Географическая номенклатура. 
География. Ее история сущность и методы

Первым актом словесного изложения будет, подобно тому как и в истории, обозначение географических объектов, отдельных местностей, рек, гор, явлений природы, ландшафтов. Эти обозначения необходимы, хотя и в различной степени, для повседневных надобностей даже у первобытных народов, и потому вое они очень древнего происхождения. Когда чужой народ при завоевании вторгается в страну и вытесняет или подчиняет себе первоначальное население, он очень часто приспособляет старые названия к духу своего языка или же совсем выбрасывает их и заменяет новыми; в общем можно отметить, что новые имена чаще даются населенным пунктам, в то время как названия рек и гор только видоизменяются или, можно сказать, искажаются. Переселенцы приносят названия со своей родины, так что во многих колониальных странах, как, например, в Соединенных Штатах, мы видим пеструю смесь названий, заимствованных из всех стран и со всех языков. Государству необходима точная фиксация имен в земельных книгах (Grundbucher), кадастрах и картах; а так как это дело находится в руках чиновников, иногда младших, лишенных основательного знания языка, то названия часто искажаются.

Народная, а также и официальная номенклатура никогда не бывает исчерпывающей, а оставляет много предметов без названия; этот недостаток ощущается особенно туристами, которые и изобретают новые названия, постепенно входящие во всеобщее употребление. В чужих некультурных странах, в которых обозначение предметов очень несовершенно или представляет большие трудности со стороны языка, новые названия приходится давать и путешественникам, впервые открывающим данную землю. Но они должны остерегаться заходить в этом отношении слишком далеко, к чему их легко склоняет тщеславие, свойственное людям, делающим какое-либо открытие; когда немецкий исследователь называет по-новому давно известный и уже названный большой ледник в Чилийских Андах или когда он дает немецкие названия вершинам гор в стране, где население говорит по-испански, то получается бессмыслица. Названия должны даваться такие, чтоб они могли быть признаны всеми, а в особенности чтобы они могли употребляться в самой стране.

Обыкновенно всего более удовлетворяют этому требованию названия населенных пунктов, а также и окрестных местностей, потому что для них практическая необходимость ясного обозначения и различения всего больше нужна. Названия заимствовались от имени основателя или вождя первых поселенцев, от имени святого, в день которого было заложено основание поселения, от характера местности; изменение исторических условий может повести к изменению названий (Петербург — Петроград — Ленинград; Осло — Христиания — и опять Осло). При присоединении предместий к городу за ними остаются их старые названия. То же самое относится к названиям областей, занимаемых тем или другим народом или государством, а также к лесам, болотам и т. д. Горы и горные страны первоначально привлекают мало внимания и носят общие, часто повторяющиеся названия, которые нередко заимствуются от их формы и окраски; иногда на них переносятся также названия их лесов. Именно для гор названия чаще всего даются туристами и альпинистами, названия же горных систем часто впервые создавались наукой. Обозначение рек, а также озер по большей части древнее; но у более крупных рек названия относятся часто к отдельным их частям и лишь постепенно одно из местных названий распространяется на всю реку; еще у римлян Дунай носил сразу два названия: Данубий и Истер; верхнее течение Амазонки до сих пор называется Мараньоном. По мере того как названия переходят вниз по течению, при обозначении реки может произойти столкновение между названиями различных ее истоков, причем далеко не всегда побеждает то название, которое мы сочли бы наиболее целесообразным для данной реки с научной точки зрения.

Ландшафты также имеют особые названия; напомню, например, швабские Gaue или французские pays, которым Галуа посвятил целую книгу. Многие из них могут и должны употребляться в научном обиходе, причем, иной раз, может быть, придется сужать или расширять их пространственный охват. Ни одно мало-мальски подробное описание Франции не пройдет мимо таких названий деревень, как Веаисе или Brie и другие. Но потребности науки этим не покрываются. Далеко не везде существуют такие свойственные местности названия деревень, иногда старые названия деревень слишком мало совпадают с теми природными областями, которые должна выделять наука, особенно недостает народных обозначений для больших природных областей, стран. Потребность в их обозначении выявилась только тогда, когда география выдвинула на передний план самое понятие природных областей. Нельзя сказать, чтобы мы в этом отношении ушли особенно далеко. Обозначения по странам света слишком бесцветны, неудобны и неспособны заменить старые названия, происходящие от гор, например, Пиренейский, Балканский, Апеннинский полуострова. Иногда бывает удобно дать название по господствующей народности; я должен сознаться, что название Иберийский полуостров пахнет учебником, и я предпочитаю, не боясь того, что португальцы будут бойкотировать мои книги, название Испанский полуостров, которое под видом Hispania идет уже от древности. Западную часть европейского материка можно спокойно назвать Францией, хотя природная область и французская государственная область не совпадают; но кто сумеет создать здесь новое название?

Географические имена собственные имеют то же значение, как и собственные имена лиц, — они являются необходимым вспомогательным средством для понимания, но не относятся к существу дела. Поэтому они являются, как мы отмечали уже в предыдущей книге (см. стр. 332), совершенно посторонним элементом карты; но и в литературном изложении географические имена собственные не имеют самостоятельной ценности, а служат только для обозначения и нахождения описываемых предметов. Поэтому приведение одних географических названий без всяких к ним добавлений, которое прежде так часто встречалось в географических книгах, не имеет никакой цены. Название имеет ценность лишь попутно с описанием или характеристикой самого предмета.

При употреблении географических названий надо различать два случая: один — когда название понадобится надолго и другой — когда потребность в нем лишь мимолетная. Иногда речь идет только о том, чтобы привлечь внимание слушателя или читателя к определенному пункту в природе или на карте, о котором хотят что-нибудь сказать; когда это сделано, то название может быть уже забыто. Голое название находит себе оправдание только в том случае, если мы с какого-либо пункта пробуем называть себе видные оттуда местности или разыскиваем их на карте; целью должно быть понимание ландшафта путем сравнительного осмотра его в натуре и на карте. Кто довольствуется одним названием, тот молотит пустую солому. Надолго стоит запомнить только важные названия; вопрос о том, как далеко нужно идти в этом направлении, мы разберем в части, касающейся существа географического образования и географического преподавания.

Географические имена собственные стали предметом особой дисциплины, географической науки об именах, ономатологии, которою много занимались филологи и географы, интересовавшиеся филологией, и которая получила определенную форму благодаря Эгли^[1]. Первая задача состоит в этимологии названия: из какого языка оно происходит и какое имеет значение. Когда эта задача решена — название становится предметом историко-географического исследования; ибо лингвистическая принадлежность названий какой-либо области позволяет делать заключение о прежнем распространении народов и культур и тем самым становится важным вспомогательным средством народоведения, а также и географии народов. Но и самый смысл или «душа названий» показательны, как говорил Эгли, для образа жизни и психологии народа, давшего его, как, например, часто встречающиеся имена святых в испано-американских странах; с другой стороны, смысл названия может характеризовать природные особенности места, например, цвет рек, форму и окраску гор, значение местностей (припомним немецкие названия с окончанием furt, briicke, burg и т. д. и т. д.).

Географические названия, данные на чужом для страны языке, в результате частого употребления приобретают право гражданства. Дальше всего в этом отношении заходят англичане; но и мы заменили некоторые итальянские названия уже в средние века названиями немецкими. Было бы смешно, если бы среди немецкой речи произносили Milano, или Firenze, или Napoli, или Lisboa, или Kiobenhavn. Но современный немец более робок. Мы преклоняемся перед мадьярами, говоря Буда вместо Офен; когда русские переименовали старый немецкий университетский город Dorpat в Юрьев, честные немцы поспешили вычеркнуть старое название на своих картах и в своих книгах и заменить его новым. Название Петроград имело лишь кратковременное существование, но этого было достаточно, чтобы оно получило право гражданства также и в немецких книгах, а теперь он должен, конечно, называться Ленинградом. Скоро, наверное, появится также Alto Adige, Bolzano и т. д.; а то, пожалуй, еще будут подозревать, что мы не поспеваем за веком. А может быть, нам следует опасаться, что русские, мадьяры, румыны, итальянцы и т. д. не будут покупать книгу или атлас, если мы будем употреблять немецкие названия? Для чего же тогда нужно и национальное самолюбие?

Далее возникают сомнения относительно произношения и правописания названий. Даже и в немецких названиях часто получается существенная разница между местным произношением и транскрипцией, принятой на картах и в книгах; иностранец не сразу заметит, что Berne то же самое, что Pirna. По отношению к названиям чужих культурных языков руководящим принципом является сохранение их правописания, а также, поскольку слушается язык, и их произношения. Но если этот принцип до некоторой степени можно провести при французских и английских названиях, то у итальянских, испанских и португальских названий произношение часто получается замечательное. Следует ли при давно укоренившихся названиях, как Mexiko (Mejico), ломать язык над произношением испанского] и следует ли старые испанские названия, как Лос-Анджелес (ангелы), произносить вместе с американцами Лос-Эндшелес. Следует ли говорить Нью-Йорк и Нью-Орлинс (Nju Iork и Nju Orlihns)? При передаче названий не своим шрифтом необходима буквальная транскрипция. При русских названиях мы, к сожалению, привыкли к чрезмерно буквальной транскрипции, которая ведет к неправильному произношению: пишем Orel, когда следовало бы Ariol. Китайские и японские названия записываются в форме, отступающей от нашего немецкого употребления букв; следствием чего является неправильное произношение многих названий. Должны ли мы индусские названия приводить в искаженном английском правописании? Ориенталисты и географы, желающие блеснуть знанием арабского языка, употребляют для многих звуков арабского языка особые знаки; в специальной ориенталистской литературе это, может быть, было бы уместно, но какая польза от этих указаний по строго фонетическому произношению для тех, кто не понимает смысла этих значков? Мне кажется, что было бы лучше подойти как можно ближе к правильному произношению при помощи букв своего языка.

• [1] Основание немецкой науки об именах положил Ферстеман. Основным трудомявляется Эгли, Nomina Geographica; к первому изданию его (1872) была приложена статья, которую во втором издании пришлось опустить из-за того, что запас названий слишком разросся. Кроме того, смотри его же «Geschichte der geographischen Namenkunde"и статью «Der Volksgeist in geographischen Namen» (1894), а также его статьи в «Geogr.Jahrbuch». По этим вопросам выросла теперь уже обширная литература.