Памятники литературы средневековья и раннего нового времени

В результате изучения данной главы студент должен:

знать

• • основные памятники древнерусской агиографии (до XVII в. включительно) и историю их изучения;
• • особенности древнерусских воинских повестей как исторического источника;
• • особенности памятников древнерусского фольклора;
• • основные типы агиографических сборников и их особенности;
• • особенности памятников русской публицистики раннего Нового времени как исторического источника;

уметь

• • определять жанр памятников древнерусской литературы;
• • применять методы анализа нарративных источников к памятникам литературы и фольклора;
• • описывать и анализировать структуру агиографического памятника;
• • извлекать информацию по историческим событиям и процессам из памятников литературы и фольклора;

владеть

• • методами датировки и атрибуции литературных памятников;
• • основами генетического анализа древнерусских литературных произведений;
• • основами текстологии древнерусских литературных памятников;
• • основами выявления мифологем и литературных топосов в литературных памятниках;
• • основами верификации сведений памятников литературы.

Ключевые термины и понятия: житие, пролог, синаксарь, патерик, четьи-мипеи, воинская повесть, публицистика, легенды, былины, исторические песни.

Русская агиография XI — начала XVIII века

Жития, средневековые биографии христианских святых, получили широкое распространение в католической и православной церквях. Они составлялись вплоть до Новейшего времени, однако их жанр — агиография (от греч. ??? — святой и ??? — пишу), особенно в России, оставался средневековым. По меткому определению выдающегося исследователя древнерусской житийной литературы В. О. Ключевского, житие настолько же отличается от биографии, насколько икона отличается от портрета. В житии повествование неизменно подчинено канону, в результате чего у автора получается идеализированная биография святого. Отдельные детали могут представлять собой так называемый «житийный топос», т. е. традиционные для житийной литературы «общие места» .

Так, например, в большинстве житий сказано, что родители святого были благочестивыми людьми, а сам святой в детстве предпочитал не играть со сверстниками, а читать божественные книги. Даже если автор знал, что в реальности дело обстояло иначе, между действительными обстоятельствами и требованием канона в большинстве случаев он делал выбор в пользу последнего. Реальные факты проникали в житийный рассказ, как правило, в том случае, если они не противоречили канону. Однако поскольку в житийной литературе главными героями становились святые, таких фактов оказывалось немало. К тому же часто житие является самым информативным источником о жизни святого, а иногда и о других обстоятельствах его эпохи. Особенной ценностью в качестве исторического источника обладают жития, относящиеся к ранней эпохе, от которой до нас дошло мало источников.

В средневековой христианской традиции существовало четыре основых типа святости: преподобные (т.е. монахи), святители (т.е. церковные иерархи), благоверные (т.е. правители) и мученики. Соответственно, и жития можно разделить на четыре типа, для каждого из которых характерна своя схема биографии святого. При этом в любом житии присутствует богословская риторика, при помощи которой событиям земной жизни придавался сакральный смысл. Для русской агиографии характерно создание жития с ориентацией на этиологический образец.

Таким образцом являлся другой святой, относящийся к тому же типу святости и, кроме того, обнаруживающий с героем создаваемого жития какую-либо близость, например, одно имя или общий день почитания и пр. Как правило, днем почитания избирался день кончины святого. В день кончины православного христианина поминают панихидой. Тот момент, когда вместо панихиды начинали петь посвященные усопшему тропарь и кондак (основные элементы церковной службы), знаменует начало местного церковного почитания нового святого.

Роль агиологического образца была столь значительна, что при отсутствии информации о дне кончины святого день его памяти нередко назначался на день памяти святого, которого избрали в качестве агиологического образца. Отдельные факты из жития последнего также подчас переносились в новосозданное житие.

Житие, как правило, создавалось к официальной канонизации святого, поэтому некоторые святые, почитавшиеся местно, жития не имеют. Для канонизации на уровне митрополии или патриархии требовалось представить службу и житие новоявленного святого. В связи с этим служба и житие часто представляют собой единый комплекс, и необходимые в службе уподобления святого героям Ветхого Завета получают развитие в тексте жития. Еще одно обязательное требование официальной канонизации — наличие чудес от мощей святого. Сказание о чудесах иногда включалось в текст жития, а подчас оформлялось в виде отдельного произведения, которое все же воспринималось в качестве заключительной части жития и переписывалось вместе с ним.

Жития переписывались как отдельно, так и в составе сборников устойчивого состава. Наиболее типичными сборниками агиографических текстов русского Средневековья являлись прологи, четьи минеи и патерики.

Про?лог представляет собой сборник кратких житий, расположенных в календарном порядке по дням памяти святых — с сентября (с сентября начинался календарный год) по август. Изначально пролог представлял собой перевод греческого менология. Исследователи предполагают, что при его переводе на церковно-славянский язык в XI—XII вв. наименование вводной статьи «пролог» было воспринято как заглавие всего сборника. Однако такое предположение нельзя признать удовлетворительным, поскольку едва ли славянский книжник, сумевший перевести объемный сборник агиографических текстов, не смог понять значение слова «пролог» («введение»). На русской почве пролог постоянно пополнялся житиями и памятниками церковной учительной литературы: поучениями, словами и др. В традиционном древнерусском обществе было принято каждый день читать пролог — те произведения, которые помещены под соответствующим днем. В связи с этим пролог был важным источником исторических представлений древнерусского человека. В XVII в. пролог неоднократно издавался на Московском печатном дворе, первое издание увидело свет в 1641—1643 гг.

Каждое издание, как правило, состоит из двух книг (сентябрьская и мартовская половины года). На протяжении середины — второй половины XVII в. в состав печатного пролога включались все новые тексты житий русских святых.

Кроме обычного пролога существует стишной пролог, который был переведен с греческого в Сербии в XIV в. В русских землях он был известен мало. Отличие стишного пролога от обычного заключается в том, что каждому житию в первом предпослано краткое стихотворение, посвященное данному святому. При переводе стихотворная структура текста не была сохранена.

Для включения жития в пролог составлялась его особая редакция — проложная, для которой характерно сокращение текста (до одной-трех страниц), сухость изложения и высокая информативность.

Че?тьи мине? и являются разновидностью миней (от греч. ??? — месячный, т. е. месячная книга), предназначенную для чтения. Каждая минея содержит тексты, рассчитанные на чтение в течение одного месяца. Таким образом, в полном комплекте должно быть 12 миней.

В отличие от служебных миней, куда входят службы, в четьи минеи включены по преимуществу жития. Первоначально четьи минеи возникли в Византии, были переведены на церковно-славянский язык и не содержали русских житий. Однако со временем при переписке и редактировании минеи насыщались русским материалом: как житиями, так и другими памятниками церковной литературы.

Наибольшей известностью пользуются Великие минеи четьи, составленные в Новгороде в 1530-е гг. по инициативе архиепископа Макария. После того, как Макарий в 1542 г. стал митрополитом всея Руси, пополнение Великих миней четьих продолжилось в Москве. Известны три их комплекта: два новгородского происхождения, Софийский и Успенский (вложенные Макарием в новгородский Софийский и московский Успенский соборы) и один, созданный в Москве, — Царский. Многие русские жития впервые фиксируются в Великих минеях четьих, для некоторых специально выделяют минейную редакцию, т. е. они были специально отредактированы для включения в минеи. Для минейных редакций характерна пространность изложения и обилие агиографической риторики.

В конце XVI в. в московском Пудовом монастыре на основе Великих миней четьих составили Чудовские минеи, в которых представлен по преимуществу житийный материал. В XVII в. наибольшую известность приобрели четьи минеи, составленные книжниками Троице-Сергиева монастыря Германом Тулуповым и Иоанном Милютиным. Основными источниками Тулуповских миней, составленных в 1620-е гг., стали жития святых из рукописей Троице-Сергиева монастыря. Священник Иоанн Милютин, работавший в середине XVII в., существенно расширил круг текстов, включенных в четьи минеи. Помимо материала Тулуповских миней в Милютинские минеи вошли десятки русских житий и сказаний о чудотворных иконах. Многие из них специально составлялись Милютиным для своего труда. Герои целого ряда новосозданных житий так никогда и не были канонизированы. По предположению исследователей, Милютин составлял свои минеи для нужд Московского печатного двора, где они потом и хранились.

Средневековая традиция четьих миней завершается фундаментальным трудом украинского богослова Димитрия Ростовского. Составленные им четьи минеи были изданы в конце XVII — начале XVIII в. и сразу же обрели широкую популярность. Переиздания четьих миней Димитрия Ростовского продолжались вплоть до революции 1917 г., причем в новых переизданиях многократно обновлялся слог и производилась стилистическая правка, так что к началу XX в. от оригинального текста мало что осталось. Впрочем, адаптация текста житий была главной целью самого Димитрия Ростовского, который в качестве источников пользовался и Великими минеями четьими и другими агиографическими сборниками, но текст житий неизменно приспосабливал для своего времени, в частности, модернизируя лексику.

Патерик — сборник, в котором житийный материал объединен по топографическому принципу. Как правило, патерик создавался в каком-либо монастыре и включал жития монахов этого монастыря, иногда — группы монастырей какой-либо местности. Из греческих патериков, переведенных на славянский язык, наибольшей известностью пользовались патерики Иерусалимский, Скитский и др. На Руси в XIII в. по их образцу был создан Киево-Печерский патерик, который в последующие столетия неоднократно редактировался и, наконец, был издан. В XVII в. русскими книжниками был составлен Алфавитный патерик, в котором жития святых и другие произведения располагались по названиям или именам героев в алфавитном порядке.

Следует отметить, что слово «житие» не всегда присутствует в самоназвании произведения. Житие может называться «повестью», «словом», «сказанием», «чтением», «похвалой», «страданием» и т. п.

История изучения житий

Жития в русской исторической традиции начали изучаться сравнительно поздно. В течение XIX в. исследователей интересовали не столько жития, сколько сами святые. В связи с этим первые справочники были посвящены героям житий, хотя источниками для составления этих справочников служили сами жития. Первым исследователем, обратившимся к источниковедческому изучению житий русских святых, стал В. О. Ключевский, который в 1871 г. защитил магистерскую диссертацию на тему «Жития святых как исторический источник». В своем труде для изучения житий историк применил текстологический метод, который всецело себя оправдал и до настоящего времени является основным при исследовании житий. Этот метод позволяет нс только реконструировать историю текста произведения, но и определить влияния одних житий на другие.

В 1888 г. вышел из печати справочник ?. П. Барсукова «Источники русской агиографии», в котором предпринята попытка дать описание всем известным житиям русских святых с указанием редакций и шифров рукописей. Этот справочник до настоящего времени не утратил своей актуальности.

В настоящее время силами сотрудников Института русской литературы (Пушкинского Дома) составляется база данных, включающая информацию о всех рукописях, содержащих жития, службы и памяти русским святым.

Во второй половине XX в. исследователи обратились к изучению житийных топосов, что позволяет выявлять реальные факты, получившие отражение в житии. Здесь особенно продуктивным оказалось рассмотрение житий, написанных на материале автобиографических записок. Такое исследование провела Е. В. Крушельницкая, что позволило ей описать агиографический канон, т. е. те приемы, которые древнерусские книжники применяли при создании жития.

Русская агиография насчитывает несколько веков. Ее можно условно разделить на четыре этапа: 1) XI—XIV вв., 2) XV в., 3) XVI в., 4) XVII в. Сейчас исследователями выявлено более 120 памятников древнерусской агиографии XI—XIX вв.

Все жития, написанные во время первого этапа выделить невозможно. Трудность состоит в том, что некоторые из них дошли до нас в поздних списках. Тот факт, что их герои жили в раннее время, еще не доказывает раннее появление текстов, поэтому датировка XI—XIV вв. таких памятников как жития Леонтия Ростовского, Варлаама Хутынского и др. — не более чем исследовательская гипотеза. Мы можем быть уверены в ранней датировке жития только при наличии раннего списка или же соответствующих указаний в тексте, но таких житий крайне мало. Для XI в. можно назвать жития Феодосия Печерского, Бориса и Глеба, князя Владимира Киевского. Они дошли до нас в списках XII—XIII вв., на основании которых можно доказать существование более ранних этапов истории текста. Жития Феодосия Печерского и князей Бориса и Глеба написаны известным киевопечерским летописцем Нестором и содержат отдельные факты, дополняющие рассказ ранней летописи. Как полагают, в XII в. было составлено житие княгини Ольги. К XIII в. относятся жития Евфросинии Полоцкой, Александра Невского и некоторые другие.

Революция русского агиографического жанра связана с деятельностью в середине — второй половине XV в. приглашенного с Афона агиографа Пахомия Логофета (его иногда называют по национальности Пахомием Сербом). Согласно номенклатуре византийских придворных чинов, известной в России XVI—XVII вв., «Логофет — словесем сложитель», т. е. профессиональный писатель, в данном случае — агиограф. Написанные Пахомием по поручению великого князя и митрополита жития митрополита Алексия, Кирилла Белозерского и Сергия Радонежского (здесь Пахомий отредактировал уже существовавшее житие, написанное учеником святого Епифанием Премудрым в начале XV в.) заложили основы русского агиографического жанра. Эти жития стали источниками при создании новых произведений агиографического жанра на протяжении XVI—XVII вв. Всего известно около 10 сочинений Пахомия Логофета.

Для XVI в. в области агиографии центральной является фигура митрополита Макария, занимавшего митрополичью кафедру в 1542—1563 гг. В составленные по его инициативе Великие минеи четьи вошли десятки новосозданных житий. Кроме того, при Макарии были проведены церковные соборы 1547 и 1549 гг., на которых общерусской канонизации был удостоен целый ряд русских святых, почитавшихся до этого времени лишь местно. Канонизация местночтимого святого в эпоху Макария стала делом вполне реальным, что привело к возникновению местных школ агиографии, самой знаменитой из которых стала псковская школа, а наиболее плодовитым агиографом XVI в., пожалуй, следует признать псковского монаха Василия-Варлаама. Творческий прием последнего характеризуется обилием риторики, а также малой информативностью повествования. Этот стиль, охарактеризованный в исследовательской литературе как «плетение словес», свойственный не только для одного Василия-Варлаама, но и для других книжников эпохи митрополита Макария, в последующее время воспринимался как образец.

В XVII в. агиографическое творчество обрело значительно больший масштаб. Жития писали не только монахи и священники, но и представители служилого и посадского населения. Десятки житий посвящены местночтимым святым. Изучая историю текста жития XVII в., исследователи нередко имеют возможность проследить, каким образом житию придавался канонический вид. Ярким примером такой обработки может служить «Житие Василия Мангазейского». Сиделец в лавке сибирского города Мангазея, Василий был до смерти замучен своим хозяином, а после смерти у его могилы начали происходить чудеса. Первая редакция жития, написанная со слов знавших покойного, пестрит именами реальных лиц, деталями быта и пр. Однако уже в последующей редакции, созданной для канонизационных целей, повествование подчинено требованиям агиографического жанра. Так, упоминаемый в первоначальной редакции «стрелец» заменен «воином» и т. д. В настоящее время нс все памятники агиографии XVII в. выявлены, изучены и опубликованы.

После смерти последнего патриарха средневековой России Адриана в 1700 г. каионизационная практика заметно пошла на убыль и активизировалась только в конце XX — начале XXI в. Для канонизированных в имперский период святых, как правило, составлялись биографии в жанре литературы Нового времени. Только Димитрию Ростовскому в первой половине XVIII в. удалось создать житие по правилам агиографического жанра.