Санкция как необходимый элемент правовой нормы

Юристы давно спорят о том, является ли санкция необходимым элементом для правовых норм. Основные аргументы противников теории санкции состоят в том, что, с одной стороны, есть правила поведения, за нарушение которых нет никакого наказания. Например, до недавнего времени чиновники не несли никаких неблагоприятных последствий в связи с неисполнением адвокатского запроса, направлять который адвокаты управомочены законом. С другой — есть такие нормы, которые вообще не могут предписывать никакого наказания. Это так называемые декларативные, дефинитивные (дающие определение), оперативные (вводящие в действие или отменяющие действие других норм) нормы и иные нормы, которые нарушить нельзя по определению. Так, есть нормы, устанавливающие статус лица, наделяющие его правами, но не предусматривающие наказания за то, что лицо не воспользуется правами. Поэтому санкция не является необходимым элементом и правовых норм — санкция может быть, а может и не быть предусмотрена. Такова, в общих чертах, позиция противников санкции как необходимого элемента норм права.

Позиция сторонников воззрения, согласно которому санкция является необходимым элементом правовой нормы, вкратце сводится к следующему. Право есть специальная техника регулирования поведения под угрозой организованного принуждения, и этим право отличается от всех других социальных регуляторов. Следование правовой норме не есть дело только свободного выбора человека, за который такой человек отвечает только перед самим собой (как в морали) или перед Богом (как в религии). Здесь, наряду с внутренним самообязыванием, присутствует также организованное принуждение, при помощи которого людям приписывается обязанность соблюдать нормы. Именно по наличию такового мы и отграничиваем право от других регуляторов, в которых также может иметь место принуждение, но неорганизованное. Если человек не следует предписанному поведению, он должен столкнуться с организованным принуждением — такова техника правового регулирования.

Может сложиться так, что в праве есть правило поведения, но нет неблагоприятного последствия за ее нарушение. Например, в российском законодательстве есть норма, запрещающая превышать скорость при вождении автомобиля. Вместе с тем санкции в виде административных штрафов предусмотрены только за нарушение скоростного режима более чем на 20 км/ч. С середины 2013 г. за превышение скорости на меньшую (до 20 км/ч) величину нет штрафа. Но отсутствие штрафа не свидетельствует об отсутствии санкции как реакции правопорядка на нарушение в виде того или иного неблагоприятного последствия. Представим себе ситуацию, когда сотрудник дорожной полиции останавливает нарушителя и требует от него ехать без превышения скорости. Если водитель ослушается, то он может быть подвергнут штрафу за неисполнение законных требований полицейского. В целом, техника регулирования во многих отраслях права строится на том, что даже если за некое действие напрямую не установлена ответственность, лицо все же может нести неблагоприятные последствия в рамках ответственности по другим нормам. Так, если при превышении скорости водитель попал в дорожно-транспортное происшествие (ДТП) и повредил чужой автомобиль, то несоблюдение установленного Правилами дорожного движения (ПДЦ) скоростного режима может рассматриваться как нарушение, ставшее причиной ДТП. Факт превышения скорости в таком случае будет рассматриваться как один из юридических фактов, обусловливающих имущественную ответственность причинителя вреда.

Более теоретически сложный аспект связан с тем, что санкция может быть сформулирована нечетко. Например, в правопорядке может существовать норма, согласно которой за нарушение некоего правила нарушитель должен быть наказан по всей строгости закона, либо норма, которая просто устанавливает запрет, не конкретизируя меру ответственности. Правопорядок может оставить выбор санкции за правоприменителем (например, «под страхом наказания запрещается…»), либо можно привести пример обычно-правовых норм, где санкция не обязательно будет конкретизирована и в каждом случае применения таких норм назначаются различные меры ответственности.

Нередко в судебной практике по делам частного права случается так, что отсутствие санкции в законе или договоре представляется судье несправедливым, и он, руководствуясь общими принципами или аналогией, конструирует меры ответственности там, где закон и договор хранят молчание. Это невозможно в уголовном и административном праве в силу общих запретов: nulla poena sine lege…, но возможно в других отраслях права. В этом отношении судья находится в сложной ситуации. Закон предписывает ему дать решение любому делу, рассматриваемому перед судом, даже если в правопорядке отсутствует применимая норма, и предписывает, чтобы это решение было справедливым. Так, одним из принципов английского права является «по wrong without a remedy» (в каждом случае несправедливости должно быть средство защиты): поэтому для английского юриста звучало бы крайне странно решение, в котором было бы сказано, что кто-то нарушил чужие права, но его за это невозможно наказать по причине отсутствия нормы. Упомянутый принцип английского права по сути производен от принципа римского права, согласно которому «ubi jus ibi remedium» (если у кого-то есть право, то за нарушение этого права должно быть наказание). Поэтому, как не парадоксально это может показаться, но судья в случаях молчания закона принуждается законом к тому, чтобы выйти за пределы закона, т. е. создать справедливое правило для разрешения дела, для которого правопорядок не содержит четкого регулирования, и наложить на нарушителя санкцию, которая не предусмотрена в законе и других источниках права.

Это можно сделать разными способами. К примеру, судья может применить санкцию другой нормы по аналогии, если в правопорядке нет запрета на такое применение. Другим приемом защиты права, за нарушение которого не установлено санкций, является обращение в суд с требованием обязать ответчика не нарушать это субъективное право. Если, например, в норме о запрете нарушать покой соседей нет соответствующей санкции, ничто не мешает заинтересованному лицу обратиться в суд или в другой компетентный орган с требованием обязать соседей не нарушать его покой. Если суд обяжет ответчика к воздержанию от определенных действий, а ответчик нарушит судебный приказ, то ответчик будет подвергнут санкции за неуважение к судебному решению, за его неисполнение или по иным схожим обстоятельствам. Подобный механизм защиты в английском праве называется injunction. Санкция в этом свете будет установлена тем судебным решением, которое признает действия ответчика незаконными и обязывает его к определенному поведению под угрозой штрафа или иного наказания за неисполнение судебного акта. Поэтому, если мы реконструируем норму права для этого случая, то норма будет сложносоставной: при нарушении нормы, в которой нет санкции, потерпевший все равно будет иметь право на обращение в суд, и при вынесении судом решения об обязании не нарушать соответствующее субъективное право истца, ответчик будет обязан исполнить решение, а в противном случае он будет подвергнут штрафу. Конечно, можно утверждать, что мы будем иметь дело уже с другой нормой; но для рассмотрения вопроса об обеспеченности норм права принуждением этот аспект уже не будет иметь первостепенного значения, поскольку в любом случае такое принуждение мы здесь конструируем.

Таким образом, вышеприведенные возражения против необходимого характера санкций в праве не представляются бесспорными. Рассуждая над подобными ситуациями, Кельзен указал, что в этих случаях применяется весь правопорядок в целом. Иными словами, если лицо нарушает запрет или предписание, но на этот случай правопорядок не предусматривает санкции, такое лицо тем не менее выступает против правопорядка, бросает ему вызов и поэтому принимает на себя риск неблагоприятных последствий, т. е. правомерного применения компетентными лицами принуждения за пределами отдельно взятой нормы, которая нарушается. Наличие санкции, прямое или косвенное, в правовой норме представляется необходимым ввиду того, что такая норма не является простым модальным высказыванием (предписанием должного поведения), как нормы морали или религии, но, в отличие от этих норм, обязывающая сила права заключается в связывании нарушения с прямыми или косвенными последствиями, применяемыми органами или лицами, управомоченными на это правовым порядком.

Как мы видели, в таком случае запрет не остается без санкции, поскольку компетентные правоприменительные органы могут потребовать от нарушителя запрета прекращения неправомерной деятельности и привлечь к ответственности за неподчинение требованию. С чем необходимо согласиться, так это с тем фактом, что санкции не всегда напрямую сформулированы в норме, и что в некоторых случаях они могут отсутствовать в правовом тексте, но при этом конструироваться судьями и другими компетентными лицами в ходе правоприменительной деятельности. По меньшей мере, право, как техника принудительного регулирования поведения людей, логически допускает такую возможность. Например, когда судья по гражданским делам по аналогии применяет меру защиты схожих субъективных прав, либо возлагает ответственность за убытки или иные последствия нарушения чужого права на основании общих принципов права (например, принципа добросовестности). Хотя в то же время сохраняется возможность, что судья откажет в иске по причине отсутствия четко определенной санкции. Во многих случаях санкции напрямую не могут следовать из норм и выводятся лишь опосредовано. Так, применительно к нормам, устанавливающим правовой статус лица, речь не будет идти о санкциях против самого этого лица за неиспользование его прав, а о санкциях против третьих лиц за действия (бездействия), которые нарушают этот правовой статус и (или) препятствуют лицу использовать его субъективные права. Таким образом, дозволяющие нормы по своей логической природе не связывают какие-либо санкции с тем, что человек не будет делать того, что ему позволено делать — возможная санкция будет обращена против того, кто будет пытаться помешать этому лицу сделать то, что ему дозволено законом. Поэтому нельзя сказать, что нормы о правовом статусе или дозволительные нормы не обеспечены принуждением, хотя санкцию в этих нормах мы можем обнаружить только путем инверсии нормы (замены субъекта и адресата).

Применительно к приведенному выше примеру противники теории санкции как необходимого элемента нормы могут возразить, что рассмотрение договора как не имеющего юридических последствий не обязательно является неблагоприятным последствием для сторон договора, которые, к примеру, нарушили правило о регистрации. Так, продавец может потом продать эту квартиру другому покупателю дороже, покупатель — купить другую, более дешевую квартиру, так что возврат в первоначальное положение может быть им на самом деле выгоден. В практике нередки случаи, когда продавец отчуждает свою вещь (скажем, квартиру) по заведомо для него дефектной сделке, с последующим намерением присвоить себе полученные деньги и потом вернуть себе недвижимость через признание сделки недействительной по тем или иным формальным причинам (отсутствие согласия сособственнника, порочность предшествующей сделки, ненадлежащее оформление полномочий и т. п.). Признание сделки недействительной в таких случаях будет к выгоде стороны, которая и нарушила установленный в норме порядок. С другой стороны, даже если рассматривать отсутствие юридического эффекта как наказание, оно налагается не на стороны сделки, а связывается с самой сделкой.

В этих возражениях, несомненно, есть здравый смысл, и следует согласиться с тем, что неблагоприятное последствие не всегда является наказанием в том смысле, что цель каждой нормы состоит в том, чтобы покарать нарушителя. В рамках правопорядка некое действие (например, смертная казнь) или некое утверждение (например, о ничтожности сделки) может рассматриваться как неблагоприятное последствие, с помощью угрозы которого законодатель рассчитывает удержать адресатов от нарушений некоего правила. Но фактически некоторые лица могут рассматривать казнь как позитивное для них событие (например, первохристиане, которые с готовностью шли на казнь за свою веру, в уверенности воздаяния за свое мученичество в посмертной жизни), а лишение сделки правового эффекта (признание ее недействительной) — как выгодное развитие событий.

Вместе с тем такие возражения не опровергают тезиса о необходимости санкции в логической структуре правовой нормы. Разумеется, норма как абстрактная логическая конструкция не может принимать во внимание всех нюансов мотивации конкретных лиц; она рассчитана на средневзятую мотивацию. С учетом принятого выше определения нормы, можно утверждать, что лица, создающие соответствующие правовые тексты общего характера, не могут создавать нормы для каждой жизненной ситуации. Подобное нормотворчество в индивидуальных делах можно представить в тех правопорядках, где основную роль играет прецедент, т. е. решение суда по конкретному делу, из которого выводится правило поведения касательно рассмотренной судом по этому делу ситуации. Иными словами, нормы общего характера создаются на базе решений по конкретным делам.

Но в системах, где главенствует законодательство, общие нормы законов не могут быть привязаны к мотивам отдельных лиц, и механизм правового регулирования исходит из расчета, что-то последствие, которое сконструировано как санкция, будет рассматриваться большинством населения в качестве неблагоприятного. Причем, такой расчет может оказаться и ошибочным, если потенциальные нарушители в своей массе предпочтут, например, заплатить символический штраф за несдачу некоего налогового документа, чем оплачивать гораздо более дорогие услуги третьих лиц по составлению такого документа. Либо, к примеру, оплачивать более дешевый штраф за неправильную парковку, чем оплачивать более дорогие тарифы за парковку на официальных стоянках. Все же эти возражения не препятствуют нам рассматривать право в целом и правовые нормы, в частности, как технику регулирования поведения людей с помощью угрозы организованных неблагоприятных последствий. Такая техника исходит (правильно или ошибочно) из предположения, что некое последствие будет в общем и целом неблагоприятным для большинства членов правопорядка и за счет этого удержит адресатов от нарушения правила. В обоих вышеназванных случаях штраф как санкция соответствующей нормы логически направлен на то, чтобы отвратить от нарушения изложенного в диспозиции нормы правила поведения; другое дело, что в некоторых случаях нарушение закона или договора может быть экономически более выгодным, чем их соблюдение (этому, в частности, были посвящены исследования упомянутого выше представителя американского экономического анализа права Гари Беккера).

Более сложная ситуация возникает с нормами, которые не предусматривают подобных автоматических неблагоприятных последствий в виде санкций. Так, если некое правовое предложение указывает на обязанность причинителя вреда возместить потерпевшему вред в полном размере, и норма, соответственно, будет сформулирована: «если одно лицо причиняет вред другому лицу, то оно обязано возместить вред в полном размере, иначе на имущество причинителя вреда будет обращено принудительное взыскание», то в качестве условий действия этого правила мы будем иметь также то, что причинитель отказывается добровольно возместить ущерб, что потерпевший обратился в суд и что его иск удовлетворен. Тогда санкция расширяется: «иначе потерпевший вправе обратиться в суд за возмещением вреда и, в случае удовлетворения иска и вступления решения суда в законную силу, на имущество причинителя вреда будет обращено принудительное взыскание».

Та же самая ситуация в уголовном праве, где она проявляется с особой силой по причине действия общего принципа о том, что никто не может быть признан виновным без приговора суда. Если, например, некто нарушает уголовно-правовой запрет кражи, то наказание такого лица возможно только в случае возбуждения уголовного дела, доведения этого дела до суда и наличия обвинительного приговора. Иначе, если, скажем, до начала судебного следствия или при рассмотрении дела в суде прокурор или частный обвинитель отказался от обвинения, суд не сможет реализовать санкцию уголовно-правовой нормы. С этой точки зрения, даже если мы знаем, что некое лицо совершило действия, содержащие все признаки состава преступления, но обвинительный приговор против этого лица не был вынесен по тем или иным причинам, мы не можем утверждать, что это лицо совершило преступление. Иными словами, для квалификации деяния как преступления необходимо суждение компетентного суда в форме приговора или иного процессуального акта.

Дополнительная литература к 13.2

Келъзен, Г. Чистое учение о праве / Г. Кельзен. — СПб., 2015 (глава IV, раздел 27 «Санкция: противоправное деяние и его последствия»).

Харт, Г. Л. А. Понятие права / Г. Л. А. Харт. — СПб., 2007 (глава 3 «Многообразие законов»).

Шершеневич, Г. Ф. Общая теория права / Г. Ф. Шершеневич. — М., 1995. — Т. 2 (глава VI, раздел 35 «Право и нравственность»).

Обсудите возможность существования права без принуждения и возможность конструирования норм права, в которых отсутствует санкция как составной элемент. В каких случаях норма права не может напрямую включать санкцию в свою структуру? Рассмотрите возможные варианты опосредованного применения санкции других норм для применения ответственности за нарушение права.