Трудно найти не только в русской, но и во всей мировой истории жен-щину, которая оставила такой неизгладимый след в людской памяти, которая вызывала бы столь противоречивые толки, простые споры, длящиеся вот уже полтора века. По свидетельству современников, она была одарена божест-венной красотой, как Прекрасная Елена, из-за которой началась Троянская война. Но с этой женщиной связано нечто большее для нас, чем гибель Трои. С этой женщиной связана жизнь и гибель величайшего гения России Пуш-кина. Более века минуло после смерти Натальи Николаевны, а интерес к ее личности не ослабевает.
Какой же она была, эта первая красавица обеих столиц, — бездушной кокеткой, по вине которой произошла роковая дуэль, или глубокой, цельной личностью? Какие взаимоотношения у нее были с поэтом? Понять это цель данного реферата, в котором были исследованы факты биографии А.С. Пуш-кина и Н. Н. Гончаровой, проанализированы его стихотворения, посвященные жене, а также изучены письма супругов друг другу.
1. НАТАЛИ
Уже в восьмилетнем возрасте все обращали внимание на редкое, клас-сически-античное совершенство черт ее лица и шутливо пугали маменьку — саму замечательно красивую женщину, — что дочь со временем затмит ее кра-соту и от женихов отбоя не будет! Суровая и решительная маменька в ответ поджимала губы и, качая головой, говорила: «Слишком уж тиха, ни одной провинности! В тихом омуте черти водятся!» И глаза ее сумрачно поблески-вали…
Наталья Николаевна родилась 27 августа 1812 года в поместье Кариан, Тамбовской губернии, где семья Гончаровых с детьми жила после вынуж-денного отъезда из Москвы из-за нашествия Наполеона. Мать, Наталия Ива-новна Гончарова, считала, что младшенькую дочь неимоверно разбаловал свекор, Афанасий Николаевич, не дававший до шести лет увезти внучку из Полотняного завода (обширное родовое имение Гончаровых под Калугой) в Москву, на Большую Никитскую, где поселялась семья на зиму.
Девочка воспитывалась у деда, на вольном воздухе огромного парка с 13 прудами и лебедиными парами, плавающими в них. Дедушка души в ней не чаявший, выписывал для нее игрушки и одежду из Парижа: доставлялись в имение тщательно упакованные коробки с атласными лентами, в которых лежали, закрыв глаза, фарфоровые куклы, похожие на сказочных принцесс, книжки, мячики, другие затейливые игрушки, дорогие платьица, даже ма-ленькие детские шляпки для крохи-модницы по имени Таша.
Одну из кукол маменька в гневе разбила, уже позже, когда Наташа вернулась в родительский дом.
Никто не видел ее отчаяния, но матери, ее вспышек гнева и непредска-зуемой ярости, тихая и задумчивая девочка с тех пор боялась несказанно! Её удивительные карие глаза с загадочной неопределенностью взгляда часто на-полнялись слезами, но плакать она не смела — вслед за слезами последовало бы более строгое наказание! Оставалось одно — затаиться в уголке и пере-ждать бурю. Так делала она и будучи уже совсем взрослой.
Жизнь рядом со строгой, всегда напряженной матерью, больным отцом, Ни-колаем Афанасьевичем, не шла на пользу Наталии Николаевне она была до болезненности молчалива и застенчива.
Позже, когда она появилась в светских салонах Москвы и Петербурга, эту застенчивость и склонность к молчанию многие считали признаком не-большого ума.
Так что качества, поощряемые властной маменькой — покорность, пол-ное повиновение и молчаливость, — сослужили Наталии Гончаровой плохую службу.
Иначе, вероятно, не могло быть в семье, где был тяжело болен отец — пристрастие к верховым прогулкам привело к трагическому падению с ло-шади: в результате ушиба головы Николай Афанасьевич Гончаров страдал помутнением рассудка, только в редкие моменты становился добрым, очаро-вательным, остроумным — таким, каким он был в молодости, до своей болез-ни. А все решения, требующие мужской силы, мужского ума и логики, при-нимала мать. Гончаровы владели обширнейшими имениями Ярополец, Кари-ан, Полотняный завод, фабрикой, конным заводом, славившимся на всю Ка-лужскую и Московскую губернии! Управлять Гончаровским майоратом (имение, не подлежащее разделу и по наследству переходящее к старшему в роду, обычно сыну) женщине, когда-то блиставшей при дворе императрицы Елизаветы Алексеевны, привыкшей к восхищению, поклонению, шуму ба-лов, было тяжело. Она не справлялась порою с огромным количеством дел, а признаться в этом ни себе, ни окружающим, считала непозволительным. До совершеннолетия сына Дмитрия всем распоряжалась она сама безраздельно и бесконтрольно!
Такая власть испортила окончательно характер и без того нелегкий. Но вполне возможно и то, что за резкостью и несдержанностью прятала Наталия Ивановна обыкновенную женскую растерянность и горечь от жизни, сло-жившейся не слишком-то легко.
