Особенности постсоветской российской политической модернизации

По мнению ряда исследователей (М. В. Ильина, Е. Ю. Мелешкиной, В. И. Пантина), процесс политической модернизации в России можно в целом отнести к эндогенно-экзогенному типу. Характерной особенностью этого типа модернизации является сочетание различных собственных и заимствованных институтов и традиций. Из-за слабости гражданского общества и исключительной роли, которую играет государство в России, модернизация общества постоянно подменяется модернизацией государства — его военно-индустриальной мощи, бюрократического аппарата, репрессивных органов, государственного сектора экономики и т. п. В итоге задачи форсированной военно-индустриальной модернизации государства, усиления его как мировой державы часто решались за счет антимодернизации, частичной архаизации и деградации общества. Как отмечает Д. Медведев в своей статье «Россия, вперед!», «впечатляющие показатели двух величайших в истории страны модернизаций — петровской (имперской) и советской — оплачены разорением, унижением и уничтожением миллионов наших соотечественников. …Нельзя не признать, что сохранение человеческой жизни не было… в те годы для государства приоритетом… Сегодня впервые в нашей истории у нас есть шанс доказать самим себе и всему миру, что Россия может развиваться по демократическому пути»^[1][2].

Процесс политической модернизации, начавшийся в конце 1980;х гг., происходил в условиях отсутствия институтов частной собственности и рыночной экономики, предопределившего противоречивость модернизационных процессов в российском обществе. Экономические реформы, получившие название «шоковой терапии», привели к переходной модели распределения власти и собственности, суть которой заключалась в передаче бывшей государственной собственности в руки избранных властью бизнесменов. Данный процесс сопровождался резким снижением уровня жизни и политического участия большинства населения страны. К концу 1990;х гг. возник запрос на сильную государственную власть и корректировку стратегии развития, которая стала прерогативой «властной вертикали». Демократические тенденции, являющиеся необходимым атрибутом политической модернизации, замедлились, снизилась роль оппозиции, других демократических институтов. Тем не менее прямой диалог власти и общества, опирающийся на благоприятную экономическую конъюнктуру, позволяет власти поддерживать политическую стабильность, являющуюся необходимым условием для модернизационных процессов.

Реформаторы, как правило, не могут рассчитывать на всенародную поддержку, так как население всегда в массе своей консервативно и относится к любой перемене с опаской, потому что меняется привычный уклад жизни. Опорой реформаторов может стать лишь наиболее активная в социальном отношении часть общества, разделяющая их цели. Поэтому реформирование постсоветской России в начале 1990;х гг. осуществлялось в условиях кризиса. Реформаторы «первой волны» не смогли создать прочную социальную опору реформ, наладить контакт с обществом. Была переоценена и действенность самих реформ, их способность изменить жизнь к лучшему. В результате были дискредитированы само понятие реформы и те ценности, на которых ее пытались основывать.

Российская власть, резко ограничив государственное вмешательство в различных сферах жизни общества, ожидала резкого повышения активности граждан. Однако уравнительная, склонная к патернализму ментальность российского общества не способствовала появлению большого количества энергичных, инициативных людей, способных организовать свою жизнь на новых началах. Экономическая и политическая активность людей оказалась недостаточной для приведения российской жизни в соответствие с европейскими стандартами.

В ходе модернизационных преобразований, которые В. Пантин и В. Лапкин определили как четвертую волну российской модернизации^[3], должны сформироваться основные условия и предпосылки для дальнейшего развития рынка и реального участия в политической жизни страны более широких слоев населения, произойти становление и развитие современного общества, основанного на непрерывно происходящих нововведениях.

Характеризуя модернизационные преобразования в современной России, В. Ядов полагает, что их суть связана с движением к устройству по образцу западноевропейских стран, которые заметно опередили Россию на этом пути. «То есть, — резюмирует российский социолог, — это поступательное безвозвратное движение в совершенно определенном направлении, с ориентацией на Запад»¹.

Политическая модернизация в начале 2000;х гг. осуществляется в условиях более благоприятных: устойчивый экономический рост, политическая стабильность, постепенное повышение уровня жизни. Однако для дальнейшего продвижения вперед по пути политической модернизации необходимо не только осознание необходимости реформ, политическая воля реформатора, но и глубинная трансформация ментальности российского общества, связанная с усвоением опыта европейской цивилизации модерна.

Особенностью отечественного цивилизационного развития является тот факт, что российское общество не испытало таких фундаментальных духовно-интеллектуальных переворотов, какими на Западе были Ренессанс, Реформация, движение за права человека, заложившие основы рационалистических форм хозяйственной деятельности и современной системы политического представительства. Кроме этого, некоторые сегменты социальной структуры постсоветской России обладают специфическими чертами, возникшими в результате сложнейшего взаимодействия историко-психологических, этнических, демографических и культурно-религиозных факторов.

Л. Ахиезер считает российское общество обществом промежуточной цивилизации, которое «вышло за рамки традиционности, но так пока и нс смогло перешагнуть границы либеральной цивилизации»^[4][5]. В российском обществе и сейчас современные черты сочетаются с традиционными, причем, по мнению Т. И. Заславской, «трудно сказать, какие из них доминируют»^[6].

С точки зрения В. А. Ачкасова, главным способом проведения российской догоняющей модернизации является грандиозная «имитация». Создается лишь видимость полной вовлеченности социума в процессы реформ, всегда инициируемых сверху, в то время как общество в целом ни по своей структуре, ни по доминирующим настроениям не готово к навязываемым радикальным переменам. В итоге резкий символический разрыв с прошлым в России зачастую оборачивается тем, что символика и форма подменяют реальное изменение содержания, и тогда старая сущность незаметно возвращается¹.

Российское общество соответствующим образом реагирует на модернизационные импульсы, идущие сверху. Среди основных характерных черт можно выделить неприятие, пассивное сопротивление новациям, медленное накопление противоречий и потенциала недовольства, кризис самоидентификации, народный протест, обращенный в прошлое.

Сегодняшняя Россия является разрушающимся традиционным обществом, но ни у кого нет уверенности в том, что предлагаемые политической элитой цели, идентичности и стандарты поведения соответствуют требованиям современности. Мы имеем сегодня новые, демократические, но форме, но слабые и пока не утвердившиеся окончательно политические и экономические институты.

Сложившаяся в России институциональная система не гарантирует создание стабильно действующих демократических политических институтов, так как без массовой поддержки они не только не демократичны, но и не жизнеспособны. Поэтому выстроенная «властная вертикаль» должна дополняться «общественной горизонталью» — взаимодействием общественных и политических организаций, представляющих интересы различных слоев и групп. Такое сочетание вертикальных и горизонтальных связей, сопровождаемое социальной ответственностью чиновников и представителей бизнеса, которые, по выражению В. Путина, «обязаны помнить, что источником благополучия и процветания России является народ»^[7][8], может стать основой для успешного развития политической модернизации.

Профессор политологии Геттингенского университета Петер Шульце убежден в том, что «чрезмерная централизация, которая была необходима в 2000 г., в наши дни стала препятствием для модернизации»¹. Постиндустриальное развитие предполагает рост самостоятельности людей, их активную жизненную позицию. Таким обществом невозможно эффективно управлять, используя диктаторские или авторитарные средства. Готовность пожертвовать свободой ради достижения быстрых результатов в экономической и социальной сферах является, по мнению А. И. Ковлера, глубокой ошибкой, так как «ограничивая свободу граждан, загоняя вглубь неизбежные и сопутствующие модернизации конфликты, инициаторы модернизации подкладывают мину замедленного действия иод будущее благополучие»^[9][10].

Для И. К. Пантина процесс демократизации в современной России должен опережать экономическую модернизацию, так как, по его мнению, «в противном случае у российского общества не будет того духовного и политического потенциала, который необходим для преодоления гигантских трудностей на пути формирования рыночного хозяйства»^[11].

Проблемы российской модернизации стали квинтэссенцией второго Президентского послания Д. Медведева, в котором российский президент выразил уверенность в необходимости проводить всестороннюю модернизацию, основанную на ценностях и институтах демократии^[12]. Такой подход коррелирует с международными тенденциями: в современном мире практически все успешно модернизировавшиеся государства либо перешли от авторитарного режима к демократическому, либо значительно расширили степень свободы граждан, создав необходимые условия для демократии. Успешная экономическая модернизация и технологический прогресс в целом способствуют распространению и упрочению демократических норм, что становится насущной потребностью современного российского общества.

• [1] Паптип В. #., Лапкин В В. Политическая модернизация России: циклы, особенности, закономерности. М., 2007. С. 35−48.
• [2] Статья Д. Медведева «Россия, вперед!». Официальный сайт президентаРоссии. URL: http://www.kremlin.ru/ncws/5413 (дата обращения: 20.02.2011).
• [3] Паншин В. И., Лапкин В. В. Политическая модернизация России: циклы, особенности, закономерности. М., 2007. С. 112−115.
• [4] Ядов В. А. Проблемы российских трансформаций. СПб., 2006. С. 9.
• [5] Ахиезер А. Российский либерализм перед лицом кризиса // Общественные науки и современность. 1993. № 1. С. 12.
• [6] Заславская Т. И. Современное российское общество: Социальный механизм трансформации: Учеб, пособие. М., 2004. С. 88.
• [7] ‘ Ачкасов В. А. Россия как разрушающееся традиционное общество // Полис. 2001. № 3. С. 84.
• [8] Послание президента России Федеральному собранию РоссийскойФедерации, 10 мая 2006 г. Официальный сайт президента России. URL: http://archive.kremlin.ru/appears/2006/05/10/1357_typc63372type63374type82634_105 546.shtml (дата обращения: 19.02.2011).
• [9] Российская демократия: от устойчивости к обновлению. Ярославль, 2010.С. 59.
• [10] Ковлер А. И. Кризис демократии? Демократия на рубеже XXI века. М., 1997. С. 97.
• [11] Паншин И. К. Судьбы демократии в России. М., 2004. С. 178.
• [12] Послание Президента России Федеральному собранию Российской Федерации, 12.11.2009 г. Официальный сайт Президента России. URL: http://www.kremlin.ru/transcripts/5979 (дата обращения: 20.02.2011).