Искусство как антропологический фактор

Роль искусства в становлении человека

XX век опроверг и полностью исключил идеи о воспитательной функции искусства, столь популярные в эстетической мысли XIX столетия. Вместе с тем, невозможно отрицать, что искусство оказывает на нас воздействие. Каждый может вспомнить, что хотя бы однажды после прочтения книги или просмотра фильма, после посещения театра испытывал ощущение, словно эти произведения заставили иначе посмотреть на мир, словно искусство изменило что-то в тебе, сделало тебя другим. Конечно, искусство не может заставить человека поступать хорошо, не может принудить к действию или выставить запреты, но оно, безусловно, влияет на наше восприятие, заставляя переживать и сопереживать. Тем самым оно воздействует на наше сознание и заставляет меняться. Иногда ситуация в жизни вызывает меньшее сочувствие, чем подобная, представленная в искусстве, которое своею силою может раскрыть суть, усилить какие-то стороны явления, сделать явным то, что осталось незамеченным. У каждого вида искусства есть свои средства, чтобы усилить воздействие на наши эмоции, заставить острее почувствовать увиденное или услышанное, указать на пронзительные моменты существования.

Философ Мераб Мамардашвили вообще считал искусство, наряду с мифом, самым важным фактором в становлении человеческих свойств, в появлении того, что мы называем человеческим. Его рассуждения касаются не только индивидуальных проявлений человеческого, но и филогенетического становления антропоса. М. К. Мамардашвили писал, что «человек — это существо, которое есть в той мере, в какой оно само-созидается какими-то средствами, не данными в природе»³³. Человеческое появляется на каких-то неестественных, неприродных, немеханических основаниях. По словам философа, человек само-рождается через культурно изобретенные.

³³ Мамардашвили М. К. Появление философии на фоне мифа // М. К. Мамардашвили. Философские чтения. СПб.: Азбука-классика, 2002. С. 7−26.

устройства. Мотивации поведения животного закодированы в инстинкте, поэтому ему ничего не надо решать. Природный механизм инстинкта освобождает животное от выбора индивидуальных решений. Оно словно знает, как ему поступать, но это инстинктивное знание. Человеку знание о мире не дано. Антропос вынужден сам устанавливать факт за фактом, выяснять, что для него есть окружающие явления, и соизмерять себя с ними. Механизм, регулирующий жизнь и поведение человека, не закодирован в генах и биологических программах, выгодных для вида, он кроется в формах культуры. Лишенный природных оснований человек восполняет себя в формах культуры. Искусство в теории философа предстает как средство само-созидания, само-рождения человека, конструирования человека из природного, биологического материала. В дальнейшем, чтобы считаться человеком, необходимо пытаться превзойти биологические рамки существования. Ведь мы претендуем на то, чтобы быть чем-то большим, нежели биологический вид живых существ.

Относительно онтогенеза М. К. Мамардашвили говорит, что появившийся на свет младенец не рождается человеком. Человеком он становится по мере обретения каких-то важных качеств. Одним из важнейших человеческих свойств является умение мыслить. Однако философ не связывает мышление только со способностями здравого смысла и логическими процедурами (умение делать выводы, обнаруживать ошибки, открывать причины, устанавливать сравнение, обобщать, классифицировать). Это операции узнавания, а не творения нового. Мышление подобно творческому вдохновению, которое захватывает человека, сопровождается сильным эмоциональным напряжением. В этом ракурсе, современные мыслители отнюдь не находятся в преимущественном положении перед древними мудрецами, жрецами и шаманами, молящими послать им вдохновение в обмен на жертвенные дары. Ведь оно может прийти, но может и не прийти. Однако человек способен совершить некое усилие, чтобы случилась мысль. Специфика человеческого бытия, по мнению М. К. Мамардашвили, в том и проявляется, что антропос изобрел технику впадения в мысль, он может достичь состояния мысли, используя определенные средства. Таковыми средствами, помогающими добиться состояния мышления и в периоды ранней истории человечества и в современности, являются искусство и миф, считает автор.

Второй аспект антропологического подхода к искусству затрагивает проблему понимания человеком своего места в мире (в мире природы, в многообразном лтире человеческих культур), что заставляет взглянуть на художественную деятельность как способ самоидентификации и самопознания. Культурная антропология позволяет рассматривать образы искусства как свидетельства работы сознания архантропа по восприятию и пониманию действительности. В качестве метода можно использовать процедуру, названную К. Г. Юнгом амплификацией (то есть, прояснение образов сновидения через параллели и аналогии из фольклора, мифов, художественного творчества). Аналитик выяснял значение образов для индивида, обнаруживая сходные мотивы или отдельные фигуры в мифологических сказаниях и произведениях искусства, интерпретация которых уже известна. Можно поступить иначе и через толкование отдельных конкретных сюжетов и героев выявить общие смыслы той или иной культурной эпохи. Может быть, художественное творение выдает скрытые внутренние смыслы в большей мере, чем рациональное высказывание о самом себе, так как произведения искусства в значительной степени созданы под влиянием бессознательного. В отличие от умозрительного рефлексивного философского суждения, образы искусства возникают спонтанно, импульсивно, непреднамеренно. Даже в самых тенденциозных, официальных вещах за внешней, картинной оболочкой проявляется истинный облик человека. Интерпретации — это снятие личины с целью обнаружить суть.

В искусстве нет прямого или буквального отражения. Стоит уточнить, что искусство действует по принципу искажающего «зеркала», то компенсирующего и скрывающего дефекты, то разоблачающего и преувеличивающего недостатки. В этом смысле наиболее интересным для анализа представляется изобразительное искусство. Ведь оно буквально может служить и иллюстрацией, и фактографическим источником для антропологии, потому что в нем нашел отражение в наглядных образах (к тому же, поддающихся датированию), филогенетический процесс самопознания.

Действительно, изображение всегда содержит в себе нечто большее, чем просто отображение, оно расширяет пределы конкретной ситуации, позволяя преодолеть рамки человеческого, взглянуть на себя как будто со стороны. В произведениях искусства проецируются те свойства и качества человека, которые могут и не осознаваться.

Но только будучи вынесенными во внешний образ, эти собственные характеристики могут быть осмыслены. То есть, в произведении искусства человек предстает не столько тем, кем он себя считает, но проявляются пока еще скрытые, неявные смыслы. Когда они явлены нашему сознанию, пусть еще в качестве смутных предощущений, они дают нам новое представление о самих себе.

Всю историю искусств можно «перечитывать» в аспекте самопознания. В первом приближении, разумеется, логичнее остановиться на изображениях, посвященных собственно человеку. Анализируя черты стиля, жанровую систему, иерархию персонажей и т. д., можно реконструировать общую картину восприятия человеком самого себя в ту или иную эпоху.