Северный Кавказ по материалам графа Яна Потоцкого, 1761-1815

В наше время необходимость полноценных и деидеологизированных исторических знаний в общественно-политической, культурной и научной жизни России не вызывает никаких сомнений и постоянно подтверждается общественной практикой. Огромный исторический опыт, накопленный предшествующими поколениями и, в частности, в ходе неоднократных попыток реформирования и модернизации российского общества, российская специфика и сопротивление инерционных общественных сил недостаточно изучены и не востребованы современными реформаторами России. Формула античных писателей «История — учительница жизни», при всех оговорках, и сегодня, в конце XX века, не стала правилом для политиков и правительств. Более того, именно теперь российская наука, и в первую очередь гуманитарные дисциплины, вместе с национальным достоянием — культурой, часто поставлены на грань выживания.

Однако огромный интерес к истории как хранительнице социальной памяти и опыта, желание знать, «откуда есть пошла русская земля»: в частности, как Россия продвигалась на Кавказ и постепенно его осваивала, какие подвижники этому способствовали и внесли свою лепту в изучение Кавказа и его народов, заложив при этом фундамент научного кавказоведения, — жив и будет жить. Предлагаемая диссертация посвящена одному существенному, но почти не исследованному аспекту истории становления российского кавказоведения — деятельности почетного члена Российской Академии наук Яна (Ивана Осиповича) Потоцкого, предпринявшего по собственной инициативе тяжелое и опасное путешествие по Северному Кавказу в 1797—1798 гг. и описавшего это путешествие, свои наблюдения и материалы в труде, вышедшем двухтомным изданием лишь после смерти автора, в 1829 г. в Париже (1). Необходимо подчеркнуть, что названный труд Я. Потоцкого в полном объеме на русском языке никогда не издавался (опубликованы лишь отдельные фрагменты, об этом подробнее см. ниже), и поэтому нередко ценная научная информация о России, народах Поволжья и Северного Кавказа ускользала от внимания современных исследователей. Значение этой информации состоит в том, что она зачастую является уникальной и в настоящее время уже невосполнимой. Труд Я. Потоцкого был прокомментирован его другом и издателем, крупным ориенталистом и российским академиком Генрихом-Юлиусом Клапротом (1783−1835), также совершившим научное путешествие по Кавказу по поручению Российской Академии наук в 1807—1808 гг. Комментарии Г. Ю. Клапрота, безусловно, повысили научный потенциал сочинения Я.Потоцкого. Большой интерес представляют и натурные рисунки, приложенные Клапротом к сочинению Я. Потоцкого, и сегодня ставшие оригинальным графическим историческим документом.

Мировоззрение Я. Потоцкого, выходца из польской магнатской аристократии, получившего блестящее образование и занимавшегося историческими судьбами славянских народов с глубокой древности, формировалось во второй половине XVIII в. Восемнадцатый век для русской исторической науки знаменателен: научное творчество «отца русской истории» В. Н. Татищева, М. В. Ломоносова, М. М. Щербатова, И. Н. Болтина, В. В. Крестинина, несколько позже Н. М. Карамзина проложило путь к развитию исторической мысли в России (2, С.152), а знаменитое «Путешествие из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева (1790 г.) было наполнено идеями русского Просвещения и отрицанием самодержавия и крепостничества. В России, где Я. Потоцкий поселился в 1801 г., идеи европейского Просвещения, сочинения Вольтера, Д’Аламбера, Дидро (в особенности их главный труд «Философская Энциклопедия») были к концу XVIII в. очень популярны. Восемнадцатый век в истории Европы иногда называют веком энциклопедистов, и Я. Потоцкий предстает перед нами как сын своего времени, сложившийся под влиянием его передовых умонастроений и сам ставший в значительной степени энциклопедистом. Талантливый исследователь в нем органично сочетается с не менее талантливым писателем, автором до сих пор не утратившего популярности романа «Рукопись, найденная в Сарагосе» .

Бурное развитие русской историографии во второй половине XVIII века и широкое распространение идей Просвещения вызвали в России глубокий интерес к античной культуре. В 1763—1764 гг. на русском языке выходит труд отца истории Геродота, подготовленный А. А. Нартовым (3), в 1770—1775 гг. свод византийских источников о народах России И. Г. Штриттера (4). Глубокий интерес к истории и культуре античного мира проявляет и Я. Потоцкийво время своей экспедиции по Кавказу ученый не расставался с «Историей» Геродота, сопоставляя с его сведениями увиденное. Известно, что «на протяжении всего XVIII в. историки проявляли повышенный интерес к генеалогии князей и царей, а также отдельных дворянских родов» (5, С. 32). И здесь Я. Потоцкий оказывается на уровне интересов и требований своего времени, он скрупулезно собирает и записывает сведения по генеалогии некоторых княжеских родов Кавказа.

Как высокообразованный и разносторонний ученый, Я. Потоцкий не случайно был приглашен Российской Академией: после смерти Г. Ф. Миллера в 1783 г. в ней фактически не осталось историков (5, С. 24). Очевидно, не случаен и выбор маршрута путешествия Потоцкого — на Кавказ. Эта прекрасная страна, граничившая на юге с Россией, давно известная русским (6, 7, 8), служила естественным мостом, соединявшим Европу и Азию, христианский и мусульманский мир (9, С.27- 40). Северный Кавказ издавна находился в сфере геополитических интересов России. Шло постоянное накопление сведений об этой стране и ее жителях, в 1627 г. было составлено подробное ее описание (10). Это и понятно: «кавказский вопрос стал главным вопросом восточной политики России еще с XVI — XVII вв.» (11, С. З), а активная политика Российской империи на Кавказе в XVIII в. вызывала острые противоречия и борьбу за сферы влияния между Россией, Ираном и Турцией. В 1722 г. состоялся известный успешный поход Петра I к побережью Каспийского моря. В Дагестане, в устье р. Сулак была заложена русская крепость Святого Креста. По условиям Рештского (1732 г.) и Гянджинского (1735 г.) договоров русская граница на Кавказе была установлена по левому берегу р. Терек, где с XVI в. уже располагались станицы терских казаков (12, С. 183−187). В результате этих акций многие владения Дагестана стали добровольно переходить в подданство России, а о том, как население Северного Кавказа встретило Петра I, рассказал Г. Ю. Клапрот (11, С. 17). В русско-турецкой войне 1768- 1774 гг. народы Кавказа приняли активное участие на стороне России. Война завершилась в.

1774 г. Кучук-Кайнарджийским мирным договором, по которому Большая и Малая Кабарда признавались подданными России. Влияние России на севере Кавказа заметно возросло, процесс вхождения народов Северного Кавказа в состав Российской империи стал необратимым. Таков исторический фон, предшествовавший путешествию Я. Потоцкого и поясняющий его движущие мотивы. Ими явились активная политика русского правительства на Кавказе и процесс присоединения северокавказских земель к России.

Во второй половине XVIII в. начались экспедиции Российской Академии наук на Кавказ, означавшие качественно новый этап в его изучении и освоении. Не только академические, но и практические цели этих экспедиций не вызывают сомнений. Это экспедиции С. Г. Гмелина, академика-натуралиста, захваченного уцмием Кайтага и умершего в плену в 1774 г. (1770- 1774, 13), И. А. Гюльденштедта (1770- 1773, 14,15), П. С. Палласа (1793- 1794, 16,17), Я. Потоцкого (1797- 1798) и Г. Ю. Клапрота (1807- 1808, 18, 19, 20). Академические экспедиции XIX в. на Кавказ завершились Эльбрусской экспедицией 1829 г. под руководством академика А. Я. Купфера (21, С.133−147).Оценивая результаты экспедиций Гмелина, Гюльденштедта, Палласа и Потоцкого, современный кавказовед В. К. Гарданов пишет, что все они «внесли чрезвычайно ценный вклад в изучение Кавказа» и что именно в XVIII в. «закладываются прочные основы научного кавказоведения, что прежде всего связано с серией хорошо продуманных экспедиций на Кавказ, организованных Российской Академией наук. Результаты этих экспедиций, изложенные в трудах Гмелина, Гюльденштедта, Палласа и Потоцкого, обогатили европейскую науку рядом чрезвычайно ценных материалов, без которых не может обойтись ни один из современных исследователей исторической этнографии Кавказа» (22, С.22−23). Тем самым определяется значение кавказской экспедиции и научных трудов Я. Потоцкого, заложивших основы современной науки о Кавказе и его народах. А некоторые научные гипотезы Я. Потоцкого, например о генетическом родстве средневековых алан и осетин, получили блестящее научное подтверждение в наши дни. Однако заслуги исследователя перед кавказоведением до сих пор не оценены по достоинству. Более того, некоторые авторы считают его несерьёзным дилетантом, оставившим лишь «незначительные замечания о кумыках, чеченцах, ингушах, адыгах, кабардинцах и ногайцах» (23, С.287). С подобными выводами и оценками трудно согласиться. Вполне вероятно, что устойчивая недооценка научной деятельности Я. Потоцкого объясняется отсутствием полного перевода его главного труда на русский язык, а также игнорированием системного подхода к изучению его наследия. Так, М. О. Косвен, избирательно подошедший к труду Потоцкого, извлек из него исключительно информацию этнографического характера, полностью проигнорировав широту и масштабность научных интересов автора. Между тем не вызывает сомнения то, что объективная оценка заслуг ученого перед отечественной наукой возможна исключительно при их системном рассмотрении.

Целью настоящего исследования является изучение кавказской экспедиции Я. Потоцкого 1797- 1798 гг. и анализ собранных им историко-археологических и сопутствующих им материалов, сформулированных научных идей и гипотез, уяснение мировоззрения, выявление творческого метода и яркой индивидуальности этого человека, установление его вклада в российское научное кавказоведение.

В первой главе пунктирно прослежены основные вехи жизненного пути Я. Потоцкого (сведения об этом очень скромны), показаны источники формирования его общественно-политических и исторических взглядов в контексте европейской и российской истории, дана характеристика научных путешествий, а также представлен обзор научных работ Я. Потоцкого по истории скифов, славян и др. народов, сделаны выводы о степени их влияния на дальнейшее развитие исторической науки в России.

Вторая глава посвящена кавказской экспедиции учёного 1797−1798 гг. и анализу её материалов с позиций современной науки. При этом мы будем исходить из того, что историографическое значение труда Я. Потоцкого состоит не только в его широком общественно-политическом и научном резонансе, но прежде всего определяется влиянием на последующую историографию. Потоцкий и кавказоведение с момента его становления и до наших дней — такова идейная основа второй главы, являющейся содержательным ядром диссертации, во многом, как представляется, определившей ее научную новизну.

Актуальность настоящего исследования определяется насущной необходимостью более углубленного изучения взаимоотношений России и Кавказа в историческом аспекте, уяснения цивилизующей роли России по отношению к народам Северного Кавказа. И деятельность Потоцкого — одна из важных вех на этом пути.

Диссертация завершается заключением, подводящим общие итоги работы, и приложениями, имеющими не служебное, а вполне самостоятельное значение. Автором диссертации впервые выполнен полный перевод на русский язык труда Я. Потоцкого о его путешествии на Кавказ 1797−1798 гг., включенный (с некоторыми купюрами) в Приложение I. Источниковедческая ценность подобного приложения для кавказоведения представляется очевидной. Переведён и также включён в состав диссертации и комментарий Г. Ю. Клапрота к книге Я.Потоцкого. Выполненный автором настоящей диссертации комментарий учитывает современный уровень научных исследований и органически связывает Приложение I с предшествующими главами диссертации.

Приложение II содержит изобразительный материал конца XVIII — начала XIX вв., наглядно иллюстрирующий описания Я. Потоцкого, а также рисунки, приложенные к изданию книги Я. Потоцкого Г. Ю. Клапротом и представляющие сегодня большой интерес в качестве редких графических документов конца XVIII в.

При работе над диссертацией автор столкнулся с рядом трудностей, не все из которых удалось преодолеть. Прежде всего, это существующая сегодня малодоступность (в связи со сложившимися в стране экономическими трудностями и недостаточным финансированием науки и культуры) центральных российских, а тем более зарубежных, в частности польских, архивов и книгохранилищ. Это обстоятельство не могло не отразиться на качестве первой главы. К сожалению, многие работы Я. Потоцкого, изданные около 200 лет назад очень небольшими тиражами, давно стали библиографической редкостью и недоступны для обстоятельного научного изучения. Поэтому нам пришлось ограничить диапазон научного исследования кавказского путешествия Я. Потоцкого и явившейся в результате него книги.

Введение

полных кавказских материалов Я. Потоцкого в современный научный оборот и определение научных заслуг этого исследователя перед современным кавказоведением на имеющемся в настоящее время в нашем распоряжении фонде источников представляется не только вполне возможным, но и крайне своевременным — в связи с 200-летием путешествия Я. Потоцкого (24).

Примечания.

1. Potocki J. Voyage dans les steps d’Astrakhan et du Caucase. — T. I-II. Paris, 1829.

2. Милюков П. Н. Главные течения русской исторической мысли. — М.,.

1898 .

3. Нартов А. Иродота Аликарнасского повествования в девяти книгах. T. I — III. — СПб, 1763- 1764.

4. Известия византийских историков, объясняющие российскую историю древних времён и переселения народов, собраны и хронологическим порядком расположены Иваном Штриттером. — 4.1- 4. — СПб, 1770- 1775.

5. Пештич C.JI. Русская историография XVIII века. — Ч.2:Изд. ЛГУ,.

1965.

6.Белокуров, А. Сношения России с Кавказом. Вып.1: 1578−1613. — М.,.

1889.

7.Кушева E.H. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией в XVI—XVII вв. — M ., 1963.

8.Алексеева Е. П. Вопросы взаимосвязей народов Северного Кавказа с русскими в ХXV вв. в отечественной исторической науке. — Черкесск, 1992.

9.Крупное Е. И. Кавказ в древнейшей истории нашей страны .// ВИ ,.

1966.

10. Книга Большому Чертежу. — M. — JI., 1950.

11. Киняпина Н. С., Блиев M .M ., Дегоев B.B. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России. Вторая половина XVIII — 80- е годы XIX вв.: Изд. МГУ, 1984.

12.3аседателева Л. Б. Терские казаки (середина XVIначало XX вв.)// Историко-этнографические очерки. — Изд. МГУ, 1974.

13. Гмелин С. Г. Путешествие по России. — Ч.З. — СПб., 1785.

14.Guldenstadt I.A. Reisen durch Russland und im Caucasischen Geburge.III. — S. — Peterburg, 1787- 1791.

15.Гюльденштедт И. А. Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа. — СПб., 1809.

16.Pallas P. S. Bemerkungen auf einer Reise in die Sudlichen Statthalterschaften des Russischen Reichs in den Iahren 1793 und 1794. Bd. I. -Leipzig, 1799.

17.Pallas P. S. Voyages entrepris dans les gouvernements meridionaux de l’empire de Russie dans les annees 1793 et 1794. Traduit de l’allemend par Delaboulage et Tonnelier. — T.I. — Paris, 1805 .

18.Klaproth J. Beschreibung der russischen Provinzen zvischen dem Kaspischen und Schwarzen Meere. — Berlin, 1814 .

19.Klaproth J. Reisen in den Kaucasus und nach Georgien unternommen in den Iahren 1807 und 1808. — Bd.II. — Halle und Berlin, 1814.

20.Voyage au mont Caucase et en Georgie par M. Jules Klaproth. — T. I. -Paris, 1823.

21.Соколова H.B. Эльбрусская экспедиция Академии наук 1829 года. УЗ КЕНИИ, т. XXIII. — Нальчик, 1965 .

22. Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIIIXIX вв. — Нальчик: «Эльбрус», 1974.

23.Косвен М. О. Материалы по истории этнографического изучения Кавказа в русской науке // КЭС. -1. — M ., 1955.

24. Соснина Е. Учёный, заложивший фундамент науки о Кавказе. // «Новый журнал». — СПб., — 1997, № 1.

Заключение

.

Несмотря на то, что Я. Потоцкий стоит в первом ряду учёных-историков XVIII века, а его труды переиздавались уже в 20-е годы прошлого столетия в разных странах, научные изыскания этого крупного исследователя вскоре были почти совсем забыты, а сам он оставался известен лишь как автор романа «Рукопись, найденная в Сарагосе». Между тем деятельность Потоцкого — как одного из самых выдающихся людей века Просвещения в Польше, подлинного основоположника славистики, а также одного из основателей кавказоведения в России — заслуживает самого пристального внимания. Последнее мы попытались доказать в данной работе.

Всесторонне изучив путешествие Я. Потоцкого 1797−1798 гг. на основании его труда об этой экспедиции «Voyage dans les steppes d’Astrakhan et du Caucase» (Paris, 1829), a также комментария Г. Ю. Клапрота к нему, мы стремились дать адекватную оценку его заслуг перед отечественным кавказоведением.

Материалы Я. Потоцкого легли в основание современной науки о Кавказе и его народах. Опубликованные выдержки из них достаточно широко цитируются современными исследователями (1−5). Однако до сих пор наблюдалась определённая недооценка научных исследований Я. Потоцкого (возможно, причиной тому служила редкость изданий его трудов, ограниченность тиражей, малодоступность их на языке оригинала (6). В то же время перевод опубликованных фрагментов из книги Я. Потоцкого о его путешествии 1797−1798 гг. не был лишен существенных недостатков: в нём наблюдались ис-кажениягеографических названий, имелись некоторые несоответствия текста оригинальному изданию. Возникла острая необходимость полного и скрупулёзного перевода книги Я. Потоцкого, что и было предпринято нами. На основании анализа его труда мы пришли к следующим выводам:

Некоторые идеи Я. Потоцкого, например о генетическом родстве средневековых алан и современных осетин, со временем приобрели значение научной парадигмы. В своё время изучение этого вопроса было продолжено Г. Ю. Клапротом. И хотя по сравнению с Я. Потоцким он ничего нового в решение этой проблемы не внёс, им были сделаны ценные замечания по частным проблемам древней и средневековой истории алан-осетин. 200-летнее развитие исторической мысли внесло в версию Я. Потоцкого существенные коррективы. Сегодня этногенез и культурогенез карачаевцев и балкарцев рассматривается с участием аланского элемента. Блестяще подтвердившаяся в результате научных изысканий последних лет гипотеза Я. Потоцкого приобретает интернациональное звучание, способствует сближению народов Северного Кавказа.

Я.Потоцкий является последним из путешественников XVIII в., упоминающим о том, что в это время на Кавказе ещё сохранялись остатки древнего народа — алан. Серьёзное внимание исследователи аланской проблемы, по нашему мнению, должны обратить на данные Потоцкого о переселении алан с Кавказа на Дон, впервые сообщенные Г. Ю. Клапротом на заседании Азиатского общества в Париже 4 ноября 1822 (7).

Безусловно интересная историческая информация касающаяся конкретных историко-археологических памятников Северного Кавказа (Этокского изваяния, городища Маджары, городища Боргустан), содержится в материалах Я. Потоцкого, собранных им во время поездки по Кавказу.

Следует обратить внимание на отождествление Я. Потоцким гор Пяти-горья и вершины Бештау с Кераунскими горами греческих географов, хотя вопрос о более точной локализации Кераунских гор остаётся открытым. Проверке на археологическом и экологическом уровне подлежит и гипотеза Я. Потоцкого о том, что упоминаемые Птоломеем «Конские горы» — Пятиго-рье.

Ценной представляется устная (фольклорная) информация об амазон-ках-еммечь, полученная Я. Потоцким в районе Пятигорья. Самостоятельное значение имеют этнографические сведения Я. Потоцкого о народах Северного Кавказа.

Особого внимания требует изобразительный материал, помещённый в труде Я.Потоцкого. Представляется также перспективным поиск упоминаемых им в труде «Путешествие в Астраханские и Кавказские степи» рисунков, сделанных с натуры (вид Кавказских гор с Эльбрусом, зарисовки бурхановкалмыцких идолов, портреты калмыцких священников — гелюнгов, зарисовки представителей фауны Кавказа, рисунок интерьера калмыцкой кибитки). Обнаружение этих материалов дало бы новый, важный графический источник для изучения исторических реалий Северного Кавказа рубежа XVIII—XIX вв.

Достойны внимания универсальность Я. Потоцкого и его стремление объединить древнюю историю с новой. В книге «Путешествие в Астраханские и Кавказские степи» имеется, например, запись о том, что Потоцкий начал «чертить большую карту Сибири, объясняющую четвёртую книгу Геродота» (гл. VIII, запись от 12 октября). Примечательна также первая запись (15 мая 1797 г.) в этом же труде, гласящая: «Я могу пообещать своим читателям лишь одну вещь: не закрывать глаза ни на что. Всё, что смогу увидеть, я расскажу иминогда стану прибавлять замечания, которые, надеюсь, будут приняты даже учёными, так как буду писать в убеждении, что каждая истина о природе и человеке столь важна, что ради её изучения стоит отказаться от отдыха и развлечений.» Слова об «истине о природе и человеке» прямо перекликаются с идеями французского Просвещения, ярким представителем которого был Я.Потоцкий. К началу XIX в. он также был одним из крупнейших и разносторонних ориенталистов мира. Я. Потоцкий принадлежал к числу энциклопедически образованных людей своего времени. По замечаниям, содержащимся в рассмотренном нами труде ученого, мы можем получить, к сожалению, лишь приблизительное, не совсем полное представление о библиотеке, которую он возил с собой во время своего кавказского путешествия и использовал в научных целях: в ней имелся Сравнительный словарь в четырёх томах, вышедший под редакцией П. С. Палласа (8) — книга по истории юга России на немецком языке (9) — а также сочинения Страбона, Тацита, Рейнеггса (10), Плиния, Геродота. О последнем он говорит, что «беседы» с ним доставляют ему больше удовольствия, чем разговоры с кем-либо из «ныне живущих». В то же время Потоцкий сетует на то, что не взял с собой сочинения Лукиана, Де-гиня, д’Эрбело, Пети де ла Круа, Абулгази (см. прим. к гл. I: 5−8). Всё это свидетельствует о том, что Я. Потоцкий был в высшей степени образованным для своего времени человеком.

О незаурядности личности Я. Потоцкого-ученого свидетельствует тот факт, что ради выяснения исторической истины он без колебаний вступает в контакты с людьми самого различного социального уровня — от пастуха до генерала В.Зубова.

Как уже отмечалось выше, уже в 20-е годы прошлого столетия учёные труды Я. Потоцкого переиздавались в разных странах. Так, например, в 1823 г. в Петербурге вышло третье издание «Археологического атласа Европейской России, сочинённого графом И. Потоцким». В 1829 г. Г. Ю. Клапрот, много сделавший для увековечивания памяти Потоцкого (в 1823 г. он посвятил его памяти описание своего путешествия на Кавказв 1824 г. им было опубликовано описание архипелага Потоцкого (11)), издал в Париже со своими примечаниями «Voyage dans les steppes d’Astrakhan et du Caucase». В это двухтомное издание Клапротом также были включены ещё две работы Потоцкого: «Histoire primitive des peuples qui ont habite anciennement ces contrees» и «Nouveau Periple du Pont-Euxin, par le Comte Jean Potocki». Несмотря на то, что уже к концу прошлого века учёные труды Я. Потоцкого были забыты, а его заслуги перед отечественным кавказоведением не были по достоинству оценены до сегодняшнего дня, мы согласны с мнением И. Ф. Бэлзы: «Личность и деятельность Потоцкого заслуживают самого пристального внимания как одного из самых выдающихся людей Века Просвещения» (12).

В то же время сегодня имя Я. Потоцкого становится всё более и более популярным, всё чаще встречается на страницах различных исследований. Однако некоторые авторы пытаются использовать его труды в разжигании сепаратистских настроений среди народов, издавна населявших территорию России. Так, в сборнике «Украинский сепаратизм в России», вышедшем в Москве в 1998 г., приводятся спорные высказывания Я. Потоцкого о нерусском происхождении украинцев. В его трудах действительно впервые в печати встречается понятие «украинцы». Но всё-таки, как справедливо отмечается автором данного исследования, «граф Потоцкий выводил украинцев от древнерусских племён, перечисленных в „Повести временных лет“, приписываемой Нестору: от полян, древлян, волынян и бужан» (13, С.142−143). В целом же Потоцкий рассматривал народы в их исторических связях и взаимозависимостях, тем самым не разделяя, а сближая их. Это же относится и к народам Северного Кавказа.

Настоящей работой мы отдаём дань уважения и памяти этому выдающемуся человеку в год 200-летия его кавказского путешествия, а также его другу Г. Ю. Клапроту, сделавшему доступным для нас описание этого путешествия и прокомментировавшего его. Отправившись на далёкий и тревожный Кавказ на рубеже XVIII—XIX вв., эти учёные совершили по сути дела настоящий научный и гражданский подвиг и стали одними из основателей отечественного кавказоведения.

Значение же проанализированного путешествия для изучения Северного Кавказа рубежа XVIII—XIX вв. велико. Геополитическое положение Кавказского региона позволяет рассматривать данное путешествие и труд о нём в аспекте тесных контактов и взаимодействий, социально-экономического и историко-культурного диалога Запада и Востока, неразрывности цивилизаци-онного развития народов юга России как неотъемлемой части Евразийского континента. Поэтому изучение данной темы, помимо научно-познавательного, имеет и важное практическое значение для преодоления наметившегося противостояния между народами, что представляет задачу огромной мировоззренческой и нравственной ценности.