Актуальность исследования. Северный Кавказ в целом и СевероВосточный Кавказ, в частности, является не только одной из стратегически значимых пограничных территорий Российской Федерации, но и крупнейшим транзитно-коммуникационным узлом, богатым источником сырьевых ресурсов. Кавказ ныне объявлен зоной геополитических интересов ряда ведущих стран Запада, прежде всего США, которые стремятся распространить свое влияние в данном регионе, включить его в сферу своих экономических и политических интересов, ослабить позицию нашей страны и добиться здесь своего военно-стратегического господства.
Как раньше, так и сейчас на Северо-Восточном Кавказе сталкиваются и переплетаются интересы многих мировых держав, но с наибольшим постоянством — это интересы России, Ирана и Турции.
Все это требует тщательного и объективного исследования истории народов Северо-Восточного Кавказа и их взаимоотношений с сопредельными странами Востока и России. Необходима также взвешенная оценка внешнеполитической ориентации северокавказских правителей и методов разрешения российско-кавказских конфликтов, имевших место во второй пол. 70х гг. XVIIIb. -1813г.
Обращение к истории народов, в том числе и многочисленных этносов Чечни и Дагестана, стало важным фактором национально-культурного возрождения. Тем более, что изучение формирования Российского многонационального государства отвечает интересам современного российского общества и отечественной науки.
В исторической жизни Северо-Восточного Кавказа последняя четверть ХУШв.-1813г. занимает выдающееся место: тогда определялось направление дальнейшего исторического развития региона, его место в системе мировых политических отношений. Вполне понятен, поэтому постоянный интерес исследователей (который, вероятно, сохранится и в будущем) к этому периоду, хотя о тогдашних событиях уже написана целая библиотека исторических работ — многие из них не теряют своего научного значения и поныне.
Следует отметить, что исследование сложной истории региона изучаемого периода все еще далеко от своего завершения. Дело тут не только в постоянном введении в научный оборот все новых источников по периоду. Учитывать тут следует и различия исследовательских критериев и подходов, позволяющие по-иному прочесть даже известные уже источники. Особенно явно такая новизна подхода проявилась в последние два десятилетия, когда всякие внешние ограничения с исследовательской работы были снятыэто сразу открыло широкие пути для новых оценок, казалось бы, уже известного.
Одной из важных задач, стоящих перед отечественной исторической наукой, является глубокое и всестороннее изучение многовековой истории взаимосвязей и взаимоотношений народов Российской Федерации.
Северо-Восточный Кавказ является одним из крупных географических регионов, многочисленные этнические группы которого имеют, наряду со своеобразием, глубокую общность исторических судеб.
Здесь происходили значительные политические события, касавшиеся зачастую многих стран и народов. Кроме того, Чечня и Дагестан были в фокусе многовекового внимания соседних великих держав (Российской империи, шахского Ирана, султанской Турции и ее вассала — Крымского ханства), которые вели здесь активную наступательную политику.
Многочисленные народы Чечни и Дагестана издавна находились в' многосторонних связях между собой и шли общим путем социально-экономического и культурного развития. Это обстоятельство, а также сходные, естественно-географические условия способствовали выработке у них общих черт в хозяйстве и быту, в материальной и духовной культуре, в нравах и обычаях, что сделало Северо-Восточный Кавказ одним из своеобразных историко-этнографических регионов.
Однако при значительной общности и сходстве народы Чечни и Дагестана имели в прошлом немало и существенных различий. Не говоря уже об известном многоязычии народов Кавказа, их отличали друг от друга и уровень общественного развития, и отдельные черты материальной и духовной культуры. Поэтому объективное изучение истоков складывания и развития дружественных отношений народов региона между собой и Россией, развитие экономики и культуры Дагестана имеет огромное значение.
Особенно актуальным является изучение роли русского народа в исторических судьбах нерусских народов страны, а также неразрывность судеб народов Дагестана, Чечни и всей России в контексте взаимоотношений между мусульманским и христианским мирами. При всех нюансах политики Российской империи включение в состав России Чечни и Дагестана позволило местным народам, не теряя религиозной, культурной и языковой идентичности, более полно пользоваться возможностями великой державы для своего развития. Кроме того, особое звучание и остроту проблема русско-северокавказских взаимоотношений приобрела в связи с реальностью сегодняшнего дня, когда в конце XX в. обострились межнациональные отношения в бывшем Советском Союзе и распад этого могущественного государства вызвал волну военных конфликтов на Кавказе.
В истории Дагестана и Чечни внимание исследователей привлекали и привлекают прежде всего проблемы политического положения народов региона, их взаимоотношений с соседями — в первую очередь, с великими державами (Россией, сефевидским Ираном, султанской Турцией).
Освещение узловых вопросов проблемы имеет важное научное и политическое значение, ибо оно призвано, во-первых, способствовать преодолению стереотипных, до крайности упрощенных и не соответствующих истине схем, в которых рассматриваются многовековые взаимоотношения народов Чечни и Дагестана с Россией и между собой.
Во-вторых, исследование темы позволит выяснить отношение народов региона к внешнеполитическим событиям, сыгравшим в их жизни огромную роль и определить место, которое занимали народы Чечни и Дагестана в политике крупнейших государств — России, Ирана и Турции, противостоявших друг другу в достижении своих целей в рамках Восточного вопроса.
По своему влиянию на Чечню и Дагестан Российская империя имела перед шахским Ираном и султанской Турцией бесспорное преимущество — это территориальная близость, наличие длительного опыта сотрудничества с местной аристократией, относительно устойчивые экономические связи и т. д.
Вот почему изучение истории становления и развития взаимоотношений народов региона с Россией — длительного, сложного, неоднозначного, насыщенного местами драматическими событиями процесса, который в результате привел к своему логическому завершению — включению народов Чечни и Дагестана в состав Российской империи, требует к себе пристального внимания историографов.
Географические рамки диссертации ограничены территорией, которую занимали Чечня и Дагестан в рассматриваемый период. Но для полного воссоздания исторические картины, в работе рассматриваются территории соседних государств Турции, Ирана.
Предметом и объектом исследования является Северо-Восточный Кавказ в международных отношениях и в кавказской политике Российской империи, шахского Ирана и султанской Турции, а также начало процесса присоединения народов региона к России.
Хронологические рамки исследования охватывают период от заключения Кючук-Кайнарджийского трактата 1774 г., до заключения Гюлистанского мирного договора 1813 г. Выбор указанных хронологических рамок диссертационной работы обусловлен тем, что договор 1774 г. заметно укрепил позиции России на Кавказе и привел к активации кавказского вектора ее внешней политики. Этот период ознаменован также рядом внутренних и внешнеполитических событий, приведших к войнам между царской Россией, султанской Турцией и шахским Ираном за господство на Кавказе. Изучаемый период занимает особое место в истории народов Северо-Восточного Кавказа.
В истории народов региона особое место занимает Гюлистанский мирный договор 1813 г., который юридически закрепил включение народов региона в состав Российской империи и заметно ослабил позиции Иранской державы и султанской Турции на Северо-Восточном Кавказе.
Выбор для исследования второй пол.70х гг. XVIIIb -1813г. объясняется тем, что для истории Дагестана и Чечни это был цельный хронологический период, характеризующийся, несмотря на сложные политические процессы, стабильным расширением и укреплением взаимовыгодных российско-дагестанских политических, торгово-экономических и культурных взаимоотношений, постепенным вовлечением края во всероссийский рынок.
Для многих народностей Дагестана и Чечни вторая пол.70х гг. XVIIIb. -1813г.стали временем постоянного втягивания в жизнь мощного и сложного социально-политического организма — Российской империи. Первым этапом этого процесса было политическое включение в состав многонационального Российского государства и принятие российского подданства.
Цель и задачи исследования
: на основе возможно более полного анализа всех доступных источников и специальной литературы провести историко-теоретическое исследование роли и места народов Дагестана и Чечни в системе международных отношений шахского Ирана, султанской Турции и Российской империи вторая пол.70х гг. XVIIIb — 1813 г., включая раскрытие методов и средств реализации кавказской политики соперничавших держав, а также историческую реконструкцию процесса военно-политической борьбы народов Дагестана и Чечни за свою независимость против притязаний великих держав.
Поставленная цель предполагает решение следующих задач:
— проанализирвать хозяйственную деятельность, проживавших народов Дагестана и Чечни, изучить уровень их социального развития и политического устройства;
— показать политическое положение местных народов в последней четверти XVIIIb-1813г.;
— рассмотреть народы Дагестана и Чечни как субъект международных отношений в регионе изучаемого периода, осветив роль и место дагестанских народов в стратегических планах шахского Ирана, султанской Турции, Крыма и России, методы и средства их реализации;
— выявить причины ориентации части местных народов на Россию, другой части — на шахский Иран и Османскую империю;
— Научно обосновать необходимость — присоединения народов Чечни и Дагестана к России как логический итог исторического процесса.
Эти проблемы требуют переосмысления не только в конкретно-практическом, военно-дипломатическом аспектах, но и в историко-теоретическом плане.
Методологической основой диссертации являются следующие принципы: научность исследования, исторический детерминизмвзаимообусловленность событий истории, их последовательность и причинно-следственная связь, историзм-изучение исторической событий в их становлении и развитии. В основу исследования поставлены также принципы сравнительно-исторического анализа и объективного изучения документов и исторических фактов.
Научная новизна исследования заключается в следующем: данная работа является первой попыткой освещения непосредственной роли народов СевероВосточного Кавказа в кавказской и восточной политике России.
— В работе проводится сравнительный анализ политики России и других мировых держав, время от времени менявшейся в силу объективных и субъективных причин и соответственно динамики самосознания северокавказских народов, не желавших быть разменной монетой в руках Востока и Запада.
В отличие от ряда других работ, рассматривающих общие вопросы взаимоотношений России с северокавказскими народами, в диссертации делается попытка выявить специфические черты и особенности социально-экономического и политического развития народов Чечни и Дагестана, которые могли оказывать непосредственное влияние на дальнейшие процессы, связанные с присоединением Северо-Восточного Кавказа и России.
— В научный оборот введены новые архивные документы, учтены новейшие работы по отечественной истории и историографии.
— Выявлены новые положительные и негативные тенденции во взаимоотношениях между Россией и народами Северо-Восточного Кавказа в изучаемый период.
Практическая значимость работы. Материалы диссертации могут быть использованы при дальнейшем изучении сложных внутриполитических и внешнеполитических процессов Северного Кавказа в целом, при написании обобщающих трудов по истории народов Северного Кавказа, при подготовке лекционных курсов, учебников и учебных пособий по истории и историографии народов Северного Кавказа, Чечни и Дагестана в частности, органами госвласти при проведении национальной политики на Северном Кавказе.
Апробация работы Диссертация была обсуждена на кафедре историографии и источниковедения Чеченского госуниверситета.
Основные выводы диссертации опубликованы в пяти научных статьях.
Структура диссертации построена в соответствии с ее целями и задачами. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и списка сокращений.
Историография проблемы. Взаимоотношения России и СевероВосточного Кавказа и целый комплекс вытекающих из них проблем, нашли отражение в трудах дореволюционных, советских, современных российских и иностранных историков. Однако специальные работы непосредственно по изучаемой проблеме немногочисленны. В работах дооктябрьского периода и новейшего времени собран и систематизирован многочисленный материал по истории русско-северокавказских, в том числе русско-дагестанских отношений, да и в целом народов Кавказа исследуемого периода. В этих трудах затронуты важные аспекты и конкретные события, связанные с ролью народов СевероВосточного Кавказа в кавказской и восточной политике России.
В’трудах отечественных историков XVIII—XIX вв. В. Н. Татищева, Н.М.
Карамзина, С. М. Соловьева, В. О, Ключевского1, принадлежавших к различным направлениям русской исторической мысли (дворянскому и буржуазному), показан процесс включения кавказских владений в состав Российского государства. Все они отмечали роль русско-северокавказских, в том* числе русско-чеченских и русско-дагестанских отношений, в укреплении позиций России в регионе. Так, известный русский историк Н. М. Карамзин в своей «Истории государства Российского», отметил значительную роль народов региона в международных отношениях исследуемого времени. Разумеется, от Н. М. Карамзина, выступавшего выразителем дворянско-монархической исторической концепции, отводившего решающее место в истории отдельным великим людям и прилагавшего все усилия к раскрытию идейных и моральных мотивировок, ожидать освещения истории народных масс и показа их действительной роли было бы неправомерно.
1 Татищев В. Н. История Российская. М., 1962;1968. Т. 1−7- Карамзин Н. М. История государства Российского. М., 1988;1989. Кн. 1−3- Соловьев С. М. История России с древнейших времен. М-, 1988;1995. Кн. 1−15- Ключевский В. О. Курс русской истории. М., 1956;1959. Ч. 1−8-.
К середине XIX в. отечественная историография сделала: важный качественный шаг в своем развитии. Произошло это благодаря научной деятельности выдающегося российского ученого G.M.Соловьева (1800−1879).
В основе научной1 концепции С. М. Соловьева было понимание: хода истории как органического развития-. Основными факторами русского исторического процесса С. М. Соловьев считал государство и народ, не противопоставляя их, а стремясь выявить внутреннюю взаимосвязь между ними: Важные сведения о русско-северокавказских отношениях содержатся^ в его фундаментальном5 труде «История России». Следует отметить, что С. М. Соловьев рассматривал Кавказ не как субъект, а как объект внешней политики России.
С полнымоснованием можно" сказать, что работы В: О^Ключевского (1841−191)^ по отечественной истории явились вершиной российской' исторической мысли на рубеже веков.
Будучи апологетами российского самодержавия-: эти авторы оправдывали колониальную политику царизма, пытались тенденциозно* осветить, методы, колонизации Северо-Восточного Кавказа.
Если стержневой идеей развития российского государства вширь у Н. М. Карамзина была идея" распространения? и. утверждения самодержавияа- у С. М. Соловьева идея русского государственного начала, то в основе периодизации выдающегося отечественного исследователя В. О. Ключевского лежала идея колонизации. ;
В своих исторических взглядах ВЮ: Ключевский шел по стопам своего учителя С. М. Соловьева, вслед за Соловьевым Ключевский считал колонизацию одной из основных особенностей отечественной истории. Периодизацияистории России, по Ключевскому, теснейшим образом связана с процессом колонизации и освоением географического пространства.
Принципиальное значение для оценок В. О. Ключевским движения России на восток и юг в аспекте нашего монографического исследованияимеет следующее его соображение: «с половины XV до второго десятилетия XVII в. главная масса русского населения из области верхней Волги растекается на юг и восток по донскому и средневолжскому чернозему. С начала XVII до второй половины XIX в. русский народ распространяется по всей равнине от морей Балтийского и Белого до Черного, до Кавказского хребта и Урала и даже проникает на юг и восток далеко за Кавказ, Каспий и Урал"1.
Наиболее ярким представителем охранно-монархического направления исторической науки был русский ученый, дипломат С. С. Татищев. В своих работах по вопросам внешней политики России автор всячески пытался доказать миролюбие и бескорыстие внешнеполитического курса русского л царизма на Востоке вообще, и на Северо-Восточном Кавказе, в частности. Например, утверждая, что приобретение Россией нескольких крепостей на восточном побережье Черного моря не может нарушить европейского равновесия, Татищев считал неадекватную реакцию Англии на действия царизма доказательством ее агрессивности. Но в пылу защиты завоевательной политики царской России автор сделал весьма ценное признание — «действия русских на Кавказе, хотя и в меньших масштабах, но аналогичны английским захватам в Индии».
Аналогичную С. С. Татищевым позицию в освещении восточного вопроса занимал и С. Жигарев. Он признал как второстепенный фактор наличие у Российской империи экономических интересов на Востоке, корень же противоречий автор, как и другие, искал в религиозных различиях.
В 1871 г. Н. Я. Данилевский издал свою работу, 4 в которой сформулирована теория «культурно-исторических типов», а сам автор признан основоположником получившей широкое признание на Западе теории множественности и разноколичественности человеческих культур. Заслугой автора является и то, что он сумел преодолеть имперский менталитет,.
1 Ключевский В. О. Указ. соч. т. 1. С. 247−248. л.
Татищев С. С. Из прошлого русской дипломатии. СПб., 1887- Он же: Дипломатические беседы о внешней политике России. СПб., 1898. Жигарев С. Русская политика в восточном вопросе. М., 1896.
4 Данилевский Н. Я. Россия и Европа. СПб., 1871. 9 свойственный большинству отечественных востоковедов. Вывод Данилевского о том, что реакционный, великодержавный национализм во внешнеполитическом курсе Российской империи не отвечал, в первую очередь, интересам самого русского народа, можно признать выдающимся достижением российской науки XIX в. Автор ратовал за проведение «политики либеральной и национальной вместе».
Первые наиболее значимые описания жизни и быта народов Чечни и Дагестана мы находим у иностранных путешественников XVIII в.1 Вопросам политической истории, экономики и особенно по торговле местных народов посвящены работы И. Гербера, С. Гмелина, И. Георги, И. Гюльденштетда, Я. Рейнегса, Д. Тихонова, Я. Потоцкого и др.2.
Среди обширной и разнообразной литературы о Северо-Восточном Кавказе богатейшим обилием фактов и добротной источниковой базой отмечаются труды М. Д. Чулкова, С. М. Броневского, П. Г. Буткова, Н.Ф. о.
Дубровина, В. А. Потто, и многих других.
Особую значимость для освещения русско-северокавказских связей, раскрытия торгово-экономического аспекта этих отношений рассматриваемого времени имеет работа М. Д. Чулкова. В работе Чулкова дается характеристика товарообмена между народами Северного Кавказа, в том числе и Дагестана и Чечни с русскими, о местах нахождения основных пунктов торговых операций.
Дагестан в известиях русских и западно-европейских авторов XIII-XVIIIbb./Coct., введение, вступит. статьи и примеч. В. Г. Гаджиева. Махачкала, 1992.
2 Там же.
3 Чулков М. Д. Историческое описание Российской коммерции при всех портах и границах от древних времен до ныне настоящего и всех преимущественных по оной государя императора Петра Великого и ныне благополучно царствующей государыни императрицы Екатерины Великия. СПб., 1791−1798. Т. 1−7- Броневский С. М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. В 2-х ч. М., 1823- Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год. СПб., 1869. Ч. 1−3- Дубровин Н. Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб., 1886. Т. 1−6- Потто В. А. Два века Терского казачества. Владикавказ, 1912. Т. 1.
В начале Х1Хв. была издана работа С. М. Броневского, являющаяся наиболее полным и по содержанию, и по названию, исследованием по истории Кавказа в целом, Северо-Восточного Кавказа в частности, основанных на архивных и литературных материалах, а также сведения, собранные им лично. В труде дается анализ хозяйственной деятельности народов Дагестана, сословно-классовой структуры и т. д.
В 1869 г. вышел в свет фундаментальный трехтомный труд П. Г. Буткова «Материалы для новой истории Кавказа». В котором дана оценка историческим событиям и действиям российских войск, относительно народов региона, 1 а также со стороны российского правительства и командования в условиях военного времени, острого соперничества между шахским Ираном, султанской Турцией и Российской империей, ситуации внутрикавказских обществ.
Н.Ф. Дубровин, не выходя за рамки официальной точки зрения на российскую политику в регионе, дает ценный фактический материал по военной истории, рассматривая этнические, «сословно-бытовые» особенности, оправдывал и обелял колониальные методы покорения и управления местных народов.
Попыткой затушевать методы русской политики на Кавказе пронизана работа В. А. Потто, бывшего начальника военно-исторического отдела при штабе Кавказского военного округа. Автор показывает историю СевероВосточного Кавказа в контексте русско-иранских и русско-турецких отношений. Соответственно народы региона у В. А. Потто, прежде всего, противники Российского государства и союзники Иранской державы и Османской империи. Являясь апологетом колониальной политики царизма, автор именует народы региона не иначе, как «разбойниками» и «хищниками». Присоединение местных народов к России, по мнению В. А. Потто, было благом для них, облеченным в понятия «цивилизация» и «свет».
1 Бутков П. Г. Указ. соч. Ч. I.
Другой видный историк Ф. А. Щербина в своем труде «История Кубанского казачьего войска"1 (Екатеринодар, 1910. Т. 1) производимые набеги местных народов считал способом, характером существования, а не признаком состояния войны. Однако, причинами противодействующего характера русско-северокавказских отношений Ф. А. Щербина считал религиозную ненависть, а также стремление России удержать северокавказский регион, за собой и не допустить политического влияния здесь Иранской державы и Османской империи. Для заселения Северного Кавказа русским населением, по мнению автора, нужно было продвинуть беспокойных жителей с мест своего обитания. Набеги служили поводом для осуществления жестоких мер.
К сожалению, эти авторы рассматривали все вопросы истории народов региона, их контакты друг с другом, взаимоотношения с Россией, а также внешнеполитический курс царизма на Кавказе с позиций великодержавной, официально — монархической концепции. Будучи апологетами российского самодержавия, они оправдывали политику царизма, пытаясь скрыть или тенденциозно осветить методы колонизации региона.
К сожалению, историки этого направления, возвеличивая царизм, рассматривали события, происходившие на Северо-Восточном Кавказе, в основном, через призму русско-персидских и русско-османских отношений, искажая при этом главную причину противостояния этих держав, трактуя суть «восточного вопроса» только как борьбу христианства с мусульманством, Европы с Азией, где агрессивной стороной всегда были шахский Иран и султанская Турция. Исследования историков, базирующихся исключительно на русских источниках, в основном являвшихся донесениями и приказами царского командования, отличались субъективизмом, однобокостью трактовки событий истории.
1 Щербин Ф. А. «История Кубанского казачьего войска». Екатеринодар, 1910. Т.1.
Если делать резюме из сказанного о дореволюционной кавказоведческой литературе, касающейся народов Дагестана, их взаимоотношений с Россией, Сефевидским Ираном и Османской империей в исследуемый период, то следует отметить, что она представляет ценность, содержит большой фактический материал, помогающий раскрытию поставленной проблемы со многих ее сторон. Следует также отметить, что она написана в апологетическом ключе, характерном для исторических трудов того времени, содержит немало принципиальных ошибок и недостатков, проистекающих из методологических воззрений и социальной принадлежности авторов. Представители историографии того периода интересовались, прежде всего, главным образом историей господствующих классов и деятельностью отдельных его представителей, старались показать успехи политики самодержавной власти в усмирении непокорных кавказцев, а также благотворную роль царских чиновников в «устроении» края. А творческая созидательная деятельность народных масс, их решающая роль в поступательном развитии общества, как правило, затушевывались, выпадали из их поля зрения. Кроме того, оставался не раскрытым такой вопрос, как влияние России на развитие социально-экономической и культурной жизни народов Дагестана.
Большой вклад в изучение истории Дагестана внес крупный азербайджанский историк первой половины XIX в. А.-К. Бакиханов, автор работы «Гюлистан-и Ирам"1. Этот труд посвящен истории Ширвана и Дагестана с древнейших времен по XVIII в. включительно и содержит различные вопросы истории общественно-политической жизни народов Дагестана и Ширвана.
Среди работ, написанных местными авторами и вышедших в свет в 40-х гг. XIX в., особое место занимает труд Д.М. М. Шихалиева «Рассказ кумыка о кумыках», опубликованный в газете «Кавказ». Это весьма обстоятельный.
1 Бакиханов А. К. Гюлистан-и Ирам. Баку, 1991.
2 Шихалиев Д.-М.М. Рассказа кумыка о кумыках, Махачкала, 1993 г. очерк, охватывающий важнейшие вопросы истории и этнографии кумыков и других соседних с ними народов Дагестана.
В конце XIX в. (1891 г.) была написана книга Г.-Э. Алкадари «Асари-Дагестан"1, изданная на русском языке в 1929 г. и переизданная в 1994 г. Здесь, на основе многочисленных источников: персидских, арабских и тюркских, изложена история народов Дагестана на протяжении нескольких веков.
Зарубежные авторы также проявляли и проявляют интерес к истории народов Северного Кавказа, в том числе Чечни и Дагестана. Основное их внимание направлено на изучение русско-северокавказских взаимоотношений, а в их рамках кавказско-персидских и кавказско-османских.
Освещая со своих позиций суть международных событий, связанных с Кавказом, его историей и восточным вопросом, большинство зарубежных исследователей не разглядели или не хотели разглядеть роста российской ориентации местных народов. Они пытаются доказать, что Россия изначально преследовала агрессивные планы по отношению к Северному Кавказу. В противостоянии Российской империи с шахским Ираном и султанской Турцией, по их мнению, Россия, якобы, всегда выступала как агрессивная страна, а западные державы лишь защищали Иран и Турцию.
Россия, начиная с 20-х гг. XVIII в., осуществляя планы восточной политики, выступает как колониальная держава по отношению к независимости народов региона. Но шахский Иран и Османская империя, подталкиваемые западными державами, сами вели агрессивно-захватническую политику на Северо-Восточном Кавказе, пытались сделать территорию региона плацдармом для борьбы с Россией.
Зарубежные историки сознательно искажают классовые, этнические, социальные и другие противоречия, существовавшие у народов региона. При этом идеализируется феодальное прошлое, прославляются средневековые устои и местная, национальная аристократия, затушевываются многовековые связи.
1 Алкадари Г.-Э. Асари-Дагестан / Пер. и прим. А. Гасанова. Махачкала, 1994.
14 северокавказских и русского народов. Основное внимание, при этом уделяется доказательству того, что мусульманские народы Северо-Восточного Кавказа постоянно «искали» помощи со стороны единоверной Персии и султанской Турции, и что они ее получали.1 В своих трудах зарубежные авторы делают акцент на негативных моментах и сторонах в русско-северокавказских отношениях, что, разумеется, имело место, но не по вине этих народов, а по вине правящих классов и реакционных кругов с обеих сторон. Выпячивание отрицательных сторон во внешней политике России по отношению к СевероВосточному Кавказу делается сознательно, чтобы отвергнуть, несмотря ни на что, прогрессивное значение присоединения региона к России. Всю ответственность за многочисленные русско-персидские и русско-османские войны, как правило, происходившие и на территории Северо-Восточного Кавказа, эти авторы возлагают на Россию. Этот вывод далек, естественно, от истины и носит упрощенный, односторонний характер.
В работах турецких исследователей Э. З. Карала, Ф. Армаоглу, Н. Акшита, Ш. Зия, У. Джошкуна, Т. Унала, А. Тюркгельды и др. отсутствует дифференцированный анализ социально-экономических предпосылок вхождения народов северокавказского региона в состав России.3 По мнению этих авторов, только одна Россия преследовала завоевательские колонизаторские цели, а Турция лишь защищала «единоверных» кавказцев.
1 См. Ибрагимбейли X. Россия и Северный Кавказ в XVI — первой половине XIX века в освещении современной буржуазной историографии // История СССР. 1981. № 2. С. 185−199- Сотавов Н. А. Кавказская проблема в русско-иранских, русско-турецких отношениях XVIII в. (зарубежная историография) // Научная мысль Кавказа. Ростов-на-Дону, 1988. № 2. С. 77−85.
См. Ибрагимбейли X. Россия и Северный Кавказ в XVI — первой половине XIX века в освещении современной буржуазной историографии // История СССР. 1981. № 2. С. 185−199- Сотавов Н. А. Кавказская проблема в русско-иранских, русско-турецких отношениях XVIII в. (зарубежная историография) // Научная мысль Кавказа. Ростов-на-Дону, 1988. № 2. С. 77−85.
3 Ибрагимбейли X. Россия и Северный Кавказ в XVI — пер. пол. XIX в. в освещении современной буржуазной историографии//История СССР, 1981, № 2, с. 190.
Так, по мнению Курата, стремление России овладеть Северным Кавказом и землями вокруг Азовского моря вынуждало крымских ханов «держать русских варваров в узде», превратив этот регион в «центральный пункт русско-турецких разногласий к началу XVIII в."1.
Исследователи из западноевропейских стран, а также США, проявляли и проявляют повышенный интерес к политической истории народов СевероВосточного Кавказа. В трактовке истории «Восточного вопроса», в орбиту которого усилиями держав был втянут северокавказский регион, зарубежные историки, естественно, берут под защиту политику своих стран и во всех грехах обвиняют Россию, которая, в их трактовке, была единственной державой, проводившей агрессивную внешнюю политику «в восточном вопросе».
Из исследований американских историков, в которых освещаются вопросы борьбы держав за преобладающее положение на Ближнем Востоке и в бассейне Черного моря, определенный интерес представляют крупные монографии Ф. Бейли и М. Андерсена. Они являются типичными для американской историографии. Ф. Бейли и М. Андерсен с позиции объективизма признают агрессивность держав — Англии, Франции, Австрии и России в «восточном вопросе», и проводимая ими политика сохранения Оттоманской Порты, по мнению авторов, лишь прикрывала захватнические цели.
В зарубежной кавказоведческой историографии определенное место занимает солидный труд Ф. Гуедалла4, посвященный лорду Пальмерстону. В работе проповедуется мысль, что Англия была защитницей независимости народов, в том числе северокавказских, ибо якобы Пальмерстон с «глубокой симпатией относился к угнетенным Россией народам», тогда как Россия «душила» кавказские и польский народы. Но ценность работы Ф. Гуедалла определяется не той позицией, которую автор занимает, а тем, что она основана на материалах архива Министерства иностранных дел Великобритании, и тем,.
Сотавов Н. А. Кавказская проблема. С. 82.
Beily F.E. British policy and Turkish Reform Movement. Camdridge, 1942. Andersen M. The Fastern Question 1774−1923. New-York, 1966. Guedalla F. Palmerson. London, 1926. что в ней признается причастность Лондона к борьбе держав за СевероВосточный Кавказ.
Следует отметить, что зарубежные историки, исследуя русско-северокавказские взаимоотношения, русско-иранские и русско-турецкие отношения, а также весь комплекс кавказской проблематики, отмечают агрессивную политику только России, замалчивая или идеализируя политику, проводимую шахским > Ираном и султанской Турцией по отношению к народам СевероВосточного Кавказа в корне отрицая ее колониальную суть, каковой она на самом деле и являлась. Имеется в этих трудах и общий недостаток — слабая источниковая база, что приуменьшает, в целом, их значимость.
В' целом зарубежная историография практически не поставила вопроса о народах Чечни и Дагестана как субъекте международных отношений, в искаженном свете представила политику России в регионе, а наступление шахского Ирана и султанской Турции на северокавказские земли трактовала как оборонительные мероприятия. Но нельзя не отметить и позитивную сторону их исследований: помимо поверхностных компиляций и откровенно политических инсинуаций, зарубежная историография имеет и фундаментальные сочинения, основанные на большом фактическом материале1.
Большое значение для изучения рассматриваемой проблемы имеют многолетние разыскания в турецких архивах, предпринятые французским исследователем А. Беннигсеном2, его учениками и коллегами. Серия их публикаций помогла тем исследователям, которые не имеют доступа к документам султанской канцелярии или не читают на турецком (староосманском) языке. Эта группа французских историков на убедительных материалах сумела опровергнуть утвердившееся в советской историографии.
1 Hammer Н. Geschichte der Chan der Krim unter osmanischer Herrschaft. Ween, 1856- Berkok I. Tarihte Kafkasya. Istambul, 1958.
2 Беннигсен А. Народное движение на Кавказе в XVIII в. / Вступит, статья, подстроч. прим. и общая ред. проф. В. Г. Гаджиева. Махачкала, 1994. пристрастное убеждение в настойчивом желании Порты плести заговоры против России.
Кавказская проблема занимала значительное место в советской историографии. Работы отечественных историков, написанные с марксистско-ленинских позиций, освещали многие вопросы взаимоотношений северокавказских народов с Россией. Отмечая в целом колониальную сущность восточной политики России, советские исследователи подчеркивали и прогрессивную роль России в исторических судьбах народов Кавказа.
В 20х гг. XX в. большое внимание политике царизма на Северном Кавказе, в том числе в Чечне и Дагестане, уделил М.Н. Покровский1. Он осветил реакционную сущность внешней политики Российской империи, ее захватнические цели в регионе. Акцентируя внимание на разоблачении российского самодержавия как самого сильного оплота реакции, автор останавливался преимущественно на отрицательных сторонах политики российского правительства, что и обусловило игнорирование М. Н. Покровским тех дружеских связей, которые складывались, вопреки воле реакционных сил, между северокавказскими народами и русскими.
В новейшее время появилось огромное количество разноплановой исторической литературы в виде обобщающих трудов, монографий, статей и рецензий, в которых освещены отдельные стороны истории народов региона и внешнеполитического курса России в отношении народов Северо-Восточного Кавказа.
В 50−80е гг. XX в. вышли в свет обобщающие труды по истории Чечни и Дагестана. В 1988 г. в Москве, в издательстве «Наука», вышли два тома истории народов Северного Кавказа с древнейших времен до 1917 г., в которых раскрываются вопросы социально-экономических, политических и культурных взаимоотношений местных народов Дагестана и Чечни между собой и Россией. Вместе с тем следует отметить, что с момента выхода в свет этих работ.
1 Покровский М. Н. Дипломатия и войны царской России в XIX столетии. М., 1923. историческая наука обогатилась новым корпусом документальных источниковчасть из которых вводится в научный оборот в данном исследовании.
В советское время наметилась специализация в исследовании тех или иных проблем исторической науки, в результате чего в сферу интересов историков попадали некоторые страницы народов Дагестана и Чечни. Вместе с тем следует отметить, что проблематика многих трудов была ограничена. В целом важно обратить внимание на преобладание этнографических работ.
В истории изучения местных народов, пожалуй, наиболее рстрой является проблема определения^ места народов Северо-Восточного Кавказа во внутренней и. внешней политике шахского Ирана, султанской Турции и Российской империи.
Исследователи по-разному оценивают взаимоотношения северокавказских народов с Россией рассматриваемого времени. Известный кавказовед Е. П: Алексеева отношения: народов региона с Россией XVI—XVIII вв.: определила политическим союзом, которые были скреплены постоянными экономическими и торговыми отношениями1. По мнению исследователей Д. А. Напсо и С. А. Чекменева, известные акты вхождения местных народов1 в состав России носили в основном условный характер и не соблюдались2.
Большая часть исследователей считает, что причиной русско-персидских и русско-османских войн, принесших бедствия народам региона, были не приграничные конфликты, а противоборство между шахским Ираном, султанской Турцией, Российской империей, западными державами — Англией и Францией (Я.З. Ахмадов, Н.А. Сотавов^ Г. А. Джахиев, Щ. А. Гапуров и др.).3.
Алексеева Е. П. Истоки дружбы народов Северного Кавказа с русским народом (IX-XVII) // Вопросы археологии и истории Карачаево-Черкесии. Черкесск, 1991. С. 68−73.
Напсо Д.А., Чекменев С. А. Надежда и доверие. Черкесск, 1993. Ахмадов Я. З. Народы Северного Кавказа во внешней политике России, Ирана и Османской империи (XVI — первая четверть XVIII в.). Автореф. дисс. на соискание уч. степ, д.и.н. Ростов-н/Д., 1989; Сотавов Н. А. Северный Кавказ в.
Особо следует отметить монографию Е.И. Дружининой1, в которой подробно рассматривается подготовка, процесс и итоги российско-османских переговоров по заключению мирного договора 1774 г.
Советские кавказоведы С. К. Бушуев, Г. Б. Абдуллаев, Ф.М. Алиев2 создали фундаментальные исследования по вопросам русско-кавказских политических взаимоотношений. Эти авторы подробно рассмотрели многие вопросы русско-кавказских, русско-иранских и русско-турецких отношений.
Исследованию политики Российской империи в северокавказском регионе много внимания, в том числе в Дагестане и Чечне, уделил известный кавказовед Н. А. Смирнов. Основываясь на обширном круге источников, он показал экономические аспекты восточной политики России, обосновал закономерности установления русско-северокавказских дружественных связей.3 Наиболее интересными, содержательными и заслуживающими внимания исследовательскими работами отечественных историков, на наш взгляд, являются труды А. В. Фадеева, Е. Н. Кушевой, P.M. Магомедова, В. Г. Гаджиева, Н. А. Сотавова, М. Р. Гасанова, И. И. Якубовой, Ш. А. Гапурова, Б.В. Виноградова4 и др. русско-иранских и русско-турецких отношениях в XVIII в. М., 1991; Джахиев Г. А. Дагестан в международных отношениях на Кавказе (1813−1929 гг.). Махачкала, 1991. Гапуров Ш. А. Северный Кавказ в политике России в начале XIX в. (1801−1815 гг.). Нальчик, 2004.
1 Дружинина Е. И. Кючук-Кайнарджийский мир 1774 г. (его подготовка и заключение). М., 1955. о.
Бушуев С. К. Из истории внеполитических отношений в период присоединения Кавказа к России. М., 1955; Абдуллаев Г. Б. Азербайджан в XVIII веке и его взаимоотношения с Россией. Баку, 1965; Алиев Ф. М. Азербайджано-русские отношения (XV-XIX вв.) Баку, 1985. Ч. 1.
3 Смирнов Н. А. Политика России на Кавказе в XVI—XIX вв. М., 1958.
4 Фадеев А. В. Россия и Кавказ в первой трети XIX в. М., 1960; Кушева Е. Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (Вторая половина XVI — 30е годы XVII века). М., 1963; Магомедов P.M. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII — начале XIX в. Махачкала, 1957; Его же: История Дагестана с древнейших времен до конца XIX в. Махачкала, 1968; Гаджиев В. Г. Роль России в истории Дагестана. М., 1965; Гасанов М. Р. Исторические связи Дагестана и Грузии. Махачкала, 1991; Якубова И.И.
В их исследованиях рассматриваются сложные, противоречивые, порой взаимоисключающие взаимоотношения народов Кавказа, Крыма с Россией, Турцией.
В своей монографии А. В. Фадеев скрупулезно исследовал политику России в ходе восточного кризиса и ту дипломатическую борьбу великих держав, которая развернулась в Восточном вопросе в 20е гг. XIX в. Следует отметить, что А. В. Фадеев преуменьшает успехи, достигнутые Россией в Восточном вопросе в 20е гг. XIX в.
Огромный вклад в изучение русско-кавказских взаимоотношений внесла крупный кавказовед Е. Н. Кушева. Ей удалось проследить единую линию исторического процесса на Северном Кавказе в свете развития все более расширявшихся связей народов региона с Россией.
Одним из первых разработкой истории Дагестана занялся проф. P.M. Магомедов. Немало места в его трудах занимают вопросы взаимоотношения народов Дагестана между собой и с сопредельными странами.
Существенное значение для освещения темы имеют труды известного кавказоведа В. Г. Гаджиева. В теоретическом плане для нас важен капитальный труд В. Г. Гаджиева «Роль России в истории Дагестана», в котором впервые в отечественной историографии получили освещение русско-кавказские, русско-чеченские и русско-дагестанские взаимоотношения во всей их сложности и многогранности, показан длительный и противоречивый процесс вхождения региона в состав России, обоснована историческая перспектива этого процесса.1.
Северный Кавказ в русско-турецких отношениях в 40−70-е годы XVIII в. Нальчик, 1993; Гапуров Ш. А. Северный Кавказ в политике России в начале XIX века (1801−1815 гг.). Нальчик, 2004; Виноградов Б. В. Специфика российской политики на Северном Кавказе в 1783—1816 гг. Славянск-на-Кубани, 2006.
1 Гаджиев В. Г, Сочинение И. Гербера «Описание стран и народов между Астраханью и рекой Курой находящихся как исторический источник по истории народов Кавказа. М., 1979.
В исследованиях Н.А. Сотавова1 рассматривается переломный период истории северокавказских народов, когда в международных отношениях на Ближнем и Среднем Востоке огромное значение приобрела кавказская проблема, ставшая объектом пристального внимания России, Турции, Ирана и западных держав (Англии и Франции). В работах, на основе большого архивного материала, раскрываются стратегические замыслы султанской Турции, России, шахского Ирана в отношении северокавказского региона. Немалое внимание уделено также освободительной борьбе народов региона, выявлению факторов, определявших ориентацию местных народов на Россию.
Из работ советского и новейшего времени историографии, имеющих непосредственное отношение к освещению политических торгово-экономических и культурных взаимоотношений народов Дагестана с Россией, следует отметить работы Н. П. Гриценко, Х. Х. Рамазанова, А. Р. Шихсаидова, М. Р. Гасанова, Д. С. Васильева, Е. И. Иноземцевой, Ш. Б. Ахмадова, Н. Н. Гаруновой и др. 2.
В работе Д. С. Васильева освещаются не только вопросы, связанные с казачеством, но рассматриваются процессы колонизации Восточного Предкавказья.
1 Сотавов Н. А. Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях в XVIII в.- Его же: крах «Грозы вселенной». Махачкала, 2000.
2 Гриценко Н. П. Социально-экономическое развитие Притеречных районов в XVIIIпервой пол. XIX века // Труды ЧИНИИИЯЛ. Т. 4. Грозный, 1961; Его же: Города Северо-Восточного Кавказа и производительные силы края. V — сер. XIX века. Ростов н/Д, 1984; Рамазанов Х. Х., Шихсаидов А. Р. Очерки истории Южного ДагестанаГаджиева С. Ш. Кумыки. М., 2005; Гасанов М. Р. Очерки истории Табасарана. Махачкала, 1994; Васильев Д. С. Очерки истории низовьев Терека: досоветский период. Махачкала, 1986; Иноземцева Е. И. Дагестан и Россия в XVIII — первой половине XIX в.: проблемы торгово-экономических взаимоотношений. Махачкала, 2001;Ахмадов Ш. Б. Чечня и Ингушетия в ХЛШ1-началеХ1Хвека.Грозный, 2002; Гарунова Н. Н. Кизляр в XVIII — первой половине XIX века: проблемы политического, социально-экономического и культурного развития. Махачкала, 2004; Ее же: Российские города-крепости в контексте политики России на Северо-Восточном Кавказе в XVTII — первой половине XIX в.: проблемы политической, экономической и культурной интеграции. Махачкала, 2007.
Особо следует сказать о работе Е. И. Иноземцевой. В ее монографии на основе широкого круга опубликованных данных, а также впервые вводимых в научный оборот архивных источников, опираясь на достижения российского кавказоведения, обстоятельно исследуется динамика развития процесса обоюдно выгодного взаимодействия Дагестана и России рассматриваемого периода.
Крупная монография известного чеченского историка Ш. Б. Ахмадова представляет собой первую попытку в кавказоведении основательно исследовать проблему социально-экономического развития и административно-политического устройства Чечни и Ингушетии изучаемого периода. Автор, на основе анализа новых архивных данных, опубликованных источников и литературы освещает вопросы хозяйства, промыслов, ремесла, торговли, народно-освободительной борьбы, политические и культурные связи вайнахов с соседними народами и Россией.
В двух монографиях Н. Н. Гаруновой рассматривается система многогранных методов и форм кавказской политики России в XVIII— первой половине XIX в., осуществлявшейся через города — крепости, располагавшиеся на территории Дагестана (Терский город, Святой Крест, Кизляр). Освещается их роль в процессе вовлечения народов Дагестана в сферу влияния, а затем и власти Российской империи, показаны различные приемы и методы российских властей по интеграции местных народов в политическое, экономическое и социокультурное пространство империи.
В кандидатских исследованиях Н.В. Барышниковой1 и P.M. Касумова2, изучается кавказское направление в восточной политике Петра I, завершившиеся временным присоединением к России Дагестана и Прикаспийских областей.
1 Барышникова Н. В, Кавказская политика Петра I: Автореф. дисс.канд. ист. наук. Махачкала, 1999.
Касумов P.M. Каспийский поход Петра I и русско-дагестанские отношения в первой трети XVIII века: Автореф. дисс.канд.ист.наук. Махачкала, 1999.
В квалификационной работе М.Р. Рашидова1 и в монографическом исследовании А. О. Муртазаева делаются попытки воссоздать историко-политическую панораму борьбы дагестанских народов против притязаний великих держав за свою свободу и независимость в XVIII — нач. XIX в.
Монография А.А. Бутаева3 посвящена исследованию национально-освободительного движения под руководством Хаджи-Давуда Мюшкюрского. Работа призвана восполнить один из существенных пробелов в освещении истории народов Южного Дагестана. Автор, на основе большого документального и других материалов, убедительно показал, что движение было национально-освободительным, направленным против иноземного захватничества.
Монография Н.М. Аллаева4 представляет собой обобщающее исследование, посвященное развитию российско-кайтагских взаимоотношений в XVTII—первой четверти XIX в. В исследовании показано, что именно с похода Петра I в Прикаспие начинается более активное освоение Кавказа и, в частности Северо-Восточного Кавказа, в связи с чем участились контакты дагестанских и чеченских владетелей с Россией.
В работах отечественных авторов советского периода и новейшего времени на основе анализа большой совокупности русских и местных источников удалось показать и доказать, что народы Чечни и Дагестана имели важнейшее значение в политике Российского государства. Одним из основных выводов этих исследований является то, что связи северокавказских народов с Россией было не случайным, а объективно закономерным явлением, обоюдно.
1 Рашидов М. Р. Кайтагское уцмийство во взаимоотношениях России, Ирана и Турции в первой половине XVIII века: Автореф. дисс.канд.ист. наук. Махачкала. 2004.
Муртазаев А. О, Кайтагское уцмийство в системе политических структур Дагестана в XVIII — начале XIX в. Махачкала, 2007.
Бутаев А.А. Народно-освободительное движение на Восточном Кавказе под руководством Хаджи-Давуда Мюшкюрского (первая треть XVIII века). Махачкала, 2006.
4 Агглаев Н. М. Отношения Кайтагского уцмийства с Россией в XVIII — первой четверти XIX в. Махачкала, 2007. выгодным для обеих сторон. Присоединение народов Чечни и Дагестана к России большинство исследователей авторов считают прогрессивным для местных народов, хотя критикуют методы и формы, при помощи которых это произошло.
Подводя итог обзору научной литературы, отметим, что несмотря на специальные работы по истории народов Северного Кавказа, в том числе Чечни и Дагестана, все еще отсутствуют обобщающие исследования, в которых были бы выявлены специфические черты процессов, происходивших в изучаемое время.
В данной работе диссертант, естественно, учитывал и опирался на результаты исследований как своих предшественников, так и современников. Вместе с тем, счел необходимым сосредоточить основное внимание на выяснении менее изученных вопросов внутриполитического и, в особенности, внешнеполитического положения народов Северного Кавказа в исследуемое время.
Хотя в отечественной историографии основательно изучены многие аспекты истории взаимоотношений народов Дагестана и Чечни с Россией, с шахским Ираном и султанской Турцией, а также стоящих за спиной персов и османов западноевропейских держав (Англии, Франции), все же до настоящего времени показу места и роли Дагестана и Чечни в этих процессах и конкретное их изучение (вторая пол.70х.гг. XVIIIb. -1813г.), Гюлистанский мирный договор 1813 г. историками не предпринималось — это и составляет основную задачу данного исследования.
Источниковая база исследования основана на широком круге разных по характеру и содержанию материалов. При анализе узловых вопросов преимущество отдавалось разноплановым и различным по содержанию и характеру источникам: архивным документам, опубликованным документальным материалам, хроникам, путевым заметкам и другим сочинениям современников, различным мемуарам, официальной и деловой переписке, работам исследователей, правительственным актам, дипломатической переписке.
В ходе исследования выявлены материалы из фондов Российского государственного архива древних актов (РГАДА, Москва), Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ, Москва), Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), Государственного архива Ставропольского края (ГАСК, Ставрополь), Центрального государственного архива Республики Дагестан (ЦГА РД), Рукописного фонда Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра Российской академии наук (РФ ИИАЭ ДНИ РАН). Часть из них введена в научный оборот впервые.
Из материалов РГАДА в исследовании использованы фонды: «Кавказские дела» (Ф. 23), «Сношения России с Турцией» (Ф. 89), «Дела Андреевской деревни» (Ф. 101), «Аксайские дела» (Ф. 115. и др. Документы указанных фондов раскрывают положение дел на Северном Кавказе, в частности в Дагестане и Чечне, в рассматриваемый период. Особую ценность имеют содержащиеся в фондах тексты грамот, договоров, обязательств российских, иранских и турецких правительств, которые относятся к изучаемому времени и затрагивают факты нападений местных народов на российские пределы, участия их в каких-то организованных походах против России. Кроме того, сведения из фондов РГАДА помогают выявить различия в политических и, соответственно, боевых установках тех или иных партий, группировков в среде местного населения.
Из материалов АВПРИ это: «Сношения России с Персией» (Ф. 77), «Сношения России с Турцией» (Ф. 89), «Константинопольская миссия» (Ф. 90), «Кумыцкие и Тарковские дела» (Ф. 121). В отмеченных фондах содержится богатейший архивный материал, дающий возможность исследовать политику России, Ирана и Турции на Северо-Восточном Кавказе и раскрыть их роль в международных отношениях, которые складывались в регионе. В целом фонды.
АВПРИ дали возможность воссоздать процесс принятия местными народами российского подданства.
Большой материал выявлен и использован из РГВИА, рассредоточенный в фондах: «Военно-ученый архив» (Ф. ВУА), «Воинская экспедиция Военной коллегии» (Ф. 20), «Дела князя ПотемкинаТаврического» (Ф. 52), «Военные действия в Закавказье и на Северном Кавказе» (Ф. 482) и др. — документы и материалы свидетельствуют о дипломатическом, политическом и военном противостоянии, развернувшемся между шахским Ираном и султанской Турцией, Крымом, с одной стороны, и Россией — с другой, по вопросу Северо-Восточного Кавказа. Этот материал позволяет вникнуть во внешнеполитические планы противоборствующих держав, понять методы и приемы их реализации. В фондах РГВИА содержится и материал, дающий нам возможность более полного раскрытия вопросов социального, политического, военного положения в регионе, показать отношение местных народов к процессам и событиям, происходившим на Северо-Восточном Кавказе, а также их участие в многочисленных войнах Российской империи с шахским Ираном и султанской Турцией на стороне первой.
Весьма ценным по своей значимости явились материалы, извлеченные из местных архивохранилищ.
В фондах ГАСК «Кавказской палаты государственных имуществ» (Ф. 55), «Общее управление Кавказской области (Ф. 79), «Канцелярия Гражданского губернатора Кавказской области» (Ф. 87, 444) и др. содержатся документы, показывающие прохождение военных событий на Северо-Восточном Кавказе, мер против местных народов. Огромный интерес представляют рапорты, донесения, отражающие сложное положение местного населения оказавшихся по разные стороны границы, правительственные меры безопасности и предосторожности от прибывающих из-за Кавказской линии народов и т. д.
Ценные документы местного происхождения хранятся в ЦГА РД. Большой интерес представляют для нас богатейший комплекс архивных источников под названием «Кизлярский комендантский архив», куда входят «Кизлярский комендант» (Ф. 379), Дербентский комендант (Ф. 18) и др.
Хранящиеся в этих фондах материалы представляют собой документы официального характера-донесения, в частности русских резидентов в Иране, отчеты, отписки, рапорты местной русской администрации правительству, письма и прошения владетелей к царю и кизлярскому коменданту и др.
Богатый материал по теме исследования хранится и в РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Особый интерес представляют «Документы по истории Дагестана XVIII — XIX вв. (Ф. 1), «Документы по русско-дагестанским отношениям в XVIIIb.» (Ф. 1) и др. Наряду с архивными документами местного происхождения здесь имеются архивные документы, выявленные дагестанскими исследователями в центральных архивах страны.
Архивные документы говорят о том, что внешняя угроза еще больше сблизила народы Северо-Восточного Кавказа, дружно выступавшие против порабощения со стороны шахского Ирана, султанской Турции и Крымского ханства и что в этой своей нелегкой борьбе они находили активную поддержку у своего могущественного северного соседа — России.
Так, во второй пол. 70х гг. XVIIIb. — 1813 г. независимо от экспансионистских устремлений царизма, происходило расширение разносторонних связей между самими народами региона и Россией.
Эти документы дали возможность существенно углубить исследуемую тему русско-кавказских, русско-иранских и русско-турецких взаимоотношений, отношений той или иной части местного населения и владетелей к событиям, а также степень их участия во внешнеполитических мероприятиях. Привлеченные документы расширили знания относительно различных аспектов жизни народов Северо-Восточного Кавказа, дополнили известные моменты в освещении вопроса укрепления позиций России в регионе.
Названные выше архивные источники дают прежде всего материал о политических связях народов Северо-Восточного Кавказа с Российской империей, шахским Ираном и султанской Турцией, в меньшей степени — об экономических связях, раскрывают значение русско-северокавказских связей в международных отношениях.
Существенно дополнили и расширили диапазон знаний по истории народов региона издания, в которых опубликованы архивные материалы, касающиеся положения дел между Россией, Ираном и Турцией на протяжении XVIII — 20х гг. XIX в., характеризующие взаимоотношения народов Дагестана, освещающие процесс включения северокавказского региона в состав Российской империи.
Многие их архивных документов, привлеченных автором в исследовании, были опубликованы еще в дореволюционный период. Из них наибольшую ценность представляют «Акты, собранные Кавказской археографической комиссией» (Тифлис, 1866−1873. Т. 1−12). Здесь собран и систематизирован огромный документальный материал официального характера, извлеченный из архивов главного управления наместника царя на Кавказе.
Ценной публикацией по нашей теме является сборник Т. Юзефовича «Договоры России с Востоком, политические и торговые» (СПб., 1869), в котором сосредоточены наиболее значительные соглашения России, Ирана и Турции с 1700 по 1856 годом. В этих соглашениях имеются и статьи, касающиеся народов Дагестана.
Важнейшие документы, имеющие отношение к истории Дагестана и Чечни, в том числе их взаимоотношений с Российской империей во второй пол. 70х гг. XVTIIb. — 1813 г., были помещены в изданиях: «Полное собрание законов Российской империи (СПб., 1830) — «Сборник русского исторического общества (СПб., 1867−1896. Т. 13. Ч, 3. Т. 27. Ч. 4. Т. 87. Ч. 5. Т. 97. Ч. 6. Т. 118. Ч. 7. Т. 135. Ч. 8), «Архив Государственного Совета» (СПб., 1869. Т. 1. Ч. 1), «Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального Штаба» (СПб., 1862. Ч. 1).
Весомое место занимают и детально дополняют картину военно-политической жизнедеятельности местного населения в изучаемый период, показывают место народов Дагестана и Чечни во внешней политике Российской империи, раскрывают страницы боевой истории северокавказцев материалы, вошедшие в издания периодической печати: газет, журналов, сборников: «Военный сборник», «Кавказский сборник», «Русский архив», «Чтения в императорском обществе истории и древностей Российских», «Кавказ», «Записки Кавказского отдела Русского географического общества» и др. В них опубликованы материалы, освещающие политическую историю народов Дагестана.
В новейшее время были опубликованы архивные материалы XVIII—XIX вв. из фондов РГАДА, АВПРИ, РГВИА, а также местных северокавказских архивов, открывшие новый этап в изучении взаимоотношений России с народами региона. Прежде всего, это: «Кабардино-русские отношения в XVI—XVIII вв.» (М., 1957. Т. 1−2), «История, география и этнография Дагестана. XVIII—XIX вв. Архивные материалы» (М., 1958). «Документы по взаимоотношениям Грузии с Северным Кавказом в XVIII в.» (Тбилиси, 1968), «Русско-дагестанские отношения в XVIII — начале XIX в. (М., 1988.) и др.
Уникальные сведения об истории народов Чечни и Дагестана, сообщающиеся в сочинениях русских и иностранных путешественников даны в книге: «Дагестан в известиях русских и западноевропейских авторов XIII—XVIII вв.» (Махачкала, 1992). Следует отметить, что сообщения этих авторов дают яркое представление о многих сторонах жизни народов Чечни и Дагестана. Памятники фольклора народов Дагестана и Чечни чрезвычайно разнообразны, и в данной работе используются для освещения тех или иных вопросов социально-экономического развития или связей местного населения с Россией, Ираном и Турцией. Кроме того, исторические факты, имена исторических личностей, а также топонимика и гидронимика, которые содержатся в фольклоре народов Дагестана и Чечни, позволяют исследователям определить эпоху и территорию формирования дагестанских эпических поэм. В основе большинства их лежат исторические события, которые происходили в жизни народов Дагестана и Чечни. И именно устное народное творчество местных народов особенно богато материалами, отражающими их дружеские исторические связи между соседними народами и русскими.
При отборе материалов для написания исследования диссертант критически относился к тому или иному историческому факту и старался найти подтверждение полученной информации в нескольких независимых друг от друга источниках.
Комплексное использование всей совокупности разнохарактерных источников и материалов с учетом достижений отечественной историографии позволило нам реконструировать относительно полную картину внешнеполитического положения народов Дагестана и Чечни во взаимоотношениях Российской империи с шахским Ираном и султанской Турцией во второй пол. 70х гг. XVIIIb — 1813 г.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Общественно-экономические и политические отношения народов СевероВосточного Кавказа с Россией в изучаемый период были тесно связаны с внешнеполитической обстановкой сложившейся в это время в регионе. Прежде всего, это была борьба Российской империи, Иранской державы, Османской империи за установление сфер влияния.
1774−1813 гг. являются одним из решающих периодов в истории взаимоотношений народов региона с Россией, Турцией и Ираном. К СевероВосточному Кавказу было приковано главное внимание держав, соперничавших за господство на Кавказе. Насыщенный важными событиями, военными конфликтами, вызванными реализацией захватнических планов России, султанской Турции и шахского Ирана, рассматриваемый период сопровождался исключительной активностью их кавказской политики, открытым вмешательством европейских держав (Англии и Франции) в восточный вопрос, составной частью которого являлся Кавказ.
Западноевропейские державы постоянно разжигали реваншистские устремления шахского Ирана и Оттоманской Порты на Кавказ и на борьбу с Россией. Они стремились отвлечь Россию от европейских событий и не допустить усиления ее влияния на Кавказе и на Востоке.
Торгово-экономические взаимоотношения народов Северо-Восточного Кавказа с Россией в 70е гг. XVIII — в начале XIX в. развивались в русле сложных и противоречивых как внутри-, так и внешнеполитических событий в регионе. Их стабильность и неуклонное расширение было обусловлено общностью экономических интересов как местных народов, так и России.
Под влиянием этого процесса в экономике народов региона происходили большие изменения. Российское правительство в этот период уделяло большое внимание развитию торгово-экономических связей, усматривая в этом одно из средств распространения своего влияния на Северо-Восточном Кавказе.
Огромное влияние на развитие торговли между народами региона и Россией оказывали основанные русскими города: Кизляр, Моздок, Ставрополь и др., а также крупные экономические центры Северо-Восточного Кавказа, такие, как Тарки, Эндирей, Аксай, Ботлих, Гумбет, Старый Юрт, Ведено, ст. Наурская и др.
Торговые связи народов Северо-Восточного Кавказа между собой, с народами Кавказа и сопредельных стран осуществлялись через торговые центры, расположенные на плоскости, а также через посредников — русских, иранских, турецких, армянских, азербайджанских, местных купцов и торговых людей.
Здесь, на месте скрещивания важнейших дорог, ведущих с севера в Закавказье и страны Ближнего Востока, жители Дагестана и Чечни встречались не только между собой, но и с торговыми людьми Северного Кавказа, России, Закавказья и других стран.
Дагестан и Чечня в изучаемый период был разделен на множество политических единиц и не представлял из себя единого целого в политическом отношении. На территории региона существовали две отличающиеся друг от друга по своему политическому устройству структуры — феодальные владения, во главе которых стояли шамхалы, ханы, князья, уцмии, нуцалы, султаны, и союзы сельских общин (вольные общества), управляемые в основном старшинами и высшим мусульманским духовенством, во многих из которых власть была наследственной.
Политические структуры отличались друг от друга не только своим географическим расположением в определенной части региона, но и своей территорией, внутренними и внешними границами, с численностью населения, развитием различных отраслей хозяйства, политическим положением в системе других кавказских структур и взаимоотношений с ними и другими государствами, роли и места, которую они занимали в жизни народов региона в целом.
Все феодальные владения Чечни и Дагестана были полиэтническими образованиями, в них проживали различные народы и этнические группы. Следует отметить, что в некоторых владениях один из этносов являлся основной или превалирующей частью населения.
70е гг. XVIII в. — 1813 г. поражают своей чрезвычайной сложностью политической истории народов Северо-Восточного Кавказа, которые широко вовлекались в орбиту большой политики, оказываясь втянутыми в систему взаимоотношений великих держав.
Россия, Иран и Турция, своеобразный «треугольник сил» вели межгосударственный спор за Кавказ. Каждая из сторон вынашивала далеко идущие планы: шахский Иран пытался не только сохранить свое влияние на Кавказе, особенно в Прикаспийских областях, но и продвинуть северные границы своих владений до р. ТерекаОсманская империя стремилась расширить сферу своего господства в Закавказье и бассейне р. КубаньРоссия направляла свои усилия на решение двух взаимосвязанных задач — обеспечение выхода к южным морям и устранение опасности своим границам со стороны Ирана и Турции.
За спиной шахского Ирана и Османской империи стояли Англия и Франция. Стремясь воспрепятствовать политике России на Востоке, и желая прибрать к рукам рынки сбыта, шелк-сырец и Волго-Каспийский торговый путь европейские державы в изучаемый период вмешивались в кавказские дела, всеми мерами стремились столкнуть Иран и Турцию с Россией, используя при этом регион в качестве яблока раздора. Англия и Франция, подогревая захватнические стремления шахского Ирана и Оттоманской Порты, пытались не только вовлечь их в антироссийкую коалицию, но и использовать при осуществлении своего агрессивного замысла в Закавказье и Северо-Восточном Кавказе. Однако, планы европейской дипломатии не увенчались успехом.
Россия, находясь на сравнительно высоком для того времени уровне развития, оказывала прогрессивное влияние на экономику, культуру и быт народов Северо-Восточного Кавказа, способствовала стабилизации их внутриполитической жизни.
Российское правительство, опираясь на достигнутые им политические связи с народами региона, проводило здесь твердую политику против иранских и османских агрессоров, которая отвечала интересам не только народов СевероВосточного Кавказа, но и, не в меньшей степени, самой России.
Политика России на Северо-Восточном Кавказе в последней четверти XVIII — начале XIX в. была осторожной, в ней доминировали методы так называемой политики «ласкания», покровительства местных правителей пророссийской ориентации, основной массы населения, в частности плоскостной части региона, выступающих за развитие мирных отношений с Россией, за налаживание торгово-экономических связей. Такая дифференцированная политика, проводимая с учетом местных условий и международного положения Кавказа, конкретно сложившейся ситуации, усиливала симпатии к России у большей части северокавказских правителей и основной массы населения, способствуя успеху внешнеполитических планов России.
Самодержавно-крепостнический строй, существовавший в то время в России, безусловно, накладывал свой отрицательный отпечаток на российско-северокавказские отношения изучаемого времени. С другой стороны, и поведение некоторых местных правителей также приводили к созданию конфликтных ситуаций, обострению отношений с Россией. Но, несмотря на все эти негативные моменты, российско-кавказские отношения развивались по восходящей линии. Расширение и углубление разносторонних связей России с народами Северо-Восточного Кавказа являлись определяющей тенденцией в истории их взаимоотношений.
Отличительной чертой действий персидских и османских правителей на Северо-Восточном Кавказе было настойчивое желание использовать религиозные симпатии местного населения в политических целях. Однако их старания не имели большого успеха.
Откровенно насильственной и экспансионистской политике, проводящейся шахским Ираном и султанской Турцией, население Северо-Восточного Кавказа предпочитало курс российского правительства. Об этом свидетельствуют совместные действия по отражению неоднократных нашествий как персидских, так и османских правителей, участие местных народов на стороне России в русско-иранской и русско-турецких войнах 70х гг. XVIII — начала XIX в.
С 70х гг. XVIII в. на Северном Кавказе сооружались военные линии в виде цепи укреплений и некоторых поселений.
Выход в конце XVIII в. к Черному морю и присоединение Крыма к России стали важными событиями в международной жизни и политике Российской империи. Они подняли ее авторитет в Европе и одновременно обострили отношения с султанской Турцией и шахским Ираном.
Русско-турецкие 1768−1774, 1787−1791 гг. и русско-иранская 1804−1813 гг. войны окончательно изменили расстановку сил на Северо-Восточном Кавказе в пользу России. Соответственно назревшая необходимость выбора покровительства предопределила поэтапное присоединение отдельных территорий региона к России: Чечни, шамхальства Тарковского и Засулакской Кумыкии в 1781—1796 гг. и Дагестана в целом в 1813 г.
Георгиевский договор 1802 г. — это уникальное событие в политической истории народов Северо-Восточного Кавказа с Россией. При заключении федеративного договора Россия, по всей вероятности, руководствовалась традицией кавказских народов. Этот договор в тех исторических условиях являлся оригинальным, мог служить образцом в перспективе для заключения подобного рода договоров с другими правителями Кавказа.
Однако, неустойчивое внутреннее положение региона, где периодически возобновлялись междоусобицы и начало нового витка обострения международной обстановки на Кавказе привели к распаду новорожденной федерации. В тех исторических внутренних и внешнеполитических условиях в регионе и вокруг него эксперимент не удался.
Не оспаривая исторически прогрессивного значения присоединения народов Северо-Восточного Кавказа, в том числе Чечни и Дагестана к России, следует указать на двойственное значение Гюлистанского мирного трактата 1813 г.: с одной стороны, он избавил народы региона от вторжения шахских войск и прекратил междоусобную борьбу местных владетелейс другойподготовил условия для окончательного покорения местных народов царской Россией и установления над ним колониального гнета царизма.
Одновременно с военными действиями российские власти с конца XVIII в. проводили военно-административные реформы, пытаясь «умиротворить» горцев. Важнейшей из них было строительство Кавказской линии — цепи крепостей, казачьих станиц и кордонных линий, пересекавших весь Северный Кавказ.
Чтобы контролировать передвижения местных народов, с конца XVIII в. была введена «билетная» система. Въезд на территорию Кавказской линии, а также выезд за ее пределы проводился по «билетам» — письменному разрешению, своего рода подорожной. По мере расширения завоеваний строгая билетно-паспортная система распространялась на новые районы региона.
Было начато создание гражданской администрации региона: в 1785 г. Астраханская область была преобразована в Кавказское наместничество, в том же году учреждена Кавказская губерния с центром в Екатеринограде.
