Мотивы и цели преступления

ДипломнаяПомощь в написанииУзнать стоимостьмоей работы

Мотивы и цели преступления (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

Министерство образования и науки РФ федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«Московский государственный юридический университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА)»

Университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА) Кафедра уголовного права Выпускная квалификационная работа Мотивы и цели преступления студента очной формы обучения Нестерова Анастасия Андреевна Научный руководитель:

кандидат юридических наук доцент Левандовская Мария Геннадьевна Москва

Введение

Глава 1. Правовая природа мотива и цели преступления

§ 1. Понятие цели и мотивации преступления

§ 2. Социальное и психологическое содержание мотива и цели преступлений Глава 2. Анализ мотивов и целей совершения преступления

§ 1. Классификация мотивов и целей преступления

§ 2. Значение мотива и цели для уголовной ответственности Глава 3. Особенности мотива и цели преступления в реализации прокурором функции государственного обвинителя

§ 1. Проблемы доказывания мотива преступления

§ 2. Влияние мотива и цели на разграничение преступлений и проступков

Заключение
Список использованных источников
ВВЕДЕНИЕ

Актуальность исследования. В современных условиях каждое государство стремиться решить большое количество разнообразных проблем, среди них наиболее распространенным и опасным является — преступление. Государство не только наказывает преступников, но и пытается всеми силами предотвратить совершение различных преступлений. Каждый преступник при совершении преступления преследует определенную цель и мотив и для успешного уголовного расследования важно их раскрыть и выяснить. В связи с этим рассматриваемая тема является актуальной.

Мотив и цель — это психические феномены, которые вместе с виной образуют субъективную сторону преступления.

Мотивами преступления называются обусловленные определенными потребностями и интересами внутренние побуждения, которые вызывают у лица решимость совершить преступление и которыми оно руководствовалось при его совершении.

Цель преступления — это мысленная модель будущего результата, к достижению которого стремится лицо при совершении преступления. Иногда цель неосновательно отождествляется с последствиями преступления. Мотив и цель преступления тесно связаны между собой. Исходя из определенных потребностей, человек испытывает сначала неосознанное влечение, затем — сознательное стремление к удовлетворению потребности. На этой основе формируется цель поведения.

Таким образом, цель преступления возникает на основе преступного мотива, а вместе мотив и цель образуют ту базу, на которой рождается вина как определенная интеллектуальная и волевая деятельность субъекта, непосредственно связанная с совершением преступления и протекающая в момент его совершения. Мотив и цель, являясь компонентами вины, имеют много общего, и порой их трудно отличить. Цель носит как бы временный характер и к тому же должна быть реальной, т. е. ее достижение при определенных обстоятельствах становится возможным.

Цели, как и мотивы, должны устанавливаться во всех случаях совершения не только умышленных, но и неосторожных преступлений. При легкомыслии цель не охватывает преступного последствия, так как виновный уверен, что оно не наступит. Целью в некоторых случаях легкомыслия является предотвращение возможного преступного последствия.

Вышеуказанные обстоятельства обусловили актуальность выбранной темы исследования.

Объектом исследования выступают общественные отношения, складывающиеся в процессе осуществления квалификации преступлений по мотивам и целям.

Предметом исследования выступает действующее законодательство, а также научные труды отечественных и зарубеэных ученых, исследующих различные аспекты мотивов и цели преступления.

Целью исследования является анализ актуальности действующего законодательства, регулирующего квалификацию преступлений по мотивам и целям.

Для реализации указанной цели были сформулированы следующие задачи:

— исследование понятия и содержания мотива и цели преступлений

— анализ классификации мотивов преступления

— исследование понятия и теоретические основы квалификации преступлений

— изучение значения мотива и цели при квалификации некоторых преступлений

— анализ влияния мотива и цели на разграничение преступлений и проступков

— изучение проблем доказывания мотива преступления

— анализ перспектив развития деятельности прокурора по подготовке обвинительного заключения и направлению уголовного дела в суд.

Гипотеза исследования. Мотив и цель преступления являются факультативными признаками преступления, однако подлежат обязательному установлению по всем преступным деяниям, как существенные обстоятельства подлежащие доказыванию, влияют на квалификацию преступлений, указаны во многих судебных решениях и руководящих постановлениях Пленума Верховного Суда, однако Уголовный кодекс не содержит их понятия.

Научная новизна исследования состоит в попытке комплексного анализа и соотношения традиционных признаков субъективной стороны преступления и оценке их влияния на квалификацию преступлений. Новизна работы определяется также результатами исследования, наиболее существенные из которых выносятся на защиту.

Теоретическая значимость состоит в том, что комплексное изучение и освещение проблем квалификации преступлений в зависимости от мотива и цели позволит, проанализировав существующее законодательство с учетом общих направлений уголовной политики, использовать полученные результаты для дальнейшей разработки проблемы. Результаты исследования станут обоснованием необходимости совершенствования нормативно-правовых актов, регулирующих общественные отношения в данной сфере.

Практическая значимость может быть выражена в совокупности рекомендаций и предложений по совершенствованию уголовного законодательства в рассматриваемой сфере и, в частности, в разработке и предложении в статьи общей части и пленумы Верховного Суда.

Методы исследования. Проведенное исследование опирается на диалектический метод научного познания явлений окружающей действительности, отражающий взаимосвязь теории и практики. Обоснование положений, выводов и рекомендаций, содержащихся в дипломной работе, осуществлено путем комплексного применения следующих методов социально-правового исследования: историко-правового, статистического и логико-юридического.

Структура работы состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников.

ГЛАВА 1. ПРАВОВАЯ ПРИРОДА МОТИВА И ЦЕЛИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

§ 1. Понятие цели и мотивации преступления Прежде чем изучать особенности, а также влияние мотива и цели преступления на квалификацию преступлений, необходимо дать понятие, а также охарактеризовать втекающие из него признаки.

Понятие «мотив» происходит от лат. «moveo» — двигать и означает побудительную причину действий человека. Под мотивом преступления понимается то побуждение, которое сыграло решающую роль в выборе того или иного варианта поведения и в совершении преступного деяния Герцензон А. А. Квалификация преступления. М., Юрлитиздат. 1947. С. 4.

В основе мотива чаще всего лежат потребности. Помимо потребностей побуждениями к совершению преступления могут быть интересы и склонности. От особенностей мотива зависят сила воли, динамический характер поведения. Решающее значение имеет то, какое место побуждение, лежащее в основе мотива, занимает в структуре личности, насколько это побуждение связано с общей направленностью личности. Музюкин А. П. Мотив преступления и его уголовно-правовое значение: Монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА; Закон и право, 2012. С. 3

Мотив непосредственно связан с целью. Мотив определяет поведение человека не сам по себе, а лишь в связи с целью. Мотив и цель — понятия тесно связанные, но не тождественные. Они по — разному характеризуют волевой процесс, имеющий место при совершении преступного деяния. Мотив отвечает на вопрос, почему человек совершает то или иное действие, цель определяет, к чему человек стремится при совершении преступления.

Мотив и цель преступления имеют важное уголовно-правовое и криминологическое значение. Они дают возможность, прежде всего, установить истину по делу. Разные мотивы оказывают неодинаковое влияние на волю и сознание человека, на его эмоциональное состояние и, следовательно, на предвидение им последствий своих действий, на отношение к содеянному. Мотив, будучи непосредственно связан с личностью, ее социально-психологическими особенностями, играет важную роль в индивидуализации уголовной ответственности и наказания, при решении других вопросов уголовного права.

Мотив и цель нередко указываются в числе конструктивных либо квалифицирующих признаков отдельных составов умышленных преступлений (пп. «а», «д», «е», «ж» ч. 2 ст. 111, п. «з» ч. 2 ст. 126, 205, 206 УК и др.). «Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 30.03.2015, с изм. от 07.04.2015)

Уголовный закон указывает на то, что лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина (ч. 1 ст. 5 УК). Вина составляет содержание субъективной стороны любого состава преступления. Вместе с тем, правильное установление субъективной стороны преступления немыслимо без изучения и раскрытия мотива и пели его совершения, так как без них невозможно составить полноценное представление о характере процесса, происходящего в сознании субъекта в момент совершения деяния.

Преступление с точки зрения психологии является разновидностью поведения, деятельности человека. Поэтому уголовно-правовое понятие «мотив преступления» должно опираться на определение мотива, выработанное в общей психологии, а психологи под мотивом понимают факторы активности личности. Однако ничего не изменилось с тех пор, как один из самых известных исследователей мотивов преступлений Б. С. Волков отмечал, что «диалектика взаимоотношений психологического и уголовно-правового понятия мотива очень проста: она выражает соотношение общего и частного, рода и вида». Поэтому следует, не отказываясь от общих психологических признаков, характеризующих в целом мотив поведжения человека, более глубоко и детально раскрыть те из них, которые отражают специфику преступного поведения. Кроме того, нельзя забывать, что даже психологи, признающие существование мотива и наделяющие его исходной побудительной функцией активности человека, расходятся во мнении, какие конкретно феномены лежат в его основе. Некоторые из них в качестве мотива признают единственный фактор — потребности, другие не отрицают существования и иных побуждений, а именно эмоций, интереса и т. д.

Для науки уголовного права не имеет принципиального значения, какой психологический феномен лежит в основе мотива совершения деяния, поскольку то, что психологи называют потребностями, интересами, желанием, стремлением, ценностными установками, в процессе квалификации содеянного с легкостью может выступать в качестве мотива преступления. Например, ревность в психологии есть чувство, а для уголовного права в случае совершения убийства на почве ревности она, так или иначе, является мотивом преступления.

Итак, мотив преступления — это внутренние побуждения к достижению конкретного общественно опасного результата, вызывающие у лица решимость совершить преступление.

Мотивы характерны для всех преступлений, совершаемых с прямым умыслом, их наличие можно усмотреть и при совершении действий (бездействия) с косвенным умыслом. Если же говорить о мотивах при неосторожных преступлениях, то это мотивы общественно опасного поведения, приведшего к преступному результату, а не мотивы заранее предусмотренного, рассчитанного преступления Меньшикова Н. Ф. Проблемы квалификации преступлений. М., 2007 С. 104. Применительно к преступлениям, совершенным по неосторожности, неверно говорить о преступных мотивах и целях.

В каждом волевом деянии мотив определяет поведение не сам по себе, а только в соотношении с целью, в связи с теми результатами, к достижению которых стремится лицо, совершая то или иное деяние. Поэтому следующим элементом, который составляет мотивационную сферу, является цель.

Цель преступления — это внутренняя модель желаемого результата, к которому стремится лицо, совершая преступление. Кленова Т. В. Классификация преступлений и уголовная политика // Государство и право. 2012. N 4. С. 56

Мотив и цель — тесно связанные, коррелятивные, но не совпадающие ни по объему, ни по содержанию понятия, т. е. их надо отличать друг от друга. Так, мотивом убийства при разбое является корысть, а целью — лишение жизни человека.

Порой цель необоснованно отождествляется с последствиями преступления. Для исключения такого понимания следует иметь в виду, что цель как признак субъективной стороны состава преступления охватывает конечный результат (нередко находящийся за пределами объективной стороны состава преступления), к достижению которого стремится виновный посредством совершения преступления. Цель — это то, к чему стремится виновный, совершая преступление, и ее достижение или недостижение в отличие от общественно опасных последствий на квалификацию содеянного может и не влиять.

Как уже отмечалось, уголовно-правовое значение мотива (мотивов) и цели как признаков субъективной стороны состава преступления достаточно многогранно.

Во-первых, мотив и цель могут выступать в качестве основных признаков состава преступления, когда они указаны в диспозиции конкретной статьи Особенной части УК. При их отсутствии нет состава преступления. Так, дезертирством (ст. 338 УК) можно считать только такое самовольное оставление части или места службы, которое совершается в целях уклонения от прохождения военной службы.

Во-вторых, мотив и цель могут выступать в качестве признаков, наличие которых образует квалифицированный состав преступления. Их присутствие превращает основной состав в квалифицированный. Так, ч. 1 ст. 105 УК предусматривает наказание за убийство без отягчающих или смягчающих обстоятельств, а в п. «и» ч. 2 этой же статьи устанавливается ответственность за убийство из хулиганских побуждений.

В-третьих, мотив и цель могут являться обстоятельствами, смягчающими или отягчающими наказание. Так, при соблюдении условий, указанных в ч. 3 ст. 61 и ч. 2 ст. 63 УК, мотивы, например, политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы (п. «е» ч. 1 ст. 63 УК) рассматриваются как отягчающие обстоятельства и усиливают наказание за любое преступление. Напротив, мотив сострадания (п. «д» ч. 1 ст. 61 УК) признается обстоятельством, смягчающим наказание за любое преступление. «Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 30.03.2015, с изм. от 07.04.2015)

В правоприменительной практике значение мотива преступления нередко недооценивается. В связи с этим Верховный Суд РФ в своих постановлениях неоднократно указывал на важность установления этого признака. Так, Пленум Верховного Суда РФ в постановлениях от 29 апреля 1996 г. № 1 «О судебном приговоре» и от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК)» подчеркивает необходимость установления мотивов и целей преступления наряду с другими обстоятельствами его совершения.

§ 2. Социальное и психологическое содержание мотива и цели преступлений В общей психологии мотив так или иначе связывается с потребностями личности — первичными (природными) и вторичными (материальными и духовными), а также с их удовлетворением. Причем различаются мотивы двух порядков: «только понимаемые» и «реально действующие». Первые помогают человеку разобраться, как он должен поступить; вторые выполняют роль сил, побуждающих человека к совершению конкретного действия.

Социально значимые потребности составляют основу правомерного поведения. В таком поведении переплетается сила общественных требований — норм морали, нравственности, права и побудительная сила личных потребностей и интересов Музюкин А. П. Мотив преступления и его уголовно-правовое значение: Монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА; Закон и право, 2012. С. 3.

Руководствуясь высшими нравственными и моральными убеждениями, граждане зачастую поступаются??? ими личными интересами и потребностями. Ведущую роль при??? м играют их социально значимые убеждения. Общественные требования, сливаясь в форме убеждений с личными потребностями и интересами, в конечном итоге определяют любой нравственно значимый мотив поведения человека. Выполнение предъявляемых требований в таких случаях становится личной потребностью.

Отдельные поступки, а тем более поведение человека в целом, в том числе и преступное, в основном направляется не одним, а несколькими мотивами, находящимися друг с другом в сложных иерархических отношениях. Среди них имеются ведущие, которые и стимулируют поведение, придают ему личностный смысл. Например, в большинстве случаев в основе хищений лежат не только корыстные мотивы, но и мотивы самоутверждения личности в глазах престижной (референтной) группы.

Кроме того, как установлено исследованиями, именно ведущие мотивы носят неосознаваемый характер. По этой причине преступники во многих случаях не могут вразумительно объяснить, почему они совершили данное преступление.

Однако содержание мотивов не может быть сведено и к отдельным психическим явлениям (интересам, потребностям, чувствам и т. д.), несмотря на то, что они играют существенную роль в мотивации и очень часто проявляются именно в отдельных мотивах. Например, в насильственном преступном поведении весьма заметна роль эмоций, особенно тех, которые отличаются интенсивностью, яркостью, длительностью. Обычно эмоции отражают в мотивации острые противоречия между личностью и средой, конкретной жизненной ситуацией.

Однако простая констатация гнева, ярости или ревности еще далеко не раскрывает содержание мотивов, поскольку она не дает ответа на вопрос, каков субъективный смысл совершаемых действий.

Пытаясь понять мотив, нельзя, по мнению автора, ограничиваться указанием на то, что в момент совершения преступления виновный испытывал сильнейший приступ гнева, хотя эта эмоция оказывает значительное влияние на принятие решения.

Состояния гнева, возмущения и т. д. можно расценивать как свидетельство слабой приспособленности личности к среде, ее недостаточной адаптированности Меньшикова Н. Ф. Проблемы квалификации преступлений. М., 2007 С. 104. Не случайно многие исследователи справедливо отмечают повышенный эмоциональный характер преступлений, совершаемых подростками. Для них характерны слабая адаптация к жизни, неумение преодолевать трудности и как следствие — повышенная тревожность. Она, помимо прирожденных особенностей, формируется и в связи с тем, что молодые люди еще не обрели прочного места в жизни, часто попадают в ситуации сложного выбора, стоят перед необходимостью обретения основных ориентиров, имеющих кардинальное значение для их жизни. Также необходимо обращать внимание на отсутствие или недостаточность психологической и материальной поддержки со стороны родителей в переходный период жизни несовершеннолетних.

В мотивах конкретизируются потребности, которые не только определяют мотивы, но в свою очередь изменяются и обогащаются вместе с изменением и расширением круга объектов, служащих их удовлетворению.

Это, естественно, означает изменение и обогащение самой личности, особенно если нравственны способы реализации мотивов. У одного человека не может быть беспредельного числа мотивов, но богатство мотивационной среды, а стало быть, и самой личности проявляется в их разнообразии и взаимодополняемости. При таком положении они могут не только «сотрудничать» между собой, но и усиливать или ослаблять друг друга, вступать во взаимные противоречия, следствием чего может быть непоследовательное, даже правонарушающее поведение.

Но гораздо хуже, когда мотивы вступают в конфликт с нравственными нормами, регулирующими способы их удовлетворения. Именно в этих случаях чаще всего наступает преступное поведение Кораблева С. Ю. Место косвенного умысла в российском уголовном праве // Юридическое образование и наука. 2009. № 3. — С.22.

Мотивы, являясь явлениями психологическими, могут формироваться лишь при условии вступления человека в разнообразные отношения с окружающими, его включенности в общественные связи.

Поэтому можно сказать, что они присущи только личности и представляют для нее канал связи со средой. В этом канале отражается то, как человек воспринимает мир, что он видит в нем, какие цели преследует, насколько близок к нему и, главным образом, к людям, насколько ценит их и свое место среди них. Чем беднее этот канал, тем отчужденнее индивид, тем слабее его социальные связи.

Следует отметить, что характер и сила эмоций, определяющих реакцию на ситуативные, случайно сложившиеся обстоятельства, зависят от социально-психологических факторов, относящихся к личности (опыта, уровня культуры, моральных принципов, воспитанности, умения владеть собой и т. п.), а также от индивидуальных психических особенностей (воли, характера, темперамента).

Несмотря на то, что эмоциональная сфера в целом определяется психофизическими качествами индивида, выбор поступка и его мотивация зависят от социальных свойств. Нравственно воспитанная личность способна не только правильно оценить сложившуюся ситуацию, но и подавить в себе мимолетные влечения и эмоции, ведущие к совершению преступления в состоянии сильного душевного волнения.

Основой разграничения преступлений, совершенных при превышении пределов необходимой обороны и в состоянии сильного душевного волнения, является прежде всего характеристика повода к возникновению конфликтной ситуации (степень и характер насилия, особенности провоцирующей обстановки) и мотивационная структура совершаемых преступлений.

Мотив, представляя собой одну из психологических форм отражения действительности, лежит как бы внутри поведения. Он пронизывает все его содержание и проявляется на всех его этапах, соединяя поведение с личностью. Мотив — внутренняя непосредственная причина преступления, выражающая личностное отношение к тому, на что направлены преступные действия Тарарухин С. А. Установление мотива и квалификация преступления.- Киев, 1977.С.16.

Хотя мотив не может сформироваться без влияния внешних условий, он не является лишь простым передатчиком этих условий, существовавших в различные периоды жизни человека.

Испытывая на себе влияние биологических и личностных особенностей, мотив олицетворяет единство объективного, социальной среды, и субъективного, личностных качеств, в которые трансформировались и через которые преломились объективные обстоятельства. В то же время он образует особое личностное свойство, в котором фокусируются ее ведущие жизненные тенденции. Поэтому о мотиве можно сказать, что он и зависим, и автономен.

Очень важно отметить, что нет мотивов, которые порождали бы только преступное поведение. В этом смысле мотивы как бы нейтральны. Следователь, прокурор, суд, а затем и работники исправительно-трудовых учреждений, как правило, квалифицируют мотив в рамках содержащейся в уголовном законе «номенклатуры» мотивов. При этом практически игнорируется то обстоятельство, что многие мотивы не являются специфически криминогенными, так как могут определять и непреступное поведение. Нередко даже в тех случаях, когда указываются, казалось бы, специфически криминогенные мотивы, например, «хулиганские побуждения», оказывается весьма неопределенным их содержание как непосредственных побудителей именно данных, а не каких-либо других преступных действий.

Сами мотивы не могут быть преступными. Преступным способно быть только поведение, а оно зависит от выбора средств для реализации мотивов, от нравственной направленности личности, ее солидарности с правовыми нормами, приятия их.

Изучение мотивов преступного поведения, по мнению автора, всегда должно осуществляться в тесной связи с личностью преступника, их понимание всегда должно вытекать из понимания самой личности, ее сущности.

Только подобный подход позволит вскрыть, почему данный мотив свойствен именно данному человеку. Таким путем может быть осуществлен переход от констатации неспецифичности мотива только преступления к признанию его специфичности, закономерности для конкретного индивида.

В качестве психологического явления мотивы не могут быть и антисоциальными (асоциальными, псевдосоциальными), поскольку это не более чем их внешняя оценка, не раскрывающая их сути. Точно так же не следует, по мнению авора, считать антиобщественными некоторые потребности личности.

Таковыми безоговорочно не должна признаваться даже потребность в наркотиках, нужда в которых может быть велика, например, при болезни. Таким ообразом, неверно утверждение, что тяжкие преступления порождаются антиобщественными, т. е. более опасными, мотивами, а менее тяжкие — асоциальными, т. е. менее опасными.

Таким образом в ходе изучение первой главы, можем сделать вывод о том, что мотив преступления — это побуждение лица, совершающего преступление.

Однако выявить тот или иной фактор в качестве побудителя воли еще не означает раскрыть внутреннюю пружину действий человека, в частности совершающего преступление. Не менее важное значение имеет выяснение, почему и как этот фактор (потребность, чувство) стал мотивом. Для того чтобы мотив реально вызвал деятельность, нужна постановка определенной, соответствующей мотиву цели. Между мотивом и целью всегда имеется внутренняя связь Ларинцев В. Н. Теоретические основы квалификации преступлений. М.: Юридическая литература, 2011. — С.76.

Цель преступления в отличие от мотива — это тот результат, которого стремится достигнуть лицо, совершав преступление. Именно цель превращает таящиеся внутри психики влечения и чувства в движущие мотивы. От нее зависит и вид деятельности, ее способ, средства. Таким образом, хотя мотив и цель являются самостоятельными понятиям, надо отличать их друг от друга, помня, что мотив — это побуждение, а цель — желаемый конечный результат преступной деятельности. Например, мотивом убийства при разбое является корысть, а целью — лишение жизни потерпевшего.

ГЛАВА 2. АНАЛИЗ МОТИВОВ И ЦЕЛЕЙ СОВЕРШЕНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

§ 1. Классификация мотивов и целей преступления Для правильной уголовно-правовой оценки большое значение имеет классификация мотивов и целей.

Некоторыми учеными мотивы и цели классифицируются по их характеру (например, ревность, месть). Однако эта классификация важна с точки зрения установления фактического содержания преступления, и не влечет какихто особых правовых последствий. Точно также не связана с уголовной ответственностью и классификация, основанная на признаке устойчивости (ситуативные и личностные). Поэтому наиболее полезной представляется классификация, базирующаяся на моральной и правовой оценках мотивов и целей.

Следуя из этой категории, все мотивы и цели можно разделить на 2 группы: 1) низменные;

2) лишенные низменного содержания.

Рисунок 1. Виды мотивов и целей К низменным следует отнести те мотивы и цели, с которыми уголовный кодекс РФ связывает усиление уголовной ответственности, либо в рамках Общей части, оценивая их как обстоятельства отягчающие наказание, либо в рамках Особенной части, рассматривая их в конкретных составах преступлений как квалифицирующие признаки, либо как признаки, с помощью которых конструируются специальные составы преступлений с усилением наказания по сравнению с более общими составами подобных преступлений. Например: террористический акт (ст. 277 УК РФ) как частный случай убийства (п. «б» ч. 2 cт. 105 УК РФ), захват заложника (ст. 206 УК РФ) как частный случай незаконного лишения свободы (ст. 127 УК РФ), диверсия (ст. 281 УК РФ) как частный случай умышленного уничтожения имущества (ст. 167 УК РФ). Низменными являются такие мотивы, как корыстные (п. «з» ч. 2 ст. 105, п. «ж» ч. 2 cт.126, п. «ж» ч. 2 ст. 206 УК РФ), хулиганские (п. «и» ч. 2 ст. 105, ч.2 ст. 111, п. «д» ч.2 ст. 112, ч.2 ст. 115, ч.2 ст. 116, ст. 245 УК РФ) и др. «Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 30.03.2015, с изм. от 07.04.2015)

К низменным целям относят: цель облегчить или скрыть другое преступление (п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ, п. «к» ч.2 ст. 105 УК РФ), цель использования органов или тканей потерпевшего (п. «м» ч.1 ст. 105, п. «ж» ч.2 ст. 111, п. «е» ч.2 ст. 152 УК РФ), цель вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления или иных антиобщественных действий (п. «д» ч.2 ст. 152 УК РФ), цель прекращения государственной или политической деятельности потерпевшего (ст. 277 УК РФ) и другие. Понятие «низменные побуждения» пользуется в уголовном кодексе всего два раза: в ст. 153 и ст. 155 наказуемость, подмены ребенка и разглашения тайны усыновления (удочерения) связывается с совершением этих деяний из корыстных или иных низменных побуждений.

Использование этого термина в обоих случаях является весьма неудачным, поскольку неосновательно сужает рамки применения названных норм. Как следует из практики, гораздо больше соответствовало определение мотивов названных преступлений как корыстная или иная личная заинтересованность.

Мотивы и цели, с которыми закон не связывает усиление уголовной ответственности (ревность, личная неприязнь, месть, карьеризм), относятся к не имеющим низменного содержания.

Мотив человеческого поведения вообще и мотив преступления в частности отличается большим разнообразием как по своему социальнопсихологическому и предметному содержанию, так и по нравственноэтической и правовой оценки. По-разному они выражают социальные биологические начала личности и играют неодинаковую роль в ее структуре. Русский криминалист, профессор Чубинский, делил все мотивы человеческих поступков на две категории: моральные и антиморальные. П. С. Дагель все мотивы преступления делил на три группы:

1) Мотив, который включает общественно опасный мотив (низменный):

а) антигосударственный;

б) личные мотивы;

в) религиозные.

Эти мотивы имеют уголовно-правовой характер. Они могут учитываться при определении уголовной ответственности и при назначении наказания.

2) Мотив, который относится к категории общественно нейтральный, куда включаются такие побуждения, как обида в связи с неправильными действиями потерпевшего или других лиц, стыд, увлеченность. Эти мотивы не влияют на разрешение вопросов об уголовной ответственности и применения наказания.

3) Мотив, который характеризуется как общественно полезный. Данный мотив может учитываться в качестве обстоятельств смягчающих ответственность. Лопашенко Н. А. Понятие и признаки преступлений экстремистской направленности // http://sartraccc.ru/i.php?oper=read_file&filename=Explore/mihailov.files/pl.htm. С. 2.

Следует также различать мотив двух порядков: «только понимаемые», и «реально действующие».

Первые объясняют, почему человек поступает так, а не иначе. Вторые же непосредственно побуждают человека к совершению определенных действий, то есть, как бы выполняют роль двигателя и таким путем становятся мотивом преступления. Следуя классификации мотивов и целей учеными, преступления действительно подразделяются на умышленные, неосторожные, но в любом случае защищая субъекта преступления, мотив можно так будет истолковать, что он оправдает преступника, но конечно не всегда. Положительная сторона в цели может быть только у преступника, потому что это его замысел, и он его добивается любыми путями.

Одним из самых распространенных в условиях современного российского общества является корыстный мотив совершения преступлений. Об этом свидетельствует статистика криминогенной ситуации в стране, научные предположения о структуре латентной преступности, выдвижение на первый план не только посягательства на собственность, но и придание доминантного значения коррупционной преступности, распространенности преступлений в экономической сфере.

Корысть в качестве причины для осуществления преступления подчёркивает, что базой стимулирующих оснований опасного для общества деяния считается желание лица иметь определённую материальную выгоду, пользу или избавиться от затрат материального характера или из прочих побуждений корыстного характера.

Причиной корысти в качестве причины для осуществления преступления может оказаться стремление получить выгоду материального характера и в других формах. Но в каких бы формах корысть ни проявлялась, она всегда обусловлена желанием незаконного обогащения, незаконного получения определённой выгоды материального характера посредством других. Так как корысть заключается в желании нелегального обогащения и данное обогащение происходит посредством чужих интересов, она всегда обусловлена несоблюдением имущественных отношений, имущественных прав иных лиц.

Подразумевая в ряде случаев совершения преступлений наличие корыстной заинтересованности, законодатель, как правило, не называет ее низменным корыстным мотивом. Однако в ст. ст. 153 и 155 УК РФ говорится о совершении преступления «из корыстных или иных низменных побуждений» (подмены ребенка и разглашения тайны усыновления (удочерения)).

Наиболее распространенным и в то же время вызывающим значительные споры при квалификации преступлений является хулиганский мотив.

Субъективной стороне состава хулиганства, содержанию и доказыванию умысла на совершение именно хулиганского деяния Верховный Суд РФ уделил значительное внимание не только при обобщении судебной правоприменительной практики в Постановлении от 15 ноября 2007 г. N 45 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений» Постановление от 15 ноября 2007 г. N 45 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. N 1., но и при установлении хулиганского мотива при рассмотрении конкретных дел.

Направленность умысла на совершение хулиганства является непременным условием квалификации деяния как хулиганства. Возникающие при этом вопросы были рассмотрены президиумом Московского городского суда по делу Орлова.

По приговору Тимирязевского районного суда г. Москвы от 27 декабря 2001 г. Орлов был признан виновным по ч. 1 ст. 105, ч. 3 ст. 213 УК РФ в грубом нарушении общественного порядка, заключающемся в опасности использования насилия в отношении граждан, осуществлением с использованием оружия, в том числе в убийстве Калюжного. Судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда приговор оставила без изменения.

В надзорной жалобе осужденный Орлов просил о возбуждении надзорного производства, опираясь на односторонний характер и неполный состав предварительного и судебного расследования (что привело, на его взгляд, к некорректному использованию уголовного закона), на необъективность его осуждения за хулиганство, не учитывая обстановки, ставшей причиной для создания конфликта, на обязательный характер переквалификации его деятельности на неосторожное причинение смерти другому человеку.

Судьей Верховного Суда РФ в постановлении о возбуждении надзорного производства поставлен вопрос об анализе доводов Орлова о необъективности его осуждения по ч. 3 ст. 213 УК РФ.

Президиум Московского городского суда 22 июля 2004 г. надзорную жалобу осужденного удовлетворил в неполном объёме по ряду причин.

Орлов в надзорной жалобе подчеркнул, что к выводу об осуществлении им действий суд пришёл без учета обстановки, ставшей причиной для возникновения конфликтной ситуации.

Суд посчитал Орлова виновным в хулиганстве, определённом ч. 3 ст. 213 УК РФ, т. е. в грубом нарушении общественного порядка, заключённом в прямом неуважении к обществу, сопровождавшемся опасностью использования мер насильственного характера к гражданам, осуществлённом с использованием оружия Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28 декабря 2004 г. N 84//СПС Консультант Плюс.

По смыслу закона, указал президиум, судам следует отграничивать хулиганство от других преступлений в зависимости от содержания и направленности умысла виновного, мотивов, целей и обстоятельств совершенных им действий.

Как показал Орлов в судебном заседании, он ранее знал Калюжного лишь визуально. Жена Орлова часто ссорилась с Калюжным, так как он неоднократно ставил свою машину под окнами их квартиры на первом этаже, где они проживали. Вечером в день возникновения конфликта Орлов услышал крики, громкую речь и нецензурную брань. Он выглянул в окно и увидел стоящую напротив окон его квартиры машину «Газель-соболь» и трех мужчин, одним из которых был Калюжный. Они распивали спиртные напитки, поэтому он возмутился их поведением и, открыв окно, стал просить их не шуметь и убрать машину. Услышав в ответ нецензурную брань и зная, что на таких людей уговоры не подействуют, он взял охотничье ружье, нож и вышел на улицу, полагая, что, увидев оружие, они прекратят свои действия и уберут машину из-под окон его квартиры.

На улице он еще раз повторил свое требование. Ответной реакции не последовало. Тогда он дважды выстрелил из ружья в сторону машины. После чего двое мужчин отбежали в сторону, а он перезарядил ружье. Эти обстоятельства были подтверждены свидетелями в судебном заседании.

В соответствии с актом психолого-психиатрического анализа в момент осуществления данного правонарушения Орлов находился в состоянии эмоционального напряжения, связанным с продолжительным конфликтом; при этом последовательный характер и целенаправленность действий Орлова и отсутствие нарушений восприятия не дают возможность придти к выводу о его состоянии как достигшем глубины и выраженности аффекта.

Необходимо отметить, что Верховный Суд РФ обращает внимание судов на необходимость выяснения наличия обстоятельств, свидетельствующих об осуществлении действий хулиганского характера по причине политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной вражды или вражды ли причине ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы.

В частности, Пленум Верховного Суда РФ подчёркивает, что при определении деяния виновного в качестве хулиганства, осуществлённого группой лиц по предварительному соглашению, суды обязаны опираться на требования ч. 2 ст. 35 УК РФ и при решении проблем определения подобных действий по ч. 2 ст. 213 УК РФ учитывать, что предварительное соглашение обязано быть достигнуто не только по вопросу совместных хулиганских действиях, но и об использовании оружия или предметов, применяемых в качестве оружия, либо об осуществлении подобных действий по причинам политической, идеологической, расовой, национальной ненависти или вражды либо по причинам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы любым из членов (п. 5 Постановления от 15 ноября 2007 г. N 45).

Анализируя обязательство судов разделять хулиганство от иных правонарушений, также осуществляемых лицом из хулиганских побуждений, суды обязаны решать данные вопросы в зависимости от состава и направленности его умысла, причины, цели и обстоятельств осуществлённых им действий Постановление Верховного Суда РФ от 15 ноября 2007 г. N 45 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. N 1.

Отдельное значение имеет при этом определение Верховным Судом РФ признаков термина «хулиганских побуждений». Уголовно наказуемые деяния, осуществляемые из хулиганских побуждений, стоит рассматривать как осознанные действия, направленные против личности человека или его собственности, которые осуществлены без определённого повода или с применением незначительного повода. Одновременно для корректного установления данных мотивов в случае определения осуществления виновным действий насильственного характера в рамках ссоры или драки суды обязаны выяснять, кто явился их инициатором, был ли конфликт спровоцирован для применения его в качестве повода к осуществлению действий противоправного характера.

Разногласия в правоприменительной деятельности и в теоретическом понимании сущности этого понятия возросли в связи с дополнением Федеральным законом от 24 июля 2007 г. N 211-ФЗ пунктом «б» ч. 1 ст. 213 УК РФ о совершении хулиганства по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы.

Таким образом, теперь действующая редакция ч. 1 ст. 213 УК РФ определяет хулиганство как грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, совершенное: а) с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия; б) по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы.

Объединенными в одной норме оказались фактически два состава, отличающиеся, с одной стороны, по мотивам хулиганства и мотиву ненависти или вражды (т.е. по содержанию субъективной стороны состава), а с другой — по объективной стороне: в первом случае это — грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, должно сопровождаться применением оружия, во втором случае этого не требуется Кибальник А., Соломоненко И. Экстремистское хулиганство — нонсенс уголовного закона // Законность. 2012. N 4. С. 21.

Легального определения содержания хулиганского мотива уголовное законодательство не содержит. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 15 ноября 2007 г. N 45 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений» Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 ноября 2007 г. N 45 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений» //СПС Консультант Плюс указывается, что уголовно наказуемым хулиганство может быть только при наличии признаков, указанных в диспозиции ч. 1 ст. 213 УК РФ. О совершении преступлений по мотивам хулиганских побуждений говорится в ряде составов преступлений против жизни и здоровья (ст. ст. 105, 111, 112, 115, 116 УК РФ). «Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 30.03.2015, с изм. от 07.04.2015) //СПС Консультант Плюс

Явное неуважение лица к обществу выражается в умышленном нарушении общепризнанных норм и правил поведения, продиктованных желанием виновного противопоставить себя окружающим, продемонстрировать пренебрежительное отношение к ним. Суду надлежит установить, в чем конкретно выражалось грубое нарушение общественного порядка, какие обстоятельства свидетельствовали о явном неуважении виновного к обществу, и указать их в приговоре.

Верховный Суд РФ неоднократно обращал внимание судов на такую ошибку в квалификации, как дублирование указания мотива преступления в применении норм о совершении преступления из хулиганских побуждений.

Помимо значения для уголовной ответственности мотив преступления имеет важное доказательственное значение по уголовному делу. Не случайно уголовно-процессуальное законодательство включает мотивы преступления в число обстоятельств, составляющих предмет доказывания (п. 2 ч. 1 ст. 73 УПК).

§ 2. Значение мотива и цели для уголовной ответственности

мотив цель преступление уголовный

Каждый вид поведения человека в обществе обусловлен какими-то побудительными мотивами и целями. Мотив и цель входят в содержание субъективной стороны преступления. О мотиве и цели преступления в теории уголовного права говорится в двояком смысле:

1) как об обязательных побудительных стимулах любого общественно опасного поведения человека;

2) как о специальных уголовно — правовых нормах, которые используются для конструирования законодательной модели преступления определенного вида.

В этих случаях мотив и цель выступают в качестве одного из признаков состава преступления.

Мотив и цель законодатель использует при конструировании далеко не всех преступлений. Эти признаки не всегда указываются в законе в числе необходимых признаков состава преступления.

В связи с этими обстоятельствами мотив и цель в теории уголовного права отнесены к группе факультативных признаков состава преступления, а точнее субъективной стороне (см. Рис.2). Несмотря на то, что мотив и цель должны быть установлены следствием и судом при рассмотрении любого уголовного дела, в том числе при неосторожных преступлениях, в процессе уголовно — правовой квалификации преступлений, мотив и цель учитываются лишь в умышленных преступлениях.

Рисунок 2. Содержание субъективной стороны преступления

В неосторожных преступлениях мотив и цель преступления устанавливаются главным образом либо на стадии назначения конкретной меры наказания виновному, либо в криминологическом плане выяснения причин и условий, способствовавших совершению преступления, и для выяснения морального облика личности преступника Ларинцев В. Н. Теоретические основы квалификации преступлений. М.: Юридическая литература, 2011. С. 129.

Таким образом, в неосторожных преступлениях, мотив и цель не оказывают влияния на квалификацию преступлений. Иное правовое значение имеет мотив и цель в умышленных преступлениях. Если мотив и цель выступают в качестве необходимого признака субъективной стороны определенного вида преступлений, то это всегда свидетельствует о том, что данное общественно опасное деяние относится к группе умышленных преступлений Тарарухин С. А. Установление мотива и квалификация преступления.- Киев, 1977.С.167.ьббь.

Если рассмотреть преступления, совершаемые в обществе, то большинство из них будут тяжкими и с прямым умыслом, например: захват в Москве бандита, который находился в федеральном розыске на его счету бандитизм, организация преступного сообщества, мошенничество и убийства; несостоявшееся убийство предпринимателя двумя киллерами; насильственные действия сексуального характера в отношении ребенка; изнасилование, мошенничество и другие.

Как видно из приведенных преступлений, везде присутствует конкретная конечная цель. Точное установление мотива и цели позволяет правильно определить, квалифицировать содеянное, определить формы вины и степень общественной опасности преступления и личности лица, его совершившего, выявить причины конкретного преступления, и следовательно разработать и осуществить меры по предупреждению подобных преступных деяний.

Они могут быть обязательными признаками основного (простого) состава преступления, когда-либо прямо указывается на них в диспозициях соответствующих статьях Уголовного Кодекса, либо подразумевается как необходимый признак состава конкретного преступления. Это значит, что если по обстоятельствам дела не будет установлен такой мотив или такая цель, то в действии (бездействии) лица отсутствует состав данного преступления.

Цель в качестве обязательного признака названа, например, в таких составах преступлений как: террористический акт (ст. 205), Законодательная конструкция составов таких преступлений как, кража (ст. 158), грабеж (ст. 161), разбой (ст.162), предполагает корыстные цели и мотивы.

Поэтому в составе преступлений, обязательным признаком субъективной стороны, которой является определение мотива или цели, отсутствие их при совершении деяния, означает либо отсутствие состава преступления вообще либо наличия других преступлений.

Мотив и цель в ряде случаев являются квалифицирующим признаком. Так, в качестве квалифицирующего признака, мотив выступает в составе убийства из корыстных или хулиганских побуждений (п. «з», «и» ст. 105), а также по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды, либо кровной мести (п. «л» ст.105), и с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение (п. «к» ст. 105). При отсутствии указывающих обстоятельств, содеянное может быть квалифицировано лишь как состав простого умышленного убийства по ч.2 ст. 105. «Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 30.03.2015, с изм. от 07.04.2015)

Когда мотив и цель не указаны в диспозиции статей Уголовного Кодекса и законодательная конструкция того или иного состава их не предполагает, они выполняют роль обстоятельств, смягчающих или отягчающих ответственность. Так, п. «е» ст. 63 УК РФ в качестве обстоятельства отягчающих наказания предусматривает совершение преступлений по мотиву национальной, расовой, религиозной вражды или ненависти, из мести за правомерные действия других лиц, а также с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение. Кленова Т. В. Классификация преступлений и уголовная политика // Государство и право. 2012. N 4. С. 56

Во всех случаях, когда хотят установить действительные причины преступного поведения, определить истину по делу, стремятся к выяснению мотивов.

В неосторожных же преступлениях мотивированность поведения человека никогда не распространяется на общественно опасные последствия, поскольку они не выступают средством удовлетворения потребностей, лежащих в основе неосмотрительного поведения. А сами мотивы неосмотрительного поведения лежат за рамками состава неосторожного преступления, поэтому никогда не вводятся законодателем в состав неосторожных преступлений и не являются преступными мотивами.

Теории уголовного права известно понятие конкуренции мотивов, которая находит реальное выражение в судебной и следственной практике при решении вопроса квалификации преступлений. Речь идет о таких ситуациях, когда не один, а два или более мотивов определяют преступное поведение человека. Конкуренция мотивов бывает двоякого рода. Во-первых, она может проявиться в борьбе мотивов, в результате которой один из них выступает доминирующим и в конечном счете определяет квалификацию. Например, в ответ на отказ в просьбе дать закурить преступник наносит смертельное ножевое ранение. Здесь прослеживается мотив мести и хулиганский мотив. Незначительный повод — свидетельство хулиганского мотива, он и является доминирующим в данной ситуации, и определяет квалификацию содеянного по п. «и» ч. 2 ст. 105 УК. Вторая разновидность конкуренции мотивов предполагает их равноценное сосуществование, доминирующих мотивов нет. При этом все мотивы отражаются в квалификации. Так, убийство при разбое характеризуется корыстным мотивом. Но к этому мотиву может присоединиться, например, мотив, обусловивший стремление скрыть совершенное преступление. Оба мотива должны быть отражены в квалификации.

Разновидностей конкуренции и борьбы мотивов много. Я остановлюсь на четырех наиболее характерных: 1) конкуренция двух или нескольких мотивов (ее нельзя назвать борьбой, так как здесь мотивы не противоположны — оба (или более) имеют негативный или позитивный характер и потому могут заменять (или дополнять) друг друга); 2) негативный мотив побеждает в результате борьбы; 3) побеждает позитивный мотив; 4) самооценка после совершения поступка, во время формирования которой происходит уже не столько борьба прежних мотивов (она окончена), сколько воспоминание о ней, сожаление или одобрение собственного поведения и выработка еще одного — нового мотива, направляющего постпреступную деятельность субъекта.

Конкуренция мотивов может быть не только одномоментной, как в примере, но и длительной, растянутой во времени.

В одном государственном учреждении объявили о возможности выделить для сотрудников дачные участки и предложили желающим подать заявления. Сотрудник М., сделав это, пришел домой и объявил жене, что у них теперь будет дача. Однако жена охладила его пыл, напомнив, что дача ее родителей, где они обычно летом отдыхают, по сути, их собственная: старики хоть там и живут, но платят за нее и ремонтируют дети. Удобно ли мужу получать еще одну дачу? Как на это посмотрят окружающие, да и начальство?

М. стал колебаться. С одной стороны, лично у него (да и у жены) дачи нет: она является собственностью родителей. С другой стороны, все знают, что семья пользуется этой дачей постоянно, а затем молодые ее унаследуют. Конкуренция мотива приобретательства (грубо будет сказать корысти) и мотива сдержанности и справедливости (с учетом того, что желающих приобрести участок было гораздо больше, чем позволяли размеры земельного надела) мучили М. долгое время и вызывали противоречивые действия. Сначала он забирал свое заявление и говорил об этом друзьям. Потом после их насмешек по поводу невиданного в наше время бескорыстия писал заявление вновь, и так далее. Это продолжалось в течение нескольких месяцев — до тех пор, пока жена не сказала ему, что уже соседи смеются, узнав о происходящем, и пора бы эту историю прекратить. М. окончательно забрал свое заявление, вопрос был решен. Бескорыстие победило.

Приведенный случай не содержит признаков противоправности, но и в уголовно-правовой сфере такая длительная конкуренция мотивов происходит, и нередко. Например, дезертир колеблется между продолжением отлучки и возвращением в часть. Браконьер неоднократно решает отказаться от преступного промысла, но никак не может сделать этот шаг. Здесь речь идет уже скорее не о конкуренции, а о борьбе мотивов, к которой мы теперь и перейдем.

Рассматривая значение и роль мотивов и целей совершения преступлений при назначении наказания, необходимо определить три основных направления их определения.

Во-первых, мотив превращается в обязательный, когда законодатель вводит его в состав конкретного преступления в качестве необходимого условия уголовной ответственности. К примеру, мотив корыстной или личной заинтересованности является обязательным признаком субъективной стороны злоупотребления должностными полномочиями, согласно ст. 285 УК РФ, или необоснованный отказ в приёме на работу или необоснованное увольнение женщины по мотивам её беременности, а равно необоснованный отказ в приёме на работу или необоснованное увольнение с работы женщины, имеющей детей в возрасте до трёх лет, по этим мотивам (ст. 145 УК РФ).

Во-вторых, мотив может изменять квалификацию, а именно служить признаком, при помощи которого образуется состав того же преступления с отягчающими обстоятельствами. В этом случае мотив не упоминается законодателем в основном составе преступления, но с его наличием изменяется квалификация и наступает повышенная ответственность. Например, похищение человека из корыстных побуждений повышает степень общественной опасности преступления и является квалифицирующим видом этого преступления или убийство по мотиву кровной мести.

В-третьих, мотив может служить обстоятельством, который без изменения квалификации смягчает или отягчает уголовную ответственность, если он не указан законодателем при описании основного состава преступления и не предусмотрен в качестве квалифицирующего признака. К примеру, преступления по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды, из мести за правомерные действия других лиц рассматриваются как отягчающие обстоятельства по ст. 63 УК РФ и усиливают наказание за любое преступление.

Напротив, совершение преступления по мотиву сострадания признаётся обстоятельством, смягчающим ответственность за любое преступление. Уголовное право России. Общая часть: Учебник / Под ред. В. Н. Кудрявцева, В. В. Лунева. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2012. С. 117

Таким образом, изучив значение мотива, можно констатировать тот факт, что вопрос о мотивах поведения лица, виновного в совершении преступления, всегда являлся дискуссионным, как в отечественном уголовном праве, так и в зарубежном.

Помимо значения для привлечения к уголовной ответственности мотив преступления имеет также важное доказательственное значение по уголовному делу. Необходимость установления мотива преступления прежде всего диктуется задачей установления объективной истины по делу. Если мотив преступления неизвестен, то следователь и суд не могут сделать категорического вывода о том, с каким конкретным преступлением они в данном случае имеют дело.

Грабеж, например, при установлении хулиганских побуждений превращается в хулиганство; преступление, по внешним признакам являющееся убийством, — в необходимую оборону и т. д. Необходимость установления мотива заявлена и в уголовно-процессуальном законодательстве.

Мотив включен в круг обстоятельств, подлежащих доказыванию по каждому уголовному делу, независимо от того, входит ли признак в состав соответствующего преступления или нет Волков Б. С. Мотив и квалификация преступлений. Под ред.: Фаткуллин Ф. Н. — Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1968. С. 68.

Мотив преступления всегда входит в предмет доказывания и должен быть установлен по каждому уголовному делу, так как без этого невозможно правильно решить не только вопрос о квалификации преступления, но и об индивидуализации наказания виновному. От правильного определения мотива преступного поведения зависит отграничение преступного поведения от непреступного, отграничение основного состава от смежных и назначение наказания.

Несмотря на статус факультативных характеристик субъективной стороны преступления, мотивы в ряде составов Особенной части УК РФ выступают составообразующими элементами, при отсутствии которых совершённое деяние «выпадает» из сферы уголовно-правового регулирования. Кроме того, мотивы являются средством снижения и увеличения уголовной ответственности, разграничения смежных составов, и определения степени вины. Лишь тщательное исследование мотива совершения преступления конкретного лица позволит персонифицированно подойти к вопросу о его наказании, что, в свою очередь, позволит реаливать задачи и принципы уголовного права.

ГЛАВА 3. ОСОБЕННОСТИ МОТИВА И ЦЕЛИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ В РЕАЛИЗАЦИИ ПРОКУРОРОМ ФУНКЦИИ ГОСУДАРСТВЕННОГО ОБВИНИТЕЛЯ

§ 1. Проблемы доказывания мотива преступления В контексте положений доказательственного права расследование преступления представляет собой процесс доказывания обстоятельств происшедшего, определённых ч. 1 ст. 73 УПК РФ.

Этот процесс всегда сопряжен с определенными трудностями, причем наибольшую сложность составляет доказывание тех обстоятельств, которые, как правило, не находят своего непосредственного отражения ни в материальных, ни в идеальных следах преступления и объективируются лишь косвенным образом. Одно из обстоятельств такого рода — мотив преступления (п. 2 ч. 1 ст. 73 УПК).

О проблемах, связанных с доказыванием мотива преступления, убедительно свидетельствуют результаты анализа судебной практики. Так, по данным О. Капинус, доля приговоров и кассационных определений суда, отмененных или измененных из-за неустановления или неверной оценки мотива преступления, может доходить до полутора десятков процентов от общего числа отмененных или измененных судебных решений по уголовным делам. Капинус О. С. Современное уголовное право в России и за рубежом: некоторые проблемы ответственности: сб. статей /О. С. Капинус. — М. :Буквоед, 2008. — 315 с

На наличие значительных сложностей в определении и доказывании мотива преступления указывают и теоретические исследования этой проблемы. Например, классификация мотивов преступлений, предлагаемая К. Бубоном, включает в себя (помимо иных составляющих) «реальный мотив», т. е. истинное внутреннее побуждение лица к совершению соответствующего деяния и противопоставленный ему (и, вероятно, по мнению автора такой классификации, противоречащий реальности) «вмененный мотив», т. е. мотив, который определен и официально продекларирован органом расследования, причем «иногда вопреки … возражениям обвиняемого» Бубон К. В. Актуальные вопросы уголовного права: коллизии эпохи. «Уголовное право», 2009, N 10. С. 17.

ѕ генезиса и психосоматической природы мотива преступления;

ѕ особенностей влияния мотива на выбор способа подготовки, совершения и сокрытия преступления;

ѕ форм объективизации мотива преступления (включая особенности его возможного отражения в тех или иных внешних проявлениях преступного поведения);

ѕ процессуально-правовых форм выявления и фиксации фактических данных, характеризующих мотив преступления, и многого другого.

Четкая профессиональная ориентация в этих вопросах и их правильное понимание может способствовать своевременному прогностическому (т.е. опережающему) выявлению определенного круга возможных проблем, характерных для процесса доказывания мотива преступления и предотвращению их возникновения либо своевременному определению путей их преодоления Меньшикова Н. Ф. Проблемы квалификации преступлений. М., 2007 С. 104.

Важнейшим направлением, по которому вина влияет на квалификацию преступления, является зависимость квалификации преступления от формы вины. Ответственность за некоторые преступления в уголовном законе дифференцируется в зависимости от того, с какой формой вины совершено деяние. Так, за убийство, умышленное причинение тяжкого и средней тяжести вреда здоровью, за умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества предусмотрена ответственность специальными нормами с достаточно суровыми санкциями, а за эти же деяния, но совершенные по неосторожности, назначается менее строгое наказание по другим нормам.

Следовательно, в этих случаях форма вины определяет квалификацию за деяния, неразличимые по объективным признакам.

Например, рабочие подсобного хозяйства К. и 3. после распития спиртных напитков, в котором принимал участие и начальник подсобного хозяйства С., решили искупать последнего в реке по существующим в деревне обычаям. Они столкнули С., который к этому времени был в состоянии сильного опьянения, с деревянных мостков в воду. Он некоторое время плыл по реке, а потом утонул. В результате неверной оценки субъективной стороны этого преступления Волгоградский областной суд осудил К. и 3 за убийство из хулиганских побуждений. Рассмотрев дело по кассационным жалобам, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ указала, что вывод об умышленном характере совершенного преступления областной суд сделал «без должного учета конкретных обстоятельств дела, взаимоотношений потерпевшего и виновных, их намерений и всей обстановки происшедшего», поскольку «К. и 3., сталкивая С. в воду, не предвидели его гибели, хотя при сложившейся ситуации должны были и могли предвидеть, что в результате их действий могут наступить указанные последствия». На этом основании Судебная коллегия квалифицировала описанное преступление как причинение смерти по неосторожности Кассационное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 3 апреля 2008 г. N 16-O08−13.

Форма вины оказывает определяющее влияние на квалификацию преступления и в том случае, если деяние совершается без умысла, необходимого для привлечения к уголовной ответственности за причинение фактически наступивших последствий. Так, Чертановским межмуниципальным судом г. Москвы М. был осужден по ст. 115 УК РФ за то, что в ходе ссоры нанес удар по лицу Б., которая, падая, ударилась головой о стену, что повлекло причинение легкого вреда ее здоровью по признаку кратковременного расстройства здоровья.

По протесту заместителя Председателя Верховного Суда РФ Президиум Московского городского суда переквалифицировал деяние на ст. 116 УК РФ, указав на отсутствие оснований для утверждения, что умыслом М. охватывалось причинение таких повреждений. Данные последствия наступили по неосторожности М, но, поскольку УК РФ не предусматривает уголовной ответственности за причинение легкого вреда здоровью по неосторожности, его деяние над лежит квалифицировать как совершение насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших причинения легкого вреда здоровью Бюллетень Верховного Суда РФ. 2001. № 4. С. 16−17.

Для квалификации умышленных преступлений большое значение имеет не только форма вины, но и направленность умысла, под которым следует понимать обусловленную определенными побуждениями мобилизацию волевых усилий субъекта на причинение определенных общественно опасных последствий конкретными способами.

Квалификация преступлений непосредственно зависит от направленности умысла на определенный объект в случаях, когда совершенные действия могут иметь неодинаковое юридическое значение. Так, сообщение заведомо ложных сведений о якобы совершенном другим лицом тяжком или особо тяжком преступлении может составлять признаки либо клеветы (ч. 3 ст. 129 УК РФ), либо заведомо ложного доноса (ч. 2 ст. 306 УК РФ).

Решающим критерием квалификации здесь является направленность умысла, поскольку клевета, соединенная с обвинением в совершении преступления, отличается от заведомо ложного доноса тем, что при последнем умысел виновного направлен на привлечение потерпевшего к уголовной ответственности, а при клевете — на унижение его чести и достоинства.

Неправильное установление направленности умысла на определенный объект на практике иногда влечет необоснованное вменение состава преступления, совершение которого не входило в намерение виновных.

Направленность умысла имеет определяющее значение при квалификации преступлений, связанных с посягательством на личность, и для их отграничения от иных преступлений, сходных по объективным признакам.

Ошибка в определении направленности умысла была допущена по делу Б., осужденного по п. «а», «в», «д» и «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ, Судебная коллегия Верховного Суда РФ приговор изменила, переквалифицировав деяние с п. «а» на п. «н» ч. 2 ст. 105 УК РФ, и указала, что после убийства М-ва на почве личных неприязненных отношений Б. совершил убийство М-вой с целью сокрытия первого убийства, т. е. умысел осужденного не был направлен сразу на убийство двух лиц Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. № 10. С. 8.

Рассмотренный пример свидетельствует о том, что неправильная оценка направленности умысла на определенный объект влечет ошибочную квалификацию преступления. Но направленность умысла может определять квалификацию преступлений и в том случае, когда уголовная ответственность дифференцируется в законе в зависимости от количественной характеристики причиненного вреда.

Квалификация преступления нередко зависит от направленности умысла на причинение вреда избранному объекту определенным способом. Квалификация преступлений может зависеть и от направленности умысла на совершение деяния конкретным способом, имеющим значение не обязательного, а квалифицирующего признака.

В контексте положений доказательственного права расследование преступления представляет собой процесс доказывания обстоятельств происшедшего, определенных ч. 1 ст. 73 УПК РФ.

О проблемах, связанных с доказыванием мотива преступления, убедительно свидетельствуют результаты анализа судебной практики. Так, по данным О. Капинус, доля приговоров и кассационных определений суда, отмененных или измененных из-за неустановления или неверной оценки мотива преступления, может доходить до полутора десятков процентов от общего числа отмененных или измененных судебных решений по уголовным делам. Капинус О. С. Убийства: мотивы и цели: Монография. М.: ИМПЭ-ПАБЛИШ, 2004. С. 59 — 60.

На наличие значительных сложностей в определении и доказывании мотива преступления указывают и теоретические исследования этой проблемы. Например, классификация мотивов преступлений, предлагаемая К. Бубоном, включает в себя (помимо иных составляющих) «реальный мотив», т. е. истинное внутреннее побуждение лица к совершению соответствующего деяния и противопоставленный ему (и, вероятно, по мнению автора такой классификации, противоречащий реальности) «вмененный мотив», т. е. мотив, который определен и официально продекларирован органом расследования, причем «иногда вопреки… возражениям обвиняемого». Бубон К. В. Размышление о мотиве преступления и об истине как конечной цели правосудия // СПС «КонсультантПлюс» .

Следовательно, в целях минимизации ошибок в определении и доказывании мотива преступления лицу, производящему расследование (так же как и прокурору и суду), не обойтись без осмысления сущности такого явления, как мотив преступления, и всестороннего анализа закономерностей его формирования и особенностей проявления в процессе совершения преступления. Например, генезиса и психосоматической природы мотива преступления; особенностей влияния мотива на выбор способа подготовки, совершения и сокрытия преступления; форм объективизации мотива преступления (включая особенности его возможного отражения в тех или иных внешних проявлениях преступного поведения); процессуально-правовых форм выявления и фиксации фактических данных, характеризующих мотив преступления, и многого другого.

Четкая профессиональная ориентация в этих вопросах и их правильное понимание может способствовать своевременному прогностическому (т.е. опережающему) выявлению определенного круга возможных проблем, характерных для процесса доказывания мотива преступления, и предотвращению их возникновения либо своевременному определению путей их преодоления.

К числу основных проблем такого рода можно отнести следующие:

1) мотив как таковой представляет собой явление не материальное, а психологическое, которое в процессе противоправной деятельности, как правило, не находит своего непосредственного отражения во внешних проявлениях субъекта преступления и по этой причине не может наблюдаться как таковое (т.е. путем его визуального или вербального восприятия);

2) отсутствие в некоторых случаях принципиальной возможности непосредственного аудиовизуального восприятия мотива преступления (в том числе лицами, пострадавшими от преступления, и его очевидцами) существенно ограничивает круг источников информации и объем фактических данных, используемых в процессе доказывания мотива преступления;

3) ограниченный круг источников информации и объема фактических данных, используемых в процессе доказывания мотива преступления, в свою очередь, ограничивает возможности и снижает результативность применения в процессе расследования процессуальных средств (т.е. процессуальных, в том числе следственных, действий, направленных на собирание, закрепление, проверку и оценку доказательств, имеющих отношение к мотиву преступления);

4) объективно обусловленное ограничение характера и объема фактических данных, используемых в процессе доказывания мотива преступления, и особенности применения при этом процессуальных средств приводят к необходимости разработки такого научно обоснованного алгоритма деятельности следователя, который был бы специально направлен на доказывание мотива преступления (в настоящее время подобного универсального алгоритма нет);

5) особенности алгоритма доказывания мотива преступления и его отличие от порядка и правил доказывания иных обстоятельств дела могут быть обусловлены тем, что доказывание мотива, как правило, осуществляется косвенным образом (опосредованно), т. е. путем выявления и доказывания других обстоятельств, входящих в предмет доказывания, например обстановки совершения преступления (его места и времени); характера противоправных действий (их формы, направленности, продолжительности, интенсивности); характера орудий преступления, используемых в процессе совершения противоправного деяния; целей преступного деяния; наступивших последствий <3>; характера посткриминального поведения субъекта преступления; особенностей его характера; особенностей личности потерпевшего; характера взаимоотношений потерпевшего с лицом, совершившим преступление, и других обстоятельств дела Трайнин А. Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957. С. 53;

6) опосредованный способ доказывания мотива преступления приводит к необходимости получения таких сведений об обстоятельствах, подлежащих доказыванию, которые, с одной стороны, должны быть достаточны для констатации факта доказанности этих обстоятельств, а с другой — должны давать основания для обоснованного утверждения о наличии соответствующего мотива преступления;

7) особенности и соответствующие сложности доказывания мотива преступления могут быть обусловлены также возможностью такого характера преступного поведения, при котором преступление бывает вызвано не одной, а несколькими последовательно сменяющими друг друга побудительными причинами (мотивами), причем одна из них может являться катализатором возникновения и проявления других;

8) другая проблема, прямо противоположная предыдущей, может состоять в том, что гипотетически нельзя исключать возможности совершения «безмотивных» преступлений, т. е. таких ситуаций, при которых преступные действия не были осмыслены, а проявились мгновенно, необдуманно, резким однократным действием, как рефлекторная реакция (т.е. непроизвольная реакция организма) на провоцирующее поведение потерпевшего, например на акт насилия с его стороны, непристойный жест, оскорбительное высказывание и иное подобное действие; Коробеев А. И., Лун Чанхай. Состав преступления в доктрине уголовного права Китая и России: компаративистское исследование: Монография. М.: Проспект, 2013. С. 47.

9) не исключено и противодействие доказыванию истинных мотивов преступления и их сокрытие лицами, привлекаемыми к уголовной ответственности.

Другой блок проблем, которые также необходимо учесть в процессе доказывания мотива преступления, обусловлен обстоятельствами правового и теоретического характера. К их числу можно отнести следующие:

1) в одних составах преступления мотив указан в норме права как один из конструктивных элементов соответствующего состава, т. е. формально определен, что позволяет очертить примерный круг фактических обстоятельств дела, выявление которых может свидетельствовать о наличии соответствующего мотива преступления; в других составах мотив как конструктивный элемент состава преступления нормативно не определен, и это значит, что в такой ситуации лицо, производящее расследование, не имеет какого-либо конкретного, формально определенного ориентира для выявления и доказывания мотива преступления;

2) в теории и следственной практике нет единого мнения и единообразного подхода к вопросу о принципиальной возможности доказывания мотива преступления, совершенного по неосторожности; См., напр.: Музюкин А. П. Мотив преступления и его уголовно-правовое значение: Монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА; Закон и право, 2012. С. 3, 27

3) нет необходимой ясности в вопросе о том, надлежит ли в процессе расследования доказывать мотив общественно опасного деяния, совершенного лицом, не способным отдавать отчет в своих действиях и руководить ими (в этом случае проблема состоит в том, что до рассмотрения подобного уголовного дела судом у лица, производящего расследование, нет правовых оснований считать соответствующее лицо невменяемым в отношении инкриминируемого ему деяния);

4) в нормах права, теории и практике нет однозначного ответа на вопрос о том, подлежит ли доказыванию такой мотив преступления, который: не является конструктивным элементом состава преступления; не указывает на наличие обстоятельств, исключающих преступность и наказуемость деяния (п. 5 ч. 1 ст. 73 УПК); не указывает на наличие обстоятельств, смягчающих или отягчающих наказание (п. 6 ч. 1 ст. 73 УПК);

5) существует неопределенность в вопросе о том, является ли факт недоказанности мотива, который не является конструктивным элементом состава преступления, правовым препятствием для окончания расследования с составлением обвинительного заключения (обвинительного акта) и направления уголовного дела в суд для рассмотрения по существу.

Значение и правильное понимание перечисленных проблем может способствовать эффективному поиску путей их преодоления и минимизации потерь в процессе доказывания мотива преступления.

В соответствии с разъяснением, содержащимся в п. 3 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» от 27 января 1999 г., «при решении вопроса о направленности умысла следует исходить из совокупности всех обстоятельств содеянного и учитывать, в частности, способ и орудие преступления, количество, характер и локализацию телесных повреждений (например, ранения жизненно важных органов человека), а также предшествующее преступлению и последующее поведение виновного и потерпевшего, их взаимоотношения».

О направленности умысла на причинение потерпевшему особых страданий как квалифицирующем признаке убийства в п. 8 названного Постановления указано: «Признак особой жестокости наличествует, в частности, в случаях, когда перед лишением жизни или в процессе совершения убийства к потерпевшему применялись пытки, истязания или совершалось глумление над жертвой либо когда убийство совершено способом, который заведомо для виновного связан с причинением потерпевшему особых страданий (нанесение большого количества телесных повреждений, использование мучительно действующего яда, сожжение человека заживо, длительное лишение пищи, воды и т. п.)».

Отсутствие мотива, который служит необходимой предпосылкой уголовной ответственности, исключает его в силу отсутствия состава преступления.

Так, президиум Горьковского областного суда отменил приговор народного суда и прекратил за отсутствием состава преступления уголовное дело в отношении Ж. на том основании, что, будучи начальником сводной автоколонны, направленной в Омскую область на сельскохозяйственные работы, Ж. обменял запасные части к автомашинам на бензин, чтобы не допустить простоя автомашин и обеспечить их отправку в г. Горький после окончания уборочных работ.

Следовательно, его действия были вызваны необходимостью и Ж. при этом не имел корыстной или иной личной заинтересованности, что является обязательным признаком состава должностного злоупотребления. Или, Преображенским межмуниципальным судом Восточного административного округа г. Москвы М осужден по ст. 213 УК РФ за то, что он совершил неправомерные действия в отношении пожилого человека в дневное время в общественном месте (ударил кулаком по лицу К., сидящего за рулем своего автомобиля).

Судебная коллегия Верховного Суда РФ переквалифицировала действия М. на ст. 115 УК РФ, поскольку М. ударил потерпевшего не из хулиганских побуждений, а за то, что тот совершил наезд на автомобиль М. и, повредив его, пытался скрыться с места дорожно-транспортного происшествия Сборник постановлений Пленума и Определений Судебной коллежи по уголовным делам Верховного Суда РФ. 2000;2005 гг. М., 2006. С. 213, 404.

Надлежащая оценка мотива необходима для правильной квалификации и в тех случаях, когда законодатель с их помощью конструирует специальные составы преступлений, сходные с другими по объективным признакам, приведем пример. С, осужденный Зеленоградским окружным судом г. Москвы по п. «г» ч. 2 ст. 162 УК РФ, ч. 3 ст. 213 и ч. 4 ст. 222 УК РФ.

Находясь в своей квартире в состоянии опьянения, С. в присутствии посторонних из хулиганских побуждений избил В., причинив легкий вред его здоровью, после чего завладел газовым пистолетом потерпевшего. По протесту заместителя Председателя Верховного Суда РФ президиум Московского городского суда изменил приговор, переквалифицировав действия С. с п. «г» ч. 2 ст. 162 на ч. 1 ст. 161 УК РФ, поскольку насилие, опасное для здоровья, было применено не с целью завладения имуществом потерпевшего и не для его удержания, а из хулиганских побуждений и умысел на за владение имуществом возник у С. после того, как избиение В. было прекращено Бюллетень Верховного суда РФ. 2005. № 10. С. 20.

К числу основных проблем такого рода можно отнести следующие:

2) отсутствие в некоторых случаях принципиальной возможности непосредственного аудиовизуального восприятия мотива преступления (в том числе лицами, пострадавшими от преступления, и его очевидцами) существенно ограничивает круг источников информации и объём фактических данных, используемых в процессе доказывания мотива преступления;

3) ограниченный круг источников информации и объёма фактических данных, используемых в процессе доказывания мотива преступления, в свою очередь, ограничивает возможности и снижает результативность применения в процессе расследования процессуальных средств (т.е. процессуальных, в том числе следственных, действий, направленных на собирание, закрепление, проверку и оценку доказательств, имеющих отношение к мотиву преступления);

4) объективно обусловленное ограничение характера и объёма фактических данных, используемых в процессе доказывания мотива преступления, и особенности применения при этом процессуальных средств приводят к необходимости разработки такого научно обоснованного алгоритма деятельности следователя, который был бы специально направлен на доказывание мотива преступления (в настоящее время подобного универсального алгоритма нет);

ѕ обстановки совершения преступления (его места и времени);

ѕ характера противоправных действий (их формы, направленности, продолжительности, интенсивности);

ѕ характера орудий преступления, используемых в процессе совершения противоправного деяния;

ѕ целей преступного деяния;

ѕ наступивших последствий;

ѕ характера посткриминального поведения субъекта преступления;

ѕ особенностей его характера;

ѕ особенностей личности потерпевшего;

ѕ характера взаимоотношений потерпевшего с лицом, совершившим преступление, и других обстоятельств дела.

7) особенности и соответствующие сложности доказывания мотива преступления могут быть обусловлены также возможностью такого характера преступного поведения, при котором преступление бывает вызвано не одной, а несколькими последовательно сменяющими друг друга побудительными причинами (мотивами), причём одна из них может являться катализатором возникновения и проявления других;

4) в нормах права, теории и практике нет однозначного ответа на вопрос о том, подлежит ли доказыванию такой мотив преступления, который:

ѕ не является конструктивным элементом состава преступления;

ѕ не указывает на наличие обстоятельств, исключающих преступность и наказуемость деяния (п. 5 ч. 1 ст. 73 УПК);

ѕ не указывает на наличие обстоятельств, смягчающих или отягчающих наказание (п. 6 ч. 1 ст. 73 УПК).

И.И. Тазин в своей статье «Процессуальные средства доказывания и установления мотивации преступного поведения» указывает то, что необходимо отказаться от распространенного мнения о том, что невозможно установить истинные мотивы и цели преступных деяний.

Для установления мотива необходимо использовать деятельностный подход из психологии, суть которого заключается в том, что личность проявляет себя в своем поведении и тех поступках, которое оно непосредственно совершает. Давая характеристику личности гражданина необходимо рассматривать предысторию совершения преступления, а также постпреступное поведение. На основании этих данных происходит доказывание субъективной стороны преступления.

В литературе нередко можно встретить рассуждения относительно разграничения в квалификации составов преступлений изложить в постановлении Пленума Верховного Суда РФ следующим образом: «Если посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа осуществляется в продолжение хулиганских действий виновного и не направлено на пресечение законных действий сотрудника, а обусловлено хулиганскими побуждениями лица, содеянное следует квалифицировать по п. „и“ ч.2 ст. 105 УК РФ».

В литературе также исследуется вопрос отграничения посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа от убийства с целью скрыть другое преступление, а равно облегчить его совершение (п. к ч.2 ст. 105УК).

Согласно данным судебной практики преступления в отношении сотрудников правоохранительных органов часто совершаются при задержании виновного в связи с совершением последнего преступления или административного проступка Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2004 г. N 11//СПС Консультант Плюс.

Несмотря на различные точки зрения по данному вопросу, полагаем, что спора в таких ситуациях не может быть. Если лицо совершает преступление, и сотрудник правоохранительного органа пытается пресечь противоправные действия, это и есть деятельность по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности.

Соответственно, не имеет значение мотив убийства — скрыть преступление или облегчить его совершение. Убийство по этому мотиву показывает связь с выполнением сотрудником деятельности по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности. В подобном случае ответственность всегда будет наступать по ст. 317 УК РФ.

Преступление, предусмотренное ст. 317 УК необходимо отграничивать от смежных составов преступлений, предусмотренных ст. ст. 277, 295 УК (посягательство на жизнь государственного и общественного деятеля; посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие). Отграничение следует проводить по объекту, в том числе по кругу потерпевших, а также по субъективной стороне: по характеру выполняемой деятельности потерпевшим.

По мнению авора, преступление в отношении любого сотрудника правоохранительного органа, пытавшегося осуществить деятельность по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности (если такая деятельность и не является основной, характерной для данного сотрудника правоохранительного органа), необходимо квалифицировать по статьям главы 32 (преступления против порядка управления). Такой вывод подтверждается судебной практикой.

Так, по ч.1 ст. 318 УК РФ были осуждены К. и Л., которые, в ночное время, находясь в павильоне «Синяя птица», в состоянии алкогольного опьянения, допустили нарушение общественного порядка (в присутствии посторонних лиц устроили борьбу).

Вошедший в павильон следователь по ОВД прокуратуры г. Оренбурга Л. потребовал прекратить такие действия и предъявил свое служебное удостоверение. К. и Л. предложили сотруднику выйти на улицу, где нанесли ему удары по лицу и телу. Иногамова-Хегай Л. В. Понятие конкуренции уголовно-правовых норм // Правоведение. -2012. — № 2. — С. 133−146.

В этой ситуации следователь прокуратуры выполнял не свойственное ему по характеру деятельности действие, то есть осуществил деятельность по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности. Поэтому суд правомерно квалифицировал действия виновных по ст. 318 УК РФ.

Для правильного установления мотивации преступного поведения принципиально важно не допускать отождествления мотива и цели преступления или подмены одного другим. На практике еще часто можно встретить в обвинительных заключениях и приговорах судов по делам о хищениях и иных имущественных преступлениях формулировку совершения преступлений «из корыстных побуждений с корыстной целью». Вместе с тем мотив и цель — самостоятельные признаки преступления, которые не могут совпадать.

Становление и доказывание мотивации преступного поведения должно? осуществляться комплексом следующих следственных действий:

1. Осмотр места происшествия.

2. Допрос подозреваемого, обвиняемого, подсудимого.

3. Допрос потерпевшего.

4. Допрос свидетелей.

5. Обыск.

6. Судебно-психологическая экспертиза.

Наиболее предпочтительным способом доказывания мотивации поведения является судебно-психологическая экспертиза, которая выступает одним из немногих процессуальных средств, предающих субъективным данным объективный доказательственный характер.

Однако следует признать, что мотив и цель преступления, как признаки субъективной стороны преступления, не могут входить в предмет судебно-психологической экспертизы. При назначении судебно-психологической экспертизы необходимо ставить вопросы о мотивационно-смысловых особенностях исследуемого лица, круге его ближних и дальних целей, не ограничиваясь только получением сведений о его личностных свойствах.

В свою очередь, оценка заключения судебно-психологической экспертизы в совокупности с другими доказательствами по делу должна способствовать правильному определению мотива и цели преступного деяния.

Такой подход исключит смешивание мотива и цели преступления, подмену одного другим, а покажет реальную связь между мотивом и целью преступления, раскрыв смысловую направленность личности.

§ 2. Влияние мотива и цели на разграничение преступлений и проступков Существенная роль в разрешении разграничении преступлений и проступков принадлежит субъективной стороне, в том числе мотиву и цели. По данным Р. И. Михеева, А. И. Рарога, других ученых и исследователей разных лет примерно каждая третья судебная ошибка стабильно связана с неправильным установлением формы вины, а в ряде случаев неправильной квалификации судебные ошибки связаны с теми или иными признаками субъективной стороны преступления Рарог A.M. Субъективная сторона и квалификация преступлений. М., Юрист. 1998. С. 3−4.

Благодаря своим социально-правовым свойствам, реализуемым и уголовно-правовых функциях, вина, мотив и цель, выступая субъективными основаниями уголовной ответственности, оказывают существенную помощь в отграничении преступлений от иных антиобщественных деяний, помогают разграничить общеуголовные и воинские преступления, а последние — между собой.

Вывод об указанном значении субъективной стороны в квалификации преступлений соответствует положениям действующего законодательства и подтверждается результатами различных исследований.

Правонарушение представляет собой общественно опасное, противоправное, виновное деяние деликтоспособного субъекта, причиняющее вред общественным отношениям или ставящее их под угрозу причинения вреда, за совершение которого предусмотрена юридическая ответственность.

Исходными и определяющими для понимания правонарушения являются представления о том, что оно характеризуется общественной вредностью и противоправностью.

Противоправность представляет собой свойство, при наличии которого происходит разграничение правонарушения от правомерных поступков и от нарушения других социальных норм.

Правонарушения общественно вредны и тем, что они дезорганизуют нормальный ритм жизнедеятельности общества, а также направлены против господствующих общественных отношений, вносят в них элементы социальной напряженности и конфликтности. Из сказанного вытекает, что деяния, которые по своим свойствам не способны причинить вред общественным отношениям, ценностям общества и отдельной личности, ее правам и интересам, не создают угрозы правопорядку в целом или не подрывают правовой режим в той или иной сфере общественной жизни, не могут и объективно не должны признаваться правонарушениями Радько Т. Н. Теория государства и права. — М.: Академический Проспект, 2005.

И еще одно, как представляется немаловажное соображение практического характера. Общественная вредность или опасность является объективным свойством, объективным в том смысле, что деяние причиняет вред обществу, интересам отдельных граждан независимо от осознания данного обстоятельства законодателем. Вместе с тем отнесение деяния к противоправновному (закононарушающему) находится в зависимости от законодателя, и от него в решающей мере зависит придание общественно опасному деянию официальной огласки либо же его замалчивание.

Рисунок 3. Виды правонарушений Важно выделить в правонарушении — это поведение. Это действие (или бездействие), имеющее противоправный характер, т. е. нарушающее запреты, не исполняющее обязанности, установленные нормой права. Этим оно отличается от иных видов антиобщественного поведения, например от безнравственного или дезорганизирующего поведения.

И хотя противоправное поведение, как правило, включает в себя и нарушение моральных норм и содержит дезогранизацию, однако в первую очередь, правонарушение — это противоправное деяние.

Чтобы определить преступность деяния, необходимо его общественную опасность дополнить другими признаками, способными в каждом конкретном случае наиболее полно охарактеризовать определенную форму преступного поведения, исходя из такого системного принципа криминализации, как полнота состава Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация / Под ред. Кудрявцева В. Н., Яковлева А. М. М., Юридическая литература. 1982. С. 215; 239.

К числу таких признаков наряду с другими принадлежат вина, мотив и цель. Исходя из своих важных социально-правовых функций, они призваны оказать существенную помощь в разграничении воинских преступлений и иных форм антисоциального поведения.

Воздействуя на характер общественной опасности деяния, рассматриваемые признаки способны, во-первых, повышать ее до уровня преступления и при этом выступать одними из субъективных оснований уголовной ответственности за некоторые воинские правонарушения.

Во-вторых, вина, мотив и цель обладают обратным свойством — понижать общественную опасность деяний, сводя ее в ряде случаев до характера, свойственного проступку, и тем самым также отграничивают воинские преступления от иных деяний, совершаемых военнослужащими.

В-третьих, признаки субъективной стороны, характеризуя личность правонарушителя, также влияют на общественную опасность содеянного, которая зависит не только от опасности действия (бездействия), но и от других показателей, в частности, от данных о субъекте и содержания субъективной стороны. Правда, как обоснованно отмечается в литературе, решающее значение для перевода деяния из преступления в проступок это обстоятельство и имеет лишь в том случае, если само действие или бездействие не представляет большой общественной опасности.

Преступления указанных групп разграничиваются по многим признакам объективной и субъективной стороны. Не преувеличивая роли субъективной стороны, продемонстрируем их место в этом процессе.

Сложность в разграничении преступления и проступка возникает, в частности, при оценке отдельных пограничных случаев.

При рассмотрении особенностей юридических конструкций преступлений экстремистской направленности особое внимание следует обратить на состав преступления, закрепленный в статье 213 УК РФ, устанавливающий ответственность за хулиганство. В настоящее время данная норма в существующей редакции влечет за собой массу дискуссий как в теории, так и на практике. Ярким примером может служить уголовное дело № 1−170/12, возбужденное в г. Москва по факту панк-молебна в храме Христа Спасителя. Группа из трех девушек, Толокнниковой Надежды Андреевны, Самуцевич Екатерины Станиславовны, Алехиной Марии Владимировны, назвавших себя «Pussy Riot», по мнению суда, совершивших преступление, предусмотренное пунктом «б» части 1 статьи 213 УК РФ, то есть «грубое нарушение общественного порядка, выражавшее явное неуважение к обществу совершенное по мотивам религиозной ненависти или вражды и по мотивам ненависти в отношении какой-либо социальной группы, группой лиц по предварительному сговору» Архив Хамовнического районного суда г. Москвы.

Основная масса дискуссий по вопросу определения объекта этого посягательства возникла после внесения в указанную норму изменений Федеральным законом от 24 июля 2007 года Федеральный закон от 24 июля 2007 года № 211-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противо-действия экстремизму» // Собрание законодательства РФ. — 2007. — № 31. — Ст. 4008.

Действующая редакция статьи 213 УК РФ включает в себя два принципиально отличающихся друг от друга (в первую очередь по непосредственному объекту) деяния: а) хулиганство с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия (п. «а»); б) хулиганство, совершенное по мотиву политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо мотиву ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы (п. «б»). Как указывает Ц. З. Апостолова, уголовно наказуемое хулиганство представлено ныне в виде двух качественно разных самостоятельных преступлений, одно из которых усугублено применением оружия, а другое — специальным мотивом Апостолова Ц. З. Дискуссионные аспекты уголовно-правовой характеристики хулиганства в редакции Федераль-ного закона от 24 июля 2007 года № 211-ФЗ // Российский следователь. — 2007. — № 24. — С. 8. Полагаем, что это свидетельствует об отсутствии у законодателя представления о непосредственном объекте рассматриваемого деяния.

Как известно, мотивом «классического» хулиганства является умышленное нарушение общепризнанных норм и правил поведения, продиктованное желанием виновного противопоставить себя окружающим, продемонстрировать пренебрежительное отношение к ним Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 ноября 2007 года № 45 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений» // Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2008. — № 1. Мотив же, закрепленный в пункте «б» статьи 213 УК РФ, ставит под сомнение возможность установления классических признаков хулиганства. Полагаем, что совершение хулиганства, основанного на экстремистской мотивации, является персонифицированным деянием, так как оно обусловлено желанием виновного указать на неполноценность определенных личностей, относящихся к иным расам, национальностям, религиям, политическим и идеологическим или социальным группам. А это в свою очередь исключает непосредственное посягательство на общественный порядок в целом, так как в этом случае деяние направлено на интересы определенной социальной ячейки, а не всего общества. Это подтверждается и судебно-следственной практикой. В частности, по приговору Хамовнического районного суда от 17 августа 2012 года по уголовному делу № 1−170/12 по обвинению группы «Pussy Riot» в совершении преступления, предусмотренного пунктом «б» части 1 статьи 213 УК РФ, отмечено, что действия виновных были направлены не на посягательство на общественный порядок в целом, а лишь в отношении конкретной социальной группы — группы православных верующих Приговор Хамовнического районного суда г. Москвы от 17 августа 2012 года по уголовному делу № 1 -170/12 // Архив Хамовнического районного суда г. Москвы.

Анализ статьи 213 УК РФ указывает и на то, что существующая юридическая конструкция анализируемой нормы порождает дискуссии в определении признаков объективной стороны преступления. Хотя преступление, ответственность за которое предусмотрена названной нормой, на наш взгляд, нельзя в полной мере считать экстремистским, однако, учитывая ее современную законодательную формулировку, правоприменитель с неизбежностью сталкивается с вопросами квалификации этого деяния при совершении его по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы. Основной проблемой при этом является отграничение преступления, предусмотренного пунктом «б» части 1 статьи 213 УК РФ, от смежных составов преступлений (например, отраженных в п. «д» и «е» ч. 2 ст. 112 УК РФ; п. «а» и «б» ч. 2 ст. 115 УК РФ; п. «а» и «б» ч. 2 ст. 116 УК РФ и др.).

В преступлении, предусмотренном пунктом «б» части 2 статьи 213 УК РФ, в качестве противоправного выступает такое поведение виновного, которое грубо нарушает общественный порядок и выражает явное неуважение к обществу. Безусловно, наличие в норме оценочных признаков создает определенные сложности в квалификации соответствующего деяния.

В доктрине уголовного права до сих пор не существует единства во мнениях по поводу содержания понятия «грубое нарушение общественного порядка».

Так, по мнению Л. Д. Гаухмана, грубое — это существенное нарушение общественного порядка ГаухманЛ.Д. Расследование по делам о телесных повреждениях и хулиганстве. — М., 1975. — С. 19. Однако в данном случае автор заменяет одно оценочное понятие другим, что, конечно же, не является решением проблемы.

Б.В. Волженкин и С. К. Питерцев считают, что признаками грубого нарушения общественного порядка являются место, время, способ, характер наступивших последствий и продолжительность деяния и т. д. Волженкин Б. В. Расследование дел о хулиганстве: квалификация, процессуальные особенности и методика расследования: Учебное пособие / Б. В. Волженкин, С. К. Питерцев. — Л., 1979. — С. 17—18. Б. В. Волженкин указал также на то, что о грубости нарушения общественного порядка могут свидетельствовать и различные формы причиненного насилия, что вызвано личными неприязненными отношениями Волженкин Б. В. Постановление Пленума Верховного Суда о судебной практике по уголовным делам о хули-ганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений // Уголовное право. — 2008. — № 1. — С. 24.

Некоторые ученые утверждают, что о грубости также может свидетельствовать и психическое насилие как форма выражения неуважения к окружающим Григорян К. В. Некоторые проблемы оптимизации практики применения уголовно-правовых норм об ответ-ственности за хулиганство // Российский следователь. — 2008. — № 3. — С. 16. Как видим, и в этом случае названные авторы лишь перечисляют соответствующие признаки, не раскрывая их содержания (например, изложение исчерпывающего перечня мест, где может быть совершено хулиганство, способов, последствий и т. д.).

Ничего не дает в плане уяснения сущности анализируемой категории и обращение к Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 15 ноября 2007 года № 45 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений» Бюллетень Верховного Суда РФ. — 1992. — № 3., поскольку оно практически дублирует вышеизложенные доктринальные подходы.

Такие же проблемы возникают и при определении признаков явного неуважения к обществу. Так, например, некоторые ученые считают, что критерием неуважения является место совершения преступления, причем это обязательно должно быть общественное место См., например: Кунашев А. Хулиганство как преступление с двумя основными мотивами // Законность. — 2010. — № 2. — С. 47; Волженкин Б. В. Хулиганство // Уголовное право. — 2007. — № 5. — С. 21; и др. Данная позиция нашла свое законодательное закрепление в части 1 статьи 20.1 КоАП РФ, которая предусматривает ответственность за мелкое хулиганство.

Однако Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 ноября 2007 года № 45 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений», давая характеристику такому оценочному понятию, как «явное неуважение лица к обществу», указывает лишь на «умышленное нарушение общепризнанных норм и правил поведения, продиктованное желанием виновного противопоставить себя окружающим, продемонстрировать пренебрежительное отношение к ним», не упоминая о месте совершения указанного преступления.

Следует отметить, указание на место совершения хулиганства должно быть в обязательном порядке закреплено не только в упомянутом акте судебного толкования, но и в самом законе, поскольку логика подсказывает, что нарушение общественного порядка возможно только в общественном месте.

Современное законодательство не содержит нормативного закрепленного понятия «общественное место». В доктрине существует несколько подходов к его определению. В частности, А. В. Куделич считает, что в качестве такового должно рассматриваться место, непосредственно предназначенное для общения людей, вне зависимости от количественного присутствия граждан Куделич А. В. Хулиганство и убийство в уголовном праве: общее и особенное: Дис… канд. юрид. наук. — М., 1993. — С. 79. Данную точку зрения также разделяет А. П. Клюшниченко Клюшниченко А. П. Административная ответственность за хулиганство и проступки, совершенные на почве пьянства (по материалам практической деятельности органов МВД Украинской ССР): Автореф. дис… д-ра юрид. наук. — М., 1969. — С. 16. B.C. Егоров в своей авторской дефиниции общественного места предлагает под ним понимать места, постоянно или временно предназначенные для посещения неопределенным кругом лиц, исходя из их специально предусмотренного социального назначения Егоров В. С. Уголовная ответственность за хулиганство: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — М., 2000. -;

С. 17.

Мнение названных выше ученых, говорит о целесообразности определения перечня общественных мест. Однако, что при посягательстве на общественный порядок в качестве кри-териообразующих признаков общественного места должна выступать не только непосредственная его характеристика, но и обязательное указание на присутствие при совершении хулиганских действий граждан. В. Ф. Кириченко небезосновательно утверждал, что неуважение к обществу возможно только в публичных проявлениях, а совершение идентичных с хулиганством действий в отсутствие людей не образует состава преступления, предусмотренного анализируемой статьей Кириченко В. Ф. Об усилении борьбы с хулиганством. — М., 1967. — С. 7.

Другая группа ученых, одним из представителей которой является А. В. Кунашев, раскрывает признак явного неуважения к обществу исходя из мотивации преступного поведения, направленной в первую очередь на противопоставление себя окружающим, то есть неопределенному кругу лиц, вне зависимости от их принадлежности Кунашев А. В. Хулиганство как преступление с двумя основными мотивами // Законность. — 2010. — № 2. — С. 44 — 47. Т. В. Долголенко, соглашаясь с данным подходом, делает вывод о том, что мотивация, указанная в пункте «б» части 2 статьи 213 УК РФ, является разновидностью хулиганского мотива Долголенко Т. В. Убийства по экстремистским мотивам (п. «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ) и их соотношение с други-ми составами преступлений // Современное право. — 2010. — № 2. — С. 120 — 123. На наш взгляд, последнее утверждение, является достаточно спорным по причине отсутствия аргументов в его поддержку.

А.Н. Игнатов в своей работе, посвященной проблемам квалификации хулиганства, предложил третий подход к определению признака публичности. По его мнению, он не может носить обязательного характера по причине сужения понятия хулиганства Курс советского уголовного права: В 6 т. — М., 1971. — Т. VI: Часть Особенная. — С. 320. Комментируя высказанную точку зрения, что соглашаемся с необходимостью унификации уголовно-правовых норм, в том числе и хулиганства, однако, излишне расширительное толкование исследуемой нормы создает массу проблем при квалификации статьи 213 УК РФ, что влечет за собой снижение ее эффективности.

Можно, согласиться с А. В. Ростокинским, указывающим, что «новеллы законодательства об ответственности за совершение хулиганства оказывают негативное воздействие на состояние борьбы с насильственной преступностью, включая экстремистское насилие» Ростокинский А. В. О сходной сущности и различиях квалификации хулиганства и экстремизма // Российский следователь. — 2007. — № 7. — С. 11—16. В этом же ключе рассуждают Ц. З. Апостолова и Б. В. Волженкин, совершенно справедливо отмечающие, что современное законодательное определение хулиганства создало новые предпосылки для научных дискуссий, споров, а также коллизий в правоприменительной деятельности Апостолова Ц. З. Дискуссионные аспекты уголовно-правовой характеристики хулиганства в редакции Фе-дерального закона от 24 июля 2007 года № 211-ФЗ // Российский следователь. — 2007. — № 24. — С. 8—10., что указывает на ошибочность принятого законодательного решения Волженкин Б. В. Хулиганство // Уголовное право. — 2007. — № 5. — С. 21.

Полагаем, что уйти от оценочной характеристики упомянутых выше признаков по объективным причинам невозможно. Это диктует необходимость максимальной их конкретизации. Представляется, что этому будет способствовать указание на место совершения преступления (общественное место) и то, что уголовно-наказуемое хулиганство совершается с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия. Реализация данного предложения позволит, на наш взгляд, болееэффективно применять анализируемую норму на практике и снимет вопросы в отграничении ее от административного правонарушения.

Определяя специфику субъективной стороны статьи 213 УК РФ необходимо остановиться на мотивации преступного поведения, чаще всего и порождающей проблемы при квалификации.

Особую роль мотивы, имеющие непосредственное значение при квалификации статьи 213 УК РФ, приобрели в результате принятия Федерального закона от 24 июля 2007 года № 211-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму» Собрание законодательства РФ. — 2007. — № 31. — Ст. 4008. и Федерального закона от 10 мая 2007 года «О внесении изменений в статьи 214 и 244 Уголовного кодекса Российской Федерации и статью 20.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» Собрание законодательства РФ. — 2007. — № 21. — Ст. 2456.

В частности, вышеуказанные федеральные законы изменили содержание пункта «е» части 1 статьи 63 УК РФ, который ныне изложен в следующей редакции: «Совершение преступления по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы». При этом данный отягчающий признак также нашел свое отражение в качестве квалифицирующих признаков в ряде составов преступлений (п. «л» ч. 2 ст. 105; п. «е» ч. 2 ст. 111; п. «е» ч. 2 ст. 112; п. «б» ч. 2 ст. 115; ч. 2 ст. 116; п. «з» ч. 2 ст. 117; и др.), в том числе и в анализируемой норме.

Как видим, критериеобразующими признаками указанного выше отягчающего обстоятельства являются ненависть или вражда, а уже потом их разновидности (политическая, идеологическая, расовая, национальная или религиозная). В этой связи целесообразно обратиться к этимологии соответствующих понятий.

Раскрывая политическое содержание преступной мотивации, следует отметить, что вообще политика — это деятельность в сфере отношений между большими социальными группами, нациями и государствами Краткий политический словарь. — М., 1989. — С. 421., что предполагает весьма широкое ее толкование и в рамках преступлений экстремистской направленности требует определенных уточнений.

В доктрине существует несколько подходов, определяющих содержание политической мотивации при совершении преступлений экстремистской направленности. Например, по мнению НА Егоровой, мотив политической ненависти или вражды — это мотивация, непосредственно связанная с определенной деятельностью потерпевшего и (или) субъекта преступления Егорова Н. А. К вопросу о новых мотивах совершения преступлений // Уголовное право. — 2008. — № 1. —С. 42.

К сожалению, такое понимание мотива политической ненависти или вражды является весьма неопределенным по своему содержанию, не дает объективной возможности отграничить общеуголовное преступление от деяний экстремистской направленности даже при наличии специальных потерпевших (например, убийство представителя политической партии по мотиву личной неприязни и т. п.).

По мнению П. А. Кабанова, политическая ненависть в преступлениях экстремистской направленности представляет собой побуждение к совершению преступления в отношении лиц, придерживающихся иных политических взглядов, в целях борьбы за власть. Политическая вражда, считает указанный автор, включает в себя совершение каких-либо демонстративных действий, выражающих неприязнь к иным политическим оппонентам, основанных на особых политических убеждениях Кабанов П. А. Политическая ненависть или вражда как один из мотивов преступлений экстремистской направ-ленности // Следователь. — 2008. — № 2. — С. 57.

Полагаем, что профессор П. А. Кабанов прав, поскольку политическая мотивация доминирует при совершении преступлений экстремистской направленности, что предопределяет ее особую значимость в качестве детерминанта рассматриваемой группы преступлений. При этом политическая ненависть или вражда хотя и имеют общие признаки, однако различаются в первую очередь по форме реализации возникших политических мотивов.

Исходя из содержания термина «идеология», идеологическая мотивация представляет собой ненависть или вражду, основанную на радикальном неприятии идей, которых придерживаются потерпевшие.

По мнению Н. А. Егоровой, под идеологической ненавистью или враждой следует понимать ненависть или вражду, возникшую по причине несовпадения представлений, понятий и взглядов у субъекта преступления и у потерпевшего. Полагаем, что в данном случае следует обратить внимание на два обстоятельства. Во-первых, при совершении преступлений экстремистской направленности, тем более основанных на идеологической мотивации, конкретный потерпевший выступает лишь как средство достижения поставленных целей, через воздействие на которое выражается негативное отношение к существующим порядкам и устоям. Во-вторых, автор, на наш взгляд, уходит от определения сфер, в которых возможна реализация данной мотивации, что делает предложенное понятие аморфным.

В доктрине существует и такой подход, в соответствии с которым вышеуказанные мотивации рассматриваются как неразрывно взаимосвязанные. Так, по мнению А. Г. Никитина, политическая и идеологическая мотивация прослеживаются при совершении практически любого преступления, не согласующегося с государственными интересами Никитин А. Г. Экстремизм как объект общетеоретического и общеправового анализа: Дис… канд. юрид. наук. — Казань, 2010. — С. 64. Полагаем, что в таком случае в поведении виновного присутствует несколько мотиваций, однако при расследовании соответствующих уголовных дел необходимо устанавливать доминирующую, явившуюся основной причиной совершения конкретного общественно опасного деяния, предопределяющую сущность совершенного или совершаемого преступления.

Еще одной разновидностью преступной мотивации в преступлениях экстремистской направленности является расовая и национальная ненависть. В ее основе, как правило, лежит представление о принадлежности потерпевшего к иной расе или национальности. Представляется, что расовая ненависть тесно связана с ненавистью, возникающей на национальной почве, и по определению не может существовать одна без другой. То, что представители иных наций чаще всего обладают отличительными от виновных чертами, с которыми не согласны агрессоры, и выступает в качестве детерминанта их преступного поведения.

В.И. Тюнин справедливо отмечает, что рассматриваемая мотивация может находить свое выражение при проведении национальных праздников, в стиле жизни, манере одеваться, в отношении к женщинам, представителям иных национальностей и т. д. Тюнин В. И. Организация экстремистского сообщества // Уголовное право. — 2006. — № 3. — С. 53.

Еще одним признаком, характеризующим хулиганство, является совершение деяния по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы. Полагаем, что основной проблемой при установлении данного отягчающего обстоятельства является и будет являться определение признаков социальных групп, в отношении которых возможно совершение рассматриваемых преступлений. Использование местоимения «какой-либо» указывает на то, что даже для самого законодателя этот вопрос является неопределенным. Это подтверждается и отсутствием разъяснений уполномоченных на то органов, а также сумбурно формирующейся судеб-но-следственной практикой.

В науке существует множество подходов к определению содержания социальной группы. Так, по мнению Р. Мертона, социальная группа представляет собой определенную совокупность людей, осознающих свою принадлежность к конкретной группе и взаимодействующих между собой Социология: Учебник для юридических вузов / Под ред. В. П. Сальникова, С. В. Степашина. — СПб., 2000. —С. 156. Исходя из этого определения, признаками социальной группы должны выступать: а) количественный критерий и б) наличие взаимообусловленных связей, что и предопределяет принадлежность к конкретной группе. Предлагаемый подход дает общее представление о социальной группе, однако не представляет возможности для определения четких признаков тех социальных групп, которые могут выступать в качестве объектов посягательств при совершении преступлений экстремистской направленности.

Отдельные авторы, осознавая это обстоятельство, предпринимают попытки к более четкому определению социальной группы путем перечисления видов общностей. Например, Н. А. Ратинова и А. Р. Ратинов считают, что к таковым можно отнести семью, коллектив, группу друзей, членов религиозных, общественных или политических организаций и т. д. Ратинов А. Р. Ответственность за разжигание вражды и ненависти: психолого-правовая характеристика / А. Р. Ратинов, М. В. Кроз, Н. А. Ратинова. — М., 2005. — С. 79.

На наш взгляд, подготовить исчерпывающий перечень общностей по объективным причинам невозможно, что указывает на частичную несостоятельность предлагаемого подхода.

Особого внимания заслуживает позиция А. Г. Кибальника и И. Г. Соломоненко, указавших, что «отсутствие приемлемых правовых признаков какой-либо социальной группы по существу размывает границы уголовной репрессии» Кибальник А. Г. «Экстремистское» хулиганство — нонсенс уголовного закона / А. Г. Кибальник, И. Г. Соломоненко // Законность. — 2008. — № 4. — С. 21 — 23.

Думается, что в качестве потерпевших социальных групп могут выступать только те, которые и явились причиной возникновения экстремистской мотивации, то есть те социальные группы, которые отличаются от посягателей по признакам расовой, религиозной, политической и идеологической принадлежности, что и явилось причиной противоправного (преступного) поведения.

Проведенное исследование показало, что существующая юридическая конструкция статьи 213 УК РФ порождает достаточно большое количество проблем при квалификации.

Принимая во внимание то, что в статье 213 УК РФ законодателем необоснованно объединены принципиально разные преступления, что необходимо на основе признаков, закрепленных в пункте «б» части 1 данной нормы, криминализировать самостоятельный состав преступления «Экстремистское хулиганство», разместив его в главе 29 УК РФ.

Таким образом, мотив и цель преступного деяния подлежат доказыванию наравне с другими обстоятельствами по делу с использованием предусмотренных уголовно-процессуальным законом средствНовоселов Г. П. Учение об объекте преступления. Методологические аспекты. М.: НОРМА, 2011. С. 53.

Представление о мотиве преступления должно строиться на основе выявленной дальней цели преступного деяния, в то время как в качестве собственно цели преступления должна выступать ближняя цель преступного поведения.

В таком виде они должны фиксироваться в итоговых процессуальных документах по делу в обвинительном заключении, приговоре суда (например, по мотиву семейного благополучия с целью незаконного материального обогащения, по мотиву самоутверждения с целью причинения вреда здоровья и пр.).

Так, по уголовному делу Боровика и других было установлено, что этот военнослужащий совместно с двумя сослуживцами совершил криминальное оставление службы и, находясь вне части, отказался выполнить приказ командира взвода старшего лейтенанта Степанова о немедленном возвращении на службу, ушел на частную квартиру, где организовал коллективное употребление спиртных напитков. Приговором военного суда Боровик был признан виновным и осужден за самовольное оставление части и групповое неисполнение приказа.

Однако надзорным определением военного суда округа обвинение его в части неисполнения приказа офицера Степанова из приговора было необоснованно исключено и дело в этой части производством было прекращено за отсутствием в этих действиях Боровика состава неповиновения.

Военная коллегия Верховного суда РФ, исправляя ошибку надзорной инстанции, указала, что Боровик и другие, понимая требование офицера Степанова как отданное в порядке службы приказание, умышленно не выполнили его и продолжали оставаться вне части. Тем самым они совершили два различных по своему характеру и объекту посягательства преступления: уклонение от военной службы и деяние против порядка подчиненности Определение Военной коллегии Верховного суда РФ от 24 ноября 2004 г. № Зн-2237/04 // Судебная практика по применению военно-уголовного законодательства Российской Федерации / Сост. Зателепин O.K., Ноздринов А. И. / Под общ. ред. Ахметшина Х. М. М., Юридическая литература. 2005. С. 23.

Анализируя приведенное дело, следует констатировать, что правильно оценить содеянное по двум статьям позволили мотив и цель действий виновных. Исходя из желания провести время по своему усмотрению, употребить спиртные напитки, военнослужащие приняли решение отлучиться из части с целью временно уклониться от службы. Эта цель явилась способом реализации указанных мотивов и в совокупности с иными признаками содеянного должна получить самостоятельную уголовно-правовую оценку по ныне существующей ст. 337 УК РФ.

Однако на пути достижения поставленной цели возникло объективное препятствие — приказ начальника вернуться в часть, которое не позволило ее реализовать. В связи с этим Боровик скорректировал свое поведение и избрал противоправное средство устранения преграды. Реализация цели временного уклонения от службы не снималась, но на некоторое время была отложена на второй план.

Общепризнанно, что с субъективной стороны сопротивление и принуждение характеризуются прямым умыслом. При этом презюмируется, что субъект данных преступлений должен преследовать специальную цель, направляющую и конкретизирующую умысел: воспрепятствовать соответствующим лицам в выполнении их обязанностей (при сопротивлении) или заставить их нарушить, прекратить, изменить эти обстоятельства в настоящее время или в будущем (при принуждении).

В то же время указанные цели деяний должны сознаваться не только виновным, но и потерпевшим, поскольку, не зная о цели применяемого к нему насилия, последний не способен понять, чего от него добиваются.

Так, вследствие неправильной оценки мотива содеянного первоначально был необоснованно осужден военный-строитель рядовой Кравцов. Во время прохождения службы по призыву он был избит сослуживцем Исаевым (осужденным за указанное преступление), в связи с чем более месяца находился на стационарном лечении, а затем переведен в другую часть. Там земляки Исаева систематически угрожали Кравцову расправой, избивали его, заставляли выполнять за себя различную работу.

По указанным мотивам Кравцов самовольно оставил часть и уехал к жене, чтобы посоветоваться. На четвертый день он прибыл в военную прокуратуру.

Поскольку Кравцов самовольно оставил часть не с целью уклонения от военной службы, а для того чтобы избежать издевательств со стороны сослуживцев, уголовное дело в отношении него было прекращено за отсутствием состава воинского преступления.

По другому делу с аналогичными обстоятельствами практические органы военной юстиции констатировали, что, поскольку военнослужащий уклонился не от военной службы, а от систематических издевательств и унижений, его побег из части лишь формально содержит признаки преступления, в связи с чем, оно в соответствии с ч. 2 ст. 14 УК РФ не может признаваться преступлением Обзор кассационной и надзорной практики Военной коллегии Верховного Суда РФ за второе полугодие 2005 г. и 1-е полугодие 2006 г. М., Юридическая литература. 2006. С. 8.

Мотивы формируют цель поведения, которая и определяет направленность умысла в преступлениях рассматриваемой группы.

Это необходимо иметь в виду в правоприменительной деятельности и при оценке субъективной стороны деяния не допускать подмену терминов: мотив целью и наоборот.

Как показывает изучение уголовных дел, подобные ошибки нередки в практике военных прокуратур и военных судов, что влечет неправильное применение ими уголовного закона Антонов Ю. И. О субъективной стороне самовольного оставления части или места службы // Закон и армия. 2004. № 9. С. 31…

Мотив и цель также являются субъективными основаниями ответственности за умышленные преступления, квалифицируемыми по общеуголовным нормам о должностных преступлениях.

Наличие специальных мотивов — корыстной или иной личной заинтересованности — наряду с другим обязательным признаком — существенным вредом — придает должностному правонарушению воинского субъекта необходимый характер общественной опасности, позволяющий отнести его именно к преступлению. Деяние, не имеющее указанных признаков, не образует уголовно наказуемого злоупотребления должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ).

Так, не могут рассматриваться как преступление единичные действия должностного лица, не причинившие существенного вреда, если они лишены корысти или иной личной заинтересованности. Подобные действия следует рассматривать как должностной проступок, за который лицо может быть наказано лишь в дисциплинарном порядке.

Тем самым воинское должностное лицо сознает необходимые объективные признаки преступления, благодаря соответствующим субъективным признакам.

Рассмотрим более подробно данное понятие.

Ложно понятые интересы службы являются частью общего понятия — ложно понимаемых интересов служебной необходимости. Уголовный закон ни о том, ни о другом непосредственно не упоминает, поэтому и требуется их анализ.

Служебная необходимость — это исполнение обязанностей по военной службе, это специфический вид деятельности, могущий вовсе исключить преступность деяний и условиях несения службы в рядах Вооруженных сил.

Действуя по мотивам реально существующей служебной необходимости, субъект моделирует цель и избирает приемлемые средства ее реализации, не вступающие в противоречие с правом. Например, в соответствии с Дисциплинарным уставом командир в определенных условиях может принуждать к повиновению своих подчиненных, вплоть до применения против них оружия Басова Т. Б. Мотив как обязательный признак субъективной стороны должностных преступлений // Российский судья. 2004. № 11. С. 23.

Оценка же поведения как мотивированного не объективной служебной необходимостью, а ложно понятыми интересами службы осуществляется в следующих ситуациях:

Само побуждение действительно может быть детерминировано интересами службы. Однако если оно соотносится с антисоциальными целями и способами их удовлетворения, то только деяние приобретает качество общественно опасного.

Например, заместитель командира взвода младший сержант Кузнецов, будучи недоволен тем, что подчиненные недобросовестно исполняют свои служебные обязанности, систематически избивал их, полагая, что таким образом он добьется устранения их упущений по службе.

При оценке описанного превышения власти имеющиеся ложно понятые интересы службы должны учитываться как фактор, определяющий направленность деяния на военно-служебные отношения. Кроме того, их следует принять во внимание как обстоятельство, смягчающее ответственность виновного, поскольку само по себе «благое намерение» должностного лица свидетельствует о меньшей глубине антисоциальной мотивации его поведения.

На практике военные суды, назначая наказание за деяния, совершенные в аналогичных ситуациях, указывают, что в качестве смягчающих обстоятельств они учитывают неправильные, неправомерные действия потерпевших, обусловивших преступления виновным.

Поведение должностного лица может быть обусловлено не только причинами служебной необходимости, но и антисоциальной мотивацией, которая формирует противоправный способ его действий.

Например, командир воинской части майор Черняков скрывал преступления своих подчиненных, не возбудил против них семь уголовных дел.

Свое бездействие Черняков объяснил тем, что руководствовался мотивом обеспечения интересов службы и целью создания видимости благополучия в части Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. № 8. С. 32.

Подобные объяснения вряд ли можно отнести к ложно понятым интересам службы. Однако путем нарушения законности нельзя добиться каких-либо благих целей, что сознается самим виновным в силу его образования, опыта, положения и т. д. Поэтому названные мотивы и цели следует учитывать как факторы, свидетельствующие о воинской природе деяния. На практике же такие признаки в аналогичных ситуациях чаще не принимаются во внимание и не оцениваются вовсе.

Деяние должностного лица может быть обусловлено низменными побуждениями, которые субъект часто скрывает за мотивировками (объяснениями, а не мотивами) служебных интересов.

Например, старший лейтенант Новиков, являясь начальником поста в Республике Афганистан, ставил задачи подчиненным на осуществление нападений с целью завладения деньгами и имуществом афганских граждан. Свои действия Новиков также пытался мотивировать интересами ведения боевых действий, просил учесть это в качестве обстоятельства, смягчающего его ответственность. В действительности мотивами его действий были корыстные побуждения, подлежащие учету в качестве конструктивного признака ст. 285 УК РФ, а также в рамках ст. 146 УК РСФСР (ст. 162 УК РФ).

Примеры аналогичных дел имелись и в Чеченской республике Опьяненные войной (список людей, совершивших воинские преступления на территории Чеченской Республики во время контртеррористической операции) // Российская газета. 2001. 20 сент. С. 6. За мотивировками служебной необходимости может скрываться и иная личная заинтересованность. Она может проявляться в карьеристских мотивах (добиться продвижения по службе, поощрения, перевода на другое место, избежать наложения взыскания), мотивах тщеславия, защиты «чести мундира» и т. п., которые следует учитывать в рамках конструктивного признака ст. 285 УК РФ.

В реальной практике нередки случаи параллельного существования личных и ложно понятых служебных мотивов, руководствуясь которыми субъект совершает преступление. В таких случаях каждый из мотивов должен получать свою собственную уголовно-правовую оценку как в рамках квалификации, так и при назначении наказания за воинское должностное преступление.

Содержание мотива ложно понятых интересов службы не является неизменным и однозначным. В каждом конкретном случае его необходимо уточнять, а не ограничиваться неопределенными ссылками на то, что лицо действовало из интересов или из ложно понятых интересов службы, как это имеет место в настоящее время на практике.

Рассматриваемый мотив деяния должностного лица может получать самостоятельную оценку как обстоятельство, определяющее направленность деяния и его квалификацию, влияющее на степень общественной опасности конкретного преступления, учитываемое как фактор, смягчающий ответственность при назначении наказания, поэтому мотив является существенным признаком должностного преступления. Помимо того, что он является одним из конструктивных элементов уголовно наказуемого злоупотребления, мотив формирует соответствующую цель, свидетельствующую о направленности преступления.

Благодаря своим правовым функциям рассматриваемые признаки оказывают существенную помощь в разграничении преступлений, дисциплинарных проступков и правомерного поведения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование мотива и цели преступления как признака субъективной стороны преступления в его историческом развитии, анализ его содержания и форм проявления, изучение его роли при квалификации преступления и назначении наказания дало автору возможность сформулировать следующие выводы.

Разнообразные толкования мотива преступления свидетельствуют о том, что в теории уголовного права нет единого мнения относительно того, что понимать под мотивом преступления. По мнению автора, мотив преступления должен отражать следующие основные свойства (признаки):

— мотив носит волевой и осознанный характер;

— в основе мотива лежит, система потребностей человека (как искаженных, так и нормальных), среди которых наблюдается явное преобладание естественных и материальных над духовными;

— мотив носит субъективно-объективный характер, так как пребывает в постоянном развитии, изменении и преобразовании под влиянием внутренних и внешних факторов.

Выявленные признаки не отрицают положения о том, что мотив — это прежде всего психологическая и только затем категория, перенесенная в область уголовно-правовых отношений.

Попадая под юрисдикцию уголовного права, мотив приобретает несколько иное значение, обусловленное тем, что для уголовного права он играет важную роль в установлении наличия состава, процессе квалификации совершенного преступного деяния, а также при назначении и исполнении уголовного наказания.

Опираясь на выделенные признаки (свойства) мотива, а также учитывая специфику проявления мотива поведения в уголовно-правовой сфере, предлагаем следующее определение мотива преступления: обусловленные определенными потребностями внутренние побуждения к достижению конкретного результата, вызывающие у лица решимость совершить преступление.

Первичной категорией при формировании побудительных начал активных действий человека является мотив поведения. С точки зрения закона он может быть общим (непреступным) или преступным. При этом мотив преступления производен от мотива поведения, который, проявляясь в объективной действительности в виде деяния, запрещенного УК РФ, становится мотивом преступления. Мотивы поведения и преступления образуют уровни мотивации преступления.

Мотив преступления имеет юридическое значение для всех преступлений. Психологический аспект мотива преступления характеризует содержание умысла, который формируется в рамках как преступного, так и непреступного мотивов, или неосторожности, образующейся от непреступного мотива. Преступный мотив всегда характеризует исключительно умышленные преступления. С юридической точки зрения, мотив имеет составообразующее значение и влияет на назначение и исполнение уголовного наказания.

Таким образом, хотя мотив и цель являются самостоятельными понятиям, надо отличать их друг от друга, помня, что мотив — это побуждение, а цель — желаемый конечный результат преступной деятельности. Например, мотивом убийства при разбое является корысть, а целью — лишение жизни потерпевшего.

Преступные мотивы и цели — это юридические значимые признаки, входящие в субъективную сторону преступления, которые по своему психологическому содержанию тесно связаны между собой, но характеризуют различные стороны волевого процесса. Неточность при их разграничении может привести к неверной квалификации и препятствовать соблюдению законности при отправлении уголовного правосудия Волков Б. С. Мотив и квалификация преступлений DOC. Под ред.: Фаткуллин Ф. Н. — Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1968. С. 109.

Мотивы и цели как признаки субъективной стороны преступления, во-первых, тесно связаны между собой, во-вторых, неразрывно связаны с виной, в-третьих, входят в конструкцию конкретного состава как юридически значимые признаки только в составах умышленных преступлений, в-четвертых, входят в субъективную сторону преступлений не через вину, а в качестве самостоятельных субъективных признаков наряду с виной и в дополнение к ней.

Независимо от законодательной конструкции состава преступления мотив есть необходимый признак, атрибут общественно опасного поведения. Мотив — фактор, влияющий на общественную опасность деяния, и характеризующий личность виновного. Ошибочно считать, что общественная опасность характеризуется только фактически объективными признаками деяния, а не всего деяния в целом, включая субъективную сторону.

При расследовании преступлений и установлении мотива многие следователи недооценивают судебно-психологическую экспертизу.

Для успешной реализации всех возложенных на суд и следственные органы обязанностей необходимо полно и всесторонне раследовать преступления. Чтобы определить цель преступления, необходимо определить существующие мотивы к его совершению. Для привлечения к уголовной ответственности лица небходимо определить в каком состоянии и по каким мотивам было совершено противоправное деяние.

Как показывает практика, большинство преступлений совершаются именно с корыстным мотивом. В связи с чем происходит наступление уголовной ответственности.

Анализирую судебную практику и монографии различных ученых, автор пришел к выводу о том, что для достижения поставленных перед уголовным законодательством задач необходимо совершенстввать меъанизмы привлечения к уголовной ответственности, а также своевременно разрабатывать регламентирующие нормы действующихуголовных норм.

В настояшее время должного внимания вопросам рассмотрения мотивов и целей преступления не уделяется. Необходимо совершенствовать подходы исходя из современных реалий в обществе и сознании граждан.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Нормативные правовые акты

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) // М.:Юрид. лит., 2014.—64 с. ISBN 978−5-57−114−9

2. «Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 N 63-ФЗ //Эксмо. Серия: Актуальное законодательство., 2015.—288 с. ISBN 978−5-91 657−659−7

3. «Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» от 18.12.2001 N 174-ФЗ // Эксмо. Серия: Актуальное законодательство., 2015.—352 с. ISBN 978−5-699−79 482−9

4. Федеральный закон от 07.02.2011 N 3-ФЗ (ред. от 12.02.2015, с изм. от 06.04.2015) «О полиции» (с изм. и доп., вступ. в силу с 24.02.2015) // Собрание законодательства Российской Федерации, 2015, N 7, ст. 900; N 30, ст. 4595; 2013, N 27, ст. 3477

5. Федеральный закон от 24 июля 2007 года № 211-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму» // Собрание законодательства РФ. — 2007. — № 31. — Ст. 4008.

6.Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 N 195-ФЗ (ред. от 24.11.2014) (с изм. и доп., вступ. в силу с 06.12.2014)//Собрание законодательства РФ, 07.01.2002, N 1 (ч. 1), ст. 1.

7. Указ Президента РФ от 12 мая 2009 г. N 537 // Собрание законодательства РФ 2009. N 20. Ст. 2444

8. Постановление Верховного Суда РФ от 28 июня 2011 г. N 11// 4 июля 2011 г. в «РГ» — Федеральный выпуск № 5518

9. Постановление Верховного Суда РФ от 15 ноября 2007 г. N 45 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. N 1.

10. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2004 г. N 11// 29 июня 2004 г. в «РГ» — Федеральный выпуск № 3513

11. Кассационное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 3 апреля 2008 г. N 16-O08−13// Бюллетень ВС РФ № 11, 2009 г

12. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28 декабря 2006 г. N 64// 31 декабря 2006 г. в «РГ» — Федеральный выпуск № 4263

13. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2006 г. N 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. N 8.

14. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2011 г. N 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» // 4 июля 2011 г. в «РГ» — Федеральный выпуск № 5518

15. Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 14 марта 2007 г. N 819-П06 по делу Бердина // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. N 11. С. 18

16. Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 23 июня 2004 г. N 388п04// Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. N 3. С. 20

17. Постановление Президиума Московского городского суда от 22 июля 2004 г. (извлечение) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. N 5. С. 29

Судебная практика

18. Обзор кассационной и надзорной практики Военной коллегии Верховного Суда РФ за второе полугодие 2005 г. и 1-е полугодие 2006 г. М., Юридическая литература. 2006. С.

19. Определение Военной коллегии Верховного суда РФ от 24 ноября 2004 г. № Зн-2237/04 // Судебная практика по применению военно-уголовного законодательства Российской Федерации / Сост. Зателепин O.K., Ноздринов А. И. / Под общ. ред. Ахметшина Х. М. М., Юридическая литература. 2005. С. 23.

20. Антонян Ю. М. Мотивация преступного поведения // Юридическая психология. 2006. № 1. С. 22.

21. Апостолова Ц. З. Дискуссионные аспекты уголовно-правовой характеристики хулиганства в редакции Федерального закона от 24 июля 2007 года № 211-ФЗ // Российский следователь. — 2007. — № 24. — С. 8.

22. Антонов Ю. И. О субъективной стороне самовольного оставления части или места службы // Закон и армия. 2004. № 9. С. 31

23. Бубон К. В. Размышление о мотиве преступления и об истине как конечной цели правосудия // СПС «КонсультантПлюс

24. Басова Т. Б. Мотив как обязательный признак субъективной стороны должностных преступлений // Российский судья. 2004. № 11. С. 23

25. Васяев, Д.В. О квалификации убийств, совершенных из корыстных побуждений // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. — Тамбов: Грамота. — 2012. — № 2 (16): в 2-х ч. Ч. I. — С. 51−53

26. Васяев, Д.В. О законодательной регламентации и судебном определении мотива и цели убийств, предусмотренных в ст. 108 УК РФ // Вестник Самарского государственного университета. — 2013. — № 5 (106). — С. 193−198

27. Волков Б. С. Мотив и квалификация преступлений. Под ред.: Фаткуллин Ф. Н. — Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1968. — 166 c.

28. Волженкин Б. В. Постановление Пленума Верховного Суда о судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений // Уголовное право. — 2008. — № 1. — С. 24.

29. Герцензон А. А. Квалификация преступления. М., Ююлитиздат. 1947.С. 4

30. ГаухманЛ.Д. Расследование по делам о телесных повреждениях и хулиганстве. — М., 1975. — С. 19.

31. Джекебаев У. С., Рахимов Т. Г., Судакова Р. Н. Мотивация преступления и уголовная ответственность. Алма-Ата, 1987. С. 21−22

32. Егорова Н. А. К вопросу о новых мотивах совершения преступлений // Уголовное право. — 2008. — № 1. —С. 42.

33. Кабанов П. А. Политическая ненависть или вражда как один из мотивов преступлений экстремистской направленности // Следователь. — 2008. — № 2. — С. 57.

34. Кунашев А. Хулиганство как преступление с двумя основными мотивами // Законность. — 2010. — № 2. — С. 47;

35. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. А. В. Бриллиантова. М.: Проспект, 2010. — 785 с.

36. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. В. М. Лебедев. — 9-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2010. — 944 с.

37. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. Чекалин А. А. М.: Юрайт-Издат. 2013. — 788 с.

38. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. В. Т. Томина, В.В. Сверчкова). — 6 — е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт — Издат, 2010. — 678 с.

39. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева (издание третье, измененное и дополненное) М.: ИНФРА-М-НОРМА, 2012. — 987 с.

40. Кораблева С. Ю. Место косвенного умысла в российском уголовном праве // Юридическое образование и наука. 2009. № 3. — С.22.

41. Кленова Т. В. Классификация преступлений и уголовная политика // Государство и право. 2012. N 4. С. 56

42. Капинус О. С. Убийства: мотивы и цели: Монография. М.: ИМПЭ-ПАБЛИШ, 2004. С. 59 — 60

43. Леонова Т. А. Квалифицирующие обстоятельства в уголовном праве. Изд-во Ярославского гос. ун-та, 2013. — 654 с.

44. Ларинцев В. Н. Теоретические основы квалификации преступлений. М.: Юридическая литература, 2011. — 320 с.

45. Музюкин А. П. Мотив преступления и его уголовно-правовое значение: Монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА; Закон и право, 2012. С. 3, 27

46. Маркова А. И., Лун Чанхай. Состав преступления в доктрине уголовного права Китая и России: компаративистское исследование: Монография. М.: Проспект, 2013. С. 47.

47. Малыхин В. Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 2009 С. 102.

48. Меньшикова Н. Ф. Проблемы квалификации преступлений. М., 2007 С. 104

49. Музюкин А. П. Мотив преступления и его уголовно-правовое значение: Монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА; Закон и право, 2012. С. 3

50. Новоселов Г. П. Учение об объекте преступления. Методологические аспекты. М.: НОРМА, 2011. С. 53.

51. Осавелюк А. М. Правовое обеспечение деятельности государственного аппарата в Российской Федерации: учеб. пособие для студентов по специальности «Юриспруденция» / А. М. Осавелюк. — М., 2013.

52. Петин И. А. Логические основания вины в уголовном праве // Российский следователь. 2009. № 17. — С.12.

53. Рарог А. И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб.: Юридический центр пресс, 2009. — 328 с.

54. Рарог А. И. Общая теория вины в уголовном праве. М.: Статут. 2010. — 376 с.

55. Рарог А. И. Проблемы вины и реформа уголовного законодательства // Проблемы уголовно-правовой борьбы с преступностью: Сборник науч. трудов. М., 2009. — 421 с.

56. Рарог А. И. Настольная книга судьи по квалификации преступлений. М., 2012 С. 89

57. Сабитов Р. А. Теория и практика квалификации уголовно-правовых деяний. М., 2013 С. 184

58. Трайнин А. Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957. С. 53

59. Тарарухин С. А. Установление мотива и квалификация преступления.- Киев, 1977. 151 с.

60. Уголовное право Российской Федерации (Общая часть): Учебник / Под ред. д-ра юрид. наук, проф. А. И. Марцева. Омск, 2013. — 233 с.

61. Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть: Учебник (2 — е издание, исправленное и дополненное)/Под ред. Л. В. Иногамовой — Хегай, А. И. Рарога, А. И. Чучаева, М.: КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2009. — 767 с.

62. Уголовное право России. Общая часть: Учебник / Под ред. В. Н. Кудрявцева, В. В. Лунева. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2012. С. 117

Интернетресурсы

63. http://www.consultant.ru/

64. Мострукова Н. А. Понятие и признаки преступлений экстремистской направленности /http:/sartraccc.ru/i.php?oper=read_fie&filename=Explore/mihailov.files/.С. 2

Показать весь текст

Заполнить форму текущей работой