Актуальность темы
традиционно определяется двумя факторами: общественно-политическим и научным. Взаимоотношения двух соседствующих держав — Китая и России, на протяжении длительного периода истории не раз ставило целый ряд острейших проблем, которые власти обеих стран вынуждены были решать, сообразуясь с конкретными ситуациями и рассчитывая на конкретные результаты. Этот процесс бесконечен и увязывается в длинную цепь событий, начало которой теряется в глубине веков, а условный конец — наша современность. Нынешнее состояние российско-китайских отношений, их нарастающая динамика чрезвычайно актуализируют любые аспекты прошлого, связанные с формированием межгосударственных контактов. Обращение к событиям, отдаленным от нас без малого вековой давностью, помогает понять структуру и логику этих двусторонних отношений.
Русско-китайские отношения являются важной составляющей внешней политики как России, так и Китая накануне и во время Первой мировой войны. Рассматриваемый в диссертации период (канун и время Первой мировой войны) особенно важен, так как позволяет понять систему и характер современных межгосударственных отношений России и Китая.
В настоящее время Китай переживает небывалый расцвет, выходя на второе место в мире по основным экономическим показателям. Это делает его историю чрезвычайно интересным и перспективным объектом изучения. А изучение важнейших событий межгосударственных отношений позволяет выстроить и скорректировать современную стратегию российской внешней политики по отношению к Китаю.
Консульская служба России имеет почти 300-летнюю историю. Ее возникновение было связано с потребностями государства в развитии внешней торговли и торгового мореплавания. В течение двух веков главными задачами консульской службы являлись обслуживание интересов России в сфере бизнеса и оказание покровительства российским подданным, находящимся за границей.
Резкое изменение направленности консульской службы произошло после Октябрьской революции в ноябре 1917 г., когда государство, установив свою монополию на внешнеэкономическую деятельность, внесло серьезные коррективы в функциональные обязанности консулов. Из сферы консульской деятельности была изъята функция, которой консульский институт был обязан своим появлением, — обслуживание экономических интересов и принятие мер по стимулированию и развитию внешней торговли представляемого государства. В связи с этим произошел и отказ от использования проверенного веками института нештатных консулов. Из-за закрытости советского общества уменьшился и объем работы консула по защите прав и интересов российских граждан за рубежом. Потеряв связь с торгово-экономической деятельностью, советская консульская служба, по сути, превратилась в административно-хозяйственный придаток дипломатической. Наметилась тенденция сокращения самостоятельных консульских учреждений и создания консульских отделов при дипломатических представительствах.
Последнее десятилетие внесло серьезные коррективы в ориентацию консульской деятельности. Отказ государства от монополии на внешнюю торговлю, усиление экономической составляющей внешней политики России, переход российского общества к большей открытости поставили перед консульской службой новые задачи. Обслуживание сферы бизнеса вновь стало приоритетным направлением российской консульской службы. Преодоление последствий распада СССР, в результате которого за рубежом оказались миллионы наших соотечественников, а также увеличение в десятки раз количества выезжающих за границу граждан Российской Федерации обусловили необходимость более четкой регламентации консульской деятельности в области защиты их прав и интересов.
В условиях формирования новой нормативной и договорно-правовой базы консульской службы Российской Федерации особое значение приобретает исследование богатейшего опыта, накопленного дореволюционной Россией. Ведь именно дореволюционная консульская служба в целом отвечала требованиям классического варианта такой деятельности, обусловленного историческими потребностями международного общения. Кроме того, во второй половине XIX — начале XX в. консульскую службу Российской империи волновали проблемы, которые актуальны и в современных условиях. Не одно десятилетие стоял вопрос об издании нового консульского устава с более четким определением консульских функций, постоянные дискуссии вызывал вопрос об объеме консульских обязанностей в сфере реализации потребностей частного предпринимательства, активно обсуждалась проблема кадрового обеспечения российских загранучреждений, поднимались вопросы о практической целесообразности института нештатных консулов и др.
Научный фактор определяется тем, что в современных условиях назрела необходимость изучить проблемы русско-китайских отношений накануне и в годы Первой мировой войны и попытки их решения русскими дипломатами. Изучение русско-китайских отношений через призму деятельности консулов, как представляется, позволит определить влияние личностных факторов на принятие решений в области политики, экономики, торговли.
Введение
в научный оборот ранее неиспользованных источников позволит уточнить уже существовавшие представления о характере и содержании российско-китайских отношений накануне и в годы Первой мировой войны.
Историография. Рассматриваемые в диссертации вопросы требуют проблемного подхода к изложению историографического материала. Поэтому при характеристике всего массива исследований, посвященных различным вопросам русско-китайских отношений в начале XX в., автор считает необходимым выделить круг ключевых проблем, которые находили отражение в отечественной историографии на протяжении более чем ста лет. Изложение историографического материала, таким образом, будет проходить в соответствии с четко определенными историографическими разделами. Подобное структурирование материала наряду с очевидным достоинством имеет и вполне определенные недостатки. Так, в случае, когда в конкретных исследованиях отечественных историков происходит переплетение или наложение ряда проблем, автор вынужден относить их исследование к определенному историографическому разделу условно.
Итак, автор считает необходимым выделить следующие разделы в историографическом обзоре:
— литература, посвяшенная проблемам становления консульской службы на Дальнем Востоке;
— литература, посвященная общим вопросам российско-китайских отношений по проблемам Монголии в контексте системы международных отношений в начале XX в.
Исследования, посвященные проблемам становления консульской службы на Дальнем Востоке не столь многочисленны. Поэтому необходимость восполнения этого историографического пробела определяет, косвенным образом, актуальность изучения истории развития консульской службы Министерства иностранных дел России.
В дореволюционный период вышло в свет сравнительно мало работ, специально посвященных истории русской дипломатии как системе органов государственной власти. Особо следует выделить изданный в ознаменование 100-летия МИД «Очерк истории министерства иностранных дел» (СПб, 1902). Поскольку авторами этого труда были чиновники самого МИД, он может рассматриваться как отражение официальных взглядов внешнеполитического ведомства на свою историю.
В советский период в рамках активной научной разработки проблем внешней политики России в период подготовки к Первой мировой войне вопросы, связанные с личным составом царской дипломатической службы, время от времени затрагивались в исторической литературе. Заметный вклад в эти исследования внесли Е. В. Тарле, П.А. Зайончковский1.
В этот период также увидели свет некоторые ценные документы и материалы, которые в настоящее время являются важными источниками по истории отечественной дипломатической службы. К их числу следует отнести широко известные дневники и воспоминания министров иностранных дел В. Н. Ламздорфа и А. П. Извольского, а также содержательные мемуары бывшего царского дипломата Ю. Я. Соловьева. В предисловии к этой книге советский историк Б. Е. Штейн писал: «В деятельности русской дипломатии конца XIX — начала XX века не все подлежит зачеркиванию. Ряд исторических задач, над которыми работала русская дипломатия, сохранил свое значение, несмотря на свержение царского режима. Задачи эти принадлежали не царской России, а России как государству и русскому народу"2.
Такой подход уже предоставлял возможность изучения дореволюционной дипломатической службы. Первой в СССР монографией, в которой затрагивались вопросы внутреннего устройства и кадрового состава царского МИД, была работа И. В. Бестужева «Общественная борьба в России по вопросам внешней политики» (1961). Несмотря на ее идеологизированный характер, неизбежный по условиям того времени, она содержала обширный фактический материал и получила признание отечественных и зарубежных историков.
Е. В. Тарле был одним из участников большого коллективного трехтомного труда «История дипломатии» (гл. ред. В. П. Потемкин- 1941;1945), первые два тома которой охватывают историю дипломатии с древнейших времен до 1919 г. В 1948;1950 гг. в Москве вышел двухтомный «Дипломатический словарь» (гл. ред. А. Я. Вышинский). В статьях словаря, изданного в.
1 Тарле Е. В. Политическая история территориальных захватов XV—XX вв.еков. Репринт. М., 2001; Зайончковский A.M. Подготовка мировой войны в международном отношении. Л., 1926; его же: Правительственный аппарат самодержавной России в XIX веке. Репринт. М., 1978.
2 Соловьев Ю. Я. Воспоминания дипломата. М., 1959. — с. 6. трудные для исторической науки годы, хотя очень отрывочно и без научного аппарата, приводятся, в частности, некоторые сведения по истории взаимоотношений России и стран Востока, международных конференций, договоров, а также биографические сведения отдельных дипломатов, причастных к «восточным делам».
По истории международных отношений России опубликовано довольно много научной литературы. Но её обзор представляется излишним, так как нас интересуют, прежде всего, работы, посвященные истории внешнеполитического ведомства и его подразделений, имевших непосредственное отношение к «восточным делам», и конкретно — к консулам России в Китае. А таких работ очень мало. Так, в монографии Ш. Б. Чимитдоржиева «Россия и Монголия» (1987) освещается, в основном, лишь ход русско-китайской торговли в Кяхте. Другие стороны взаимоотношений — культура, образование (что странно, так как именно в Кяхте существовала языковая школа, открытая по инициативе и усилиями МИД) не освещены. Мало говорится и о политических вопросах. Только вскользь упоминается о российском консульстве в Урге, открытом в 1861 г., и о деятельности первого консула Я. П. Шишма-рева3.
Лишь в 90-х гг. XX в. в нашей стране разворачивается систематическое изучение дореволюционной дипломатической службы как неотъемлемой части истории российской внешней политики и дипломатии. Ликвидация идеологической цензуры и более широкий доступ к архивным источникам позволили коллективу ученых Института российской истории РАН выдвинуть новые концептуальные и методологические подходы к исследованию данной проблематики. Так, в коллективной работе «Российская дипломатия в портретах», посвященной деятельности ряда выдающихся российских дипломатов XVIII — начала XX в., признавалось, что дипломатическая служба может быть предметом самостоятельных исследований. В сборнике отмеча.
3 Чимитдоржиев Ш. Б. Россия и Монголия / Ин-т востоковедения АН СССР. М.: Наука, 1987. лись «многовековой опыт, традиции и высокий профессионализм» россий4 скои дипломатии .
Кардинальный пересмотр взглядов на отечественную историю способствовал существенному расширению диапазона исследований в области истории дипломатии. Особый интерес представляют работы В. А. Емеца о механизме принятия внешнеполитических решений в России5. Постановка этой проблемы логически подводила к необходимости углубленного исследования личностных аспектов организации и деятельности дипломатической службы.
Позже вопросы внутренней организации работы МИД, включая кадровую политику, были обстоятельно рассмотрены автором в ряде статей, где они окончательно обрели права самостоятельной темы научных исследований6.
Важной вехой на пути дальнейшей разработки этой темы стал выход в свет в 1995;1997 гг. пятитомной «Истории внешней политики России. (Конец XV в. — 1917 г.)». В этом фундаментальном труде, особенно в разделах, принадлежащих перу A.B. Игнатьева, В. М. Хевролиной и В. А. Емеца, с новых методологических позиций были рассмотрены такие вопросы, как структура и организация деятельности МИД, роль дипломатов в системе органов государственной власти Российской империи, характер кадрового состава дипломатической службы, уровень его подготовки и т. п.
Новые подходы к исследованию отечественной дипломатии получили дальнейшее развитие в монографии A.B. Игнатьева «Внешняя политика России. 1907;1914 гг.: Тенденции. Люди. События» (2000). В ней сформулированы принципиально важные положения о значении личностного фактора во внешней политике России, подчеркнута необходимость уделять внимание изучению менталитета политиков и дипломатов. Автор не только подробно рассматривает вопросы функционирования дипломатической службы, но и.
4 Российская дипломатия в портретах. М., 1992. — с. 5−10.
5 Емец В. А. Механизм принятия внешнеполитических решений в России до и в период Первой мир-вой войны // Первая мировая война: дискуссионные проблемы истории: сб. ст. М.: Наука, 1994. — с. 57−71.
6 Емец В. А. Министерство иностранных дел Российской империи // Международная жизнь. 2002. № дает развернутый анализ взглядов правящих кругов, включая верхушку МИД, на внешнеполитические проблемы и задачи России.
В связи с проведением масштабных научных и общественных мероприятий, посвященных юбилейным датам — 450-летию Посольского приказа, 200-летию со дня рождения A.M. Горчакова и 200-летию министерства иностранных дел России — отечественная наука обогатилась новыми крупными работами по истории российской дипломатии. Первостепенное значение имеют трехтомные «Очерки истории Министерства иностранных дел Рос.
— у сии", вышедшие в свет в 2002 г. в ознаменование 200-летия МИД. В них обобщен огромный научный материал, отражающий основные этапы развития отечественной дипломатической службы и ее кадрового состава, введены в научный оборот многочисленные архивные источники, воссозданы неизвестные или незаслуженно забытые страницы истории МИД, а также исторические портреты многих выдающихся российских дипломатов.
Немалую научную ценность имеют также опубликованные труды специалистов Историко-документального департамента (ИДД) МИД России и подчиненного ему Архива внешней политики Российской империи (АВ-ПРИ)8. Именно им принадлежала инициатива в разработке проблем личного состава и кадровой политики МИД. Справки и материалы на эту тему готовились для руководства МИД СССР, но предназначались исключительно для служебного пользования и в открытой печати не публиковались. В канун 200-летия МИД России впервые увидели свет развернутые документальные обзоры специалистов ИДД и АВПРИ по истории МИД, в которых нашли отражение основные документы, характеризующие систему отбора дипломатических кадров, эволюцию образовательного ценза для кандидатов на дипломатическую службу и т. д. Эти документы также обстоятельно проанализиро.
7 Очерки истории Министерства иностранных дел России (1802−2002): в 3 т. М., 2002.
8 Информационный бюллетень Историко-документального департамента МИД России. 2000;2002 — Дипломатический вестник МИД России. М., 2001. № 4−5. ваны под юридическим углом зрения в работе Е. В. Сафроновой по истории российской консульской службы9.
О растущем интересе к кадровым и личностным аспектам истории дореволюционной дипломатической службы свидетельствует дальнейшее расширение диапазона исследований в этой области. Примерами могут служить работы А. Н. Хохлова о подготовке кадров для российской консульской службы в Китае, а также М. М. Кононовой о деятельности русских дипломаю тов в эмиграции .
Специальными исследованием можно считать работу В. В. Первенцева, которая, однако, не имела цели формирования целостного концептуального взгляда на консульскую службу Российской империи в Китае. В ней автор осветил лишь отдельные аспекты развития консульской службы в контексте внешней политики России рассматриваемого периода11.
То же можно сказать не только об исторической, но и юридической науке. За столь длительный период ее существования интерес к этой проблеме было явно недостаточным. По справедливому замечанию Б.В. Ганюшки-на, по сравнению с другими отраслями международного права «консульское право всегда было и остается Золушкой». В историографии отсутствует комплексное историко-правовое исследование, посвященное развитию консульской службы России. Отечественные ученые (И.П. Блищенко, Г. В. Бобылев, Н. В. Дурденевский, Н. Г. Зубков, Ю. Д. Ильин, Ф. Ф. Кожевников, И.П. Лука-шук, Ф. Ф. Мартене, A.B. Сабанин, О. Ф. Сакун, Ф. Р. Сундуров, К.К. Санд-ровский, С. И. Яковенко и др.) затрагивали данную проблему либо в русле.
9 Сафронова Е. В. Становление и развитие консульской службы Российской империи в XVIII — начале XX в. СПб, 2002.
10 Хохлов А. Н. Подготовка кадров для российской консульской службы в Китае (студенты-стажеры при Российской дипломатической миссии в Пекине) // Российская дипломатия: история и современность: материалы науч.-практ. конф. М., 2001; Кононова М. М. Русские дипломатические представительства в эмиграции (1917;1925). М., 2004.
11 Первенцев В. В. Консульская служба России (XVIII — начало XX в.): дис.. канд. ист. наук. М.,.
1992. изучения общих вопросов развития права внешних сношений, либо при рас.
12 смотрении конкретных институтов консульского права .
Таким образом, отдельных трудов, специально посвященных деятельности российских консулов в Китае накануне и в годы Первой мировой войны, по-прежнему ни в нашей стране, ни за рубежом пока нет, а те сведения, которые можно почерпнуть из архивных документов, источников личного происхождения, мемуарной и научной литературы, носят, как правило, отрывочный, мозаичный характер.
Историография второго вопроса — русско-китайские отношения в Монголии в начале XXв., имеет некоторые особенности.
Отметим, что русско-китайские отношения в Монголии стали предметом серьёзного изучения как в русской и советской исторической литературе, так и в постсоветской. Как пишет исследовательница Е. М. Даревская: «Дореволюционная русская литература наибольшее внимание уделяла экономическим связям, особенно после русско-японских соглашений 1907;1910 гг., о разделе сфер влияния на Дальнем Востоке"13. Действительно, именно тогда Внешняя Монголия и Северная Маньчжурия были относены к зоне интересов Российской империи. Буржуазия России начала энергично изучать новый рынок, закрепленный за ней соглашением двух ведущих держав. Еще больше интерес к Монголии усилился в связи с национально-освободительным движением монголов в 1911;1912 гг. и обращением их за помощью к России.
Большое внимание политическим проблемам русско-монгольско-китайских отношений уделялось в начале XX в., когда геополитическая ситуация на Дальнем Востоке стала быстро и кардинально меняться, что затра.
12 Ганюшкин Б. В. Правовое положение консульств и их персонала // Московский журнал международного права. 1999. № 3. С. 166−175 — Блищенко И. П., Дурденевский В. Н. Дипломатическое и консульское право. М., 1962 — Бобылев Г. В., Зубков Н. Г. Основы консульской службы. M., 1986; Кожевников Ф. Ф. Русское государство и международное право. М., 1947; Сабанин A.B. Посольское и консульское право. М., 1930 — Мартене Ф. Ф. О консулах и консульской юрисдикции на Востоке. СПб., 1873 — Сакун О. Ф. К вопросу об истории института консульства // Вопросы международного права. М., 1963. С. 240−241- Сундуров Ф. Р. Консульская юрисдикция и международное право: автореф. канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 1970 — Яковенко С. И. Институт нештатных консулов в истории МИД России // Дипломатический вестник. 1993. № 3−4. С.75−78 и др.
13 Даревская E.M. Сибирь и Монголия: Очерки русско-монгольских связей в конце XIX — начале XX в. Иркутск, 1994. С. 5. гивало национальные интересы России. Поэтому нет ничего удивительного в том, что достаточно много писали по этому вопросу русские военные — А. Н. Куропаткин, Ю. Кушелев, A.B. Баранов и другие, или такая яркая и противоречивая личность, как П. А. Бадмаев. Они рассматривали русско-китайские отношения, исходя из национальных и военно-стратегических интересов России в этом регионе. Такая точка зрения имеет прямое отношение и к рус.
14 ско-монгольским отношениям .
Сущность политики царизма по отношению к Монголии в 1911;1915 гг. наиболее объективно оценил правовед Б. Э. Нольде — как протекторат России над автономной Монголией при сохранении сюзеренитета Китая15.
Вопросы русско-монгольско-китайских отношений активно обсуждались членами Общества русских ориенталистов в Харбине, о чем свидетельствуют многочисленные публикации по данным проблемам на страницах журнала «Вестник Азии» (издавались и отдельные работы по вышеназванной тематике). В 1910;1911 гг. на страницах журнала развернулась оживленная дискуссия в связи с попыткой пересмотра русско-китайского договора 1881 г. Большое внимание современники уделяли и русской торговле в Монголии: наши торговые интересы в Монголии, русская торговля в Монголии в характеристике местного купечества, к вопросу о чайной монополии в Монголииэто лишь малая часть вопросов, рассматриваемых исследователями в 19 091 915 гг.16.
Деятельность русских консулов в Китае современниками подробно не рассматривалась. Так, в работе Ф. Ф. Мартенса «О консулах и консульской юрисдикции на Востоке» речь идет о становлении консульской службы в.
14 Куропаткин А. Н. Русско-китайский вопрос. Пг., 1913; Кушелев Ю. Монголия и монгольский вопрос. Пг., 1912; Баранов А. Материалы по Маньчжурии и Монголии. Барга и Халха. Харбин, 1907; Бадмаев П. А. Россия и Китай. Пг, 1905.
15 Нольде Б. Э. Международное положение Монголии // Право. 1915. 23 июня.
16 Наши торговые интересы в Восточной Монголии // Вестник Азии. 1909. Кн. 1. С. 122−135 — Штейн-фельд Н. Русская торговля в Монголии в характеристике местного купечества // Вестник Азии. 1909. Кн. 2. С.112−129 — К вопросу о чайной монополии в Монголии // Вестник Азии. 1915. Кн. 33. С. 151−160- Боголе-пов М.И., Соболев М. Н. Очерки русско-монгольской торговли: Экспедиция в Монголию 1910 г. Томск, 1911 — Свечников А. П. Русские в Монголии / С дополнениями В. Ф. Люба и заметками В. Л. Котовича. СПб., 1909 — Гурьев Б. Русская торговля в Западной Монголии. Русская торговля в Восточной Монголии // Вестник Азиии (Харбин). 1911. № 10 и т. д. странах Востока вообще, нет даже упоминаний о появлении таковой в Ки.
— 17 / тайской империи .
В уже упоминавшейся работе М. Н. Боголепова и М. И. Соболева говорится о деятельности Ургинского консульства (глава 7), однако, влияние его признается ничтожным18. Деятельность генерального консула России в Монголии оценивают, в основном, негативно: не был дипломатом, не оказал влияния на развитие русской торговли в Монголии и т. д.
Политические взаимоотношения России, Монголии и Китая начала XX в., особенно в период 1911;1915 гг. как наиболее сложный и спорный, всегда были предметом пристального внимания со стороны советских исследователей. Среди историков 20−30-х гг. XX в. встречались оценки, которые в более поздних публикациях подвергались критике. Так, например, в очерке Советской сибирской энциклопедии, посвященном МНР, говорится о том, что освобождение монголов в 1911;1912 гг. от китайского гнета не означало получения действительной свободы, так как был установлен гнет царской России. Авторы некоторых работ, вышедших в 20−30-е гг. XX в., высказывали мнение, что вмешательство России воспрепятствовало монголам получить независимость в эти годы. Однако в последующие годы, по вполне понятным идеологическим соображениям, роль России в борьбе за освобождение монголов стала оцениваться как решающий фактор. Эта точка зрения стала официальной и очень подробно освещена в 3-ем издании «Истории Монгольской Народной Республики"19.
Советские историки продолжили изучение проблем русско-китайско-монгольских отношений. Проблемами монголоведения в целом и русско-монгольских отношений в частности занимались крупные столичные научные центры — Институт востоковедения (Москва), Ленинградское отделение.
17 Мартене Ф. Ф. О консулах и консульской юрисдикции на Востоке. СПб., 1873.
18 Боголепов М. И., Соболев М. Н. Указ. соч. — с. 393−415.
19 Сибирская советская энциклопедия. Т. 3. Новосибирск, 1932. С. 537−538 — Калинников А. Н. Национально-революционное движение в Монголии. М.-.Л., 1926 — Саввин В. П. Взаимоотношения царской России и СССР с Китаем. М, — Л., 1930 — История Монгольской Народной Республики. М., 1983. С. 264−265.
Института востоковедения. Активно работали и работают в этом направлении сибирские ученые. Крупным научным центром был и остается Институт монголоведения и буддологии в Улан-Удэ. Советской историографией накоплено большое количество работ по изучаемой проблеме, проанализировать которые в полном объеме не представляется возможным. Поэтому в данном историографическом обзоре отмечены лишь наиболее значимые, с точки зрения поставленной проблемы, работы.
Отношениям в треугольнике Россия — Монголия — Китай посвящена четвертая глава последней монографии B.C. Мясникова, крупнейшего специалиста в области изучения русско-китайских отношений, вышедшей в 1997 г. Эта работа носит фундаментальный характер, но в ней также не нашла отражение деятельность российских консулов в приграничных районах Китая20.
Большой вклад в изучение русско-монгольских отношений на региональном уровне внесла Е. М. Даревская. Ее монография «Сибирь и Монголия» вызвала широчайший интерес среди монголоведов своей энциклопе-дичностью. В книге рассматривается практически весь спектр связей между Россией и Монголией в конце XIX— начале XX вв., а именно: использование природных богатств Монголии, деятельность русских ветеринаров и медиков, русские учреждения просвещения и культуры в этой стране, изучение.
Монголии как профессиональными путешественниками, так и русскими по.
21 селенцами, отзвуки русских революции среди них .
Продолжил изучение взаимоотношений Сибири и Монголии Е. И. Лиш-тованный, сделавший упор на проблемы культурного взаимодействия и взаимовлияния Сибири и Монголии. В своей монографии, увидевшей свет в.
20 Мясников B.C. Договорными статьями утвердили. Дипломатическая история русско-китайской границы XVII—XX вв. Хабаровск, 1997.
21 Даревская Е. М. Сибирь и Монголия. Очерки русско-монгольских связей в конце XIX — начале XX в. Иркутск, 1994.
1998 г., он исследует ряд этапов в процессе формирования общественного и.
22 научного интереса сибиряков к Востоку вообще и к Монголии в частности .
Много и плодотворно в области изучения отношений России, Монголии и Китая работал и работает С. Г. Лузянин. Серия его статей и других публикаций по данной тематике завершилась защитой кандидатской диссертации в 1984 г. на тему «Русско-монгольские отношения 1911;1917 гг.». В последнее время хронологические рамки его работ расширились и включают годы Вто ^ 23 рой мировои воины .
Среди современных российских исследователей проблем русско-китайско-монгольских отношений начала XX в. нельзя обойти вниманием Е. А. Белова. Знаток проблем Синьхайской революции в Китае, он постепенно стал одним из ведущих специалистов и в области русско-монгольско-китайских отношений. В его докторской диссертации «Русско-китайские отношения в 1911;1915 гг.» монгольскому вопросу посвящена отдельная глава. Итогом его научных изысканий в этой области стала монография «Россия и Монголия (1911;1919 гг.)», основанная на неиспользованных ранее архивных документах. Е. А. Белов рассматривает в этой работе причины и результаты событий 1911 г. в Монголии, правовой статус Внешней Монголии, роль России в решении этих вопросов. Затрагивает он и такую проблему, как пан-монголизм. В целом, Е. А. Белов дает развернутую картину русско.
24 монгольско-китайских отношений в 1911;1919 гг.
Проблемы взаимоотношений в треугольнике Россия — Монголия — Китай изучались Ю. В. Кузьминым. Его работа носит историографический ха.
22 Лиштованный Е. И. Исторические взаимоотношения Сибири и Монголии: культура и общество (XIX — 30-е гг. XX в.). Улан-Удэ, 1998 — Лиштованный Е. И. Монголия в истории Восточной Сибири. Иркутск, 2002.
23 Лузянин С. Г. Русско-монгольские отношения 1911;1917 гг.: автореф. дис.. канд. ист. наук. Томск, 1984 — Лузянин С. Г. Россия — Монголия — Китай в первой половине XX в. Политические взаимоотношения в 1911;1946 гг. М., 2000.
24 Белов Е. А. Русско-китайские отношения 1911;1915 гг.: автореф. дис.. д-ра ист. наук. М., 1993 — Белов Е. А. Россия и Монголия в начале XX в. (1911;1919 гг.). М., 1998. рактер и являются ценным источником для изучения особенностей международных отношений в данном регионе25.
Проблемы пограничных конфликтов и взаимодействий стали объектом исследования В. Г. Дацышена — востоковеда из Красноярска. В работе 2000 г. «Очерки истории российско-китайской границы во 2-ой половине XIX — начале XX в."26 автор рассмотрел территориальные проблемы на российско-китайской границе: Урянхайский и Барлыкский вопросы, непосредственно связанные с монгольским населением «застенного Китая».
В.Г. Дацышен, как и большинство исследователей русско-китайско-монгольских отношений, опирается на тексты Пекинского и Санкт-Петербургского договоров между Россией и Китаем. Сравнивая статьи, касающиеся русской торговли в Монголии, он приходит к выводу, что по договору 1881 г. русские купцы получили значительные преимущества в торговле с монголами. Большую помощь в решении вопросов торговли им оказывало русское консульство в Урге, сумевшее установить доверительные отношения.
27 с маньчжурскими правителями в Монголии .
В 2003 г. в свет вышла монография Н. Е. Единарховой «Русские в Монголии: основные этапы и формы экономической деятельности (18 611 921 гг.)». В третьей главе своей работы Нина Евгеньевна описала деятельность русских на территории Внешней Монголии, реконструировала ход колонизации края российскими предпринимателями, деятельность в Монголии русских военных советников, советников по вопросам финансов и просвещения. По мнению автора работы, в это время увеличивается число русских консульств в Монголии, в некоторых населенных пунктах появляются консульские агенты28. Вместе с тем, тема деятельности консулов в Монголии ос.
25 Кузьмин Ю. В. Россия и Монголия на рубеже веков: русско-монгольские отношения конца XIXначала XX в. в российских исследованиях: учеб. пособие. Иркутск, 2002.
26 Дацышен В. Г. Очерки истории российско-китайской границы во 2-ой половине XIX — начале XX в. — Кызыл, 2000.
27 Дацышен В. Г. История российско-китайских отношений в конце XIX — начале XX в. Красноярск, 2000. С. 146.
28 Единархова Н. Е. Русские в Монголии: основные этапы экономической деятельности (18 611 921 гг.). Иркутск, 2003. талась за рамками исследования этого ученого. Частично Н. Е. Единархова восполнила пробел работой 2008 г. «Русское консульство в Урге и Я.П. Шишмарев». Однако хронологические рамки этой работы, как видно из ее названия, заканчиваются 1911 г., когда первый русский консул в Монголии.
Я.П. Шишмарев, покинул свой пост и удалился на пенсию. Что было с консульством при его приемниках, как действовала консульская службы России в приграничном Китае в «эпоху перемен», осталось до сих пор неизученным.
В 2009 г. Н. Е. Единархова и И. П. Николаева издали книгу «Колонизация Монголии (XVII — начало XX в.)». В этой работе приведено большое количество сведений о взаимодействии России и Китая в Монголии после Синьхайской революции. Авторы подробно изучили ход колонизации Внутренней и Внешней Монголии обоими государствами и политические последствия подобного экономического проникновения.
Заметный вклад в изучение проблем, затрагиваемых в данной диссертации, внес профессор Алтайского государственного университата В. А. Моисеев. Этим автором изучены узловые проблемы русско-китайских отношений в Центральной Азии во второй половине XIX в. — 1917 г. Одна из глав работы В. А. Моисеева посвящена национально-освободительному движению в Западной Монголии в 1911;1913 гг. и позиции России, которая рассматри.
30 вается через призму русско-китаиских отношении .
В последнее десятилетие значительно активизировалось исследование проблем, затрагиваемых в данной диссертации. Был защищен целый ряд диссертаций прямо или косвенно относящихся к теме. Среди них следует выде.
31 лить труды В. А. Василенко, О. Н. Бекетовой, А. Г. Колмакова. Указанные диссертации представляют собой интересные и фундаментальные разработки.
29 Единархова Н. Е. Русское консульство в Урге и Я. П. Шишмарев: монография. Иркутск, 2011.
30 Моисеев В. А. Россия и Китай в Центральной Азии. Барнаул, 2003.
31 Василенко В. А. Проблема Урянхайского края в политике России, Китая и Монголии (вторая половина XIX в. — 1914 г.): дис.. канд. ист. наук. Иркутск, 2006 — Колмаков А. Г. Тува как объект геополитических интересов России и других государств в ХУШ-начале XX века. дис.. д-ра ист. наук. Кызыл, 2006 — Бекетова О. Н. Монголия в международных отношениях первой половины XX в.: борьба страны за независимость. дис.. канд. ист. наук. Иркутск, 2009. различных аспектов русско-монгольско-китайских отношений в начале XX века.
Монгольские историки также внесли свой вклад в изучение взаимоотношений России и Монголии в начале XX в. Эти вопросы рассматриваются чаще всего в общих трудах по истории Монголии. Например, в работе Б. Ширендыба «История Монгольской народной революции 1921 г.» большое внимание уделяется роли России в борьбе Монголии за независимость32. Изучали данную проблему и другие представители старшего поколения мон.
33 гольских историков: Ш. Нацагдорж, Д. Даш, Ш. Сандаг и др.
В последние годы в новых исторических условиях интерес к проблемам монгольской истории вообще и к началу XX в. в частности вспыхнул с новой силой. Современными монгольскими историками написано много научных трудов. Вместе с тем, уровень исследований различен. Не однозначную реакцию, в том числе и в Монголии, вызвала история Монголии, написанная Б. Батбаяром. Ее автор, более известный как Баабар, хорошо известен как в Монголии, так и за ее пределами. Он стал основателем социал-демократической партии Монголии. Его первая книга представляет собой обозрение истории Монголии до революции 1911 г. Вторая книга посвящена изучению политической ситуации конца XIX — начала XX в., а третья — периоду 1920—40-х гг.34.
В 1999 г. в Англии вышла книга «Twentieth Century Mongolia by Baa-bar». В этом издании (нам удалось с ним познакомиться) события начала XX.
35 в. также нашли свое отражение .
Тройственное соглашение 1915 г. между Россией, Монголией и Китаем, его место и значение для Монголии было изучено молодым монгольским.
32 Ширендыб Б. Монголия на рубеже XIX — XX вв. Улан-Батор, 1963; Ширендыб Б. История Монгольской народной революции 1921 г. М., 1971.
33Сандаг Ш. Образование Монгольского феодально-теократического государства и его внешняя политика (1911;1919): дис.. канд. ист. наук. М., 1958; Нацагдорж Ш. Из Истории Аратского движения во Внешней Монголии. Улан-Батор, 1958; Даш Д. Они сражались за свободу и независимость монгольского народа. Улан-Батор, 1967.
34 Бааабар Б. Монголия XX век Улан-Батр, 1996.
35 Twentieth Century Mongolia by Baabar. Cambridge, 1999. историком О. Батсайханом. Автор считает, как и его русские предшественники 20-х гг. XX в., что Кяхтинское соглашение 1915 г. уничтожило монголь.
36 скую независимость .
Проблемы взаимоотношений России, Монголии и Китая в 1911;1919 гг. затрагиваются и в монографии К. Дэмбэрэла, где русско-монгольским отношениям в 1911;1919 гг. посвящен отдельный параграф37. Оценка К. Дэмбэ-рэлом событий начала XX в. представляется более взвешенной и осторожной.
В зарубежной литературе оценки деятельности русских в Монголии, их отношений с монголами даются, в основном, попутно, в общих работах по истории Монголии. Так, О. Латтимор характеризовал, прежде всего, межгосударственные связи. Но, тем не менее, он отмечал, что между русскими и 38 монголами в начале XX в. поддерживались дружественные отношения .
Европейцы, путешествовавшие по Монголии в начале XX в., когда русские значительно укрепили свои позиции в этой стране, оставили в своих трудах уже гораздо больше сведений о наших соотечественниках. Английский путешественник Д. Каррутерс, возглавлявший в 1910;1911 гг. научную экспедицию в Саяны, пришел к выводу о том, что «влияние России имеет в Монголии значительное преимущество перед китайским влиянием», и что Монголия из страны застоя и подавленности станет страной оживленной дея.
39 тл тельности именно благодаря русскому влиянию. Речь идет о влиянии государства, но достигнуто это преимущество перед китайцами было, прежде всего, деятельностью, характером поведения русских в этой стране.
Относительно треугольника Россия — Монголия — Китай в начале XX в. западные исследователи высказывают разные точки зрения. Дж. Фритерс, Ч. Бауден и О. Латтимор считают, что главная опасность для Монголии исходи.
36 Батсайхан О. Монголын тусчаар тогтнол ба хятад, орос, монгол гурван улсын 1915 оны хиагтын гэ-рээ (1911;1916). Улан-Батор, 2002.
37 Дэмбэрэл К. Влияние международной среды на развитие Монголии: сравнительный анализ в историческом контексте XX в. Иркутск, 2002.
38 Lattimore О. Nomads and Commissars. N.-Y., 1951., Lattimore О. The Nationalism and Revolution in Mongolia. — Leiden, 1955.
39 Каррутерс Д. Неведомая Монголия. T.l. Урянхайский край. Пг., 1914. С. 156. ла со стороны Китая, а Р. Рулен, видел главную опасность для Монголии в лице России40.
Здесь отмечены лишь некоторые крупные работы, отражающие различные точки зрения. Есть еще и огромное количество статей, тезисов докладов. Поэтому можно констатировать, что русско-монгольские отношения в треугольнике Россия — Монголия — Китай в начале XX в. и роль России в событиях 1911;1919 гг. в Монголии изучены достаточно глубоко. Поэтому в данной работе они не исследуются, а все оценки даются по литературе.
Вместе с тем, обобщающего исследования деятельности российских консулов в приграничных районах Китая и Монголии в накануне и в годы Первой мировой войны никем не предпринималось.
Целью данной диссертационной работы является изучение деятельности русских консулов в решении тех проблем, которые возникали в приграничных районах Китая и Монголии накануне и в годы Первой мировой войны.
Исходя из обозначенной цели, автор в ходе исследования намерен решить следующие задачи:
— рассмотреть историю появления, функции и полномочия института дипломатической службы (консулов и посланников) Российской империи в Китае;
— изучить деятельность российских консулов в Западной Монголии и на Алтае;
— исследовать деятельность российских консулов в Маньчжурии и Восточной Монголии накануне и в годы Первой мировой войны;
— изучить деятельность русского консула в Урге по защите российского влияния в Халхе;
40 Fritters G.M. Onter Mongolia and its Internanional Poasition. London, 1951 — Bawden Ch. The Modern Histori of Mongolia. N.Y., 1968 — Rupen R. Nhe Mongolia of the Twenieth Centuri. Pt. 1−2. Blooxnington, 1964.
— рассмотреть политическое положение в Урянхайском крае в годы Первой мировой войны, отраженное в переписке российских уполномоченных;
— проследить процесс решения пограничных проблем России и Китая в контексте русско-китайских отношений в годы Первой мировой войны.
— показать, что российские консулы были полноправными политическими агентами российской империи и в своей практической деятельности решали важные государственные задачи.
Объектом данного исследования являются проблемы русско-китайских дипломатических отношений накануне и в годы Первой мировой войны, а предметом — детельность русских консулов в северных пограничных районах Китая — в Монголии.
Территориальные рамки диссертационной работы определяются границами части территориями застенного Китая — Северной Маньчжурии и Монголии в начале XX в.
Понятие «Монголия» в исторической литературе выглядит достаточно расплывчатым. На его неопределенность указывает в своей работе Ю. В. Кузьмин. Однако во многих работах, в названии которых присутствует слово Монголия речь идет фактически только о Северной Монголии (Халха). Какую же территорию называли Монголией наши соотечественники, жившие и путешествовавшие там? Какой смысл вкладывали в это понятие современники-дипломаты? Чтобы ответить на этот вопрос, надо коротко показать, как это понятие отражено в литературе XIX — начала XX в.
В XVII в. Монголия делилась на Западную и Восточную, которая, в свою очередь, делилась на Южную и Северную. В 1636 г. Южная Монголия вошла в состав маньчжурского государства и сыграла определенную роль в завоевании Китая маньчжурами. В 1691 г. в состав формирующейся Цинской империи была включена Северная Монголия. Тогда же появилось деление.
Восточной Монголии на Внутреннюю (Южную) и Внешнюю (Северную) Монголию41.
В 1757 г. было завершено завоевание маньчжурами Западной Монголии (Джунгарское ханство), основная территория которой вошла в состав китайской провинции Синьцзянь. В 1781 г. из части Западной Монголии был образован Кобдоский округ. Употребляемые в данной работе понятия Западная и Восточная Монголия обозначают следующее: Западная Монголиятерритория к западу от тракта Кяхта — Урга — КалганВосточная Монголияк востоку от названного тракта.
Интерес России к территориальным границам Монголии возрос в начале XX в., чему одной из причин была подготовка к пересмотру Санкт-Петербургского договора между Россией и Китаем. Китайское правительство стало сужать понятие Монголия, исключая из ее состава некоторые территории, например, Баргу. Следует отметить, что пристальное внимание этому вопросу уделяли русские ориенталисты в Харбине, опубликовавшие на страницах журнала «Вестник Азии» многочисленные статьи по этому вопросу. Так, Б. Гурьев, достаточно много писавший об этой проблеме, делит Монголию на девять регионов: Северная Монголия (Халха), Южная или Внутренняя Монголия, Алашань, Кобдоский округ, Сининьские или Кукунорские монголы, Илийский округ, Чахары, Тумэты (около Куку-хото), Барга. Здесь не упоминается Урянхайский край, который тогда входил в состав Северной Монголии42.
Поручик Кушелев, совершивший в 1911 г. поездку в Монголию по заданию Главного управления Генерального штаба, в своем отчете подробно описывает как естественные границы Монголии, так и ее административное деление с точки зрения определения ее военного потенциала. Он делит Мон.
41 Путешествие архимандрита Софрония Грибовского от Пекина до Кяхты в 1808 г. // Сибирский Вестник. 1823. 4.1−4. С. 62- Фритше Г. О дорогах, ведущих от Кяхты через Монголию, в Ургу и Калган // Изв. ИРГО. Т. 15. Вып. 2. СПб., 1879. С. 100−107.
42 Гурьев Б. К пересмотру русско-китайского договора, заключенного в Санкт-Петербурге 12 (24) февраля 1881 г. // Вестник Азии. 1911. № 6. С. 89. голию на три части: Внешняя Монголия, Внутренняя Монголия и Кобдоский округ. К Южной, Внутренней Монголии он относит и монголов Алашаня, Куку-хото, чахаров.
Английский путешественник Д. Каррутерс, побывавший в Монголии в 1910;1911 гг., относительно понятия Монголия пишет: «Ссылаясь на труды более ранних путешественников в те районы, которые мы посетили, я употребляю выражение «Монголия» в самом широком его смысле, а именно подразумевая под этим термином пространство открытых земель, лежащих вдоль северных приграничных округов Китайской империи на протяжении от Туркестана до Маньчжурии"43.
Англичанка Б. Бальстрод в 1920 г. опубликовала воспоминания о своем путешествии «А Tour in Mongolia"44. Для нас они представляют интерес не только как взгляд госпожи Бальстрод на события 1911;1913 гг. в Монголии. Издатели поместили карту, на которой Монголия занимает все пространство к северу от Великой китайской стены до границы с Россией и от провинции Синьцзянь на западе до Маньчжурии на Востоке.
В приложении № 3 к книге В. Г. Дацышена «Боксерская война» (2001) дается военно-административное деление Монголии в 1900;1901 г. Приложение является переводом китайского источника. В нем выделяются: Халха, Внутренняя Южная Монголия, Кобдоский округ, чахарские монголы, куку-хотские монголы. Имеется и примечание, что не включены в таблицу монголы Хулунбуира (Барги) и Илийского округа45.
Таким образом, изучение многочисленных сведений, различных источников, сопоставление карт позволяют определить географические границы Монголии в начале XX в. следующими естественными рубежами: на севереАлтай, Саяны и Кентейна востоке — Большой Хинганна юго-востоке — Ин-шаньна юго-западе — длинная цепь гор, называемая, как продолжение Ал.
43 Каррутерс Д. Неведомая Монголия. Т. 1. Урянхайский край. Петроград, 1914. С. 14.
44 Balstrod В. A Tour in Mongolia. L, 1920.
45 Дацышен В. Г. Боксерская война. Военная кампания русской армии и флота в Китае в 19 001 901 гг. Красноярск, 2001. С. 299−300. тая, Монгольским Алтаем. Это замкнутое горами плоскогорье сообщается только на юге довольно широкими воротами, западнее хребта Иншаня, с обширной песчаной пустыней Гоби (или Шамо), раскинувшейся вдоль всей южной и юго-западной границы Монголии с Китаемответвления этой пустыни проникают и в Монголию, заполняя в некоторой степени всю ее южную часть.
В политическом отношении вся территория Монголии входила в состав Цинской империи. Всеми исследователями признается, что на территории Монголии в целом маньчжурами была создана военно-административная система управления. Но в отдельных регионах имелись и некоторые особенности. Так, например, чахары и тумэты сразу же после покорения их маньчжурами были включены в состав императорских восьмизнаменных войск, а их земли в административном отношении были причислены к провинциям Чжили и Шаньси.
В связи с начавшейся в конце XIX в. китайской колонизацией монгольских земель степень зависимости некоторых регионов Монголии от пекинских властей изменилась. В начале XX в. в Монголии были местности, главным образом на юге и востоке, где вследствие их колонизации китайцами были созданы чисто китайские административные органы, подчиненные властям соседних провинций Внутреннего Китая. Так, например, область Ху-лунбуир была причислена к маньчжурской провинции Хэйлунцзян. С другой стороны, на территории Китая у озера Куку-нор проживали многочисленные монгольские племена, родовые князья которых сохраняли местное административное управление в своих руках. Но начальником сейма был китайский чиновник, в то время как в Халхе и Внутренней Монголии начальником сейма был выборный монгольский князь.
Таким образом, понятие «Монголия» во второй половине XIX — начале XX в. подразумевало территорию между Великой китайской стеной на юге и границей с Россией на северемежду Маньчжурией на востоке и провинцией.
Синьцзянь на западе. Отметим, что часть монгольского населения была приписана в административном отношении к Северной Маньчжурии. Именно этнические границы Монголии стали территориальными рамками настоящего исследования. Отметим, что такое значение «Монголии» понимали и русские купцы, руководствовавшиеся «Правилами сухопутной торговли 1862 г.», вторая статья которых гласила: «Русские купцы с мелкими капиталами имеют право торговать беспошлинно по всей подчиненной Китаю Монголии и по всем аймакам"46. Это положение было закреплено в 12-ой статье Санкт-Петербургского договора между Россией и Китаем 1881 г, 47, который сохранял силу до событий 1911 г. в Монголии.
В данной работе впервые предпринимается попытка изучения деятельности русских консулов на этом обширном культурно-историческом пространстве, где пребывало монгольское население.
Хронологические рамки охватывают период с 1911 г. по 1918 г. XX в. Данный временной промежуток интересен тем, что он в полной мере отражает процесс становления и развития росийско-китайских отношений в драматичный период мировой истории. Выбор нижней хронологической рамки исследования обусловлен началом территорильного распада Китая (Цинской империи) в результате Синьхайской революции. Определение верхней хронологической рамки, 1918 г., — аналогичным процессом в северной державеРоссийской империи.
Источниковую базу составили как опубликованные, так и неопубликованные источники: архивные материалы, опубликованные документы по истории внешней политики и международных отношений, мемуары государственных и политических деятелей, публицистика и пресса. Одни источники впервые вводятся в научный оборот, другие — интерпретируются в разрезе исследуемых в диссертации проблем.
46Сборник договоров России с другими государствами. 1856−1917 / под ред. Е. А. Адамова — сост. И. В. Козьменко. Москва, 1952. С. 37.
47 Там же. С. 197.
В число исследованных автором опубликованных источников вошли все консульские уставы Российской империи и их редакции, нормативно-правовые акты, регламентировавшие деятельность российских консулов на Востоке, а также их ведомственные инструкции российским консулам.
К числу опубликованных источников также относятся изданные консульские донесения, проекты законодательных актов, призванные регулировать консульскую службу, предложения консулов и других должностных лиц Министерства иностранных дел. Большая часть источников такого характера перечислена в разделе «Источники и литература».
Существенный интерес представляют замечания по поводу консуль.
48 ской службы видных чиновников Министерства иностранных дел России. Большое значение для исследования внутригосударственной организации консульской службы имели и материалы многочисленных комиссий по реорганизации заграничной службы Российской империи, содержавшие проекты реформирования, консульские замечания.
Особую группу опубликованных источников составили международные договоры России (консульские конвенции, конвенции о наследствах, договоры о торговле и мореплавании, содержащие нормы о консульских отношениях).
Международные документы: трактаты, конвенции, договоры и соглашения, заключенные Россией с другими государствами (о высылке и выдаче иностранцев, о торговом мореплавании и судоходстве, о границах, по от.
49 дельным вопросам гражданского судопроизводства и др.) .
48 Беренес Э. Соображения о срочной необходимости переработать заново Устав консульский. СПб., 1913 — Богоявленский Н. В. Юрисдикция русских консулов в Западном Китае и судебная деятельность Чугу-чакского консульства // Журнал министерства юстиции. 1898. № 3. С.28−70- Горяинов СМ. Руководство для консулов. СПб., 1903 — Лысаковский А. Консульская юрисдикция в Китае в Сиаме // Сборник консульских донесений. СПБ., 1903 — Сабанин A.B. К вопросу о положении консульской службы // Известия МИД. 1913. № 2. С. 139−160- Сабанин A.B. Еще к вопросу о задачах консульской службы // Известия МИД. 1916. № 5−6. С. 279−291 и др.
49 Гримм Э. Д. Сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке (1842−1925). М., 1927 — Русско-китайские отношения 1689−1916. Официальные документы. М., 1958 — Сборник договоров России с другими государствами. 1856−1917. М., 1958 — Сборник договоров и дипломатических документов по делам Дальнего Востока. 1895−1905. СПб., 1906 — Похлебкин В. В. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, формах: справочник. Вып.1−2. М., 1995.
Отметим, что после Октября 1917 г. были обнародованы дипломатические и военные секреты царского правительства. Отдельные документы публиковались в газетах «Правда», «Известия» и др. Были изданы сборники архивных документов: «Синяя книга. Сборник тайных документов, извлеченных из архива бывшего Министерства иностранных дел» (М., 1918) — семь «Сборников секретных договоров из архива бывшего Министерства иностранных дел» (Пг., 1917, 1918) и другие издания архивных материалов. Однако их публикация, осуществленная Литературно-издательским отделом НКИД, имела скорее конъюнктурный и политический, а не научный характер.
Позднее, в 1930;1940 гг., эта тема практически не изучалась в научной литературе. Вместе с осуждением политики царизма на Востоке было предано забвению и то прогрессивное, что содержалось в деятельности чиновников МИД.
Централизация государственных архивов и передача их в ведение НКВД-МВД (АВПРИ, например, находился в его ведомстве до декабря 1945 г.) также не способствовали расширению базы источников для научных исследований. Архивы были настолько засекречены, что оставались практически недоступными ученым. (Следует упомянуть также, что и позже, вплоть до 1990 г., исследователи в АВПРИ не имели возможности самостоятельно пользоваться необходимым для полноценной работы справочным аппаратом — описями и картотеками, это делали за них архивисты, «подавая на стол» готовые дела). Поэтому огромный массив исследованных автором источников не опубликован, большинство документов впервые вводятся в научный оборот.
В 1960 г. тогдашнее Историко-дипломатическое управление МИД СССР начало издание многотомного собрания «Внешняя политика России XIX и начала XX века. Документы российского Министерства иностранных дел». Издание продолжается до сих пор и уже насчитывает 16 томов. В нем по хронологии публикуются наиболее важные материалы международных отношений из фондов АВПРИ. Хотя издание снабжено научным аппаратом, в частности, предметно-тематическим и именным указателями, прокомментировано оно в минимальном объеме, что, по-видимому, традиционно связано с завесой секретности, прикрывающие все внешнеполитические дела. По этой причине, вероятно, лишь в самом последнем из вышедших за все годы томов стали сообщаться архивные шифры публикуемых документов.
Неопубликованные источники взяты из фондов Архива внешней политики Российской Империи (АВПРИ), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Государственного архива Иркутской области (ГАИО), Государственного центрального архива республики Тыва (ГЦАРТ). Российский государственный исторический архив (РГИА).
Часть материалов из указанного архивного фонда введена исследователями в научный оборот. Вместе с тем, автор считает необходимым отметить, что введенные отечественными исследователями в научный оборот источнии не исключают новые подходы к их анализу и новое осмысление освоенной источниковой базы. Об этом автор в ходе изложения намерен указать особо. В Архиве внешней политики Российской империи (АВП РИ) интерес представляют в первую очередь те фонды, в которых отложились дела, связанные с Востоком (назовем их не в порядке их важности вообще, а важности для данной темы).
Фонд 154 «Азиатский департамент» содержит 6524 единицы хранения за 1813−1917 гг. (7 описей). Хотя центральной частью аппарата МИД была Канцелярия, очень важной была деятельность Азиатского департамента, имевшая комплексный характер, объединявшая дела политические, консульские, правовые, административные и кадровые. По сути дела, департамент являлся обособленным структурным подразделением. Помимо дел, относящихся собственно к взаимоотношениям со странами Востока, здесь хранятся, в частности, дела личного состава департамента по 1914 г. (это более полутора тысяч дел). В фонде Азиатского департамента находится и собрание вырезок из прессы по странам Востока.
Фонд 340 «Коллекция документальных материалов из личных архивов чиновников МИД». Здесь содержатся материалы, имеющие отношение и к дипломатам-востоковедам, в частности: А. П. Бутеневу, Г. М. Влангали, М. А. Гамазову, А. И. Любимову и др.
В фонде 159 «Департамента личного состава и хозяйственных дел» были изучены материалы, связанные с биографиями русских консулов в Монголии, прежде всего, Я. П. Шишмарева и К. Н. Боборыкина.
Фонд 161 «Санкт-Петербургский Главный архив». Санкт-Петербургский архив был архивом текущих дел, куда по истечении трех лет поступала текущая дипломатическая переписка. В архив, в частности, сдавали документы подразделения МИД.
В Архиве внешней политики Российской империи были также изучены такие фонды, как 292 «Консульство в Урге», 143 «Китайский стол». Прежде всего, были исследованы ежегодные отчеты русских консулов в Монголии, содержащие большое количество сведений о торгово-экономической деятельности русских в этой стране.
Очень важны для исследуемых в данной диссертации проблем документы, хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ). В фонде № 818 (Плансон Г. А.) хранятся материалы, посвященные Маньчжурии, в фонде № 102 (Департамент полиции Министерства внутренних дел") хранятся документы, отражающие проблемы охраны русско-китайской границы в переписке чиновников МВД и МИДа России. Вместе с тем следует отметить известную фрагментарность этих источников, не позволяющую восстановить картину интересующих автора событий во всех деталях.
Большое значение для исследования всего комплекса проблем, связанных с взаимоотношением Российской империи и Китая, имеют документы, хранящиеся в местных сибирских архивах. Достаточно плодотворной оказалась работа в Государственном архиве Иркутской области (ГАИО). Здесь, прежде всего, был изучен 25 фонд. Он хранит отчеты русских консулов в Западной и Внутренней Монголии, Урге.
В различных фондах этих хранилищ содержатся документы, отражающие отношение российских дипломатических чиновников к иностранному проникновению в Китай. Депеши российских консулов приводятся в работе на ту дату, которая указана в документе (старый стиль). Разница с новым стилем, вступившем в действие в 1917 г. составляла 13 дней. Цитируемые даты из монографий даны по новому стилю.
В ГАИО также имеется комплекс документов, дающих сведения о росте российского влияния в Монголии и об отношении Китая к этому процессу. Это Дипломатическое (особое) делопроизводство канцелярии иркутского генерал-губернатора (фонд 25, опись 11, дело 150), разведывательные сводки штаба Иркутского военного округа о Китае и Монголии, и сведения о государствах Дальнего Востока. Эти документы указывают, что Российская империя имела в тот момент в Монголии крайне недостаточное число консульств, и китайское правительство всеми способами старалось воспрепятствовать открытию новых.
Особый интерес представляют материалы архива, касающиеся деятельности консула России в Монголии и соглашений России с Китаем и Монголией. Из документов следует, что на железнодорожное соглашение России и Монголии осенью 1914 г. Китай отреагировал незамедлительно, выразив протест. Китайские дипломаты заявили, что в сфере железнодорожного строительства Китай и Россия в Монголии должны пользоваться равноправием, и поэтому вопрос о железных дорогах должен быть обсужден на предстоящей Кяхтинской конференции. Пекинская декларация предоставила Внешней Монголии автономное внутреннее управление. Монгольское правительство вправе самостоятельно распоряжаться в таких внутренних делах как железнодорожное строительство, а следовательно и вправе заключать по этому вопросу соглашения с соседними государствам (фонд 25, опись 11, дело 167, лист 8).
В Государственном центральном архиве республикт Тыва (ГЦАРТ) сосредоточены важные документы, позволяющие рассмотреть интересные аспекты истории Урянхайского края. Это материалы Управления комиссара по делам Урянхайского края 1890−1919 гг. (фонд 112, опись 1,) содержащие его переписку с иркутским генерал-губернатором, циркуляры МВД и ответы на них земских и городских властей (фонд 112, опись 1, дело 325). Большой интерес для изучаемой темы представляют документы о разрешении пограничного вопроса (Особый журнал Совета министров об учреждении должности усинского пограничного комиссаражурнал заседаний межведомственной комиссии при МВД по выработке мер к укреплению русского влияния в Урянхайском крваеинструкции заведующему пограничными делами Усинского округа (фонд 112, опись 1, дело 6). Кроме документов, касающихся важных межгосударственных вопросов в ГЦАРТ хранятся материалы, имеющие узкоспециальное значение, такие как, документы о разрешении вопроса относительно трех монгольских чиновников, приехавших в Шалык Сумо Чжооду хошуна с целью сбора с урянхов амбана (фонд 112, опись 1, дело 64).
Материалы Российского государственного исторического архива.
РГИА РФ) помогли как при изучении ранних карьерных шагов российских консулов (о деятельности Я. П. Шишмарева в XIX в. свидетельствуюи материалы из фонда 1265 «Второй Сибирский комитет» и фонда 1315 «Комиссия для обозрения состояния Приамурского края»). Анализ оценки российскими властями ситуации на Дальнем Востоке в годы Первой мировой войны был проведен на основе материалов из фонда 1284 «Департамент общих дел МВД».
В качестве источников были использованы газеты и журналы начала XX в. В процессе изучения темы исследованы публикации в столичных и провинциальных журналах и газетах: «Далекая окраина», «Вестник Азии», «Известия Сибирского отделения Императорского российского географического общества», «Вопросы колонизации», «Современник», «Русский вестник», «Русское богатство», «Сибирские вопросы», «Вестник Европы», «Военный сборник», «Золото и платина». В газете «Восточное обозрение» появлялись статьи об общих проблемах русско-китайских отношений. В «Военном сборнике» регулярно размещались путевые заметки русских офицеров, дававшие нтересную информацию социально-экономического характера.
Важнейшую группу источников составляет мемуарная литература, значительная часть которой давно введена в научный оборот, однако, нуждается в новом прочтении с точки зрения целей настоящей диссертации. Речь идет, прежде всего, о дневниках и воспоминаниях министров иностранных дел России Н. К. Гирса, В. Н. Ламздорфа, А. П. Извольского и С.Д. Сазонова50. Ценные сведения о быте, мировоззрении и политических взглядах дипломатов содержатся в недавно опубликованных воспоминаниях бывшего дипломата И.Я. Коростовца51.
Кроме того, в работе использован значительный перечень справочной литературы — это многочисленные библиографические указатели литературы по проблемам монгольской истории, биографические справочники, энциклопедии, словари.
Таким образом, для исследования деятельности российских консулов в приграничных районах Китая и Монголии накануне и в годы Первой мировой войны привлечен широкий круг различных источников: материалы офи.
50 Giers N.K. The Education of a Russian Statesman. The Memoirs of Nicholas Karlovich Giers. University of California Press, 1962; Ламздорф В. Н. Дневник, 1891−1892. M., 2003; Извольский А. П. Воспоминания, M., 1989; Сазонов С. Д. Воспоминания. Париж, 1927.
51 Коростовед И. Я. Россия на Дальнем Востоке. Пекин, 1922. циального делопроизводства, меджународиые договорные акты, источники личного происхождения, статистические данные, периодические издания.
Методологической основой исследования являются принципы диалектики и историзма, научности и объективности. Применение принципов диалектики и историзма позволило исследовать исторический процесс формирования и модернизации политики России по отношению к Китаю, проследить происходившие явления в конкретно-историческом контексте. Объективность и научность исследования проявились в критическом анализе используемых источников, формулировании итоговых положений и выводов на основе фактической источниковой базы с позиций объективного изучения факторов, обусловивших деятельность дипломатических служб Российской империи.
При проведении исследования широко использовался системный подход, позволивший проанализировать объект исследования как единое целое и в то же время как сложную структуру, представляющую собой совокупность взаимосвязанных элементов, а также как составляющую более сложной системы. Система обладает собственными конкретными переменными (заключенными в формы и отраженными в названиях параграфов нашего исследования), обеспечивающими вместе с факторами и условиями существования системы ее целостность на том или ином временном этапе. Между элементами системы существуют постоянные разноуровневые связи, изучение которых позволяет выявить эволюцию и качественные характеристики системы.
С точки зрения функциональности одним из регуляторов системы выступают взгляды российских дипломатов на международную обстановку того времени. В работе при анализе деятельности дипломатических служб Российской империи в отношении Китая и Монголии был применен интегратив-ный подход, который заключается в исследовании правового положения в тесной связи с деятельностью субъектов в обществе, условиями и потребностями социальной действительности.
Научная новизна исследования состоит в том, что впервые предпринята попытка аналитического исследования деятельности российских консулов в приграничных районах Китая и Монголии накануне и в годы Первой мировой войны (1911;1918 гг.). Особое внимание автор намерен уделить раскрытию проблем русско-китайских отношений и попыткам их решения русскими дипломатами.
Практическая значимость диссертации состоит в том, что положения работы могут быть использованы в учебном процессе, при чтении курсов «Новая и новейшая история стран Азии и Африки», спецкурсов «Международные отношения накануне Первой мировой войны», «Россия и страны юго-восточной Азии».
Апробация работы. По теме диссертации опубликовано 9 работ, в том числе 2 статьи в реферируемых журналах по списку ВАК.
Полученные в ходе работы результаты исследования были апробированы на научных международных и научно-практических конференцияхв Байкальском государственном университете экономики и права, в ВосточноСибирском институте МВД России, Восточно-Сибирской государственной академии образования.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
В соответствии с целью, сформулированной во введении, рассмотрена деятельность консульской службы Российской империи применительно к дальневосточному региону, реконструирована деятельность российских дипломатов относительно проблем, возникавших в процессе русско-китайских отношений накануне и в годы Первой мировой войны. Все вышеизложенное позволяет сделать следующие выводы.
1. Институт консулов в России развивался в соответствии с общеевропейскими принципами. Тем не менее, на Востоке (в Китае и Монголии) полномочия консулов были шире. Это выражалось в необходимости постоянных контактов с Приамурским, Иркутским, Туркестанским генерал-губернаторами и вместе с ними воздействовать на провинциальные власти Китая для разрешения так называемых «пограничных дел».
Развитие приграничных российско-китайских и российско-монгольских отношений являлось важным аспектом трехсторонних отношений. База этих отношений была заложена при подготовке и подписании первых официальных договоров между Россией и Китаем во второй половине XIX в., в которых был установлен порядок взаимоотношений между приграничными администрациями.
В начале XX в. основными направлениями деятельности консулов на Востоке являлась защита интересов российских подданных и осуществление контроля за ними, консульское обеспечение экономических интересов России в приграничных районах Китая, а также ведение информационной работы в целях изучения военно-политической, экономической и социальной обстановки в Китае. Это определяло и особые требования к «восточным» консулам: обучение в элитных учебных заведениях, знание восточных языков. К началу XX в. в республиканском Китае находилось 20 штатных и нештатных представительства России. Организация консульской службы в целом удовлетворяла предъявляемым к ней требованиям.
Важной стороной деятельности российских консульств в Китае было обеспечение так называемой «консульской юрисдикции». И хотя это право использовалось консулами весьма осторожно, поскольку не предусматривало единоличного консульского суда в отношении русских подданных, значение этого фактора трудно переоценить. Это обуславливало настоятельную необходимость организации консульских судов и определения порядка осуществления консульской юрисдикции. Эта задача осознавалась консулами в полной мере и они делали попытки ее разрешения, что в ряде случаев приводило к своеобразному «произволу» в решении юридических проблем.
2. Поражение России в русско-японской войне 1904;1905 гг. оказало негативное влияние на развитие русско-китайских отношений, а Портсмун-ский мирный договор изменил расстановку сил на Дальнем Востоке и способствовал активизации политики китайских властей на русско-китайской границе. Китай начал интенсивное заселение пограничных с Россией территорий. Был создан самостоятельный в административном отношении Алтайский округ с центром в крепости Шара-Сумэ.
Русские консулы глубоко вникали во внешнеполитические проблемы, понимая, что дальневосточные регионы были чрезвычайно важны для России в военно-стратегическом и геополитическом отношении. При этом и центральные власти Российской империи уделяли особое внимание всему, что происходило на дальневосточной окраине.
Русские консулы и посланники (М.Н. Кузминский, И. Я. Коростовец и др.) адекватно оценивали международную обстановку, понимая стремление Китая получить в данном регионе сильную власть. Они особо подчеркивали в своих донесениях факты «притеснения китайскими местными властями русской торговли».
Донесения российских дипломатов в Китае этого времени свидетельствуют о полном непонимании ими характера Синьхайской революции осени.
1911 г. Вместе с тем они хорошо уловили тенденцию китайских провинций к сепаратизму.
Уже через год русские дипломаты столкнулись с попыткой китайских властей силой вернуть Кобдо и восстановить свое влияние на западе. Консул М. Н. Кузьминский вполне справедливо полагал, что заняв Кобдо, китайцы уже могли беспрепятственно продвигаться в Западную Монголию. Вместе с тем, М. Н. Кузьминский понимал, что китайские власти не решатся на активные военные действия из-за очевидной военной слабости Китая.
Российским дипломатам посредством умелых переговоров удалось добиться отступления китайских отрядов, в результате чего Синьцзян и Западная Монголия оказались в сфере русского влияния.
Это была попытка китайских властей вытеснить российскую торговлю с западных провинций своей империи. В ситуации, когда китайские власти пытались вытеснить российскую торговлю, основной функцией консулов стала защита прав российских купцов и арендаторов. С 1914 г. китайские власти вновь переходят к политике ограничения российских экономических прав в регионе, пытаются привлечь на свою сторону киргизов. До 1916 г. российским консульским агентам удавалось сдерживать эту политику, но по мере ослабления российской государственности и власть российских консулов в крае начинает ослабевать.
3. Еще одной острой дипломатической проблемой стало российское военное присутствие в регионе. Китайский МИД пытался согласовать с русскими условия вывода войск из Алтайского округа, идя на важные уступки. Но позиция русских дипломатических представителей в этом вопросе оказалась неоднозначной. Провокации китайских властей после начала Первой мировой войны, выразившиеся в ряде инцидентов, побудили российских дипломатов к решительным требованиям по защите прав русского населения Китайского Алтая.
Осбо следует отметить, что с началом войны донесения консулов в Западном Китае и Западной Монголии стали наиболее ценны для правительства России.
4. Важной сферой деятельности русских дипломатов стала поддержка русской таможни в Маньчжурии в 1911;1917 гг., так как режим свободной торговли по Амуру был ликвидирован российской стороной после Синьхай-ской революции, что, в свою очередь, способствовало изменению экономической составляющей русско-китайских отношений. Это породило для русских консульств в Маньчжурии целый ряд проблем, связанных с взиманием налогов и пошлин с китайских торговцев. При этом дальнейшее ужесточение таможенных процедур и правил имело место после начала Первой мировой войны.
Серьезной проблемой для русских дипломатов стал нелегальный ввоз спирта из Китая в дальневосточные регионы империи и вопрос запрещения продажи спирта русскому населению в Монголии и Китае. Они отчетливо понимали, что борьба с контрабандой спирта имеет не только экономическое, но и государственное значение. Анализ переписки консулов в Маньчжурии с приграничными властями России и между собой позволяет установить многочисленные факты контрабандного проникновения спирта в Россию не только через Китай, но и через Монголию. Российскими дипломатическими агентами был предложен ряд мер по усилению таможенного контроля и акцизного надзора. На деле оказалось, что предложенные меры — конфискация и уничтожение спирта, а также штраф не достигают цели. Более успешным было противодействие вывозу китайскими купцами золота.
5. Идея строительства железной дороги через Монголию международным консорциумом, возникшая в 1913 г., явилась важным объектом приложения дипломатических усилий. Постройка этой линии помимо своего стратегического значения представлялась русским дипломатам и политическим актом, направленным на вовлечение монгольских князей в экономические связи с Китаем. Более того, российской дипломатией были предложены проекты прокладки железнодорожной ветки от сибирской магистрали до Кяхты и Мысовой, о прокладке новых грунтовых дорог, а также модернизации ур-гинско-кяхтинской шоссейной дороги. Консулы рекомендовали обратить внимание и на пароходство по Селенге, которое имело прямое отношение к развитию русско-монгольской торговли. Было решено расчистить фарватер Селенги и сделать ее судоходной. В результате русско-монгольских переговоров был решен вопрос о создании «таможенного союза».
6. Анализ источников показывает, что русские консулы в Монголии вполне осознавали опасность экономического и политического проникновения иностранных держав в эту приграничную с Россией территорию, где особую предприимчивость проявляли японцы, которые активно занимались в Маньчжурии торговлей и предпринимательством. Японские торговцы в большинстве своем проживали в Северной Маньчжурии, в непосредственной близости с русскими. Но неожиданно отпор японскому проникновению в Китай последовал со стороны Соединенных Штатов Америки. Президент США обещал поддержку Юань Шикаю в противодействии японской экспансии.
7. Особую сложность для российских дипломатов составляло окончательное определение международного «статуса» Монголии. В конце 1913 г. в китайском правительстве был поднят вопрос о возможности военного захвата Урги. Но, в конце концов, китайская сторона склонилась к решению проблемы дипломатическим путем. Однако, русская военная агентура вела сбор сведений о Монголии. Первый консул в Урге действительный статский советник И. Я. Коростовец в своих донесениях отмечал, что китайцы негативно отреагировали на русско-монгольское соглашение, решили не признавать этого акта и противодействовать российской политике в Монголии.
После начала Первой мировой войны российские консулы пытались решить проблему мобилизации запасных из Монголии в российскую армию.
В то же время, понимая важность укрепления торговых связей России и Монголии, русские консулы просили об освобождении от призыва русских купцов в Халхе. Военным министерством по ходатайству консулов в Монголии было дано распоряжение об отсрочке призыва торговых служащих Монголии, не принадлежащих офицерскому званию, достигших ко времени призыва 26 и более лет.
Усилиями российских дипломатов Северная Монголия осталась автономией в составе Китая, но экономически уже была привязана к России, так как зависела от ее кредитов, капиталов и военной помощи. Особая заслуга в этом принадлежит консулу в Урге А. Я. Миллеру, который должен был противодействовать иностранному влиянию на монгольское правительство, помогать российским предпринимателям в крае.
8. Политическое положение в Урянхайском крае в годы Первой мировой войны отличалось нестабильностью и сложностью. После событий 1911 г. урянхи попросились под покровительство России. Из секретных донесений консула в Кобдо следует, что российские дипломаты в 1912;1913 гг. опасались, прежде всего, действий Китая в Урянхайском крае. Но после начала Первой мировой войны и ввиду ослабления военного присутсвия России в регионе основную опасность представляли уже не китайцы, а союзники-монголы. Основной задачей русского консула в Урге стало противодействие монгольской агитации среди урянхов, борьба с попытками части монгольской элиты распространить свою власть на тывинские хоршуны.
9. Первая мировая война поставила перед российским правительством проблему укрепления тыла страны, и потому большое значение имела позиция Китайской республики. С 1914 г. дипломатические органы России в Китае сообщали о политической ориентации Китая и передислокации военных сил вдоль русско-китайской границы.
Русский консул в Урге отмечал, что китайцы продолжают антирусскую агитацию в Урге, в то же время китайское правительство сообщило российским консулам в Маньчжурии, что согласно полученного им указа президента Китай в возникшей европейской войне будет сохранять строгий нейтралитет. В донесениях отмечалось, что антирусская агитация китайцев, наблюдавшаяся в первые дни после объявления Германией войны России, заметно ослабла.
10. Особую заботу у русских дипломатических агентов вызывала проблема взаимодействия германской и китайской разведок. Всем китайским учреждениям, ведающим шпионажем, было поручено усиленно следить за передвижением русских войск. В создавшихся условиях происходила борьба российских спецслужб с китайскими и германскими. Немало усилий было приложено для консолидации японских, французских и английских дипломатических и разведывательных сил по противодействию германскому влиянию и шпионажу в Китае. Консулы России участвовали в обеспечении разведывательных и контрразведовательных операций.
Таким образом, в деятельности российских консулов в Маньчжурии и Монголии в 1911;1914 гг. основной задачей были проблемы русско-китайской торговли. Российские консулы обладали правом судебного разбирательства по вопросам, связанным с гражданскими исками российского и китайского торгового населения на территории консульского округа. Российские консулы также активно участвовали в переписке с пограничными властями по вопросам расширения прав россисйких предпринимателей в регионе. После начала первой мировой войны консулы были ориентированы МИД России на решение ряда политических задач.
