Латинская Америка в «холодную войну»

Развитие Латинской Америки в «холодную войну» имело свои особенности и шло под влиянием европейской мод на идеологические решения всех социально-экономически и политических проблем.

Влияние иберийской политической культуры (Испания и Португалия долгое время преобладали здесь) вызвало появление в Латинской Америке нигде более не встречавшегос в истории (кроме Африки) феномена — ведущая роль военных в политической жизни. Так же, как в Испании и Португалии, в Латинской Америке довольно продолжительное врем в политической сфере доминировали военные (весь XIX в и значительную часть XX в.), что объясняется практически отсутствием гражданского общества, которое было бы способно к самоорганизации, а также отсутствием действенны политических институтов, способных играть роль посредника и регулятора конфликтов. В таких обстоятельства нетрудно понять, что парламентская демократия в большинстве стран Латинской Америки была чахлым цветком, растущим на голых камнях. К тому же местное индейское население, обладая совершенно отличной от европейской культурой очень слабо поддавалось интеграции — чем выше процен индейцев в стране, тем менее она развита во всех отношениях Самый высокий процент индейцев — в центральноамериканских странах, а наименьший — в Аргентине и Чили.

Упомянутая активность армии объясняется просто — если бы армия оставалась нейтральной, то буйные и деструктивные гражданские элементы превратили бы страну в ад. Та уже было в Испании в Гражданскую войну 1936—1939 гг. когда военные выступили против анархического беспредела — эту войну европейская интеллигенция ошибочн восприняла как противостояние демократии и авторитаризма. На самом деле противостояли одинаково идиотические позиции: правые действовали под лозунгом «да здравствует смерть», а левые — «да здравствует динамит». Такж и в Латинской Америке военные довольно часто с согласи и одобрения (или без) общества брали на себя политическую ответственность. Как справедливо отмечал американский ученый Сэмуэль Хантингтон, «чем более отсталы является общество, тем прогрессивней роль военных, че более передовым становится общество, тем консервативне и более реакционной армия». Это в полной мере справедлив по отношению к латиноамериканским странам. В рассматриваемый период армия играла в Латинской Америке преимущественно реакционную роль. В период с 1920 по 1966 г в Латинской Америке в 18 странах произошло 80 успешны по преимуществу военных государственных переворотов С 1945 по 1980 г. лишь несколько латиноамериканских стра избежали военной диктатуры. Только в Мексике сохранялось гражданское правительство, но в 1960 г., 50 лет спуст после Мексиканской революции, 1% населения сосредоточил в своих руках половину земли, а более половины промышленности Мексики находилось в руках иностранны компаний. Итогом такого развития стала Кубинская революция и победа социалистов на выборах в Чили в 1970 г. в главе с Сальвадором Альенде.

Иногда в публицистике говорится о «фашистском» характере этих многочисленных латиноамериканских хунт — это чепуха, поскольку армия в оригинальных фашизме и нацизм никакой политической роли не играла, а была просто инструментом власти. Внешнее сходство латиноамерикански военных хунт с фашизмом совершенно обманчиво — эт социально-экономическое явление другого происхождени и свойства. С другой стороны, в Латинской Америке влияние европейского фашизма было очевидным. Его проводниками выступили как отдельные политики: Хорхе Эльесе Гайтан в Колумбии и Хуан Доминго Лерои в Аргентине, та и целые режимы, например бразильское «Новое государство» в 1937—1945 гг. Жетулиу Варгаса. Оно было устроено явно по итальянскому образцу. Подражая Муссолини, Варгас основал рабочую партию, способствовал развити государственного сектора в экономике страны. Бразильски военные долгое время сознавали себя наследниками величайшего популиста Варгаса. В начале 1960;х гг. они симпатизировали левым партиям, поддерживали демократию земельную реформу и не доверяли США. Слабые попытк бразильских повстанцев свергнуть военный режим в конц 1960;х гг. не причинили ему ни малейшего вреда. Впрочем с начала 1970;х гг. военный режим стал менее жестким и к 1985 г. страна перешла к гражданскому правлению.

Большой проблемой в Латинской Америке являлась экономическая зависимость от США. Для того чтобы экономические связи с США были равноправными, требовались энергичные реформы, но после войны во многих страна Латинской Америки модернизация сельского хозяйств (главной отрасли народного хозяйства) была до крайност медленной: так, к 1960 г. 5% земельных магнатов имели 75%В земли. В Перу 9 из 10 крестьян не имели земли. Бразили была одним из крупных поставщиков сельскохозяйственной продукции, при этом 7 из 9 бразильских детей младш 5 лет не получали полноценного питания, а мяса на душ населения в Бразилии потреблялось меньше, чем его уходило на корм кошке в США. Штаты предпринимали усилия, направленные на сужение пропасти между бедным и богатыми, проведение социальных реформ, демократизацию общественной жизни. Однако господствующие класс этих стран только на словах поддерживали преобразования при этом не желая мириться с посягательствами на свои привилегии. Когда нужно было сделать выбор между военно диктатурой и радикальными переменами, выбирали первое.

Напрашивается вопрос, что является самой существенной причиной экономического отставания этого региона? Наиболее часто отвечают, что перенаселение, но это абсолютно неверно: в Латинской Америке живет 6% населени земли, а общая площадь обрабатываемой земли составляе 17% от мировой. Неверно и то, что беды Латинской Америки связаны с нехваткой капиталов, на деле реальны экономические излишки в Латинской Америке составлял более половины национального продукта, но они тратилис не на экономическое развитие в интересах этих народов, а для покупки предметов роскоши, недвижимости, перевода в виде прибылей за границу. В условиях периферийного капитализма действие рыночных факторов изменяется: в расчет принимается только спрос на рынке, а не действительные нужды народа. Система рынка находится в равновесии, а часть народа голодает по той причине, что капита используется непроизводительно.

В итоге получилось, что латиноамериканская модель — это нестабильный и деформированный государством капитализм основной особенностью которого является этатизм. К том же в странах Латинской Америки в полном упадке находилась система среднего образования, в отличие от азиатски «тигров», зато огромные суммы ссужались на высшее образование. В университеты же попадали в основном молоды люди из обеспеченных семей: получалось, что бедные оплачивают образование богатых. То же и с бензином, которы весьма дешев за счет государства, но у бедных машин нет.

Впрочем, положение в экономике в иных латиноамериканских странах некоторое время было стабильным: если в 1930;е гг. в условиях нарастающей политической нестабильности и резкого ухудшения мировой конъюнктур латиноамериканские страны находились в полосе засто экономики, то в годы Второй мировой войны они получили возможности включиться в систему мировой торговли. Особенно успешно это делали Бразилия, Аргентина Мексика, Чили. За счет средств, полученных от торговли стали создавать предприятия обрабатывающей промышленности и вытеснять с местного рынка импортные изделия ранее оплачиваемые выручкой от сырьевого экспорта. Така модель индустриализации называется импортозаменяющей В благоприятных условиях эта модель работала, но с ухудшением экономической ситуации со временем стала дават сбои по причине нехватки инвестиций, новых технологий ресурсов. Эти временные трудности, разумеется, в условия «холодной войны» стали идеологизировать, взваливая ответственность на коварных западных империалистов.

Американцы стали рассматривать отношения с Латинской Америкой через призму «холодной войны». К примеру, Эйзенхауэ санкционировал переворот в Гватемале, где президент Хакобо Арбен Гусман приступил к национализации, под которую попадали и американские компании, в том числе знаменитая бостонская групп «Юнайтед фрут», занимавшаяся экспортом бананов. Отсюда и метафора «банановая республика» — это якобы указывало на причин заинтересованности США.

Арбенсу было 37 лет, когда он стал президентом в 1951 г., получив на выборах 65% голосов. При вступлении в полномочия он заявил о трех своих приоритетах: освободит страну от полуколониальной зависимости в экономическо сфере, превратить феодальные институты экономики в капиталистические и сделать это не в ущерб жизненным стандартам людей. Две трети населения (из 3 млн) страны был не только неграмотными, но и жили в нищете. 2% латифундистов владели 70% земли, а 2/3 крестьян — 10%. Для тог чтобы преодолеть неравенство, Арбенс в 1952 г. провел чере парламент закон об аграрной реформе. Он предлагал передать крестьянам неиспользуемые земли латифундистов, а владельцам земли государство компенсировало бы стоимость этой земли из налоговых поступлений. Закон касалс самого крупного собственника земли в Гватемале — американской «Юнайтед фрут комнани», ей принадлежала почт пятая часть угодий страны, но она пользовалась только 15% Предложенные правительством компенсации предприниматели отвергли как недостаточные.

Президент компании и его помощники организовали в прессе кампанию о «коммунистической опасности» в Гватемале, для которой на самом деле не было ни малейшего основания. Зато мысль очень понравилась госсекретарю Джон Ф. Даллесу, который до своего государственного назначени несколько лет работал адвокатом этой компании. Поскольк интересы бизнеса вошли в противоречие с реформой Арбенс начал полагаться на коммунистов из профсоюзо и правительственных учреждений. Поскольку ему отказал в покупке американского оружия, он совершил глупость —В приказал купить оружие в Чехословакии, корабль с которы пришел в порт Барриос в мае 1954 г. Оружие было большей частью устаревшее и вряд ли могло быть использован при отражении агрессии. Для путчистов это была находка они стали уверять, что Арбенса поддерживает Москва.

Эйзенхауэр усмотрел в этом угрозу распространения коммунизма и поручил ЦРУ организовать свержение Арбенса. Гватемальские беженцы, скопившиеся в Гондурасе, получили от ЦРУ оружие, а потом при помощи ВВС США был переброшены в Гватемалу. Даллес сам отдал приказ о начал военной операции по свержению Арбенса.

Арбенс бежал, а население пассивно наблюдало за происходящим, гватемальская армия осталась в казармах. После этого Гватемала оставалась под властью военной диктатуры.

Эйзенхауэра, естественно, обвинили в том, что он действовал в интересах «Юнайтед Фрут», это не соответствовало истине, он был уверен, что нити заговора тянутся в Москву.

По объективным обстоятельствам невозможно фронтально обратиться к развитию всех латиноамериканских стран, поэтому выберем самый яркий, показательный и значительный пример — Аргентину.

Первоначально самой подходящей для роли лидера в Латинской Америке была Аргентина, которая подобн Канаде пережила бум в развитии в 1900—1914 гг., прошл через период замедленного развития в 1920;е гг., резки спад в 1929—1933 гг., а йотом через долгий период рост по 2—3% годовых с уверенным прогрессом промышленности, добычи руды, нефти, коммунальных услуг, производства электроэнергии. Первой в Латинской Америк в Аргентине была создана работающая рыночная экономика, правительство вмешивалось минимально, ро средний класс, ввели политические свободы, началос господство закона. Во Вторую мировую войну Аргентина как никто другой в южном полушарии (за исключение Австралии), процветала экономически, заработные плат были на уровне западноевропейских. Накопился большо валютный резерв. Но процветавшая страна пала жертво идеологии европейского происхождения, а также милитаризма. Фатальным стал военный переворот 1943 г., когд хунта назначила министром труда некоего полковник Хуана Доминго Перона.

Во время войны аргентинское правительство больше симпатизировало Германии и Италии. В 1943 г. профашистская группа офицеров установила контроль над Аргентиной Ее дятельность и была кулисами перонизма. Перон ста лидером этой группы в 1946 г. Он некоторое время пребывал военным атташе в Италии и был в восторге от фашизма Перон говорил, что Муссолини самый значительный государственный деятель XX в., но он допустил несколько значительных ошибок: «Я пойду по его стонам, избегая ег ошибок».

Перон был спортсменом — чемпионом по лыжам и фехтованию, псевдоинтеллигентом, изучавшим социологию. Он обладал большим личным обаянием, даром демагогической риторики. Перон называл свою философию хустисиа-листской (от исп.]шйс1а — справедливость). По надобност он брал идеи то от Ленина, то от Муссолини, то от Гитлера, Франко или Сталина. Он показал, как демагогическими приемами и тактикой можно манипулировать неопытной демократией. В этой манипуляции ему помогала весьма обаятельная и популярная в Аргентине актриса Эвита Дуарте, умершая в разгар карьеры Перона, что также стало часть мифа о матери нации.

Став президентом, Перон провел классическую демонстрацию, как во имя отвлеченных идей можно разрушить экономику: он национализировал Центральный банк, железные дороги, сталелитейную промышленность, рыболовну промышленность, воздушный транспорт, страховое дело Одним махом увеличил расходы на социальную сфер с 19,5 до 29,5%. У Перона не было системы приоритетов он просто объявил народу, что все получат все сразу: тринадцатую зарплату, оплаченные отпуска, социальные благ как в Скандинавии, но без соответствующего уровня экономики. В итоге все ресурсы были исчерпаны к 1951 г., стран лишена капитала, инфляция приобрела угрожающий характер. Вследствие явного провала в экономике Перон переше к демагогии в политической сфере, обратился к поиску врагов, которые моментально были обнаружены: Англия, США все иностранцы. В числе врагов в итоге оказалась даже католическая церковь — в 1955 г. науськанные им рабочие уничтожили две самых красивых церкви Аргентины. Правда, эт переполнило чашу терпения нации и армия прогнала Перона, но вернуться к минимальному участию государства в экономике аргентинцы уже не смогли: уже было создано слишко много защищенных интересов, громадный паразитирующи государственный аппарат, сверхмощные профсоюзы. Наследство Перона оказалось более долговечным, чем его болтовня он даже смог ненадолго вернуться к власти в 1973—1974 гг. К этому моменту ход истории Аргентины переменился, он упустила шанс своевременно превратиться в развитое государство.

Перонистская революция была крупным бедствием для всей Латинской Америки, где среди разрухи и отчаяни расцвели демагоги и всякие спекуляции, которые основывались на том, чтобы во всем обвинять США. Без неронизм не мыслима и Кубинская революция.

Эти примеры ясно показывают значение атмосферы «холодной войны» для принятия важных политически решений и в Латинской Америке тоже.