданской свободы состоит в независимости от общества и государства. При этом политическая свобода является гарантией гражданской свободы, однако не может и не должна ее заменять.

Констан дает классическое либеральное определение личной, гражданской свободы как право:

• • «каждого индивида подчиняться только законам, а также его право не быть арестованным либо задержанным, либо подвергнутым другому наказанию в результате произвола равного ему индивида» ;
• • «каждого выражать свое мнение, выбирать себе профессию и работать в соответствии с ней, обладать собственностью и даже уничтожать ее, менять свое место жительства без получения на это какого-либо разрешения и без уведомления о мотивах таких передвижений» ;
• • «право объединяться с другими индивидами либо для защиты общих интересов, либо для отправления богослужения по тому обряду, который они сами себе выберут, либо просто для того, чтобы вместе проводить время тем или иным образом» ;
• • «каждого индивида влиять на управление государством — либо посредством выбора некоторых или всех должностных лиц, либо посредством внесения протестов, петиций и требований, более или менее обязывающих власти считаться с мнением общества»^[2].

Переход от политической свободы к личной, по мнению Констана, был обусловлен рядом причин:

• 1) изменение территории и численности населения государств трансформировало механизм и формы политического участия (прямое или представительное), обесценило право участия в осуществлении политической власти. Если в маленьких городах-полисах политические решения, принятие законов, отправление правосудия осуществлялось немногочисленным населением свободных граждан на площадях и непосредственное участие каждого имело решающее значение, то значительные по размерам и числу граждан национальные государства Нового времени исключают возможность прямого участия индивида в управлении, он передает его избранному им представителю;
• 2) отмена рабства и изменение трудовой этики привели к переоценке жизненных приоритетов и структуры свободного времени. Труд перестал быть уделом рабов и стал смыслом жизни свободных людей, единственной основой их благополучия и индивидуальной свободы. Свободное время, отводившееся прежде на политические дела, теперь было отдано занятию хозяйственными делами;
• 3) изменение психологии и образа жизни народов, привели к тому, что воинственный дух древних народов, которые добывали себе блага в военных походах, сменился коммерческим и миролюбивым духом. Современные народы заняты промышленностью, хозяйством, торговлей, что требует личной независимости, частной инициативы, предприимчивости, и не терпят государственного вмешательства и регламентации.

Констан выступал в защиту личности, индивидуальной свободы и отвергал идею народного суверенитета Ж.-Ж. Руссо на том основании, что, как показала якобинская республика, неограниченный суверенитет народа опасен не менее, чем суверенитет абсолютного монарха. Особенно важно, подчеркивал он, защитить меньшинство от произвола со стороны большинства. Теория народного суверенитета Руссо, основанная на отождествлении свободы и власти, крайне опасна, по мнению Констана, для индивидуальной свободы. Если большинство использует демократию для нарушения гражданских прав, то в этом случае нельзя подчиняться его воле. Свобода личности ограничивает народный суверенитет.

В связи с этим современное понимание народного суверенитета, лежащее в основе развитых демократий, связано с идеями Констана. Он замечал, что «если суверенитет не ограничен, нет никакого средства создать безопасность для индивидов… Суверенитет народа не безграничен, он ограничен теми пределами, которые ему ставят справедливость и права индивида»^[3].

Констан решает вопрос о форме правления иначе, чем идеологи Просвещения. Следуя тому, что в течение всей жизни ученый защищал один и тот же принцип «свободу во всем: в религии, философии, в литературе, в промышленности, в политике», критерием эффективности формы правления у него была ее способность предотвратить тиранию и гарантировать гражданскую свободу.

Гарантиями личной свободы, по мнению Констана, являются два условия:

• 1) разделение и равновесие властей, децентрализация системы управления;
• 2) сила общественного мнения.

По этой причине он отвергал любую форму правления, где существует «чрезмерная степень власти» и отсутствует механизм обеспечения гражданской свободы. Разделяя государство и гражданское общество как две сферы жизнедеятельности индивида, Констан рассматривал любую форму государственной власти в контексте способности гражданского общества воздействовать на государство в направлении создания возможностей реализации творческой энергии личности.

Находясь под влиянием последствий Французской революции, Констан считал наиболее реальной формой правления, гарантирующей гражданскую свободу, конституционную монархию, основанную на принципе разделения и равновесия властей. Разделение властей осуществляется им:

• • «по горизонтали» — на королевскую, законодательную, исполнительную, судебную;
• • «по вертикали» — на центральную и муниципальную.

Главой государства является король, который, по выражению Констана, «как бы парит над человеческими треволнениями, образуя некую сферу величия и беспристрастия», он не имеет никаких интересов, «кроме интересов охраны порядка и свободы». Принципиальное новшество в теории разделения властей Констана, в отличие от доктрины Ш. Л. Монтескье, состоит в том, что король олицетворяет не исполнительную, а «нейтральную власть» , назначение которой — выступать арбитром и обеспечивать взаимодействие ветвей власти. Для этого король наделяется полномочиями в сферах и законодательной, и исполнительной, и судебной власти: ему принадлежат права вето, роспуска выборной платы (законодательного собрания), он назначает членов наследственной палаты пэров, осуществляет право помилования. Данное обстоятельство позволяет монарху предупреждать конфликты между ветвями власти и обеспечивать их согласованное взаимодействие.

Законодательная власть принадлежит парламенту. В его рамках Констан выделял:

• • власть верхней наследственной палаты пэров, носящей аристократический характер, олицетворяющей «представительную власть постоянную» ;
• • власть выборной нижней палаты, посредством которой граждане осуществляют политическую свободу и выражают общественное мнение.

В концепции либеральной демократии Констана наиболее важное место занимает представительное учреждение — парламент, как форма согласования и выражения общественных интересов и донесения их до исполнительной власти. Функцию представительства общественных интересов выполняла выборная законодательная палата, которую Констан называл «властью общественного мнения». Именно парламент должен издавать законы, вырабатывать государственный бюджет. Назначение аристократической наследственной палаты пэров состояло в том, чтобы сдерживать «демократическую подвижность выборного собрания» путем отлагательного вето на его законопроекты и быть связующим звеном между королем и нижней палатой. Верхняя палата отражала интересы дворянства (земельной аристократии).

Большое внимание Констан уделял принципам формирования выборного представительного учреждения. Для того чтобы разбираться в политике, правильно понимать общие интересы и выражать общественное мнение, полагал он, необходимы соответствующие имущество, знания, досуг. Достаточным образованием и воспитанием, необходимыми для осознания общественных интересов, обладают только богатые люди: «одна лишь собственность обеспечивает досуг; только собственность делает человека способным к пользованию политическими правами», поскольку лишь собственники «проникнуты любовью к порядку, справедливости и к сохранению существующего»^[4]. Напротив, бедняки «не обладают большим разумением, нежели дети, и не более чем иностранцы, заинтересованы в национальном благосостоянии». Если им предоставить политические права, то они попытаются использовать это для посягательства на собственность. Таким образом, он отвергал принцип всеобщего, равного избирательного права.

Исполнительная власть осуществляется министрами, ответственными перед парламентом. Правосудие должна осуществлять независимая судебная власть.

В целях предотвращения установления деспотической власти центра в лице королевской, исполнительной, законодательной (наследственной и выборной палат), судебной власти Констан ратует за децентрализацию системы управления и выделяет в качестве самостоятельной муниципальную власть. Если центральная власть решает вопросы, касающиеся всех граждан, то муниципальная реализует потребности населения на местах.

Теория либеральной демократии Алексиса де Токвиля

Французский социолог и историк А. де Токвиль (1805−1859) был теоретиком либерализма нового типа, стремившегося критически переосмыслить классическую теорию демократии Ш. Л. Монтескье, преодолеть ее утопизм и приспособить к условиям больших национальных государств. Переосмысление «классической модели» демократии осуществлялось Токвилем под влиянием негативных последствий Французской революции и анализа современных тенденций в развитии западной цивилизации на примере США.

Свою концепцию демократии Токвиль изложил в работах «О демократии в Америке» (1835 г.) и «Старый порядок и революция» (1857 г.), в которых сформулировал свое отрицательное отношение к Французской революции.

Анализируя опыт политического развития США, Токвиль приходит к выводу о том, что распространение демократии является мировой тенденцией, вызванной утверждением социального равенства и упадком аристократии. Остановить этот процесс невозможно, поскольку он объективен. В связи с этим необходим пересмотр концепта демократии, сформулированного Монтескье. Согласно его взглядам, демократическое правление осуществимо лишь там, где люди имеют одинаковые потребности и интересы, т. е. оно возможно при моральном согласии в обществе, которое достигается благодаря гражданской добродетели (любви к законам и отечеству), основанной на предпочтении общественного блага личному. Демократическая республика, по Монтескье, требует небольшой территории, прямого участия граждан в делах общества, подавления личного интереса, строгой дисциплины граждан.

Развитие промышленной цивилизации с принципами конкуренции, свободы предпринимательства, преследования каждым индивидом эгоистического интереса показало утопичность «классической модели» и потребовало ее пересмотра и адаптации к большим национальным государствам. По мнению Токвиля, приход демократии на смену аристократии — это не только замена одного способа правления другим, но и смена типов общественно-политического развития.

Демократия обладает рядом преимуществ:

• • «сама сущность демократического правления представляет собой верховенство большинства» ;
• • именно демократия способствует благополучию наибольшего числа граждан, обеспечивает политическую свободу и широкое участие масс в управлении.

Все эти достоинства, согласно Токвилю, наиболее полно воплотились в американской политической системе, ее учреждениях и Конституции. Однако несет ли буржуазное общество больше возможностей для раскрытия духовного и интеллектуального потенциала личности?

Хотя современная демократия — это свобода для всех, опирающаяся на принцип равенства, но из формально-правового равенства еще не вытекает автоматически политическая и духовная свобода. В связи с этим в центре теории демократии Токвиля — конфликт между политическим равенством и политической свободой, способный привести к установлению деспотической власти. «Хотя угроза деспотизма существует всегда, — замечал Токвиль, — он особенно опасен в века демократии». Угроза установления тиранического правления обусловлена рядом причин.

1. Деспотизм подпитывается равенством, поскольку они роковым образом дополняют и поддерживают друг друга. «Деспотизм порождает как раз те пороки, развитию которых благоприятствует также и равенство… Равенство расставляет всех людей в одну шеренгу, не порождая никакой взаимосвязи между ними. Деспотизм возводит между ними разделительные барьеры. Равенство побуждает их не заботиться об окружающих, а деспотизм объявляет равнодушие гражданской добродетелью»^[5].

В связи с тем что демократия подразумевает равенство, которое разобщает людей, разобщенность опасна установлением деспотического господства. Токвиль замечал, что если «аристократическое устройство представляло собой цепь, связывавшую между собой по восходящей крестьянина и короля» … то «демократия разбивает эту цепь и рассыпает ее звенья по отдельности»^[6].

• 2. Буржуазный индивидуализм разрушает традиционный уклад и общественные связи и порождает политическую апатию у граждан, отказ их от участия в общественной жизни. Токвиль отмечал, что в промышленной цивилизации «люди больше не связаны между собой кастами, классами, корпорациями или родами и потому весьма сильно склоняются к тому, чтобы заниматься исключительно своими интересами, думать всегда лишь о себе самом и впасть в индивидуализм, в котором удушается любая общественная добродетель… В демократические времена частная жизнь граждан так деятельна, так неспокойна, так переполнена стремлениями и трудами, что у каждого человека почти не остается ни энергии, ни досуга для политической жизни»^[7]. Он предупреждал, что «эта неведомая сила… которую никто не может и которая сама себя не может сдержать, подтолкнет человеческое общество к полному и окончательному растворению»^[8].
• 3. Опасность перерождения демократии в демократическую тиранию связана с административной централизацией. Токвиль различает два вида централизации: правительственную и административную. Он не возражал против известной правительственной централизации власти, устанавливающей общие законы для всего государства: это необходимое условие для нормального развития общества. Однако он выступал против административного вмешательства государства в дела гражданского общества, ибо такая централизация возвеличивает одного человека, но не прочное благосостояние народа. Если такая централизация не встречает сопротивления со стороны гражданского общества, то она ведет все общество к новым формам абсолютизма.

Задолго до появления тоталитарных режимов в Италии, Германии, СССР в 20−30-е гг. XX в. Токвиль предвидел возможность установления нового абсолютизма — демократического деспотизма, раскрыв технологию его формирования:

• • от готовности народа пожертвовать частью своей свободы ради достижения благополучия и порядка — к его фактическому порабощению;
• • от злоупотребления властью именем большинства — к единичной диктатуре.

Каким образом можно предотвратить установление тирании большинства или различных форм демократического деспотизма? Токвиль предлагает несколько средств, исходя из политического опыта США.

1. Институциональные гарантии в форме представительного правления, развитого законодательства. Токвиль полагал, что представительная форма власти во многом противостоит негативным проявлениям прямой демократии: «Американцы боролись с индивидуализмом, вызывавшимся равенством, с помощью свободы и победили его. Законодатели Америки не считали, что предоставление всей нации одного выборного органа само по себе — средство вполне достаточное, чтобы противодействовать столь зловещему и столь естественному для общественного организма заболеванию демократических времен; они полагали, что, помимо этого, каждой территории следует дать возможность жить своей собственной политической жизнью, с тем чтобы граждане получили неограниченное количество стимулов действовать сообща и ежедневно бы ощущали свою зависимость друг от друга. Это были мудрые решения»^[9].

Республиканское правление Токвиль рассматривал как возможность сочетания личных интересов и общественного блага в процессе активного участия граждан в политической жизни. Среди институтов, предохраняющих демократию, он особо выделял независимый суд присяжных. Этот институт интересует его с политической точки зрения. Суды присяжных воспитывают народ как с точки зрения нравственного начала, так и с точки зрения правового самосознания. Суд присяжных — это открытая бесплатная школа, в которой люди обучаются правильному применению закона, свободы, получают представление о ее воплощении в праве, приобретают элементарный опыт политического участия.

2. Анализируя американскую политическую действительность в 30-е гг. XIX в. Токвиль, пришел к выводу, что важнейшим условием выживания демократии в США явилась автономия территориальных сегментов общества — штатов; он не связывал устойчивость демократии с наличием большой территории, как это делал Дж. Медисон.

Органы местного самоуправления, промежуточные структуры становятся начальной школой политического воспитания, в которой граждане приобретают навыки управления и самостоятельного политического мышления.

3. Основным фактором, способным противостоять деспотизму, Токвиль считал демократию участия, т. е. широкое вовлечение в политический процесс.

Для этого люди должны, как это делают американцы, использовать выгоды добровольных политических и гражданских ассоциаций, воспитывать в себе потребность в политическом участии. Политические ассоциации — это промежуточные структуры, связывающие гражданское общество и власть. Право на политические ассоциации формирует зрелое гражданское общество, способное противостоять тирании большинства. Свобода политических ассоциаций выводит людей из состояния политической апатии, призывает их доверять друг другу и действовать совместно. Входя одновременно в различные ассоциации, граждане начинают осознанно соотносить собственные эгоистические интересы и потребности общественного блага.

Разделяя идеалы гражданской добродетели Монтескье, Токвиль понимал невозможность их реализации в век буржуазного индивидуализма, осознавал весь утопизм предпочтения общественного блага личному интересу. Он вновь обращался к опыту США, где люди приходят в политику как носители своих эгоистических интересов, но понимают, что их собственное благополучие зависит от благополучия страны. В процессе политического участия личные интересы перерастают в общественные. Он отметил отличительную черту американцев, выражающуюся в их заинтересованности делами общины, округа и всего государства как своими собственными. Токвиль пояснял причины этой зависимости: потому что каждый из них по-своему принимает активное участие в управлении обществом. В Соединенных Штатах простые люди понимают одну несложную, но в то же время плохо осознанную народами истину: счастье каждого зависит от общего процветания… они не отделяют благополучие общества от собственного благополучия и трудятся на благо государства не только из чувства долга или гордости, но можно сказать, из страсти к наживе^[10].

Развитие политических ассоциаций, указывал Токвиль, зависит от положения, в котором находится пресса, ибо газеты способствуют формированию ассоциации, а ассоциации создают газеты. Свобода печати, свобода слова способствуют, стимулируют образование новых ассоциаций, их отсутствие предельно затрудняет этот процесс.

Следовательно, политические ассоциации, свобода слова и свободная пресса способны предотвратить угрозу перерастания демократии в тиранию.

• [1] Констан Л.-Б. де Ребек. О свободе у древних в ее сравнении со свободой у современных людей // Полис. 1993. № 2. С. 89.
• [2] Констан Л.-Б. де Ребек. О свободе у древних в ее сравнении со свободой у современных людей. С. 97−102.
• [3] Констан А.-Б. де Ребек. Курс конституциональной политики //Антология мировой политической мысли: истоки и эволюция: в 5 т. / отв. ред. А. А. Миголатьев. М., 1997. Т. 3. С. 584.
• [4] Констан А.-Б. де Ребек. Курс конституциональной политики. М., 1997. Т. 3. С. 585.
• [5] Токвиль А. Демократия в Америке. М., 1992. С. 481.
• [6] Там же. С. 484.
• [7] Там же. С. 483.
• [8] Там же.
• [9] Токвиль А. Демократия в Америке. С. 483.
• [10] См.: Токвиль А. Демократия в Америке. С. 485.