Проблема христианизации калмыков в контексте внутренней и внешней политики России: середина XVII — начало XX вв

Актуальность темы

исследования.

Четыреста лет тому назад в жизни калмыцкого народа начался процесс, определивший всю последующую его историческую судьбу, -вхождение в состав Российского государства. Этот процесс занял полстолетия, с начала XVII до середины XVII вв., имел ряд этапов и в содержательном плане включал в себя несколько аспектов: территориальный, хозяйственно-экономический, военно-политический, социокультурный.

Формирование России как полиэтнической империи требовало от власти такой политики, которая обеспечивала бы интеграцию входящих в нее народов, господство центростремительных тенденций, прочность ее государственного единства. В качестве одного из важных средств достижения успеха такой политики власть рассматривала обращение в православие нехристианских народов. Применялась она и в отношении калмыков.

Исторический опыт миссионерской деятельности Русской Православной Церкви среди нехристианских народов, т. е. «внешней миссии» до сих пор еще не получил своего исчерпывающего всестороннего исследования. Это в полной мере относится и к истории христианизации калмыков. Поэтому ее изучение уже само по себе представляет актуальную задачу исторической науки.

Однако дело не только в том, чтобы устранить еще одно «белое пятно» в нашем историческом знании. Изучение прошлого опыта христианизации калмыков (как и других нехристианских народов России) обретает сегодня особый смысл в связи с возрастанием роли религии в духовной жизни общества, усилением ее значимости как компонента национально-культурного возрождения народов, сохранения их этноконфессиональной идентичности, актуальностью проблемы обеспечения бесконфликтного развития межрелигиозных и межнациональных отношений в современной России. Все это имеет самое непосредственное отношение к национально-религиозным процессам, протекающим в настоящее время в Калмыкии — республике многонациональной, полирелигиозной, где происходит возвращение коренного народа к своей исторически укорененной религии — буддизму, и растет активность Русской Православной Церкви.

Россия имеет давнюю традицию взаимоотношений как с буддийским, так и исламским миром, и в этом ее уникальность и отличие от других государств. Указанная проблема мало изучена, поскольку основное внимание исследователей обращалось и обращается к буддизму, особенно в настоящее время, когда буддизм связывается с возрождением национальной культуры калмыков. Но картина духовной жизни калмыков не может быть полной без христианства, его воздействия, которое, несомненно, оказало определенное влияние на культуру калмыков.

Таким образом, важным моментом духовной жизни калмыцкого общества является взаимодействие между этими разными традициями. При его позитивном развитии оно будет способствовать установлению углубленного межрелигиозного диалога, консолидации общества. В этой связи исторический опыт миссионерской деятельности Православной церкви среди калмыков, последователей буддизма, его позитивные и негативные стороны дают сегодня важные уроки для участников православно-буддийского диалога — не только в Калмыкии, но и в России в целом.

Степень научной разработанности темы. Вопросами, связанными с историей расселения калмыков по территории России, политикой государства в отношении них, процессом их христианизации занимались, начиная с XVIII в. и особенно в XIX в., многие российские ученые, деятели Православной церкви, а также представители чиновничества.

При общности мировоззренческих позиций в подходе к данным вопросам их видение проблем и оценки порой могли различаться, что в немалой степени определялось спецификой их деятельности, конкретными целями, которые преследовали представители каждой из этих групп. Различно и время обращения их к указанным вопросам, что отражает разновременность возникновения достаточно тесных и постоянных контактов с калмыками.

Начало исследованию истории и культуры калмыцкого народа положили в XVIII в. участники академических экспедиций, организованных Петербургской Академией наук в регионах Урала, Поволжья, Сибири, Северного Кавказа, включенных в состав России в вв. В 1728 г. на страницах Санкт-Петербургских ведомостей появилась первая заметка о калмыках1. Труды участников этих экспедиций — П. И. Рычкова, И. И. Лепехина, И. Г. Георги, П. С. Палласа заложили новое направление в российской науке — калмыковедению. Их работы и сегодня представляют определенный интерес.

П.И.Рычков (1712−1777) в составе Оренбургской экспедиции работал сначала бухгалтером, затем ведал всей перепиской начальников экспедиции (И.К.Кирилова, В. Н. Татищева, В. А. Урусова, И.И.Неплюева), руководил горными заводами Урала. В 1762 г. вышла в свет его книга «Топография Оренбургская, то есть обстоятельное описание Оренбургской губернии, сочиненное коллежским советником и Императорской Академии наук корреспондентом П. Рычковым», написанная на основе личных наблюдений и материалов губернской канцелярии. Его труд явился по существу первым научным исследованием о калмыках. Видный историк Оренбургского края В. Н. Витевский по праву назвал его «Колумбом Оренбургского края». Правда, в работах П. И. Рычкова встречаются ошибки и произвольные допущения. Так, он считает, что калмыки получили право принимать См.: Очерки истории Калмыцкой АССР. Дооктябрьский период. М., 1967. С. 2. крещение и переселяться в русские города и села на основании шертных грамот 1673, 1677, 1683 гг. На самом деле калмыки крестились еще до шерти 1673 г. Упомянутые шерти лишь законодательно закрепили факт крещения.

П.И.Рычков оценивал христианское просвещение представителей калмыцкой знати «сих тьмою идолослужения помраченных людей» как высшее благо для них1. Увлеченный идеей просвещения инородцев и приветствуя в связи с этим инициативу В. Н. Татищева по организации школы для калмыцких детей в Самаре, П. И. Рычков преувеличивает ее значение, считая, что «из калмык, татар, мордвы, из чуваш и других подобных им народов, восприявшие святое крещение, многие из них по-русски так уже хорошо говорят, что их от русских отличить не можно, а дети некоторых прежнего их языка и совсем не разумеют, хранят только одно звание, из которого они произошлиособливо же те, кои на прежних их местах живут"2.

И.И.Лепехин (1740−1802) во время путешествия по Астраханской губернии в 1768—1769 гг. собрал большой историко-этнографический материал, который лег в основу его работы3. По его собственному признанию, большую часть времени он провел с калмыками, «примечая, сколько можно, в проезде их образ житья и обряды». В политике христианизации калмыков он усматривал великое благо, отмечал «разность калмыков идолопоклоннических от крещеных». И. И. Лепехин высоко оценивал роль калмыков в защите южных границ России, а также в освоении ими степей Нижнего Поволжья: «они (калмыки) занимают пустые степи, ни к какому обитанию неугодные. В них мы имеем, кроме других военных служб, хороших и многочисленных сберегателей.

1 Рынков П. И. Топография Оренбургская, т. е. обстоятельное описание Оренбургской губернии, сочиненное коллежским советников и Императорской Академии наук корреспондентом П.Рычковым. Ч. 1. СПб., 1762. С. 91−93,123.

2 Там же. С. 15.

3 См.: Лепехин И. И. Дневные записки путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства, 1768 и 1769 году. Ч. 1−2. СПб., 1793. наших пределов от набегов киргис-кайсаков и кубанцев. От скотоводства мы получаем наилучший убойный и рабочий скот"1.

ПС.Паллас (1741−1811) — ученый-натуралист — возглавлял академическую экспедицию в 1769—1774 гг. и изучил восточную часть Прикаспия, Северный Кавказ, южную часть Сибири от Урала до Забайкалья. Он собрал обширный материал по истории религии, быту и культуре калмыков и опубликовал в книге «Путешествие по разным провинциям (местам) Российского государства» (1771−1776). За время своего путешествия в Сибирь П. С. Паллас собрал тибетские и монгольские рукописи и ксилографы и подготовил их переводы. Неоценимую помощь ему при этом оказал сарептский немец Иоганн Эрих Иериг (7−1795). Ламаистское (буддийское) учение он рассматривает как «басни и ослепление, выдуманные жрецами для оглупления народа, дабы через то незнающий народ сделать себе покорным"2.

Книга И. Г. Георги (1729−1802), академика Петербургской Академии наук, «Описание всех обитающих в Российском государстве народов, их житейских обрядов, обыкновений, одежд, жилищ, упражнений, забав, вероисповеданий и других достопамятностей» (1799) была написана на основе трудов Рычкова, Лепехина, Палласа. Основную цель христианизации он видит в «приучении к единоместной и надежнейшей жизни, в отвлечении от кочевой и приучении к земледелию». В его работе впервые прозвучала надежда на то, что «желаемое правительством событие (христианизация) ежели не во втором, то, конечно, в третьем их роде» принесет результаты. За этими словами скрыто своего рода признание неудовлетворительного хода процесса христианизации калмыков3.

1 Там же. С. 447,488.

2 Паллас П. С. Путешествие по разным провинциям Российского государства. СПб., 1771−1776. С. 514.

3 Георги И. Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов. Ч. 4. СПб., 1799. С. 21,22.

Частичные упоминания о религии калмыков, их христианизации имеются в трудах И. Э. Фишера, Г. Ф. Миллера, И.П.Фалька1. В них в научный оборот введены фактические данные о крещеных калмыках.

Таким образом, вклад участников академических экспедиций в изучение прошлого калмыков неоценим, он связан со становлением и развитием русского востоковедения, превращением его в комплекс наук, таких как филология, история философии, география, религиоведение и другие. Во время своих путешествий им удалось собрать богатейший этнографический и лингвистический материал о населяющих страну народах, в том числе и о калмыках. Опубликованные материалы экспедиций содержат немало ценной информации о быте, образе жизни, хозяйственной деятельности, языке и религии калмыков.

В первой половине XIX в. внимание исследователей было сосредоточено не столько непосредственно на распространении православия среди калмыков, сколько на изучении их традиционной религии, степени влияния буддийского духовенства. Этому были посвящены труды Н. Страхова, Н. Нефедьева, Ф. Бюлера, П. Небольсина в связи с предпринимавшимися правительством мерами по сокращению численности буддийского духовенства. Эти меры, по их мнению, должны были помочь миссионерам в борьбе с «идолопоклонничеством» и тем самым способствовать восприятию калмыками европейской науки3.

Этнограф А. В. Терещенко, посетив в 1881 г. Калмыцкую степь и прожив среди калмыков в течение нескольких месяцев, напечатал статью «О обращении калмыков в православную веру». Его характеризует очень.

1 См.: Фишер И. Э. Сибирская история с самого начала открытия Сибири до завоевания российским оружием, сочиненная на немецком языке читанная членом Санктпетербургской Академии наук и профессором древности и истории, также членом исторического Геттинского собрания И. Э. Фишером. СПб., 1774- Миллер Г. Ф. История Сибири. Л., 1941; Фальк И. П. Записки путешествия академика Фалька. СПб., 1824.

2 Страхов Н. И. Нынешнее состояние калмыцкого народа, с присовокуплением калмыцких законов и судопроизводства. СПб., 1810- Нефедьев Н. Подробные сведения о волжских калмыках, собранные на месте Н.Нефедьевым. СПб., 1834- Бюлер Ф. Кочующие и оседло-живущие в Астраханской губернии инородцы. Их история и настоящий быт // Отечественные записки, 1846. Т. 47, № 7,8, т. 48, № 10, т. 49, № 11- Небольсин Н. Очерки быта калмыков Хошеутовского улуса. СПб., 1852.

3 Небольсин Н. Очерки быта калмыков Хошеутовского улуса. СПб., 1852. С. 93. негативное отношение к калмыкам, которые, по его мнению, «не знали ни чести, ни нравственности, ни браков"1. Помимо своего материала автор использует уже известные факты из работ П. И. Рычкова, К. И. Костенкова и П. А. Смирнова.

Особо надо сказать о работах ученых-востоковедоов Н. Я. Бичурина, ААБобровникова, А. М. Позднеева.

Среди работ первой половины XIX в. выделяется исследование НЛ. Бичурина2 (1777−1853), русского востоковеда, основоположника научного китаеведения. В течение 14 лет он находился в составе русской духовной миссии в Пекине, в совершенстве овладел китайским языком. Его работа вышла в 1814 г., печаталась частями в «Журнале Министерства внутренних дел» и основана на богатом материале китайских официальных исторических сочинений и нарративных источников, впервые введенных в научный оборот. Современники Бичурина, близко знавшие его, отмечали чрезвычайную увлеченность востоковеда всем китайским, даже некоторую идеализацию Китая. Отсюда и его некритичное отношение к сведениям из китайских источников, что явилось причиной его ошибок в отношении ойратов и монголов, которые, к сожалению, имели место в научной литературе того времени. Автор ошибается, когда пишет, что «первое сведение о христианстве у них (калмыков) встречается в шерти 1683 г."3. На самом деле, в шертях 1673,1677, гг. уже шла речь о христианизации, конкретно оговаривались интересы и калмыцкого хана, и российского правительства при крещении калмыков. То есть процесс христианизации начался задолго до 1683 г., а шерть 1683 г. лишь закрепила этот факт.

Излагая историю поселения крещеных калмыков в урочище Кунья Воложка, Н. Я. Бичурин указывает на его причины. Дело в том, что.

1 Терещенко A.B. О обращении калмыков в православную веру // Астраханские епархиальные ведомости, 1881, № 37. С. 580.

2 См.: Бичурин Н. Я. Историческое обозрение ойратов или калмыков с XV в. до настоящего времени. 2-е изд. Элиста, 1991.

3 Бичурин НЛ. Историческое обозрение ойратов или калмыков. Элиста, 1991. С. 104. калмыцкие ханы и владельцы просили всех крещеных «не селить по Волге в близости от улусов, а отсылать в другие места России», если не было возможности вернуть их в лоно буддизма. Тем самым калмыцкая знать стремилась сохранить влияние буддизма среди зависимого от нее народа, а значит и собственную власть1.

В 1865 г. А. А. Бобровников (1820−1865) опубликовал весьма обстоятельную работу «Очерк религиозного состояния калмыков"2, в которой исследовал причины, препятствовавшие христианизации народа. Автор приводит три основные причины. Одна из нихиндифферентность калмыков, их склонность «вовсе не думать о религии"3. Вторая — понятие калмыков о народности. Они считали, что «калмык перестанет быть калмыком, когда отстанет от своих древних суеверий и привычек"4. Третья, не менее существенная причина, затрудняющая крещение калмыков, это позиция нойонов, зайсангов и буддийского духовенства. Теряя подданных, они лишались доходов. Но и сами простые калмыки «смотрят на крещение как на измену своему владельцу и имеют понятия о крещеных калмыках, как о негодяях"5. Весьма точные и справедливые формулировки причин, затрудняющих христианизацию. Но эти препятствия, полагал А. Бобровников, можно устранить просвещением калмыков и переводом крещеных калмыков на оседлость вместе с русскими. Отсюда его оптимизм, он надеялся, что «рассеется мрак невежества, дикие сыны степей присоединятся к сынам церкви православной"6.

Выдающийся ученый-монголовед А. М. Позднеев (1851−1920) ввел в научный оборот обширный фактический материал, почерпнутый из широкого круга источников как монгольских, так и китайских,.

Там же. С. 118.

2 Бобровников A.A. Очерк религиозного состояния калмыков // Православный собеседник, 1865. Т. 17, № 5−8.

3 Там же. С. 498.

4 Там же. С. 499.

5Там же. С. 501.

Тамже. С. 510. персидских и т. д. Ему принадлежит издание оригинальных текстов калмыцких исторических памятников и их переводов на русский язык. На калмыцкий язык им переведены «Краткая священная история Нового Завета» и собственно Новый Завет. А. М. Позднеев сочетал научную работу с практической деятельностью. В 1887 г. он посетил хурул (калмыцкий буддийский монастырь) в поселке Калмыцкий Базар. Его повторная поездка по Астраханской губернии состоялась в 1910 г. В 1911 г. он обследовал калмыков, проживавших в Оренбургской губернии и на Тереке. В 1919 г. он был командирован к донским калмыкам. Основная цель научных командировок А. М. Позднеева — изучение духовного и общественного быта калмыков, а также приобретение калмыцкой литературы и предметов религиозного культа для кафедры монгольско-калмыцкой словесности Донского университета.

Отчет о последней поездке остался неопубликованным и хранится в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге. Отметим предложения ученого по распространению образования «хотя бы в самой низшей степени на все подрастающее поколение калмыцкого народа». Условием успеха христианизации он считал преподавание родного языка в народных школах, особенно в младших классах. По его мнению, «каждое русское слово должно быть объяснимо детям на их родном языке, только прослушав эти толкования, ученики вполне основательно поймут и усвоят их содержание на русском языке"1. Он предлагал изменить систему образования, а также издавать учебные пособия для, А учащихся калмыков. Будучи сторонником и проводником официальной идеологии и государственной политики, он не мог не преувеличивать заслуги правительства по охране и защите калмыков.

1 См.: Труды Особого совещания по вопросам образования восточных инородцев. СПб., 1905. С. 153, 162.

2 Записка о преобразовании учебной части у калмыков Астраханской губернии. /Сост. проф. А.Позднеев. СПб., 1889.

Оценка христианизации калмыков устами самого калмыка впервые дается в работе подъесаула 1-го Донского казачьего войска Н.Э.Уланова1. Не отрицая просветительского характера деятельности православных миссионеров, он считал их успехи незначительными. Его работа проникнута духом возвеличения калмыцкого духовенства, с которым он связывал просвещение и развитие культуры народа.

Таким образом, труды ученых дают чрезвычайно ценный этнографический материал, а также содержат важные сведения о процессе христианизации калмыков. Будучи людьми проправославно ориентированными они объективно оценивали ставшую традиционной буддийскую религию. При этом они подчеркивали позитивный потенциал православия не только как несущего «свет истины», но и способствующего переходу людей от кочевого образа жизни к более совершенному — оседлому.

Важное место в историографии истории калмыков занимают. работы царских чиновников, которые по долгу службы освещали разные стороны их жизни, в том числе и процесс христианизации.

В 1727 г. обер-секретарь Сената И. К. Кирилов (1695−1737) закончил свой труд «Цветущее состояние Всероссийского государства, в каковое начал, привел и оставил неизреченными трудами Петр Великий, отец отечествия, император и самодержец Всероссийский и прочая, и прочая, и прочая». Книга увидела свет лишь в 1831 г., т. е. спустя сто с лишним лет. Она явилась первым страноведческим описанием России, включая историческое, экономическое, географическое и финансовое состояние ее 12 губерний за 1724−1726 гг.

В книге есть четыре небольших раздела, посвященных калмыкам: «О народе калмыцком, подданных Российской империи», «О службах калмыцких», «О кочевье калмыцком», «О довольстве». В них кратко.

1 Уланов Н. Э. Будцийско-ламайское духовенство донских калмыков, его современное положение. СПб., 1902. рассказывается о происхождении калмыков, их службе «конной, с луками и копьями», кочевьях, «где. корм скоту есть». Судя по описанию, кочевье калмыков довольно обширное — «от Астрахани вверх по Волге луговою стороною до Саратова». Они имеют много скота, «хлеба не сеют», лошадей «на потребные себе товары меняют». По поводу крещения упоминается лишь, что «некоторые. приняв святое крещение, служат с чугуевскими казаками, а иные, в своей вере будучи, служат с донскими и с яицкими казаками"1.

В 1761 г. секретарь Калмыцких дел при Коллегии иностранных дел В. М. Бакунин (?—1766) составил «Описание калмыцких народов, а особливо из них торгоутского, и поступков их ханов и владельцев"2. В. М. Бакунин подробно, на основании архивных материалов, извлеченных из Коллегии иностранных дел, а также личных контактов с г калмыками, описал события, происходившие в Калмыцком ханстве в XVIII в., в особенности усобицу, разгоревшуюся после смерти Аюки хана, (1724 г.), за престол между его наследниками.

Историк В. Н. Татищев (1686−1750), служивший в 1739—1741 гг. руководителем калмыцких дел, в 1741—1745 гг. астраханским губернатором, являлся убежденным сторонником просвещения народов России, в том числе калмыцкого. Его статья «Разговор двух приятелей о пользе науки и училищах» (1733) примечательна и интересна с точки зрения осмысления истории России, взаимоотношений с народами, населяющими ее территорию, и пониманием необходимости включения их в российский историко-культурный процесс. Смысл полемики двух приятелей сводится, с одной стороны, к необходимости крещения и обучению русскому языку, которые сделают калмыков настоящими православными и приведут к оседлости. С другой стороны, «разность.

1 Кирилов И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства. М., 1977. С. 235,236.

2 Сочинение В. М. Бакунина впервые было опубликовано только в 1939 г. в журнале «Красный архив», да и то не полностью. Часть рукописи оставалась неопубликованной. Причины, видимо, кроются в начавшейся Великой Отечественной войне, затем ликвидации автономии и депортации калмыков в 1943 г. В 1995 г. в Элисте в серии «Наше наследие» книга была полностью опубликована. вер" не мешала использовать их военных целях. По убеждению В. Н. Татищева именно изучение истории населяющих страну народов способно принести пользу государству в деле управления этими же народами.

В 1861 г. в должности главного попечителя калмыцкого народа К. И. Костенков обследовал улусные управления, посетил ряд хурулов, собрал сведения о количестве и положении духовенства, дополненные данными, собранными для него местными чиновниками. В 1892 г. вышла его статья «О распространении христианства у калмыков"1. Он стоял за «гибкую и осторожную» форму реализации миссионерского дела. Считая православную веру благом, «для поднятия нравственного уровня и выведения. из мрака и заблуждений, в котором. держит его (калмыков) столько веков невежественное и развращенное духовенство», он указывает на причины неуспеха православной миссии среди калмыков2. Это, с его точки зрения, прежде всего, влияние на народ буддийского духовенства, что представляется вполне резонным. Вторую причину он видел в организационной слабости православной миссии. Невысоко оценивая результаты православного миссионерства, К. И. Костенков предлагал конкретные меры по христианизации калмыков. Его рекомендации предназначались не только для миссионеров, но и для приходских священников. Исследование К. И. Костенкова — это первая крупная работа второй половины XIX в., которая обобщила сведения о христианизации калмыков за предыдущие годы. В другой работе «Исторические и статистические сведения о калмыках, кочующих в Астраханской губернии» К. И. Костенков поместил описание крещеных калмыков Моздокского казачьего полка.

1 Костенков К. И. О распространении христианства у калмыков // Астраханские епархиальные ведомости, 1892, № 13,14,16,20.^ам же. № 13. С. 122.

3 Костенков К. И. Исторические и статистические сведения о калмыках, кочующих в Астраханской губернии. СПб., 1870.

П.Д.Шестаков, попечитель Казанского духовно-учебного округа, в 1869 г. опубликовал статью «Некоторые сведения о распространении христианства среди калмыков», где, так же как и предыдущие авторы, описал деятельность первых миссионеров. Он высоко оценивает деятельность первого православного миссионера Никодима (Ленкеевича), его усилия в переводческой практике христианской литературы на калмыцкий язык. В отличие от К. И. Костенкова он стоял за открытую проповедь православия среди калмыков, причем ратовал за ведение проповеди исключительно на калмыцком языке, что в конечном счете и даст положительные результаты. Успех политики христианизации он видел в последовательном и «осторожном» проникновении основных догматов христианства. Именно поэтому он считал, что «правительство не захочет больше одних инородцев оставить во тьме и не пойдет в их образовании по тому пути, которым ошибочно шли в продолжение нескольких веков и. ни до чего не дошли"1.

В 1880 г. член Ставропольского статистического комитета И. В. Бентковский (1812−1890) на страницах Ставропольских губернских ведомостей опубликовал статью «Материалы по истории колонизации Северного Кавказа. Моздокские так называемые крещеные калмыки», в которой оценил обращение калмыков в православие как акт формальный, не повлиявший на их приверженность буддизму.

Историю появления на Тереке крещеных калмыков поведал чиновник по особым поручениям Министерства земледелия и государственных имуществ Н. Ф. Бурдуков в работе «Митричин кристен: терские калмыки» (1906). Наряду с вопросами их расселения и наделения землей он выяснил происхождение термина «митричин кристен».

1 См.: Шестаков П. Д. Некоторые сведения о распространении христианства среди калмыков // Журнал Министерства народного просвещения, 1869, ч. 145, № 10. С. 142.

Указывая на «крайне небрежное» отношение власти к калмыкам, захват их земель, он выступил их защитником1.

Таким образом, труды представителей царской администрации, непосредственных участников и проводников правительственного курса, являются ценными источниками. Благодаря приведенным в их работах материалам, становятся очевидными мероприятия правительства по отселению калмыков в другие регионы России, основанию первой православной миссии среди них и первых результатах обращения калмыков в православие. Они чрезвычайно важны для понимания и осмысления политики христианизации калмыков. Как правило, вину за неудачу, или крайне слабое проникновение в народ, чиновники возлагали на самих калмыков, а точнее на буддийское духовенство. Они ратовали за ограничение буддийской церкви и усиление в их среде миссионерской деятельности. Они искренне полагали, что калмыки принимали крещение исключительно из соображений выгоды, будь то материальной, социальной или финансовой, что в общем-то соответствовало действительности. Ни один из этих авторов, как проводник и активный сторонник правительственной линии, не рассматривают христианизацию калмыков в контексте внешней и внутренней политики России.

Среди работ, посвященных христианизации калмыков, выделяются работы представителей Русской Православной Церкви, миссионеров и священников.

В 1878 г. на страницах «Астраханских епархиальных ведомостей» была опубликована статья П. А. Смирнова, с 1868 по 1877 гг. служившего священником Николаевской походно-улусной церкви и миссионером, «О походно-улусных церквях для калмыков, кочующих в Астраханском крае». На основании материалов архива Управления калмыцким народом, личных наблюдений и опыта работы среди калмыков он изложил историю христианизации калмыков, в том числе, обстоятельства.

1 См.: Бурдуков Н. Ф. Митричин кристен: терские калмыки. 1777−1905. СПб., 1906. С. 15. основания походно-улусной церкви. Для П. А. Смирнова характерен более глубокий анализ причин слабого успеха христианизации калмыков. Он считал, что для обращения калмыков в православие богослужение необходимо вести на их родном языке, а детей обучать грамоте. Как человек своей эпохи, миссионер, он верил, что его долг — нести в «туземную среду более высокие принципы», одним из которых, на его взгляд, являлась православная вера.

Ф.М.Юштин, секретарь Астраханской духовной консистории коллежский советник, в статье «Обзор мероприятий к распространению христианства между калмыками», опубликованной в 1883 г., проанализировал политику российского правительства по христианизации калмыков с 70-х годов XVII в. до открытия в 1871 г. Астраханского епархиального комитета Православного миссионерского общества. Он утверждает, что разнообразные меры, направленные на просвещение калмыков, не дали ожидаемого результата из-за «отсутствия энергии у правительственных деятелей, малоопытности православных пастырей, влияния калмыцкого духовенства и владельцев». По поводу первых двух причин возьму на себя смелость не согласиться с автором, потому что меры, предпринимаемые светской и духовной властями, были очень разнообразны, энергичны и целенаправленны. За православными миссионерами всей своей мощью, административными и материальными ресурсами стояло государство. Статья интересна конкретным фактическим материалом. Однако в вопросе о причинах принятия калмыками православия, автор ограничивается декларативным утверждением, что «христианская вера лучше, ибо ее исповедует господствующий русский народ"1.

Иеромонах Мефодий (Н.Львовский), в 1892 г. посетивший калмыков Болыпедербетовского улуса Ставропольской губернии,.

1 См.: Юштин Ф. М. Обзор мероприятий к распространению христианства между калмыками // Астраханские епархиальные ведомости, 1883, № 21−24. С. 2,3. опубликовал книгу «Калмыки Большедербетовского улуса Ставропольской губернии"1. Работа написана на основе личных наблюдений, а также материалов губернского статистического комитета, Андреевского братства и канцелярии главного пристава кочующих народов Ставропольской губернии. Анализируя неуспехи христианизации, он отмечает те же причины, что выдвигались и предыдущими авторами. Вместе с тем, Мефодий связывал большие надежды с отменой обязательных отношений между отдельными сословиями у калмыков (16 марта 1892 г.). Он полагал, что «нойоны и зайсанги сильно тормозят дела миссии, всячески удерживая своих подчиненных сородичей от принятия христианства из своекорыстных целей"2. По его мнению, закон, уничтоживший личную зависимость калмыков от владельцев, должен был бы ускорить процесс христианизации, а нойоны и зайсанги, лишившись власти над своими подвластными, больше не смогут препятствовать их крещению. Но закон, как оказалось, не сыграл заметной роли в ускорении христианизации калмыков.

В 1898 г. вышла в свет книга миссионера ЯЛ. Дубровы «Быт калмыков Ставропольской губернии» (первое издание опубликовано в 1894 г.), в течение шести лет исполнявшего должность помощника попечителя улуса и заведовавшего делами новокрещеных калмыков. Я. ПДуброва смог собрать большой этнографический материал о быте, обычаях, обрядах болыпедербетовских калмыков. Помимо собственного опыта контактов с калмыками и наблюдений за их бытом, им были использованы рассказы зайсанга Бадмы Опогинова и личные записи бакши Санджи Яванова. Они-то и легли в основу книги. Описывая принятие крещения 15 семьями в Болыпедербетовском улусе (1889 г.),.

1 Мефодий (Львовский Н). Калмыки Большедербетовского улуса Ставропольской губернии. Ставрополь, 1894- его же. Калмыки Большедербетовского улуса Ставропольской губернии и калмыцкие хурулы. Изд. 2-е. Ставрополь, 1898.

2 Мефодий (Львовский Н.). Калмыки Большедербетовского улуса Ставропольской губернии. Ставрополь, 1894. С. 13.

Я.П.Дуброва отмечает активную борьбу буддийского духовенства за свою паству. Он — единственный из всех авторов точно оценил суть политики христианизации, подчеркивая, что «крещение их было только благовидным предлогом, за которым и скрывалась настоящая цель, именно чтобы калмыки как отдельная нация перестала существовать"1.

В начале XIX в. вышло в свет несколько изданий, посвященных христианизации калмыков, которые мало что нового дали в освещении данной темы.

Протоиерей Иван Беляев в своей работе «Русские миссии на окраинах. Историко-этнографический очерк» (1900) подчеркивал, что русское правительство «весьма благосклонно» относится к ламаизму (буддизму). В качестве доказательства справедливости своего утверждения он приводит, что в 1764 г. было определено законное существование лам, а в 1775 г. определен штат лам в 150 духовных лиц, л которые были освобождены от податей. Именно в этом он видел одну из причин неуспеха православия среди последователей буддизма. Однако надо отметить, что уже в 1741 г. указом императрицы Елизаветы Петровны у бурят Забайкалья было создано представительство хамбо ламы, главы буддистов Бурятии, и утвержден штат духовенства в 150 лам, которые были освобождены от ясака и получили право проповедовать буддийское учение среди кочующих. Правда, ИБеляев не уточняет, что все мероприятия властей относились не к калмыцкому духовенству, а касались исключительно бурятского духовенства. Вполне понятно, что царизм вынужден был признать церковь Бурятии из «политических видов и соображений», которые были обусловлены близостью бурят к буддийским центрам (Монголии и Тибету) и вызывали беспокойство России и терпимое отношение к ним.

См.: Мефодий (Львовский). Калмыки Болыпедербетовского улуса Ставропольской губернии. Ставрополь, 1894. С. 110.

2 Беляев И. И. Русские мисси на окраинах. Историко-этнографический очерк. СПб., 1900. С. 183.

Среди работ, вышедших в начале XX в., следует выделить фундаментальный труд архимандрита Гурия (Степанова) «Очерки по истории распространения христианства среди монгольских племен"1, который не остался незамеченным специалистами, занимающимися вопросами распространения христианства не только среди монгольских, но и других восточных народов.

В основу его книги, состоящей из восьми глав, положены ранее опубликованные статьи автора о христианизации калмыков — «Калмыки» (1906), «О крещеных калмыках в станицах Астраханского казачьего войска» (1910), «Православная миссия среди ламаитов и меры ее наилучшей постановки» (1911), «Православная миссия среди калмыков (1911), «Донские калмыки и история их христианского просвещения» (1911), «Первая православная миссия среди калмыков и ее историческая жизнь» (1914), «Забытая жатва. Миссионерская деятельность среди приволжских калмыков» (1915), «Православная миссия среди ламаитов» (1915). В них автор дает широкий анализ христианизации калмыков, расселенных в различных регионах России, начиная с единичных случаев принятия ими православия с конца XVII в. и до начала XX в.

В труде архимандрита Гурия (Степанова) представлена история калмыков с древнейших времен, с истории ойратов. Привлечение обширных источников — законодательных актов, статистических материалов, трудов ученых-путешественников XVIII в., позволило Гурию рассмотреть отселение калмыков на Дон, Терек, Яик, в Чугуев, Ставрополь-на-Волге (ныне — г. Тольятти), Оренбург. Им описаны: организация первой православной миссии в ставке Баксадая Доржи (П.Тайшин), переводческая деятельность, первые школы для детей калмыков, крещение калмыков отдельными приходскими священниками, основание миссионерских станов в Калмыцкой степи и т. д. Анализируя.

1 Гурий (Степанов). Очерки по истории распространения христианства среди монгольских народов. Т.

1, ч. 1−2. Калмыки. Казань, 1915. факторы, стимулировавшие переход калмыков в православие, автор указывает на льготы, привилегии, предоставляемые новокрещеным властями, на освобождение их от наказаний и уголовной ответственности. Более действенным, на его взгляд, путем к христианизации является формирование положительного отношения к христианству калмыцких духовных лиц и знати — нойонов и зайсангов. Правда, такой опыт власти уже имели, и результаты, по оценке самого автора, были неоднозначными. Наиболее же надежным путем христианизации калмыков, по его убеждению, является просвещение народа, поэтому школы должны были стать доступными их детям. Попытка веротерпимости по отношению к буддийским народам, начавшая утверждаться в России в 1741 г. указом Елизаветы Петровны, неизбежно приводит к ослаблению успехов православной миссии, о чем свидетельствует ситуация во времена Екатерины II. В 1741 г. императрица Елизавета Петровна издала указ, по которому признавалось существование «ламайской» (буддийской) веры, утверждалось 150 штатных лам при 11 дацанах. Этот указ не мог не влиять на существование буддизма и у калмыков в том числе. Буддизм с этого времени стал терпимой верой. Как представитель церкви, Гурий не мог не идеализировать миссионерство, в котором он видел средство просвещения калмыцкого народа и вывода его «из тьмы».

В XIX в. наряду с работами, в которых тема христианизации калмыков рассматривалась «фронтально», как имеющая отношение к этносу в целом, были опубликованы статьи, в которых она представлена в региональном аспекте, в привязке к конкретным местам их расселения.

Историю христианизации донских калмыков освещали, в основном, православные миссионеры, статьи которых публиковались на страницах газет и журналов. Первая появилась только в 1824 г. в журнале «Северный архив». Ее автор — некто А.К.К-ум — указывает 1702 г. как время поселения калмыков на Дону, что не соответствует действительности. В дальнейшем на страницах Донских епархиальных ведомостей печатались материалы о жизни крещеных. Миссионер И. Левченко в статье «Станица Платовская и посещение ее» поведал читателям о своем посещении хурула в станице. Об этом же оставил свои заметки миссионер Дамаскин1. Наиболее значимой является статья преподавателя Донской духовной семинарии, магистра богословия А. Л. Крылова, который был командирован Донским епархиальным комитетом к донским калмыкам для изучения их религии, обрядов, языка и выяснения, как скоро калмыки смогут усвоить оседлый быт и принять православие. В 1873 г. он опубликовал статью. «Умственное и нравственное развитие донских калмыков и особенности их быта», где калмыки были представлены как «дикари и полудикари», которых только православие сделает русскими2.

Фрагментарные сведения о христианизации терских калмыков выявлены в статьях воспитанника Кутаисской учительской семинарии Г. Губанова и некоего Суровицкого.

Поселение крещеных калмыков в Чугуеве Харьковской области не стало предметом специальных исследований. Архиепископ Филарет (Гумилевский, 1805−1866) в своей работе, посвященной историко-статистическому описанию Харьковской епархии, калмыкам отвел очень краткий раздел. Исходя из сведений о том, что еще в 1679 и 1680 гг. «с чугуевцев городовой службой собирался скот и хлеб в жалованье Калмыцкой орде», он делает вывод о появлении здесь калмыков именно в это время. В 1696 г. по распоряжению Петра I калмыки, участники Азовского похода, компактно поселились «в приходе подгородной.

1 Донские епархиальные ведомости, 1865, № 3- 1913, № 9.

2 Крылов А. Л. Умственное и нравственное развитие донских калмыков и особенности их быта // Донские епархиальные ведомости, 1873, № 12. С. 366−379.

Успенской и частью Рождество-Богородицкой церкви", — пишет Филарет1.

Таким образом, работы представителей православной церкви характеризуются идеализацией процесса христианизации как служащего просвещению народа «светом истины». В их представлении кочевник-калмык является невежественным, отсталым человеком, ведущим праздный образ жизни. Исходя из такой трактовки, именно христианизация, по их мнению, выводила калмыков на более высокий нравственный и духовный уровень. Причины неуспешной реализации политики христианизации калмыков они видели в кочевом образе жизни, приверженности к традиционной религии и сопротивлении калмыцкого духовенства и аристократии. Все они придают большое значение развитию школьного образования, а точнее миссионеры возлагали надежды на детей. Именно школьное просвещение, по их убеждению, является одним из действенных средств реализации политики христианизации наряду с другими, которое и приведет в лоно РПЦ как можно большее число инородцев, к усвоению ими православных догматов и соответственно создаст условия для подготовки из их же среды православных миссионеров. Безусловной заслугой этих авторов является накопление фактического материала и введение в научный оборот новых источников.

Подводя итоги обзору публикаций XVIIIначала XX вв., посвященных христианизации калмыков, необходимо отметить их немалое количество. Заслугой авторой, упоминавшихся книг и статей, участников академических экспедиций, ученых-востоковедов, представителей правительственной администрации и чиновников, деятелей церкви является, прежде всего то, что они накопили большой фактический материал, ввели в научный оборот важные архивные и.

1 Филарет (Гумилевский). Историко-статистическое описание Харьковской епархии. Харьков, 18S7. С. 73−78. литературные источники. Ими была создана база для дальнейших углубленных исследований по данной теме. Будучи современниками, участниками описываемых событий и проводниками правительственного курса, они пытались анализировать успехи и причины неудач христианизации калмыков. Как люди своей эпохи, убежденные в превосходстве православной веры, в ее цивилизаторской миссии, выполняя свой служебный долг, они, естественно, не могли быть всегда объективными в своих оценках. Всех их объединяет понимание того, что необходимо обратить особое внимание образованию калмыков, причем отдавалось предпочтение именно обучению детей, переводам христианской литературы на калмыцкий язык.

В советский период проблема христианизации калмыков вообще не разрабатывалась. Можно назвать лишь несколько работ, в которых затрагивались исторические события и темы, имеющие более или менее непосредственное отношение к исследуемой проблеме. Так, в монографии Е. Ф. Грекулова «Церковь, самодержавие, народ (2-я половина Х1Х-начало XX вв.») рассматриваются деятельность братства Св. Гурия, роль Н. И. Ильминского на школьно-миссионерской ниве. Исходя из идейных большевистских установок, автор оценивал деятельность миссионерских школ исключительно как очаги русификации, а деятельность Н. И. Ильминского как проводника «великодержавного монархизма и церковности"1.

В коллективном труде «Церковь в истории России (IX—1917 гг.)» миссионерству отводится та же роль пособника закабаления нерусских народов царским правительством, которое (миссионерство) сыграло «не последнюю роль в политике угнетения и русификации народов, в уничтожении их национальной культуры"2.

1 Грекулов Е. Ф. Церковь, самодержавие, народ (2-я половина XIXначало XX вв.). М., 1969. С. 52.

2 Церковь в истории России (IX—1917). Критические очерки. М., 1967. С. 280−282.

В коллективной монографии «Русское православие: вехи истории», вышедшей в свет в 1989 г., также утверждалось, что миссионерская деятельность Русской Православной Церкви восприняла «все характерные черты русификаторской политики царизма, подавляла и разрушала национальные формы быта и культуры подчиненных ему народов для предотвращения или, по крайней мере, ослабления возможности их борьбы против угнетенного состояния"1.

В советской калмыковедческой литературе данная проблема вообще не ставилась вплоть до 1957 г. В связи с депортацией калмыков в 1943 г. в восточные районы страны была прервана всякая научно-исследовательская работа.

Только с 1957 г., времени восстановления автономии калмыцкого народа, начались первые научные разработки по истории Калмыкии. Результатом совместных научных изысканий калмыцких и московских ученых явились «Очерки истории Калмыцкой АССР. Дооктябрьский период» (1967), «Очерки истории Калмыцкой АССР. Советский период» (1970) — до сих пор наиболее полные и обобщающие труды по истории калмыков.

Но темы буддизма, миссионерской деятельности православной церкви среди калмыков не стали предметом специального исследования. Они рассматривались фрагментарно лишь как материалы, иллюстрирующие те или иные эпизоды истории народа. В «Очерках истории Калмыцкой АССР. Дооктябрьский период» дан небольшой очерк о христианизации калмыков, где в основном приводятся ранее известные факты из работ дореволюционных авторов. Христианизация калмыков освещена как часть национально-колониальной политики царизма2.

1 Русское православие: вехи истории. М., 1989. С. 257.

2 Очерки истории Калмыцкой АССР. Дооктябрьский период. М., 1967. С. 202−206.

В вышедшей в 1965 г. книге Т. И. Беликова «Калмыки в борьбе за независимость нашей Родины» на основании ранее опубликованных источников фрагментарно рассмотрена история образования поселений донских, чугуевских, терских, уральских, оренбургских крещеных калмыков и их участия в войнах России1. В другой своей книге «Участие калмыков в Крестьянской войне под руководством Е. И. Пугачева (1773— 1775 гг.)» Т. И. Беликов раскрывает причины участия ставропольских и оренбургских крещеных калмыков в Крестьянской войне 1773−1775 гг.

В работах калмыцких исследователей В. У. Килганова и В. Ф. Ефремовой, опубликованных в 1960;е годы, деятельность православных миссионеров и миссионерские школы получили негативную оценку. В. У. Килганов утверждал, что миссионерские школы были задуманы «как орудие духовного порабощения трудящихся калмыков, как орудие подчинения их великодержавной царской власти, а стало быть, как орудие угнетения и эксплуатации народа Калмыкии"2. Аналогичной точки зрения придерживалась В. Ф. Ефремова.

Таким образом, советская литература оценивала христианизацию только как средство национально-колониальной политики государства среди нерусских народов Российской империи и их закабаления. Положительные стороны и результаты христианизации или недооценивались, или игнорировались. Негативную оценку в советской историографии получила и деятельность миссионеров, среди которых наряду с теми, кто насаждал православие «кнутом и пряником», были педагоги, ученые, врачи и т. д. Деятельность известного миссионера-педагога, ориенталиста-ученого Н. И. Ильминского оценивалась.

1 Беликов Т. И. Калмыки в борьбе за независимость нашей Родины (XVIIначало XIX вв.). Элиста, 1965.

2 Килганов В. У. Становление школьного образования в Калмыкии. Элиста, 1968. С. 32.

3 См.: Ефремова В. Ф. Из истории просвещения дореволюционной Калмыкии // Вестник Калмыцкого научно-исследовательского института языка, литературы и истории. № 3. Элиста, 1968. С. 125. однозначно как служителя интересов царского правительства и православной церкви1.

Конец 80-х-начало 90-х годов XX в. — время коренных преобразований во всех сферах общественной жизни. Распад Советского Союза радикально изменил общество, в том числе его отношение к своей истории, культуре. Этот период характеризуется национальным возрождением и духовным обновлением. Перемены проходили в условиях деидеологизации общества, пересмотра прежних оценок важнейших событий и процессов, смены концепций и подходов к собственной истории, происходит взрыв интереса к письменным памятникам. В последнее десятилетие опубликовано немало индивидуальных и коллективных монографий, в которых концепции перечисленных выше авторов подвергаются переоценке с учетом нового материала, извлеченного из разных фондохранилищ, в научный оборот вводятся новые факты.

Теме христианизации калмыков посвящено ряд публикаций, вышедших в последние годы. Это монографии и статьи Г. Ш. Дорджиевой, С. С. Белоусова. В них прослеживается тенденция к объективной оценке деятельности православных миссионеров, обращается внимание на важность их просветительской деятельности, отмечается прогрессивное значение политики христианизации калмыков. Однако непосредственно данной проблеме посвящена только монография историка Г. Ш. Дорджиевой «Буддизм и христианство в Калмыкии. Опыт анализа религиозной политики правительства Российской империи (середина XVII — начало XX вв.)». В книге на богатом фактическом материале рассматривается религиозная политика царского правительства, осуществлявшаяся по двум основным направлениям — ограничение влияния буддийского духовенства и христианизация калмыков. Значительное место в работе отведено деятельности миссионерских.

1 Русское православие: вехи истории. М., 1989. С. 442- Педагогический словарь. М., 1960. школ, которой дана положительная оценка. Скромные результаты христианизации калмыков, выразившиеся в небольшом числе крестившихся и неглубокой степени усвоения ими православной веры, Г. ШДорджиева объясняет тем, что православные пастыри имели «опытного и сильного противника в лице калмыцкого буддизма, который сам имел многовековой опыт контакта с иными религиозными системами». Религиозную политику России среди калмыков автор делит хронологически на три этапа, которые, правда, касаются только астраханских калмыков1.

Работа С. С. Белоусова посвящена организации, становлению и развитию церковно-приходекой системы в Калмыкии с 1806 г. по 1917 г., подробно рассмотрено административное устройство приходов, освещена культурно-просветительская деятельность православного духовенства, в основном, среди русского переселенческого населения. В ней упоминаются лишь известные факты из трудов дореволюционных авторов о христианизации калмыков, устройстве миссионерских станов и школ.

Таким образом, отечественные ученые внесли определенный вклад в исследование истории христианизации калмыков, накопили богатый фактический материал. Однако заметные лакуны в освещении данной проблемы требуют дальнейших изысканий, более тщательных и основательных. В научной литературе не нашли отражение особенности миссионерской деятельности православной церкви среди калмыков в контексте внутренней и внешней политики России, а также ее организация и проведение рядом церковных учреждений, прежде всего, Православным миссионерским обществом.

Хронологические рамки исследования охватывают период с середины XVII до начала XX вв. Нижняя граница определена временем.

1 Дорджиева Г. Ш. Буддизм и христианство в Калмыкии. Опыт анализа религиозной политики правительства Российской империи (середина XVIIначало XX вв.). Элиста, 1995. С. 67. поселением калмыков в степях Нижнего Поволжья, вхождением их в состав Русского государства, образованием Калмыцкого ханства и началом их христианизации. Выбор верхнего хронологического рубежа обусловлен датами революций 1905 и 1917 гг., в результате которых Русская Православная Церковь вынуждена была прекратить свою миссионерскую деятельность.

Масштабы и методы (т.е. стратегия) миссионерской деятельности православной церкви среди калмыков, начиная с середины XVII и до начала XX вв., не были и не могли быть неизменными. Они проводились с учетом не только внешних и внутренних факторов, но и изменения статуса калмыков в составе России. В зависимости от этих переменных в определенные исторические периоды миссионерская деятельность РПЦ приостанавливалась или поощрялась государством, менялись ее формы и методы.

Весь процесс христианизации калмыков условно можно разделить на два этапа.

Первый этап — с поселения калмыков в Нижнем Поволжье в середине XVII в. до откочевки основной массы в Джунгарию в 1771 г. В это время Россия активно расширяла свои территории (присоединение Сибири, воссоединение с Украиной и т. д.), добилась выхода к Азовскому, Черному, Балтийскому морям.

В осуществлении Российским правительством этих задач активное участие принимали и калмыки. Калмыцкое ханство, являясь географической окраиной на юге и юго-востоке страны, пользовалось относительной политической самостоятельностью. Россия, заинтересованная в использовании калмыцкой военной силы, старалась не вмешиваться во внутренние дела ханства и не обращала в православие калмыков на территории собственно ханства. Вместе с тем переход калмыков в другие губернии и принятие ими православия вне пределов ханства поощрялись и приветствовались. Именно на этом этапе за пределами ханства были созданы поселения калмыков на Дону, в Чугуеве, на р. Терешке, Ставрополе-на-Волге, Урале и основана первая православная миссия в кочевьях внука Аюки-хана — Баксадая Доржи, в крещении — Петра Тайшина.

Второй этап — 1771 г.- начало XX в. Его целесообразно разделить на два периода. Первый — охватывает время от откочевки калмыков в Джунгарию и самоликвидации Калмыцкого ханства до середины XIX в., когда было принято «Положение об управлении калмыцким народом» (1847 г.). Царское правительство, озабоченное массовым исходом калмыков в 1771 г. и активным участием оставшихся в Крестьянской войне 1773−1775 гг. под руководством Е. И. Пугачева, проводило очень осторожную и гибкую религиозную политику. РПЦ ограничивалась единичными случаями крещения тех калмыков, которые жили в станицах и селах Астраханской, Ставропольской губерний или кочевали вблизи нихвсеобъемлющие и активные меры по христианизации калмыков не предпринимались.

Второй период — конец 40-х годов XIX — начало XX вв. Приняв «Положение об управлении калмыцким народом» (1847), российское правительство завершило оформление системы попечительства и окончательно подчинило калмыков общеимперскому управлению. Бывшая территория Калмыцкого ханства стала называться Калмыцкой степью Астраханской губернии.

В этот период были основаны Астраханский епархиальный комитет Православного миссионерского общества (далее — АЕК), миссионерские станы, пункты и школы, призванные готовить миссионеров. Проводятся в жизнь новые методы христианизации, в частности система Н. И. Ильминского, узаконенная циркуляром «О мерах к образованию населяющих Россию инородцев» (1870).

Цель диссертационной работы — исследовать начальный этап, ход непосредственной миссионерской деятельности РПЦ и ее результаты среди калмыков со второй половины XVII до начала XX вв., как составной части внутренней и внешней политики России.

Реализация поставленной цели предполагает решение следующих задач:

— исследование политических, хозяйственно-экономических и культурно-бытовых аспектов процесса интеграции калмыков в Российской империи;

— рассмотрение роли калмыцких военных формирований в решении геополитических проблем России в XVIII в.;

— анализ истории развития общей стратегии, организации и методов миссионерской деятельности РПЦ среди калмыков в исследуемый период и определение ее результатов;

— выявление и оценка культурно-цивилизационного содержания (значение, последствия) православной миссии среди калмыков;

Объект исследования — процесс интеграции калмыцкого народа в состав Российской империи в контексте ее внутренней и внешней политики.

Предмет исследования — христианизация как орудие интеграционной политики Российского государства в отношении калмыков во 2-й половине XVIIначала XX вв.

Источниковую базу данного исследования составляют архивные материалы, частью опубликованные, частью впервые вводимые в научный оборот, из фондов Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ), Российского государственного исторического архива в Санкт-Петербурге (РГИА), Национального архива Республики Калмыкия (НАРК), Государственного архива Ставропольского края (ГАСК).

Материалы фонда 119/1 «Калмыцкие дела», извлеченные из АВПРИ, представляют собой обширную переписку (1722−1762 гг.) между Коллегией иностранных дел (КИД) и астраханской губернской канцелярией. Письма-ходатайства Баксадая Доржи (в крещении — Петра Тайшина), его жены Церен-Янжи (в крещении — Анны Тайшиной) и приближенных о желании принять православие, о предоставлении им льгот, а также о помощи в получении ханского трона свидетельствуют об успехах политики российского правительства по привлечению в лоно православной церкви верхушки калмыцкого общества. Довольно подробно в материалах представлен ритуал их крещения. Материалы данного фонда являются источником для изучения деятельности первой православной миссии (1725), устроенной в кочевьях ПетраТайшина, во главе с иеромонахом Никодимом (Ленкеевичем). Сюда же входят его переписка со Св. Синодом, донесения о численности крестившихся, состоянии миссии, прошения о снабжении походной церкви духовной литературой, предметами православного культа, о присылке учителей для обучения детей крещеных калмыков. Из этого же фонда извлечены материалы, свидетельствующие о борьбе за власть между наследниками Аюки хана после его смерти (1724), которые выявляют истинную причину принятия православия Баксадаем Доржи. Документы из АВПРИ проливают свет на методы и средства по обращению в православие калмыков.

Материалы фондов РГИА: 381 — Канцелярия министра земледелия- 383 — Первый департамент Министерства государственных имуществ- 796 — Канцелярия Синода- 797 — Канцелярия обер-прокурора Синода- 821 — Департамент духовных дел и иностранных исповеданий Министерства внутренних дел- 1291 — Земский отдел Министерства внутренних делдополняют историю создания и основания миссии в кочевьях Петра Тайшина, а также поселений крещеных калмыков на Дону, в Чугуеве Харьковской губернии, Ставрополе-на-Волге, Оренбуржье, на Урале и Тереке. В основной массе эти материалы состоят из указов Сената о подборе места для поселения крещеных калмыков, адресованных тайному советнику В. Н. Татищеву, обер-секретарю Сената И. К. Кирилову, запросов КИД на имя А. И. Румянцева. Переписка КИД и коменданта Ставрополя-на-Волге А. Змеева дает сведения о быте ставропольских крещеных калмыков. Много материала по системе льгот и подарков крещеным отложилось в фондах 796,383 РГИА.

Особой заботой правительства и Св. Синода в 1-й половине XIX в. стало перенесение центра миссионерской деятельности на территорию Калмыцкой степи Астраханской губернии (территория Калмыцкого ханства). Это отражено в рапортах, докладах астраханского духовенства в Св. Синод и обер-прокурора Св. Синода лично Николаю I (фонд 796, 797 РГИА). Документы РГИА позволили осветить многие аспекты принятия калмыками крещения.

Фонды НАРК: 1 — Главный пристав калмыцкого народа- 2 -Комиссия калмыцких дел- 3 — Совет астраханского калмыцкого > управленияИ-7 — Канцелярия главного попечителя по заселению дорог через Калмыцкую степь- 34 — Астраханское калмыцкое правление- 35 -Калмыцкая экспедиция при астраханской губернской канцелярииИ-9 -Управление калмыцким народомР-145 — фонд Н. Н. Пальмоваотражают материалы по христианизации калмыков. Об этом свидетельствуют переписка официальных лиц, донесения главного попечителя калмыцкого народа астраханскому губернатору, ходатайства миссионеров и их донесения в АЕК. Благодаря им удалось выяснить историю и причины основания походно-улусной церкви1, и обрисовать ее деятельность (1725 г. — вторая половина XVIII вв.) и результаты по обращению калмыков в православие, крещение калмыцкой аристократии и сопротивление калмыцкого духовенства крещению элиты общества.

Источниками по христианизации калмыков послужили также документы, извлеченные из фонда Ставропольской духовной консистории (ф. 135) Государственного архива Ставропольского края. Наибольший интерес представляют прошения калмыков о крещении, в.

1 Передвижная церковь, сочетавшая миссионерские и приходские функции. основном, выходцев из Астраханской губерниирапорты местных священников епископу Иеремию о численности изъявивших желание принять православие, а также тех, кто принял православие, находясь в тюрьме, а также о льготах при принятии крещения.

Материалы всех упомянутых архивов дают возможность воссоздать достаточно целостную картину истории обращения части калмыков в православную веру, проследить историю основания поселений крещеных калмыков на Дону, в Чугуеве Харьковской губернии, на р. Терешке, в Ставрополе-на-Волге, в Оренбургской губернии, на Тереке, на Урале.

Источниковую базу исследования также составили указы, рескрипты, инструкции, распоряжения и циркуляры, правила, положения и другие разновидности законодательных актов, принятые относительно калмыков.

Для исследования политики царизма в целом, христианизации калмыков в частности, эти документы являются ценными источниками. Во-первых, они имеют официальное и достоверное происхождение, во-вторых, опубликованы в Полном собрании законов Российской империи (далее — ПСЗРИ). Первое собрание (т. 1−45) охватывает период с 1649 г. по 12 декабря 1825 г. Второе собрание (т. 1−55) — с 13 декабря 1825 г. по 28 февраля 1881 г. Третье собрание (т. 1−33) — с 1 февраля 1881 г. по 1913 г.

Материалы по христианизации калмыков, извлеченные из ПСЗРИ, позволили установить главные направления, методы и средства деятельности РПЦ среди калмыков. По ним можно определить степень интенсивности и заинтересованности государства в крещении калмыков. Они же (законодательные акты) характеризуют внутреннюю политику России по отношению к нерусским народам. Из законодательных актов следует, что Российское государство предоставило РПЦ монопольное право распространения христианства, ее миссионеры пользовались материальной, юридической помощью государства.

В 1861 г. вышел «Хронологический указатель материалов для истории инородцев Европейской России», составленный под руководством ПКеппена, куда вошли все законы, касающиеся калмыков за 1369−1859 ггЛ Главная цель данного указателя — «соединить в одно целое все в напечатанных сочинениях и обнародованных актах рассеянные сведения об упоминаемых народах, расположив таковых в хронологическом порядке"2.

Документы распорядительного характера по организации миссионерского дела среди калмыков содержатся в «Полном собрании постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи».

Одним из основных источников по данной проблеме является «Устав духовных консисторий», который освещает обязанности епархиальных начальств, приходских священников по обращению язычников и нехристиан. Этот документ раскрывает особенности работы миссионеров среди народа, исповедующего буддизм.

Огромный пласт материалов по христианизации калмыков опубликован на страницах центральной и местной церковной периодической печати, ранее не введенный в научный оборот. В них печатались статьи, освещавшие принятие православия нерусскими народами России, в том числе и калмыками, причины неуспеха или удачи в деле христианизации и т. д.

Богатым источником, содержащим разносторонние сведения о крещеных калмыках, является журнал «Астраханские епархиальные ведомости» (1875−1918). На его страницах с 1876 г. стали печататься отчеты Астраханского епархиального комитета Православного миссионерского общества, которые являются ценным источником, позволяющим представить организацию и состояние миссионерских.

1 Хронологический указатель материалов для истории инородцев Европейской России. Сост. П. И. Кеппен. СПб., 1861. С. 274−311.

2 Там же. С. 274. станов и школ, строительство миссионерских храмов. Публиковавшиеся в «Астраханских епархиальных ведомостях» статистические данные о численности крещеных калмыков свидетельствуют о ходе, успехах или просчетах христианизации. Отчеты показывают состав Астраханского епархиального комитета и источники его финансирования. В них также публиковались путевые заметки и этнографические обзоры миссионеров и приходских священников, позволяющие судить о степени усвоения калмыками православной веры и представить общую картину состояния миссионерства у астраханских калмыков.

По донским калмыкам основным источником послужили «Донские епархиальные ведомости» (1869−1918). В них сосредоточен материал о крещении донских калмыков, сведения об открытии Донского епархиального комитета Православного миссионерского общества, который направлял и регулировал миссионерскую деятельность, посылал студентов и преподавателей духовной семинарии в калмыцкие кочевья не только с целью изучения быта, нравов, языка донских калмыков, но и, что важно, анализа причин неуспеха и провала православной миссии.

Основной пласт материалов о христианизации болыпедербетовских калмыков содержится на страницах «Ставропольских епархиальных ведомостей», где представлены материалы об основании православного Андреевского братства (1873), открытии Князь-Михайловского миссионерского стана (1890) и миссионерской школы, поездках к ставропольским калмыкам кавказских епископов Агафодора, Германа и ответных визитах бакши1 С. Яванова.

Ценность этих публикаций в том, что содержащаяся в них информация позволяет проникнуть в атмосферу того времени. В них печаталась довольно подробная информация о быте, религии, обрядах калмыков, которые должны были учитываться миссионерами в своей деятельности. Миссионеры, авторы публикаций, ставили перед властями,.

1 Бакша — настоятель монастыря, учитель. прежде всего, вопросы о переводе кочевого народа на оседлость, реформе его быта, сокращении численности калмыцкого духовенства и т. д., в результате чего ход христианизации калмыков, несомненно, ускорился бы.

Подытоживая обзор опубликованных источников, необходимо отметить, что процесс христианизации калмыков отражен в законодательных актах, а также в документации официального делопроизводства центральных и местных учреждений, как светских, так и духовных. Законодательные акты характеризуют политику Российского государства по отношению к калмыкам в целом, к крещеным калмыкам, в частности.

Теоретическую и методологическую базу исследования составляют описательно-исторический, сравнительно-исторический, системный методы анализа явлений и событий, основанные на принципах историзма, комплексности и объективности. Это позволяет видеть процесс христианизации в его реальном развитии, во взаимосвязях и взаимодействии с другими историческими событиями и явлениями. Использование указанных принципов и методов дает возможность объективно оценить события и факты с учетом специфики конкретного периода как в истории России в целом, так и собственно Калмыкии.

Научная новизна диссертационного исследования. Избранная тема до сих пор не была объектом научного исследования. Новизна диссертации состоит, прежде всего, в том, что в ней впервые рассматривается сложный по содержанию, противоречивый по характеру и результатам процесс христианизации калмыков в ХУ11-ХХ вв. Принципиально важно то, что этот процесс представлен не только как существенная сторона калмыцкой национальной истории, но и в контексте внешней и внутренней политики Российского государства.

На основе обширного фактического материала в диссертации делаются обоснованные выводы о том, что: христианизация калмыков служила духовно-идеологическим фактором их интеграции в единое политическое, экономическое и социокультурное пространство Российской империиобращение калмыков в православие являлось в одних случаях следствием, в других — предпосылкой из расселения по территории страны, главным образом, в наиболее проблемных южных и юго-восточных регионахпоследнее отвечало геополитическим интересам России в противостоянии с Османской Турцией и ее сателлитамикрещение и связанный с ним отток калмыков из ханства, своим следствием имели ослабление власти ханов и нойонов, что в конечном счете сыграло свою роль в ликвидации самого ханства.

В диссертации впервые проанализирована и обобщена практически вся совокупность государственных нормативных актов, определяющих статус и правовое положение калмыков на всех этапах их вхождения в состав России и расселения по ее территории в течение XVII — начала XX вв., а также мероприятия государственных учреждений и церковных структур, направленные на обеспечение православной миссии среди калмыков. В научный оборот впервые введены документы и материалы архивного хранения, позволяющие уточнить и углубить существующие представления о конкретных фактах миссионерской деятельности церкви.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что ее основные научные результаты и выводы могут быть использованы для дальнейшей разработки проблем вероисповедной политики Российского государства на ее региональном уровне, актуальных в настоящее время. Материалы диссертации могут быть использованы также при написании трудов по истории Русской Православной Церкви, в частности ее миссионерская деятельность, отечественной истории и истории Калмыкии, в школьном и вузовском курсах истории России. Тема исследования имеет также и практическое значение. Россия представляет собой уникальную страну, в которой разные этноконфессиональные общности связаны в единое географическое, политическое, экономическое и духовное пространство. В этой ситуации религиозный фактор играет чрезвычайно важную позитивную роль.

Апробация результатов диссертационного исследования. Основные положения и выводы исследования докладывались на многих международных, республиканских, региональных конференциях, семинарах, симпозиумах, в частности: 2-й международной конференции «Исторические источники Евразийских и Североафриканских цивилизаций: компьютерные подходы» (июнь 1998 г., г. Звенигород), VII международном конгрессе монголоведов (август 2002 г., г. Улан-Батор), IV международной научной конференции «Народы России, Сибири и стран Востока: история и современность (октябрь 2002 г., г. Иркутск), научной конференции «Церковное право и государственное законодательство в истории России» (май 2003 г., г. Москва). Основные положения диссертационного исследования отражены в научных публикациях в виде монографии «История христианизации калмыков (середина ХУП-начало XX вв.)». М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2006. — 207 е., научных статей (30 п.л.), тезисов докладов и сообщений (2 п.л.).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованных источников и литературы и двух приложений.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В 40-х годах XVII в. калмыки поселились на обширном пространстве Нижнего Поволжья в соседстве с казаками Дона и народами Северного Кавказа, в середине 50-х годов XVII в. они вошли в состав Российского государства. Одним из действенных средств интеграции новых подданных в российскую государственную и общественную систему служила политика христианизации калмыков. Инструментом осуществления этой задачи являлась Русская Православная Церковь.

Обращение калмыков в православие, как правило, проводилось не насильственно, на добровольной основе. Оно стимулировалось предоставлением денежных субсидий, всевозможных льгот, освобождением от повинностей, наделением землей, прощением мелких проступков, а позднее и тяжких преступлений.

Организация миссионерской деятельности церкви, ее формат г и средства. не могли оставаться неизменными. Они менялись на различных этапах интеграции калмыков в социально-политическую структуру России, а также в зависимости от внутрии внешнеполитических обстоятельств.

Конкретные цели и смысл процесса христианизации калмыков, его особенности на различных этапах становятся понятными и объяснимыми, если их рассматривать в общем контексте политической истории России XVII — начала XX вв. и развития отношений российских властей с правящей калмыцкой элитой.

На первых порах российская власть не очень внимательно следила за всем происходящим в ханстве. Она отслеживала только дипломатические сношения ханства с османским султаном, крымским ханом, сородичами в Джунгарии и Китаем. Только после смерти хана Аюки (1724) российские власти стали активно вмешиваться во внутреннюю жизнь ханства, вплоть до назначения его верховных правителей.

Признавая внутренний суверенитет калмыцкого хана, правительство, тем не менее, не упускали возможность ослабить его влияние. Одним из действенных способов было поощрение самовольных уходов подвластного населения с последующим крещением. А те, кто принимал крещение, оказывались потерянными для хана и владельцев. Особенно такие случаи участились после установления договорных отношений в середине XVII в., фиксировавших вхождение калмыков в состав России. Конечно, это вызывало недовольство хана и тайшей, но, в конечном счете, они понимали, что конфронтация с российскими властями имеет свои пределы и надо периодически идти на компромиссы.

На первом этапе истории калмыков в составе России (т.е. до 1771 г.) российские власти не обращали в православие калмыков на территории ханства. Но переход калмыков в другие губернии и принятие ими православия вне пределов ханства поощрялись и приветствовались. Именно на этом этапе за пределами ханства были созданы поселения на Дону, в Чугуеве Харьковской губернии, Беляево, на р. Терешке, в Ставрополе-на-Волге, Чуркиной пустыни, на Урале, Тереке. Тогда же была основана первая православная миссия в кочевьях Баксадая Доржи.

Большое значение российское правительство придавало крещению калмыцкой элиты, которая должна была оказать влияние на своих соплеменников и стать опорой властей в проведении политики христианизации. Что же касается самой калмыцкой знати, то она прибегала к смене веры как «аргументу» в борьбе за власть. Только по этой причине православие приняли представители знатных родов — в 1724 г. Баксадай Доржи (в крещении — Петр Тайшин), в 1744 г. жена и дети калмыцкого хана Дондук-Омбо (в крещении — Дондуковы). Однако крещение не приводило к тому результату, на который рассчитывали представители ханского рода.

Заинтересованность правительства на протяжении ХУП-ХУШ вв. в использовании военной силы калмыков в решении внутренних и внешних проблем, в том числе в получении выходов к Черному и Азовскому морям, в предотвращении возможных союзов калмыцких тайшей с Османской империей и Крымским ханством диктовали необходимость осторожной и взвешенной политики России по отношению к калмыкам вообще, к их христианизации в частности.

Влияние Османской империи простиралось на Кабарду, Закубанье и владения Северного Дагестана, земли которых находились в непосредственной близости от русской территории. Правители этих земель обязаны были участвовать в военных походах османского султана и крымского хана, а их подданные уплачивать им поземельную и подушную подать. Крымское ханство, находившееся в вассальной зависимости от Османской империи, вело борьбу за объединение под своим главенством всех татарских юртов, оставшихся от распавшейся Золотой Орды. Именно поэтому народы Поволжья, исповедовавшие мусульманскую религию, не привлекались ни для охраны южных и юго-восточных границ, ни тем более в тех войнах, которые велись против их же единоверцев.

В этих обстоятельствах правительство широко использовало воинские силы калмыков в войнах и внутренних неурядицах. Многие калмыки, из тех, кто участвовал в военных кампаниях, оставались там, на поселениях, что отвечало военно-стратегическим интересам России. По мере того как эта территория из пограничной становилась внутренним регионом, и его хозяйственно-экономическое освоение выступало на первый план, поселившиеся там крещеные калмыки постепенно переходили на оседлость, осваивали приемы земледелия.

После откочевки большей части калмыков в 1771 г. в Джунгарию поставил перед российской властью встал вопрос об административном устройстве и статусе оставшихся. Он был решен в течение первой половины XIX в. Нормативные акты — Правила 1825 г., Положение 1834 г., Положение 1847 г. — определили статус оставшихся калмыков и порядок административного управления ими. В результате принятия этих актов калмыков полностью подчинили общеимперским законам, территория Калмыцкого ханства стала внутренней провинцией Российского государства и отныне называлась Калмыцкой степью Астраханской губернии.

Миссионерскую работу перенесли собственно на территорию бывшего Калмыцкого ханства. Православные миссионеры стремились добиваться сознательного усвоения новокрещеными вероучения. Для этого создавались миссионерские станы, школы, открывались классы калмыцкого языка в духовных училищах и семинариях, проводилась в жизнь система Н. И. Ильминского, переводились христианские книги на калмыцкий язык.

Политика центральных властей была направлена на обеспечение необратимости российского культурного доминирования среди калмыков. Именно школьное просвещение было призвано стать одним из действенных средств реализации политики христианизации наряду с другими. С этой целью создавалась сеть школ по подготовке миссионеров и священников из числа местного населения.

Однако, основанные в Астраханской, Ставропольской, Донской епархиях миссионерские станы и школы начали системную христианизацию калмыков и подготовку миссионеров из числа самих калмыков только к концу 70-х годов XIX в. К тому же, свое предназначение они не смогли выполнить. Причин тому несколько. Отсутствие постоянного штата и частая сменяемость миссионеров и священников. Основная масса миссионеров не знала калмыцкого языка.

Учеба в миссионерских школах проходила с большими трудностями и нерегулярно. Калмыцкие дети, не знавшие русского языка, с трудом усваивали изучаемые предметы, им также были непривычны новый быт и круг общения. Очень часто родители отдавали детей в школу поздней осенью, а уже ранней весной забирали их для помощи по хозяйству. Успеху этих школ мешало нежелание учителей погрузиться в непривычный быт, а для калмыцких детей и их родителей — внутренней неготовностью принять уклад жизни, отличный от их собственного, и другую культуру. Иногда из-за дальности кочевий калмыцкие дети не могли постоянно посещать школу. Все это не могло не сказаться на качестве обучения.

Слишком сильны были позиции и влияние буддийского калмыцкого духовенства на своих соплеменников, несмотря на административный контроль за его деятельностью. Буддизм охватывал все сферы жизни и социальные слои общества.

И, тем не менее, за два с лишним столетия христианизация калмыков не могла пройти бесследно, она, бесспорно, оказала влияние на различные стороны их духовной жизни.

Обучение калмыцких детей в школах, организованных в миссионерских станах давало возможность, пусть и ограниченную, для продолжения учебы в духовных заведениях Астрахани, Казани, Санкт-Петербурга. Через изучение русского языка школы открывалась перспектива приобщения калмыков к европейской культуре. Например, первоначальное образование в миссионерских и церковноприходских школах получили Л. Нормаев, АЛапчаев, А. Маслов, которые впоследствии стали общественными и государственными деятелями.

Христианизация опосредованно оказала большое влияние на быт и хозяйство калмыков. В процессе многолетнего общения с русским православным населением калмыки усвоили сенокошение, заготовку сена, строительство собственного жилья, укрытий и баз для скота и т. д.

Совместное проживание калмыков с украинскими и русскими поселенцами сыграло положительную роль в разрушении замкнутости хозяйства первых.

Таким образом, результаты государственной политики христианизации калмыков не могут быть оценены однозначно. С точки зрения просвещения, общекультурного влияния она, безусловно, удалась и имела положительное значение. Если же иметь в виду ее непосредственную задачу в узкоконфессиональном смысле, т. е. численность калмыков, принявших православие и воспринявших его как истинную веру, то эта политика принесла весьма скромные результаты, что обусловлено целым комплексом причин.

Калмыки, придя на новую территорию, фактически создавали государство в государстве. Если со стороны русских заключение шертей трактовалось как подчинение калмыков, принятие ими подданства, то калмыками — как равенство обеих сторон или временный союз, который можно расторгнуть в любой момент. Это сказывалось и на отношении к христианизации калмыков со стороны родовой знати Калмыцкого ханства. Калмыцкая элита воспринимала крещение исключительно как инструмент борьбы за те или иные цели, чаще — борьбы за власть. Естественно, основная их часть негативно относилась к крещению своих подданных, ибо она теряла над ними власть. Христианизация стала каналом оттока калмыков из территории их обитания, что в конечном итоге подрывало самостоятельность ханства.

Естественно, нельзя сбрасывать со счетов такой мощный фактор как буддизм, который охватывал все социальные слои калмыцкого общества и сферы их деятельности.

С другой стороны, российское правительство не ставило цель обратить в православие всех калмыков, а руководствовалось принципами конфессиональной терпимости для установления контроля над данной территорией, необходимостью налаживания эффективной системы управления и создания светского и духовного бюрократического аппарата. Власти же на местах не отягощали себя распространением православия и старались поддерживать относительно нормальные отношения с местной элитой. Миссионеры и священники, которые непосредственно проводили в жизнь христианизацию, в основном, ограничивались количественным охватом калмыков. Порой это принимало тотальный характер, но, безусловно, не стало объективным мерилом оценки их деятельности. Отсюда и некий формализм, стремление приукрасить в отчетах истинное состояние дел. Существовали и другие объективные трудности в работе миссионеров. Это большие расстояния, кочевой образ жизни народа и соответственно невозможность совместить школьное обучение с кочевым бытом.

Прозелитизм, или распространение религии среди лиц иного вероисповедания — это проблема, ставшая одной из актуальных в настоящее время. В конфессиональном отношении современное общество представляет собой все более усложняющуюся систему, где культурные и идеологические ориентиры распространяются и внедряются в другое общество быстро и легко. В этой связи возникает потребность осознать эти процессы. Обращение к истории христианизации калмыков может быть весьма полезным. В проводимых мероприятиях и законодательных указах отразилась внутренняя политика России по отношению ко всему нерусскому населению, проживавшему в ней. При всем отличии политической и историко-культурной картины мира прошлых столетий от картины современного мира, в ней можно найти определенные аналогии и параллели с процессами нашего времени, учет которых важен с точки зрения создания условий для бесконфликтного развития межрелигиозных и межконфессиональных отношений в XXI в.

Россия представляет собой уникальную страну, в которой разные этноконфессиональные общности связаны в единое географическое, политическое, экономическое и духовное пространство. Поэтому проблема обеспечения ее стабильности, сохранности от всевозможных катаклизмов, укрепления основ государственности особенно актуальна. В этой ситуации религиозный фактор играет важную роль.

В настоящее время на территории Республики Калмыкия действуют буддийские хурулы, православные церкви и католический костел, мечети и молельные дома. До 1917 г. в Калмыкии было около 40 православных храма, в 30-е годы XX в. практически все были ликвидированы. Ныне в республике функционируют 13 православных приходов, 18 церквей, в Элисте — Крестовоздвиженская церковь и Казанский кафедральный собор. В 1995 г. решением Св. Синода и Архиерейского Собора Русской Православной Церкви была образована отдельная епархия — Элистинская и Калмыцкая.

К сожалению, в Калмыкии не проводились научные исследования и социологические опросы, в которых бы рассматривались такие вопросы как отношение современных калмыков к православию, численность калмыков православных. Остается неясным и вопрос о том, какую позицию в настоящее время, т. е. в начале XXI в., занимает Элистинская и Калмыцкая епархия в вопросе о миссионерской деятельности среди калмыков. Эти вопросы требуют дальнейших углубленных исследований.