Современное русское православное монашество как социокультурный феномен

Актуальность темы

исследования обусловлена поиском новых путей развития, как религиоведческого знания, так и институтов социального государства в России. Современная эпоха характеризуется ревизией и радикальной сменой ценностных ориентиров, собиранием и трансформацией духовных ценностей для возрождения российской культуры в XXI веке. Трансформация и модернизация всех сфер общественной жизни обостряет проблему принятия нового типа культурного движения, выражающегося в переоценке культурных ценностей и духовных приоритетов в российском обществе, в возрождении церковной и монастырской культуры. Перспектива построения общества, основанного на принципах гармоничного сочетания материального и духовного развития, требует выявления базовых факторов и механизма формирования и воспроизводства духовности, в том числе, православного монашества как социокультурного феномена в духовной жизни русского общества. Изучение русского монашества позволит осмыслить современную значимость православия, откроет новые перспективы изучения религиозных институтов и явлений, их роль в социальном служении Русской Православной Церкви (далее — РПЦ).

В последние десятилетия, несмотря на условия экономической нестабильности и обнищания основной части населения, в стране все-таки находятся средства на восстановление храмов и монастырей. Если в 1988 году в России было всего лишь 18 православных монастырей, то уже в 2008 году действующих монастырей стало 459 (всего в лоне РПЦ 732 обители), из них 219 мужских и 240 женскихкроме того, открыто 196 монастырских подворий и 56 скитов1. Практически нет ни одной епархии, в которой не действовали бы монастыри или не готовилось бы их открытие. На сегодняшний день в Санкт-Петербурге и Ленинградской области действует 14 обителей (8 мужских, 6 женских). Но при всей.

1 Обращение Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия к клиру, приходским советам храмов Москвы, наместникам и настоятельницам ставропнгиапьных монастырей на Епархиальном собрании 2007 года // Московский церковный вестник. 2008.28 янв. очевидности устойчивой тенденции расширения сети монастырей и безусловной уникальности феномена православного монашества, он остается малоизученным как в эмпирическом, так и в теоретическом плане.

Соответственно, ведущим мотивом, определившим исследовательскую задачу, а так же ее актуальность, стал наблюдающийся ныне процесс радикальной смены ценностных ориентиров и общественных идеалов. Сегодня на смену советскому атеизму пришла религиозность (обще-христианская), что, впрочем, не г равнозначно восстановлению православной веры. Для большинства людей, считающих себя православными (а таковых на сегодняшний день, по социологическим данным1, около 60%), религия, по сути, является критерием принадлежности к своей этнической культуре, а не мировоззрением, определяющим жизненные установки.

Данная ситуация актуализировала поиск духовных ценностей, как созидательной силы, без которых современные изменения общественной жизни бессмысленны, невозможны, и вызвала интерес к идейному национальному наследию: к отечественной духовной традиции, в целом, и православному монашеству, в частности.

Степень научной разработанности проблемы. По различным аспектам феномена монастырей и монашества на сегодняшний день имеется обширная литература, однако явно недостаточно теоретико-методологических и эмпирических исследований монашества как социокультурного явления. По содержанию и методологическим принципам литературу, используемую автором, можно условно разделить на четыре направления: классические философские и религиоведческие работы зарубежных авторовработы русских религиозных философов XIX — начала XX вв. и современных религиозных философовсветское и богословское историографическое направлениенаучные и богословские работы советского и постсоветского периода.

1 См., напр.: Лопаткин Р. А. Конфессиональный портрет России: к характеристике современной религиозной ситуации. М., 2001. — С. 7- Старые церкви, новые верующие: Религия в массовом сознании постсоветской России / Под ред. К. Каариайнена и Д. Е. Фурмана. СПб., 2000. С. 15−16.

Среди наиболее значительных зарубежных мыслителей XVIH-XX вв., изучавших общетеоретические и методологические проблемы анализа религии, следует отметить следующие труды: философов Д. Юма, Ш. Монтескье, Ж. Руссо, П. Гольбаха, Ф. Шлейер-махера, И. Канта, Р. Отто, Г. Гегеля, JI. Фейербаха, К. Маркса и Ф. Энгельса, Ф. Ницше, М. Шелера, П. Тиллиха, П. Тейяр де Шардена, К. Ясперса, М. Бубера и.

— социологов М. Вебера, Г. Зиммеля, Э. Дюркгейма, JI. Леви-Брюля, Б. Ма линовского, К. Леви-Строса, П. Сорокина, К. Маннхейма Т. Парсонса, П. Бергера, Т. Лукмана и др.2.

— психологов У. Джемса, 3. Фрейда, К. Юнга, В. Франкла, Э. Фромма, А. Маслоу и др.3.

По-прежнему остаются актуальными размышления Д. Юма о компенсационной функции религии, с его точки зрения страх, недостаток в любви, ограниченность познания в реальной жизни приводят к сакрализации отдельных явлений. Представители французского Просвещения — Ф. Вольтер, Ш. Монтескье и Ж. Руссо — 5 также были в числе первых философов, сделавших объектом специального научного рассмотрения такой социокультурный феномен как религия. И. Кант рассматривал религию во взаимосвязи с моральными принципами, нравственностью и толерантно.

1 Юм Д. Сочинения: в 2 т. М., 1965; Монтескье Ш. Избранные произведения. М.: Мысль, 1955; Руссо Ж. Ж. Об общественном договоре: трактаты. М., 1998; Гольбах П. Избранные произведения. М., 1963, Т. 1—2- Шлейермахер Ф. Д. Речи о религии к образованным людям, её презирающим. Монологи. М.-Киев, 1994; Кант И. Религия в пределах только разума // Трактаты и письма. М., 1980. С. 78−278- Гегель Г. Философия религии. M., 1976. Т.1−2- Его же. Феноменология духа. M., 1959; Фейербах Л. Сущность христианства // Избранные философские произведения. М., 1965; Маркс К., Энгельс Ф. Об атеизме, религии и церкви. M., 1986; Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. — М., 1956; Ницше Ф. Антихристнанин // Сумерки богов. М, 1989. С. 17−93. Гарнак А. Сущность христианства. СПб., 1907; Шелер M. Избранные произведения. M., 1994; ТиллихП. Избранное. Теология культуры. М., 1995; Тейяр де Шарден. Феномен человека. М., 1987. Ясперс К. Ницше и христианство. М., 1994; Его же. Смысл и назначение истории. M., 1991; Бубер M. Два образа веры. M., 1995.

2 Вебер M. Протестантская этика и дух капитализма // Избранные произведения. M, 1990; Его же. Избранное. Образ общества. M., 1994; Джемс У. Многообразие религиозного опыта: Изучение человеческой природы. M., 1910; Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Этюд об органшации власти общества. Одесса. 1900; Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1999; Малиновский Б. Магия, наука и религия. M., 2001; Маннхейм К. Христианские ценности и изменение социальной среды // Общественные науки и современность. 1993. № 5- Парсонс Т. Социальная система. М.: Мысль, 1995; Сорокин П. А. Социокультурная динамика // Сорокин П. А. Человек. Цшншшция. Общество. М., 1992.

3 Джемс У. Многообразие религиозного опыта. M., 1993; Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура. М., 1992; Юнг К. Психология и религия. М&bdquo- 1991; Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990; Фромм Э. Иметь или быть? М., 1990; Его же. Бегство от свободы. М., 1990; Маслоу А. Г. Новые рубежи в развитии человека // Хрестоматия по гуманистической психотерапии. М., 1995; Его же. Дальние пределы человеческой психики. СПб., 2005. стыо. От тенденции сводить религию к морали, обнаруживающейся у Канта, уходят Ф. Шлейермахер и Р. Отто, считавшие сущностью религии личное внутреннее переживание. Позднее некоторые религиозно-экзистенциальные аспекты, касающиеся человеческих чувств и переживаний, детально разработал П. Тил-лих, при этом уделил немалое внимание проблемам взаимовлияния общества, религии и культуры. Г. Гегель вскрыл гносеологические корни религии, JI. Фейербах — психологические, а К. Маркс, Ф. Энгельс и Ф. Ницше — ее социальные корни. Исследовать «социологические структурные формы» (церковь, секту, школу, монашеский орден), а также религиозные практики — основная задача феноменологии религии, по мнению М. Шелера. Вопросам эволюции и проблемам взаимоотношения науки и религии посвящены работы П. Тейяр де Шардена, проблемам общечеловеческих ценностей, взаимопонимания, открытости различных типов обществ и религий экзистенциальная философия К. Ясперса. Тема человеческого существования, судьбы личности и смысла жизни нашла свое отражение и в произведениях М. Бубера.

Как относительно самостоятельная отрасль знания религиоведение складывалось, начиная со второй половины XIX века. М. Вебера религия интересовала, главным образом, с точки зрения ее воздействия на общество. Парадигма понимания, заложенная В. Дильтеем и М. Вебером, рассматривает социальную реальность сквозь призму понимания ее субъектами социального действия — индивидами. С именем Э. Дюркгейма и школой функционализма связана парадигма социальных фактов, рассматривающая социальную реальность как самостоятельную и не зависящую от-воли и действий отдельных индивидов. На констI руктивную функцию религии, позволяющую достичь личностью идентичности в процессе социализации, указал Г. Зиммель. Б. Малиновский является представителем функциональной интерпретации религии: религия есть эмоциональный ответ на требование «культурного выживания» данной общности. Как важное условие стабильности общества рассматривал религию и Т. Парсонс. К. Манхейму принадлежит исследование взаимосвязи между духовными элементами и социально-политическими структурами. Согласно концепции социокультурного взаимодействия П. Сорокина, личность, общество и культура понимаются как не сводящиеся друг к другу, но при этом взаимосвязанные и взаи-мовлияющие. Американский социолог П. Бергер совместно с немецким исследователем Т. Лукманом анализирует религиозные процессы с позиции конструирования социальной реальности.

Центральный предмет исследования У. Джемса — религиозные и мистические состояния сознания, с его точки зрения религия — дело глубоко личное: у каждого своя религия, сформировавшаяся в рамках индивидуальной психики. Новое, что вносит в объяснение религии Фрейд, заключается в установлении связи между религией и субъективными влечениями, желаниями личности. Предметом аналитической психологии К. Юнга, стремившегося понять глубинные чувства человека и человечества, нередко становятся случайные события, не получившие должного объяснения в науке. Если Фрейд видел в религии «коллективный невроз», то, по мнению Юнга, вера человеку необходима для психического здоровья. Социальная роль религии определяется В. Франклом как способность помогать человеку, стремящемуся сделать свою жизнь осмысленной. Для Э. Фромма и А. Маслоу важен социопсихологический подход к религии, Э. Фромм находит корреляцию между социальной структурой и религиозным опытом, А. Маслоу через исследование высших ценностей бытия конструирует модель идеальной культуры, позволяющую людям раскрыть их потенциальные возможности.

Относительно собственно православия и его места и роли в духовной жизни России, значительный вклад внесли представители отечественной религиозной философии. Начиная с XIX века, философские исследования сущности духовной жизни и роли в ней православия развивались в работах П. Я. Чаадаева, И. В. Киреевского, Е. Н. Трубецкого, Ф. М. Достоевского, Н. О. Лосского, А. В. Карташева, В. В. Зеньковского, И. А. Ильина, Л. П. Карсавина, Г. В. Флоровского, Г. П. Федотова и др.1 Отдельные аспекты монастырской культуры были рассмотрены А. С. Хомяковым, П. А. Флоренским, К. Н. Леонтьевым, B.C. Соловьевым, В. В. Розановым, С. Н. Булгаковым, Н. А. Бердяевым, C.JI. Франком и др.2.

Для нас представляют интерес и работы современных философов (С.С. Аве-ринцев, А. А. Корольков, А. В. Мень, С. С. Хоружий и др.)3, разрабатывающих проблемы духовного и общекультурного возрождения современного российского общества с позиций православия.

Дореволюционные исследователи создали немало трудов, посвященных историко-культурному наследию православных обителей (В.В. Зверинский, Е.Е. Го-лубинский, П. С. Казанский, В. О. Ключевский, митрополит Макарий, Е. И. Смирнов, И. К Смолич)4, но их труды носили частнонаучный характер и лишь закладывали условия для создания целостного теоретико-методологического подхода к изучению монастырей и монашества.

Сохраняет актуальность для науки сегодняшнего дня опубликованная более ста лет назад «История Русской Церкви» митрополита Макария (Булгакова), представляющая собой общий очерк истории монастырей. Не меньшее значение.

1 Чаадаев П. Я. Полное собрание сочинений и избранные письма. М., 1991. Т. 1- Киреевский И. В. Избранные статьи. М., 1984; Трубецкой Е. Н. Смысл жизни. М., 1994; Лосский О. Н. Очерк мистического богословия Восточной церкви. М., 1991; Карташев А. В. Церковь, история, Россия. М., 1997; Зеньковский В. Смысл православной культуры. М., 2007; Ильин И. А. Основы христианской культуры // Ильин И. А. Одинокий художник. М., 1993; Его же. Аксиомы религиозного опыта: В 2-х т. М., 1993; Карсавин Л. П. Святые отцы и учителя церкви. М., 1994; Флоренский П. А. Столп и утверждение истины. М., 1998; Флоровский Г. В. Восточные отцы IV в. Париж, 1931; Федотов Т. П. Судьба и грехи России. СПб, 1991, в 2-х тт.

2 Хомяков А. С. О старом и новом. Работы по историософии // Соч.: В 2-х т. М., 1994.Т.1- Леонтьев К. Н. Записки отшельника. М., 1992; Соловьев B.C. Оправдание добра. Нравственная философия // Сочинення: В 2-х т. М., 1988; Розанов В. В. Религия. Философия. Культура. М., 1992; Булгаков С. Н. Православие. Очерки учення Православной Церкви. М., 1991. Его же. Свет невечерний. М., 1994; Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989; Его же. Царство Духа и царство кесаря. М., 1995; Франк С. Л. Сочинения. М., 1990.

3 Мень А. Культура и духовное восхождение. М., 1992; Аверинцев С. С. Богословие в контексте культуры. Лекция на начало учебного года в Свято-Филаретовской высшей школе, 14 сентября 1997 г. // Православная община. № 45. С. 62−76- Корольков А. А. Духовная антропология. СПб., 2005; Хоружий С. С. Аскетика православия и идея синергии // Вестник Российского гуманитарного фонда. 1996. № 1- Его же. Православная аскеза — ключ к новому видению человека: Сб. статей. М., 2000.

4 Зверинский В. В. Материал для нсторико-топографического исследования о православных монастырях в Российской империи / Сост. В. В. Зверинский. В 3 Т., СПб., 1890- Голубинскии Е. Е. История Русской Церкви. М., 1900;1917.Т. 12- Казанский П. С. История православного русского монашества от основания Печерской обители преп. Антонием до основания Лавры Св. Троицы преп. Сергием. М., 1855- Денисов Л. И. Православные монастыри Российской империи. М., 1908; Ключевский B.O. Древнерусские жития святых как исторический источник. Репринт. М., 1988; Макарий (Булгаков), митрополит. История Русской Церкви. М., 1995; Смирнов Е. И. История Христианской Церкви. Репринт. Свято-Троицкая Сергнева Лавра, 1997; Смолич И. К. Русское монашество (988−1917). Приложение к «Истории Русской Церкви». M., 1997. имеют «Материалы для историко-топографического исследования о православных монастырях в Российской империи.» В. В. Зверинского, Л. И. Денисова «Православные монастыри Российской империи» и «История Русской Церкви» Е. Е. Голубинского. Истории православного монашества посвящены работы П.С. Ка-• занского и И. К. Смолича. Огромное значение для понимания сущности монашества имеют произведения агиографического жанра. В связи с чем следует назвать работы В. О. Ключевского «Древнерусские жития святых как исторический источник», Г. П. Федотова «Святые Древней Руси», «Очерки по истории русской святости» иером. Иоанна (Кологривова). Среди исследований, посвященных отдельным монастырям, можно выделить работу Н. К. Никольского о Кирилло-Белозерском монастыре, труд Н. И. Серебрянского по истории монастырской жизни в Псковской земле.

Среди недавно появившихся историографических работ особо следует отметить целостное исследование П. Н. Зырянова «Русские монастыри и монашество в XIX и начале XX века» (М., 1999) и исторические очерки «Монашество и монастыри в России. XI—XX вв.ека» под редакцией Н. В. Синицыной (М., 2005).

В' советский и постсоветский периоды отечественной истории появилось множертво работ по проблемам православия, взаимодействию государства и РПЦ, ее роли в культуре, духовной жизни русского общества. Это, в первую очередь, труды В. И. Гараджи, Н. С. Гордиенко, П. С. Гуревича, В. А Зоца, А. Н. Ипатова, Н. П. Красникова, П. К. Курочкина, Ю. А. Левады, Д. С. Лихачева, Л. Н. Митрохина, Н. М. Никольского, М. П. Новикова, М. И. Одинцова, К. К. Платонова, А. Д. Сухова, Д. М. Угриновича, И. Н. Яблокова и др.1 Среди работ описательного характера о современных монастырях следует отметить и богословские труды диакона Андрея (Ку.

1 Гордиенко Н. С. Современное русское православие. Л., 1987; Гуревнч Н. С. Гуманизм и вера. М., 1990; Зоц В. А. Православие и культура: факты против домыслов. Киев, 1986; Ипатов А. Н. Православие и русская культура. М., 1985; Красников Н. П. Православная этика: прошлое и настоящее. М., 1981; Курочкин П. К. Эволюция современного русского православия. М., 1971; Левада Ю. А. Социальная природа религии. М., 1965; Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы // Избранные работы: В 3-х т. Л., 1987; Митрохин Л. Н. Философия религии. М., 1993; Никольский Н. М. История Русской церкви. М., 1983; Новиков М. П. Тупики православного модернизма. М., 1979; Одинцов М. И. Государство и церковь в России: XX век. М., 1994; Платонов К. К. Психология религии. М., 1967; Сухов А. Д. Религия как общественный феномен. М., 1972; Угринович Д. М. Искусство и религия. М., 1982; Его же: Психология религии. М., 1986; Яблоков И. Н. Религия в системе культурного универсума // Наука, религия, гуманизм. М., 1996. раева), игумена Вениамина (Новика), митр. Антония (Сурожского), о. Иоанна (Эко-номцева) и др.1.

К вышеизложенному надо добавить, что современные монастырские общины не только в России, но и в странах Запада еще очень слабо изучены. Если говорить о зарубежных исследованиях, то они, несомненно, проводились, но при этом объектом их рассмотрения выступали католические монашеские ордена и буддистские общины монахов.

Итак, проблематика нашей работы лежит на стыке ряда дисциплин, помимо собственно религиоведения, это философская антропология, социология и психология религии. Однако на сегодняшний день целостных и комплексных работ по исследуемой теме практически нет.

Цель исследования — выявление сущности и специфики современного русского православного монашества как социокультурного феномена. Достижение данной цели предполагает решение конкретных задач исследования: анализ основных теоретико-методологических подходов к исследованию религиозных явленийопределение основных характеристик, типологических особенностей и функций монашеского служенияотражение различных сторон жизнедеятельности монастырей в России, их социокультурная роль и влияние на духовное развитие обществаанализ социального положения современного монашества в Россииопределение специфики культовых практик и внекультовой деятельности современных монастырейисследование отношения социальных групп общества к современному монашеству, а также мотивация ухода в монастырь.

1 Игумен Вениамин (Новик). Актуальные проблемы российского православного церковного сознания // Вопросы философии. 1999. № 2- Митрополит Сурожский Антоний. Жизнь. Болезнь. Смерть. М., 1995; Его же. О монашестве // Вестник РХД. 1994. № 170- Экономцев И. Исихазм и восточноевропейское возрождение. Богословские труды. Вып. 29. МД989- Кураев А. Православие и право. М., 1997.

Объектом исследования является современное русское православное монашество.

Предметом исследования выступает монашество как социокультурный феномен, как часть социокультурной сферы, обуславливающей его сущность, специфику и функции. Мы рассматриваем феномен монашества с религиоведческих позиций как один из типов жизнедеятельности людей. Специфической сферой социокультурной деятельности людей является религия. Она — определенный способ практически-духовного освоения мира, а также область духовного производства. В качестве таковой она играет определенную роль. Это в полной мере относится к православному монашеству. Нас интересует особенность функционирования традиционных духовных практик, их трансформация в современном обществе, и перспектива развития.

Методологическая основа исследования. В диссертационном исследовании применяется деятельностно-акционистский подход, широко используется метод системного подхода, ориентированный на выделение интегративных, инвариантных, системообразующих связей и отношений. В качестве дополнительных методов были использованы сравнительно-исторический, комплексный и ана-литико-описательныйприменен ряд социологических методов, в частности, включенное наблюдение, анкетирование, интервьюирование, case study.

Важная методологическая задача возникла перед нами при решении следующей задачи — какие критерии положить в основу отбора монашеских общин для обследования. Методологический принцип исследования религиозных сообществ, введенный Дюркгеймом, состоит в том, что сравнительному анализу подлежат только гомогенные сообщества1. Таким образом, избирая в качестве объекта исследования православные монастыри, мы, в первую очередь, изучили их правовой статус. После предварительного знакомства с женскими монастырями (женские монастыри для глубинного анализа избраны в связи с естественной недоступностью мужских для автора исследования) Санкт-Петербурга и Ленинградской области, мы отобрали для детального описания те из них, которые.

1 Durkheim Е. The Elementary Forms of the Religious Life. N. Y., 1965. P. 113−115. не являются ставропигиальными, а являются, следовательно, типичными общежительными монастырскими общинами, объединенными «посредством обетов целомудрия, нестяжания и послушания» и посвящающих себя «молитве, труду и благочестивой жизни"1.

Общая стратегия исследования состоит в открытом, поисковом, неструктурированном подходе к проблемной ситуации. Обращение к монастырскому микромиру потребовало особых инструментов глубинного анализа — методов качественного анализа монастырской жизни. Тактика проведения исследования включает в себя изучение ряда случаев (case study монастыря как организации) и историю жизни монашествующих (интервью). Основной метод сбора эмпирических данных — включенное наблюдение2, так как длительное погружение в поле исследования дает возможность всесторонне рассмотреть монашество в динамике развития, понять современные религиозные нормы и ценности, структуру ролей, систему властных отношений в процессе повседневного, обычного функционирования конкретного монастыря. Тактика case study позволяет выявить не только наблюдаемые отношения и процессы в монастырской среде, но, в первую очередь, выявляет их скрытый подтекст, субъективные значения. Глубинное интервьюирование, в свою очередь, направлено на изучение опытов проживания жизни в монастыре и отражение в них социально-культурных процессов. Структурированное интервью было использовано для получения информации о степени религиозности россиян и их представлениях о монастырях и монашестве.

Научная новизна исследования определяется тем, что выполненная работа является одной из немногих в отечественном религиоведении попыток изучения современного православного монашества в свете социальных процессов и отношений. В рамках исследования:

1 Монастыри // Устав об управлении Русской Православной Церкви. СПб., 1996.

2 Включение в качестве трудницы продолжалось в общей сложности около одиннадцати месяцев, с 1999 по 2006 г., кроме того, в этот же период осуществлялось невключенное наблюдение в совокупности с неформализованным интервью (в качестве прихожанки монастырских храмов), что дало возможность собрать глубинный материал о всех сторонах монастырской жизни. систематизированы социально-философские концепции, связанные с изучением религиозных явленийна основе анализа классических концепций сущ! ности и специфики религиозных явлений, выявлены их центральные положения и конвергентные позиции;

— выявлены существенные характеристики феномена монашества и уточнено само понятие монашестваописаны основные характеристики, типологические особенности и функции монашеского служенияустановлено место монашества в социокультурной жизни общества и показана социокультурная роль православных монастырей в России, их влияние на духовное развитие русского народа;

— получены данные о социальном положении современного монашества в Россиивыявлена специфика религиозных и повседневных практик в современных. русских православных монастырях, их трансформация, и перспектива развитияопределены степень религиозности россиян и отношение различных социальных групп общества к современному монашествуустановлены основные мотивы обращения современного человека к монашескому сообществу.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

1. В ходе исследования выявлены три основные парадигмы развития религиоведческого знания: парадигма социальных фактов, гуманитарно-личностная и деятельностно-акционистская. I 2. Обоснован ряд критериев при построении типологии монашества: хронологический (например, средневековое и современное монашество), этнический (русское, греческое), географический (восточное, западное), конфессиональный (буддистское, христианское), социальный (уединенное и общежительное, созерцательное и деятельное, женское и мужское), правовой (монастырское монашество, монашество в миру и отшельничество), ролевой (столпничество, странничество, миссионерство).

1 i.

3. Монашество представляет собой социокультурное явление, сущность которого находит свое выражение в одной из религиозных форм организации жизни людей, принявших на себя ряд обязательств, прежде всего, обета нестяжательства, воздержания, подчинения, и объединенных специфическим мировоззрением, ценностями, нормами и практиками. Содержание и функции монашества могут меняться в контексте эволюции общества и в различных культурах. За время своей многолетней истории монашество с разной степенью интенсивности выполняло ряд важнейших культурных функций: мировоззренческую, экологическую, интегративную, духовно-нравственную, коммуникативную, информационно-просветительскую, экономическую, социального патронажа, художественно-эстетическую и компенсаторную.

4. В социальной направленности мужских и женских монастырей в дореволюционный период существовала определенная «поляризация». Насельники мужских монастырей стремились идти созерцательным путем, в то время как женские монастырские общины ориентировались на социальное служение. После принятия первой в истории социальной концепции РПЦ (13−16 августа 2000 г.) отмечается унификация в деятельности женских и мужских монастырей. За годы своего существования РПЦ накопила большой опыт милосердно-благотворительной деятельности, которая сегодня активно возрождается, несмотря на то, что монашество рассталось с крупными земельными владениями и прибыльными коммерческими предприятиями.

5. Исследование культовой и внекультовой деятельности монастыря обнаружило дифференциацию современных монастырских сообществ в зависимости от доминирующего типа деятельности: молитвенный, социальный и хозяйственно-экономический.

6. Существование православного монашества как специфического социокультурного явления является необходимым условием для успешного функционирования РПЦ в России.

Теоретическая значимость исследования. Материалы и выводы диссертации позволяют уточнить методологический аппарат исследования сущности явлений религиозной сферы социального бытия. Проведенное исследование восполняет существующий пробел в изучении сущности и специфики современного православного монашества в социокультурной сфере русского общества. Методологические принципы, предложенные в диссертации, и сделанные теоретические выводы могут быть использованы в дальнейшем для описания и анализа как собственно монастырской среды, так и сходных с ней социокультурных образований.

• Практическая значимость исследования состоит в возможности использования материалов диссертации, теоретических положений и выводов для дальнейшего развития религиоведческого анализа взаимосвязи и взаимодействия светского и религиозного мировоззрения, при оценке имеющегося опыта взаимодействия и сотрудничества государства и Русской Православной Церкви в различных областях общественной жизни (благотворительность, сохранение культурных ценностей, экология, искоренение явлений социальной патологии и т. д.). Внедрение материалов и результатов исследования может быть осуществлено в публикациях учебно-методических и учебных пособий по религиоведению.

Апробация результатов исследования. Основные результаты диссертационного исследования представлены в статьях и учебно-методических работах автора (список публикаций прилагается в конце автореферата), а также прошли апробацию в выступлениях на Ассамблее молодых ученых и специалистов (1999, 2005) — международной летней школе «Постсоветское общество: новые методы исследования и модели интерпретации» (1999) — на российских и международных конференциях: «Социология в Санкт-Петербурге и Санкт-Петербургском государственном университете» (1999), «Православие в истории России. Прошлое и современность» (1999), «Христианская культура на пороге третьего тысячелетия» (2000), «Психолого-социальная работа в современном обществе: проблемы и решения» (2004, 2007), «Философские и духовные проблемы науки и общества» (2005), «Роль образования в формировании установок толерантного сознания» (2008).

Материалы исследования легли в основу курсов «История и теория религии», «Религиоведение» и спецкурсов «Психология религии», «Социальная работа в религиозных организациях», читаемых автором в Санкт-Петербургском государственном институте психологии и социальной работы.

Диссертация обсуждена на заседании кафедры религиоведения РГПУ имени А. И. Герцена 8 декабря 2008 года.

Структура работы. Диссертационная работа состоит из введения, трех глав, разделенных на восемь параграфов, заключения и списка использованной литературы, включающего 280 источников.

Результаты исследования показывают, что слова «религиозное возрождение в России» могут употребляться только в кавычках. Это возрождение имеет зачастую поверхностный и «идеологический» характер, не затрагивая более глубоких слоев сознания. Духовное возрождение в России не равнозначно восстановлению православной веры, а религиозность (обще-христианская) выступает оппозицией советскому атеизму. На «словесном» уровне религиозность продолжает расти, но рано или поздно этот рост, надо полагать, остановится. Но возможность преобразования этого роста в рост реальной «традиционной» православной религиозности, который мог бы компенсировать естественную убыль старого традиционно религиозного населения, остается под вопросом.

Решить эту проблему РПЦ пытается, призывая россиян к посещению монастырей, которые, по словам церковных иерархов, являются центрами истинного, традиционного православного богослужения. Впрочем, как мы выяснили, длительность служб в современных монастырях заметно сокращена, богослужение проводится с ориентацией на возможности и потребности современных паломников. Тем не менее, культовая деятельность, по-прежнему играет наиважнейшую роль в жизнедеятельности монашеской общины. Как и в дореволюционной России, основным занятием монаха является молитва, поскольку является самым «душеполезным», спасительным делом. Именно посредством культовой деятельности монастырь выполняет свою наиважнейшую функцию — интегра-тивную, через культ происходит становление монашеской общины и формирование специфической социокультурной группы.

Исследовательский интерес к внекультовой деятельности монастыря связан, во-первых, с тем, что рутинные, автоматические действия составляют большую часть социальных действий. Социальная жизнь, по сути, состоит из однообразных поведенческих ритуалов, повторяющихся изо дня в день, из года в год. Каждодневные занятия и взаимодействия с другими людьми определяют структуру и форму того, что мы делаем. Таким образом, изучая повседневные практики насельников монастыря, мы многое узнали о жизни монашества. Во-вторых, анализ социального взаимодействия в повседневности проявляет деятельность более крупных социальных систем и институтов. Фактически все крупномасштабные системы рассчитаны на те модели социального взаимодействия, которые воспроизводятся индивидами в ходе повседневной жизни. Микрои макроанализ не так уж далеки друг от друга, наоборот, они тесно взаимосвязаны и дополняют друг друга. Макроанализ важен для понимания институционального фона обыденной жизни. Те способы, которыми люди выстраивают свою повседневную жизнь, зависят от институциональных оснований. В свою очередь, микроисследования помогают объяснить широкие институциональные формы, так как личное взаимодействие — основа всех форм социальной организации, независимо от ее масштаба. Так, деятельность монастыря может быть описана в терминах межличностного взаимодействия. Мы анализировали деятельность настоятеля (игуменьи), его (ее) взаимодействие с насельниками и паломниками, насельников монастыря на службе и в столовой. Используя эту информацию, мы, конечно, не смогли нарисовать картину монастыря как организации в целом, поскольку связи между ее структурами выходят за пределы непосредственного личного взаимодействия. Тем не менее, изучение повседневного взаимодействия внесло существенный вклад в понимание деятельности монастыря как организации.

Изучая монастырь как организацию, мы учитывали, что любая организация до некоторой степени бюрократична по своей природе. Бюрократия включает в себя четко очерченную иерархию власти, установленные правила, определяющие поведение насельников, и разделение между задачами внутри монастыря. Но как в любой другой организации, на всех уровнях внутри монастыря устанавливаются неформальные сети. Изучение этих связей для нас являлось столь же важным, как и изучение формальных характеристик.

В настоящее время монашество лишилось политических, социально-каритативных и культурно-образовательных функций, рассталось с крупными земельными владениями и прибыльными коммерческими предприятиями, наконец, потеряло социальную притягательность для элитных общественных групп. Если Г. Гегель, анализируя эволюцию монашества, полагал, что существование монастырей в обществе его времени лишено какого-либо смысла, то монашество стремится сегодня, обращаясь к истории, напротив, обосновать свою социальную значимость. Аскетический образ жизни призван *"зримо напомнить о томчто быть христианином означает следовать Христу", своим примером монашество пытается, таким образом, «противостоять откровенному и якобы естественному искушению релятивировать идеал следования Христу».

Соответственно, затруднительно на сегодняшний день обозначить тенденции развития русского православного монашества. Новая стратегия может быть очень разнойно, прежде всего, она должна сделать выбор между альтернативными установками: интеграции в социокультурную сферу и неинтеграции. Участие в социальной жизни еще не означает внутренней, сущностной включенности в эту жизнь, оно может оставаться внешним, формальным. Чтобы выполнить свою миссию в обществе, православие должно активно включиться в диалог со всеми социальными силами, которые могут способствовать возрождению так необходимых человечеству гуманистических ценностей. Если православному монашеству удастся примирить потустороннее с земной практикой, покой и движение, теорию и практику, оно сможет осуществить исторический синтез и привести русскую национальную культуру к всечеловеческой культуре, достичь цели христианства — спасения не личного, но всеобщего. Оздоровление русского народа должно привести от чувственно-эмоционального, пассивного и недисциплинированного образа жизни к сознательно-волевому, активному и ответственному отношению к жизни.

В дальнейшем результаты и материалы проведенного исследования могут быть использованы при изучении русской духовной культуры, ее современного состояния. В учебно-педагогической деятельности результаты исследования могут быть использованы при подготовке курсов лекций и практических занятий по религиоведению, социальной философии, философии религии и культурологии, истории и теории религиозной философии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Подытоживая проведенное исследование, представляется необходимым резюмировать его выводы и результаты в соответствии с поставленными задачами.

Наше исследование показывает, что в религиоведческой науке сложились базовые теоретико-методологические подходы к анализу сущности таких религиозных явлений, как монашество. В результате проведенного сравнительного анализа нами было выделено три парадигмы развития религиоведческого знания: парадигма социальных фактов, гуманитарно-личностная и деятельностно-акционистская.

Исторически первой образовалась парадигма социальных фактов, основное содержание которой представлено эволюционистскими и марксистскими теориями, позитивизмом и структурно-функциональным анализом. Представителей данной парадигмы интересуют надиндивидуальные социальные структуры (институты, организации, государство) — «социальные факты», находящиеся «вне» индивида, действующие на основании объективных закономерностей независимо от сознания людей. К. Маркса, М. Вебера, Э. Дюркгейма Б. Малиновского и других теоретиков интересовало влияние религии на различные стороны социальной жизни, а не специфика самой религиозной жизни. Основополагающей методологической задачей в рамках данных теорий является формулирование функционального определения понятия «религия». В это определение обязательно включаются такие компоненты, как «нормы», «институт», «функция», f «феномен».

Сторонники гуманитарно-личностной парадигмы (представители неоканти-* анства, символического интеракционизма, феноменологии, этнометодологии, конструкционизма), наоборот, фактически отрицают существование объективных социальных законов, на первый план они выдвигают личность, социальные взаимодействия индивидов и малых групп, в результате которых может возникнуть то или иное религиозное явление. Такие философы, как У. Джеймс, М. Бубер, С. Франк и другие, в первую очередь, пытались дать субстанциональное определение «религии» и выявить телеологические закономерности, определяемые целями деятеля. С их точки зрения изучения «целей», «ценностей», «мотивов», «действий» и «опыта» людей достаточно для познания сущности религиозного явления.

Соответственно, перед нами встала ключевая методологическая проблема — отношение «объективизм-субъективизм». Решить ее нам помогли представители деятельностно-акционистской парадигмы, попытавшиеся соединить макросис-темный и повседневный уровни социальной реальности. К. Гирц, Д. Эрвье-Леже, П. Бурдье и другие современные теоретики считают, что прежние подходы не адекватны для анализа и понимания современной реальности быстро меняющихся социальных систем и подчеркивают случайность, фрагментарность, социальных событий, их зависимость от изменений в общественном сознании, что делает необходимым анализ не только сознания религиозной группы, но и сознания других социальных групп и общества в целом. Деятельностно-акционистский подход выдвигает на первый план культурные факторы повседневной жизни, считавшиеся ранее вторичными по отношению к экономическим, материальным, структурным факторам. Если ранее человечество зависело от природных и экономических факторов, то в наше время, по их мнению, культура, как и повседневные человеческие практики, начинают доминировать. Функции культуры приобретают господствующее значение в социальной системе, как и саморефлексирующая личность с ее практической активностью. Изучая различные культуры, мы должны учитывать как их отличия, так и культурные универсалии. Культурные универсалии — это формы поведения, обнаруживаемые во всех, или почти во всех, культурах. Универсалиями являются религиозные ритуалы, язык и т. д., но в рамках этих общих категорий способы поведения и ценности различных обществ существенно варьируются. Религия всегда зарождается в рамках определенной культуры, состоящей из ценностей, которых придерживается определенная группа, норм, которым следуют ее члены, и материальных предметов, которые они создают. Религиозная реальность создается человеческим действиемв то же время, все поступки связаны с социальным контекстом.

Таким образом, мы можем объединить материальный и идеальный аспекты человеческих действий с помощью понятия «практика». Также решить проблему общего — частного", как мы выяснили, нам поможет сравнительный подход.

Ввиду тесных связей, объединяющих общества во всем мире, а также ввиду фактического исчезновения многих форм традиционных социальных систем, изучение религии не может происходить путем познания институтов отдельного общества, необходим сравнительный подход. В тоже время необходимо учитывать культурное своеобразие. Сравнивая различные формы религиозной жизни с изучаемой, мы больше узнаем об уникальных особенностях нашего предмета.

Обследование теоретического материала позволило нам выявить еще несколько методологических проблем. Первая из них — существование междисциплинарных барьеров при изучении религиозных явлений. Мы полагаем, что-междисциплинарные барьеры затрудняют как развитие религиоведения, так и собственно нашей темы исследования, в связи с чем применили комплексный подход, направленный на объединение наук, дисциплинарных знаний и действий различных специалистов в целях многостороннего и целостного изучения такого сложного объекта, как монашество. Так, мы изучали современное православное монашество путем исторического сравнения, а затем сопоставили полученные результаты с теорией секуляризации и другими теориями трансформации религиозности в современную эпоху. Используя достижения психологии религии, мы выяснили мотивы, ориентации, установки’и представления людей о самих себе, значимых для них и обуславливающих их действия. Как мы определили, институт религии и его структуры субъективированы в сознании деятелей и наделены определенным символическим содержанием, которое им приписывается представителями определенной культуры в конкретных социальных ситуациях. Также мы применили знания культурной антропологии, анализируя со) циальное поведение людей сквозь призму ценностей и неинституциональных норм, так называемых «норм обычного права», нас интересовал тот культурный конфликт, который проявляется в несогласованности институциональных норм и норм «обычного права», возникших под влиянием культурной традиции. В эпоху трансформации, модернизации российского общества, когда нормы «по обычаю» не могут угнаться за вновь создаваемыми, такой конфликт наиболее наглядно себя проявляет.

Вторая методологическая проблема — отношение «количественное-качественное». Проблему обеспечения надежности исследовательских данных мы предлагаем решать путем комбинирования количественной и качественной стратегии исследования. Правда, в нашем исследовании имеется определенный дисбаланс в сторону качественных методов. Связанон с тем, что мы, прежде всего, изучаем культурный феномен, а значит уникальный, особенныйпри этом рассматриваем его в динамике, опять же, качественная стратегия здесь более эффективна. Тем не менее, мы решаем проблему обеспечения надежности данных, проблему триангуляции: (1) за счет проверки результатов включенного наблюдения данными глубинного интервью и структурированного интервью- (2) i используя различные источники информации- (3) путем привлечения других исследователей к изучению «кейсов" — (4) проверяя полученную информацию на протяжении длительного времени и в разных социально-экономических условиях.

Мы полагаем, что необходимо искать новые подходы к анализу религиозных явлений. Данный поиск обусловлен радикальными изменениями в мире конца XX века. Как показал постмодернистский дискурс, настоящее время требует отказа от каких-то бы ни было моделей центристского плана, и самое пристальное внимание нужно уделять культурным факторам социальной реальности. Изучение этих факторов предполагает использование нарративных методов представления и упорядочения современных социальных практик. Данный метод позволяет, во-первых, не поддаваться влиянию идеологии на результаты исследования (что особенно актуально в такой науке как религиоведение), во-вторых, вносит ясность в ситуации непредсказуемости того или иного социаль-' ного явления.

Сравнительный анализ трех рассмотренных парадигм позволил нам сформулировать ключевые аспекты их конвергенции относительно сущности религиозных явлений:

— все религиозные явления имеют социальную природу, которая может и должна быть подвергнута конкретно-научному изучению;

— предпосылки образования религиозной общности проявляются в сходстве объективных условий жизнедеятельности тех, кто может стать-ее членом, наиболее существенным является историко-культурное прошлое, которое объективно не может быть преобразовано, в отличие от его конструирования данными.

1 историческими поколениями;

— религия — не случайное образование, она необходимо возникает и существует в каждом обществе, вследствие наличия социально-экономических, культурно-исторических, политических и психологических предпосылок;

— каждое религиозное сообщество формирует и поддерживает особую конкретно-историческую культуру, то есть систему разделяемых ее членами ценностных, нормативных и других регуляторов социального взаимодействия, начиная с взаимопонимания смыслов социальных действий;

— воспроизводство религии как социокультурного явления обусловлено потребностью общества в ценностно-нормативных регуляторах своей структуры;

— специфика религиозного сознания и религиозной деятельности проявляется в разделении мира на трансцендентную реальность, обеспечивающую людей решением вопросов, относящихся к сфере предельных категорий человеческого бытия, и повседневно-деятельностную реальность;

— все религиозные сообщества, имеют культуросообразную форму целенаправленной координации — управление или самоуправление.

Таким образом, в основу нашего религиоведческого исследования легли теоретико-методологические разработки представителей трех парадигм: парадигмы социальных фактов, гуманитарно-личностной и деятельностно-акционистской.

Во втором параграфе первой главы мы выяснили, что аскетизм как важная составляющая феномена монашества, и собственно монашество не есть территориальная особенность, уникальность определенной нации или составляющая отдельной религии. Целью монашества, как нравственной силы, было спасение не только самих себя, но спасение всего мира. На основе анализа различных конфессий мы остановились на сравнительном изучении монашества в двух мировых религиях — буддизме и христианстве. Вначале мы рассмотрели фундаментальные различия между христианским и буддистским мировоззрением, заключающиеся в том, что (1) христианская: концепция, мира базируется на линейном мышлении, тогда как буддизм придерживается циклического мышления- (2) христианство говорит о том, что мир был сотворен, а буддизм исходит от представления о том, что этот мир эволюционировал- (3) в христианстве есть> один шанс спастись — через покорность Божьей воле, в буддизме же существует несколько возможностей, поскольку существует несколько жизней, но на-практике, для того чтобы уничтожить все желания, предпочтительнее следовать путем Будды. Данные различия обозначили разнонаправленный образ жизни монашествующих в христианстве и буддизме: для монаха-христианина идеальный образ жизни — общежитие, где все равны и представляют собой семью, для монаха-буддиста — идеалом является индивидуальное подвижничество. Но в настоящее время оба образа жизни представлены как в христианской традиции, так и в буддистской, причем на сегодняшний день общежитие преобладает, поскольку монашество может осуществлять свою деятельность при непосредственной поддержке общества и государства.

Нахождение универсалий такого культурного явления как монашество, привело автора к уточнению собственно понятия монашества. Под монашеством автор понимает особое социокультурное явление, сущность которого находит свое выражение в одной из религиозных форм организации жизни людей, принявших на себя ряд обязательств, прежде всего, обета нестяжательства, воздержания, подчинения, и объединенных специфическим мировоззрением, ценностями, нормами и практиками. Содержание и функции монашества могут меняться в контексте эволюции общества и в различных культурах.

Мы обнаружили, что за время своей многолетней истории монашество с разной степенью интенсивности выполняло ряд важнейших культурных функций: мировоззренческую, экологическую, интегративную, духовно-нравственную, коммуникативную, информационно-просветительскую, экономическую, социального патронажа, художественно-эстетическую и компенсаторную.

Для того чтобы понять общую суть и назначение монашества мы обратились к рассмотрению русского православного монашества, представляющего собой особое социокультурное, явление. Православие и его авангард — монашество — в течение 1000 лет оказывало колоссальное влияние на все стороны жизни русского народа. И, по мнению целого ряда исследователей религии в традиционном и современном обществах1, архаические и мифологические характеристики коллективного мышления неуничтожимы и присущи в той или иной степени менталитету человеческого сообщества в целом. В русском национальном характере господствует эсхатологическое начало, устремленность к концу, смерти. Еще Бердя-' ев писал, что русской душе не свойственен серединный путь. Он полагал, что русская душа соединяет два противоположных начала: языческую дионисий-скую стихию и аскетически-монашеское православие. Поэтому русский человек совмещает в себе такие противоположности, как жестокость-доброта, смирение-наглость, рабство-бунт. Если Запад, опираясь на греческий интеллектуальный дискурс, римское право и христианскую духовность, обуздал стихийное мышле.

1 Социологическая, культурологическая и антропологическая традиция изучения формирования менташггета как формы общественного сознания, в основе которых находятся мощные пласты бессознательного, связаны с именами таких исследователей, как Э. Тейлор и Дж. Фрейзер, Э. Дюркгейм и Л. Леви-Брюль, К. Юнг и К. Леви-Стросс, В. Пропп и M. Элиаде ние правом, законами, то Россия не приемлет рассудочные нормы и находится в поиске другого выхода в нахождении гармонии. Византийская версия христианства привела русского человека к уставу, формализму, отвлеченности от жизни, к религии смерти, а не радости повседневного существования. Русский человек в любом явлении может почувствовать Абсолют, понимаемый им как «неопределенная потенциальность» и «основа всего"1, отсюда — подчиняемость внешним условиям и законопослушность.

Мы выяснили, что в отличие от католического и протестанского аскетизма, реформационный потенциал православия остался нереализованным, а его культурообразующие функции на сегодняшний день особенно актуальны. Православное монашество породило выдающиеся образцы святости и приучило народ к, культу святых, но весьма мало приложило усилий к воспитанию в русском человеке чувства долга, личной ответственности и творческойг активности. Русский человек не научилсяверовать через собственное"практическое действие, через непосредственный религиозный опыт, он привык, лишь наблюдать за ним. и поклоняться* примерам лучших представителей православных монастырей. Поскольку русскому православию не удалось решить проблему культурного творчества, преодолеть явный дуализм сакрального и светского, церкви и культуры.

В противоположность западному, русское мировоззрение содержит в себе философию «Мы», «Мы» — первично, свободное «Я» может произрасти только из «Мы», но Россия по-прежнему остается страной безличного коллектива. «Мы» всегда смиренно, оно покорно терпит как могущественную государственность, так и порабощение религиозной жизни государством, лишает человека прав личности и не защищает его достоинства. Об этом с разных позиций говорили И. В. Киреевский, Н. А. Бердяев, В. В. Зеньковский, В. В. Розанов, B.C. Соловьев, С. Н. Булгаков, Г. П. Федотов, И. А. Ильин. Соответственно, актуальней.

1 Карсавин Л. П. О сущности православия // Проблема религионо-культурной идентчности в русской мысли XIX—XX вв.еков: современное прочтение: Учеб.-метод. пособие / Автор-составитель Г. Я. Миненков. Мн., 2003. С. 425. шая задача РПЦ сегодня — обращение к личности, к выработке нового, более ответственного духовного сознания.

По мнению ряда русских мыслителей1, задачу преодоления отрешенности от жизни, идейности мировосприятия может решить православная женщина, чей ресурс на протяжении веков оставался не востребованным по причине отсутствия целостной «культуры пола». И не случайно русскому православному монашеству, начиная с XIX века, присуща тендерная поляризация. Несмотря на то, что женское монашество существовало ровно столько же, сколько и мужское, исторически сложилось мнение, что духовного совершенства и святости, тем не менее, в основном достигали мужчины. В РПЦ на сегодняшний день преобладают женские монастыри. И хотя социальной концепцией РПЦ декларируется единение мужского и женского монашества, традиционные религиозные традиции в отношении женщин и их религиозной роли предполагают все же лидерство мужчины. Тем не менее, само принятие социальной концепции нам представляется во многом обусловленным активным вмешательством в жизнь женских монастырских общин, породивших целый ряд религиозно-философских дискуссий в конце XIX — начале XX вв. о предназначении монашества и приведших не только к новому осмыслению монастырских практик2, но и к актуальному видению социально-экономических и общественно-политических проблем, решать которые, правда, предстоит уже современной Русской Православной Церкви.

Сегодня даже непрофессиональным взглядом обывателя можно заметить, что происходит заметная активизация религиозных учреждений, которые непосредственно стараются участвовать в решении целого ряда актуальных проблем современности. РПЦ в настоящее время не связывает себя ни с каким общественным или государственным строем, ни с какой политической силой, но это не значит, что религия радикально вытесняется из всех сфер жизни народа, и Цер

1 См., напр., Бердяев H.A. Новое религиозное сознание и общественность. М., 1999; Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. M., 1995; Розанов B.B. Женщина перед великою задачей // Розанов B.B. Религия и культура. M., 1991.

2 Направленность на единение чисто монашеской практики (молитвенной вне мира) и диаконисской (служение в миру) была отражена уже в материалах Поместного Собора 1917;1918 гг. ковь отгораживается от участия в решении общественно значимых задач, лишается права давать оценку действиям властей.

Несмотря на то, что Церковь апеллирует непосредственно к нравственности человека, она не является в современном обществе нормообразующей инстанцией, какой была в средневековом обществе. На идеологическую роль в современном обществе претендует целый ряд социальных институтов: массмедиа, гражданские институты, политические партии. Православие сегодня — это символ русского своеобразия и некой духовной ценности этого своеобразия, как что-то, что может быть с гордостью противопоставлено другим, и ценность чего эти другие тоже в какой-то мере признают.