Всякая подлинная философия создаётся человеком, для человека и, можно добавить, о человеке. Основанием для неё служит жизнь человека, его быт или способ его бытия в мире. Ибо, как известно, устремляя свой разум к звёздным мирам и глубинам духа, человек всё же прочно стоит на земле. Более того, должен как можно твёрже стоять на земле, чтобы духовные поиски не стали «метафизическим блудом». Жизнь человека, его практическая деятельность служит мерилом и основным критерием для всякого умозрения, всякой теории. Поэтому практическая деятельность человека является одним из главных центров внимания философской мысли. Одним из видов практической деятельности является техническая деятельность. Этот вид человеческой деятельности всё глубже и глубже пропитывает весь быт человека, всю его жизнь. Одним из определений человека считается теперь «человек-техник» (homo faber). В связи с этим в кризисной ситуации техническая деятельность человека вызывает либо необоснованно радужные надежды, либо столь же необоснованные проклятия. Вряд ли является разумным делать технику ответственной за деятельность человека или надеяться, что она исправит его ошибки. Всё-таки, пока ещё человек создаёт технику, а не наоборот. И если именно человек является субъектом технической деятельности (а кто же ещё?), то корень зла лежит именно в человеческой природе.
Иногда пытаются некоторые особенности в человеческой природе объяснить внешними факторами: социальными процессами, волей Провидения, уровнем экономического, политического или научно-технического развития и т. д. Человек зачастую как Адам, перекладывает вину за свой собственный выбор и свои действия на кого угодно — на женщину, на змея-искусителя, на самого Бога, лишь бы не отвечать самому. Например, в протестантской этике очень сильны мотивы предопределенности и внешнего успеха как показателя отмеченности Богом, что по мнению некоторых мыслителей обусловливает некоторые негативные черты западной культуры (ее субъективизм, индивидуализм, ориентацию на потребление и комфорт). Техника, увеличивая мощность воздействия человека на окружающую среду, усугубляет и отрицательные стороны человеческой деятельности, что и приводит, например, к экологическим проблемам, сильно усложняющим жизнь современного человечества. Своеобразной альтернативой западной культуре вообще и, в частности, западной философии, является русская культурная традиция и русская философия1. Конечно, было бы слишком упрощённо мыслить и западную и русскую культуры в рафинированном виде, как взаимонезависимые структуры. Но если вообще существуют Запад и Восток, если есть своеобразные, несводимые одна на другую, культуры России и Запада, то они должны иметь в основе существеннейшие черты, позволяющие отличать их друг от друга.
Особенность русской философской традиции очень интересно охарактеризована Ф. И. Гиренком в его книге «Пато-логия русского ума (Картография дословности)»:
Русские философы рассказывают не об исходе из дословного, не о приключениях ума вдали от дома, а о возвращении к самому близкому"2.
Возвращение домой" — это символический образ, который развёртывается бесконечным рядом значений: это возвращение в человеческую деятельность сознательного целеполаганиявозвращение ко взгляду на мир как на дом человекапереосмысление отношений человека и природы в духе домостроительства. «Природа не храм, а мастерская, — говорил небезызвестный персонаж Тургенева (Базаров), — и человек в ней.
1 Это противопоставление не следует понимать, конечно, как идеализацию русской культуры по отношению к западной.
2 Ф. И. Гиренок. Пато-логия русского ума (Картография дословности). М., 1997, с. 10. работник". Понимание природы как Дома снимает противоречие «храма» и «мастерской», соединяя их в категории «хозяйства». Хозяйства, в котором человек не «работник», не священнослужитель и не царь, а одновременно и то, и другое, и третье, то есть — Хозяин. Пора уже человеку оставить роль «раба лукавого и ленивого», расхищающего имущество в отсутствие хозяина. Пора научиться не обращать в прах мимолётных удовольствий всё вокруг себя, а быть защитником, хранителем и приумножателем вверенного ему хозяйства.
И «время покажется тебе не продавцом песка, пускающим всё прахом, — жнецом, увязывающим тугой сноп"1. Это отступление призвано показать, что русскую философию возможно понимать как философию деятельности, философию хозяйства. «В Деянии начало бытия». Гётевский Фауст во многом прав. Особенно, если его тезис прилагать к человеческой деятельности. Человек — активное существо, действующее целенаправленно и одним из этапов его деятельности является сознательное целеполагание, которое подразумевает и выбор средств, необходимых для достижения цели. Здесь мы возвращаемся к вопросу о технике. Понятно, что техника существует не просто так, сама по себе, но включаясь в контекст мировой культуры. «.И знания, и техника, и технологии всегда культурно сообразны, есть не что иное, как семиотическое или техническое инобытие культуры. Чтобы сделать этот тезис работающим, необходимо ответить на еще один вопрос — в чем особенности нашей культуры, чтобы затем вернуться к проблеме информатизации"2.
Этот вопрос исключительно важен прежде всего потому, что рассмотрение техники вообще, в отрыве от контекста конкретной.
1 А. де С.-Экзюпери. Цитадель // Сочинения в двух томах. М., 1994. Т. 2, с. 14 .
2 Розин В. М. Анализ социокультурных условий процессов компьютеризации и информатизации // Человек и техника. М., 1990, с. 84. культуры может слишком мало дать для решения именно наших современных проблем. Рассматривая технику в контексте западной и контексте российской культуры, мы видим совершенно различные проблемы.
Актуальность проблемы.
Кризис традиционной культуры Запада и России говорит о том, что мир вступил в новый переходный период, в период создания основы для культуры и цивилизации нового типа. «Влияние человеческой деятельности на окружающую среду достигло планетарных масштабов. И острота так называемых глобальных проблем» либо заставит человечество измениться, либо будет способствовать углублению кризиса. Такова современная проблема человечества.
Но мы также видим, что в нашей стране общемировые проблемы преломляются совершенно особым образом. Если кризис западного мира одновременно является пиком научно-технического развития, то развал производства в нашей стране навевает на иные мысли. Из-за разрушения экономики, обнищания населения не так ясно видны катастрофические последствия научно-технического прогресса самого по себе. Уходит в тень тот факт, что в основе всех социальных и экономических проблем лежат одни и те же общие для всех закономерности исторического процесса. И все выше сказанное позволяет сделать вывод: тщательного изучения требует техника именно в контексте российской культуры.
Культура России чрезвычайно богата загадочными событиями и неожиданными историческими поворотами. Многие из них ещё не до конца осмыслены. В начале XX века произошел крутой поворот. Прежние философские традиции были отвергнуты. Оценка деятельности многих русских мыслителей философами нового строя часто сводилась к ярлыку: «клевета на советскую действительность». Что же мы видим сейчас?
Может быть, попытки философского осмысления, освоения различных традиций, извлечения из них актуального для нас опыта? По-прежнему, таких попыток чрезвычайно мало. Хотя появляются интереснейшие работы, больших обобщающих трудов немного. Возможно, дело в том, что нет единой философской позиции, платформы, с которой можно изучать, оценивать, осмысливать. Возможно, это временный спад активности в научных и философских кругах и скоро таких работ станет больше. Как бы то ни было, хотелось бы внести свой посильный вклад в решение тех вопросов, о которых было сказано выше.
При погружении в область вопросов, границы которой были очерчены выше, возникает множество частных задач, требующих внимательного исследования. Например, не выясненной является связь марксизма и технократических концепций, хотя отдельные элементы этой связи раскрыты Д. Н. Козыревым в диссертации «Философия техники A.A. Богданова"(1997). Также не достаточно прояснёнными являются связи технократизма с космизмом, идеи техносферы с идеей ноосферы и взаимоотношения этих направлений с русской философской традицией.
Здесь очень важным представляется изучение взаимосвязей упомянутых направлений с точки зрения их иррационально-мифологической подосновы. Почти всегда тончайшая, детально разработанная система категорий какой-либо философской школы является лишь рационально построенной верхушкой айсберга, основание которого скрыто тёмными водами иррационального, дологического и, можно сказать, сверхлогического. Конечно, это не значит, что мифологияподводная часть айсберга — лишена своей собственной внутренней логики и потому непознаваема. С точки зрения методологии, для подобных исследований особую важность имеют идеи, высказываемые некоторыми отечественными философами: о диалоге культур, о множественности типов рациональности, о существовании для различных культурных образований общей единой основы, в которой присутствует особая, первоначальная логика, Логика логик (по выражению В.С.Библера).
В наши дни, когда развивается и углубляется кризис новоевропейского рационализма и построенной на нём универсальной культуры, когда отдельные островки различных культурных традиций плавают в бурном море иррационального и под ними (по затёртому, но вечно актуальному выражению Тютчева) «хаос шевелится» в самом буквальном смысле слова, идеи диалога культур приобретают особую значимость.
Жизнь строится с помощью разума, который только один и может руководить человеком в его деятельности и сообщать ему те или иные правила и методы жизнеустройства. Но ведь строится она на почве непознаваемого, или во всяком случае непознанного. Поэтому у жизни есть и другая основа — тёмная, непредсказуемая, иррациональная. Например, воля. Конечно абсолютно свободная, ничем не обусловленная, неразумная воля является такой же оторванной от жизни абстракцией, как и чистый разум, лишённый всех других человеческих проявлений. Тем не менее видно, что в основе человеческой культуры, даже ширедеятельности и жизни лежат два неразделимых, но различных противоборствующих начала — рациональное и иррациональное. Когда ratio, в силу тех или иных причин, ослабевает (как в наше время), жизнь стремится опереться на другую опору: возрастает роль и сила иррациональных проявлений. Сегодня в мире существует множество различных культурных традиций, различных видов искусства, науки и техники, основанных на разных типах рациональности, разных логиках, растёт число оккультных и мистических организаций. Одним словом, все направления культурной жизни в мире теряют единые рациональные основы. Поэтому так важно изучать рациональные и мифологические основания различных культурных традиций и философских систем. Только так можно выяснить сущность любых культурных проявлений и принимать их или бороться с ними. Вопрос о мифологических предпосылках технократизма включает в себя вопрос о роли религии в формировании основ современной науки и техники: в эпоху Средневековья появилась идея творца, творчества. Но как оправдывается техническая деятельность и вообще творчество человека с религиозной точки зрения — ведь в Библии, например, человек нигде не назван творцом. Тем не менее, именно средневековые монастыри являлись центрами науки, образования и технического творчества.(В нашем веке подобные вопросы рассматривал Ф. Дессауэр, а из отечественных учёных С.С.Неретина).
Степень разработанности проблемы.
В настоящее время, когда очерк истории философии техники включается во многие учебники по философиикогда вышли такие книги как «Введение в философию техники» В. Г. Горохова и В. М. Розина или «Философия техники: история и современность» под редакцией В.М.Розина1, в которые включены достаточно подробные изложения истории этой дисциплинытак вот, сейчас уже не имеет смысла подробно излагать все заново. Хотелось бы только остановиться на некоторых моментах, существенных для нашей темы.
В современной философии техники выделяются два подхода, или традиции — инженерная философия техники и гуманитарная философия техники2. На наш взгляд, отличие гуманитарного подхода от инженерного заключается как раз в том, что инженерное мышление берёт технику в.
1 Горохов В. Г., Розин В. М.
Введение
в философию техники (учебное пособие). М., 1998.
Философия техники: история и современность. Отв. ред. В. М. Розин. М., ИФРАН, 1997. См. также: Степин B.C., Горохов В. Г., Розов М. А. Философия науки и техники: Учебное пособие. М., 1996;
Митчем К. Что такое философия техники? М., 1996.
2 Митчем К. Что такое философия техники? М., 1996. чистом виде и потому не выходит за рамки технической картины мира, не может объективно оценить значение научно-технического развития, его последствия и направление движения. Гуманитарный подход берёт технику в контексте всех её культурных взаимосвязей и потому в состоянии реально оценить существующую ситуацию. К сожалению, к недостаткам гуманитарной традиции следует отнести отсутствие единого метода исследования и единой точки зрения у многих исследователей. Видимо здесь также сказываются последствия философской раздробленности, а также относительная молодость философии техники как особой дисциплины (ок. 30 лет).
Ещё совсем недавно само понятие «философия техники» относили лишь к буржуазным технократическим концепциям. У нас же разработка подобных проблем шла под названием «философские вопросы естествознания и техники». Тем не менее постепенно сложилось восприятие этой области как особой философской дисциплины. Теперь уже нет необходимости доказывать правомерность её существования. Сама жизнь ставит задачу исследования человека, выступающего в новом качестве — человека мастера, homo faber. Человек, как уже было сказано выше, занимает центральное место в философской проблематике. Структура любого философского дискурса неизбежно несёт на себе отпечаток антропологизма. Не случайно, такие влиятельные течения западной философии, как экзистенциализм и позитивизм всё же занимаются прежде всего проблемой человека (человеческого существования, existentia — первое, и историей науки, то есть именно человеческим «измерением» науки, сотворением науки человекомвторое). Философия в XX веке переживает «антропологический поворот», о чём уже много говорилось в философских кругах. В связи со всем вышесказанным появляется возможность (и даже необходимость) понимать философию техники как вид философской антропологии, как антропологию техники.
Проблема человека является объединяющим стержнем всех возможных сторон философии, в том числе и философии техники. В этом смысле антропологический аспект анализа техники существует не наряду с названными выше [онтологическим, гносеологическим, этическим — Г. Г.], а пронизывает их и представляет собой квинтэссенцию всего философского рассмотрения техники, поскольку ставит в центр внимания человека." -пишет И.Ф.Игнатьева1. Антропология техники как «человекологический» анализ и есть философия техники Кроме того, «. антропология техникиэто философское раскрытия бытия человека в технике, проявление человеческой природы через нее. Любая попытка осмысления бытия человека в мире техники может считаться одним из вариантов антропологии техники» 2.
С нашей точки зрения бытие человека в технике является основной формой его бытия в сегодняшнем мире. Творческая деятельность человека является основной формой проявления сущности человека и содержит в себе техническую деятельность как одну из своих сторон. Процесс раскрытия, реализации сущностных сил человека на протяжении всей истории протекает по разному, в разные эпохи выдвигая на первый план различные стороны человеческой сущности. Например, можно говорить (хотя, конечно, достаточно условно), что в эпоху Античности человеческая деятельность проявляется как искусство, эпоха Средневековья раскрывает религиозные способности человека, Новое время поворачивает деятельность человека как научное познание. В новую, наступающую эпоху человеческая деятельность, возможно, выступит в виде.
1 Игнатьева И. Ф. Антропология техники: человек как субъект мира техники. Екатеринбург, 1992, с. 16.
2 Игнатьева И. Ф. Ук. соч., с. 19. технического творчества. Однако это не значит, что другие аспекты человеческой деятельности подавляются или теряются. В ходе исторического процесса происходит непрерывное обогащение человека, развитие его сущностных сил. Каждая эпоха может характеризоваться преобладанием одной из сторон деятельности, о, а фоне сохранения и обогащения через неё других сторон деятельности новым содержанием. Большую роль в этом играют процессы социокультурного наследования (техническую сторону которых исследует И. Ф. Игнатьева в своей книге). Культурное наследие прошлых поколений сохраняется и передается (через искусство — в Античности, через религиозный опыт — в Средневековье, через науку — в Новое время, через технику — в будущее). При постоянном сохранении культурного наследия где-то в будущем должен произойти полноценный синтез всех составляющих человеческой культуры. И человеческое общество должно перейти от «царства необходимости» (внешне детерминированного) к «царству свободы» (внутренне детерминированному культурно-историческому процессу), то есть на новый этап исторического развития.
Конечно, целостное исследование онтологии технической деятельности человека как основы построения новой культуры— дело будущего. В нашей работе делается попытка наметить подходы к такому исследованию на основе материалов русской философии, преимущественно двух ее направлений: православно-религиозной традиции (С.Н.Булгаков, П. А. Флоренский, Н.А.Бердяев) и русского космизма (Н.Ф.Федоров, В. И. Вернадский, А.Л.Чижевский).
Новизна работы.
В работе сделана попытка исследовать проблему субъекта технической деятельности в рамках философских концепций хозяйства и личности, разрабатывавшейся русскими философами в начале XX в.
Для этого потребовалось рассмотреть основы христианской антропологии (В.Н.Лосский), учение о личности (А.Ф.Лосев), теорию творчества (Н.А.Бердяев) и, в частности, технического творчества (С.Н.Булгаков). Кроме того, выделены две основные концепции технической деятельности, существовавшие в начале XX века в отечественной философии (философия хозяйства и концепция технической деятельности в русском космизме) и сделана попытка их экспликации.
Группа религиозных мыслителей (В.С.Соловьев, С. Н. Булгаков, П.А.Флоренский) отнесена не к русскому космизму, а к традиционно-религиозному направлению в русской философии, в связи с чем границы понятия «русский космизм» были несколько сужены, в отличие от распространенной сейчас точки зрения. Сделана попытка выявить мифологемы философских концепций технической деятельности (например, техника как со-творчество Богу, техника как средство борьбы с Богом), существовавших в России. А также:
— уточнена диалектическая схема «субъект — техническое средство — объект», применяющаяся для анализа технической деятельности;
— предложена формулировка: техника как средство овладения личностью собственной природойи оценка концепций технической деятельности с точки зрения категории личности;
— уточнены критерии выделения русского космизма как особого направления в русской философской мысли (пантеизм, имперсонализм);
— проанализированы истоки технократических концепций деятельности в алхимической средневековой традиции;
— выявлена связь технократических идей с течением русского космизма;
— предложено использование энергийной антропологии, разрабатываемой С. С. Хоружим для построения современной концепции технической деятельности.
Практическая значимость работы.
Результаты исследования будут способствовать выработке более четкого представления о сущности современной технократической культуры и цивилизации, что позволит более успешно решать основные проблемы современности, могут быть использованы в дальнейшей работе по изучению проблем антропологии техники, при чтении курсов философии и философии техники в высших учебных заведениях.
Апробация работы.
Диссертация была обсуждена на кафедре философии Московского государственного университета сервиса и рекомендована к защите. Основные положения диссертации были опубликованы в межвузовском сборнике научных трудов, изложены в докладах на международной конференции, использовались при чтении курса философии в МГУс.
Структура диссертации.
Диссертация состоит из введения, двух основных глав, заключения и списка литературы. В первой главе исследуется концепция хозяйства, созданная русскими философами в начале XX века, с точки зрения христианского учения о личности. Во второй главе представления о технической деятельности, разработанные русским космизмом в виде концепций ноосферы и техносферы исследуются с точки зрения их связи с концепцией хозяйства.
Заключение
.
Философия техники в нашей стране еще молодая дисциплина и принципы и закономерности ее еще не оформились в законченном виде. Этому способствует и общий философский и культурный кризис и большое разнообразие подходов к этой проблемной области. Трудности вызывает и пересечение в этой области интересов и путей многих дисциплин: онтологии, гносеологии, социологии, философской антропологии, методологических исследований, философии науки, этики и даже эстетики, а также и еще многих других.
Кроме того, в наше время появилось множество изданий, открывающих наследие русской философии начала XX века. Надежды, что в философии Серебряного века найдутся ответы на многие интересующие нас вопросы, рассеялись. Выяснилось, что в этом наследии нет однозначных ответов на наши вопросы, да и сами вопросы ставились совсем по-другому — ведь ситуация в начале XX века сильно отличалась от сегодняшней. Однако не следует разочаровываться: ни один философский текст не откроет нам сокровищницу своих смыслов при первом натиске — необходимо вдуматься, вчитаться. Казалось бы техника совсем не интересовала философов начала века — другие проблемы были насущнее. Но это не так. Просто философские вопросы техники не стоят на переднем плане в этом наследии.
При внимательном всматривании обнаруживается иной план вопросов, отраженный в небольших (как правило) и второстепенных работах. Обнаруживается, что проблемы техники ставились и намечались пути, подходы к решению этих проблем. И сейчас мы должны быть внимательными к этим размышлениям. Они дают нам бесценный материал, который может помочь нам в решении насущных проблем.
В рамках большого вопроса, стоящего перед отечественной философией сегодня, — найти пути для дальнейшего развития, найти творческие силы и основополагающие идеи для нового подъема, — находится и меньший вопрос: та же огромная задача должна быть решена в рамках философии техники.
Концепции человека и технической деятельности, существующие имплицитно в русской философии Серебряного века, еще мало исследованы: этому препятствует в первую очередь их невыраженность, неоформленность, несведенность в систему. А между тем, их исследование дало бы хороший материал для создания современной отечественной философской концепции техники.
Если взглянуть более широко, можно увидеть два различных подхода к философии техники, формирующие два совершенно различных контекста (то, что К. Митчем называл инженерной философией техники и гуманитарной философией техники). Для русской философии Серебряного века более характерен именно гуманитарный подход, в связи с общим онтологическим характером русской философии (а для онтологии характерен, по словам М. Хайдеггера, интерес не к технике, а к сущности техники).
Для русской философии начала XX века характерен также интерес к проблеме человека при стремлении к целостному подходу, выражающемся в органицизме и даже персонализме. Исходный антропологизм обусловливает органичность для отечественной философии явления, называемого антропологическим поворотом. Некоторые исследователи (в частности, И.Ф.Игнатьева) считают, что антропология пронизывает все области философии и потому правомерно говорить даже не о философии техники, а об антропологии техники.
Все это позволяет говорить о проблеме человека как субъекта технической деятельности, как центральной в философии техники. Эта проблема требует рассмотрения с двух сторон. С одной стороны, требуется рассмотреть корни антропологической концепции, скрытые в иррационально-мифологической подоснове сознания. С другой стороны, требуется рассмотреть диалектику субъекта и объекта, обусловленную иррациональными предпосылками.
При внимательном изучении русской философии видно, что все многообразие философских концепций проистекает из трех мифологических парадигм, обусловливая существование в русской философии трех крупных направлений: традиционной религиозной философии, русского космизма и марксизма. Из них в начале XX века доминировали два первых направления.
При этом необходимо выделить концепции технической деятельности, которые в невыявленном состоянии существовали в традиционной религиозной (православной) философии и в русском космизме. Задача эта осложняется практически полным отсутствием работ по данному периоду и указанной тематике.
В первой главе диссертации был проведен анализ русской религиозной (православной) философской традиции с точки зрения выявления концепции технической деятельности. Были выявлены религиозные предпосылки этой концепции. Для русской религиозной философии как христианской характерны персонализм и креационизм. При креационистской установке предполагается, что все созданное Богом — благо. Это мир истины, красоты и гармонии. Но высшая точка творения — создание личных, свободных существ. Свобода здесь предполагает выбор между двумя альтернативами: любить Бога больше себя и во всем подчиниться Его воле, или любить себя больше Бога и во всем противопоставить Его воле свою. Сотворенные существа (в частности, человек) пошли по второму пути. Этот момент выбора — грехопадение — считается началом человеческой истории. Здесь источник всеобщего распада и разрушения, в пределе — смертито есть зла. Человек, прерывая общение между собой и Богом, вносит раскол и в природу. Он таким образом, как поставленный Богом законодатель для природы, устанавливает для нее первый и главный закон — произвол. Человек не подчиняется Богу, прСрода не подчиняется человеку. Возможность управлять природой (как и вообще все возможности) была дана человеку Богом, отказываясь от Бога, он в значительной мере утрачивает эту возможность. Отсюда следуют попытки искусственно восстановить единство природы, подчинить ее человеку. Но здесь могут быть реализованы две цели: первая — стремясь к Богу, человек подчиняет себе природу и тем как бы передает ее Богу, восстанавливая целостность нарушенного мирового порядкавторая — подчинив себе природу, стать самому для нее богом и сделать ее крепостью, цитаделью своего бунта против Творца.
Из этого следует, что техническая деятельность развивается как бы по двум путям, в истории тесно переплетающимся. Их символические образы: Ноев ковчег и вавилонская башня, примеры человеческого творчества, имеющего противоположную направленность. Они обозначают полюса, между которыми располагается вся совокупность человеческих творений.
Все эти религиозные предпосылки и обусловили своеобразие философского подхода к технической деятельности. Здесь развивается диалектика субъекта и объекта, основанная на категории личности. Для творчества крупных представителей русской философии, интересовавшихся технической деятельностью (С.Н.Булгакова, П. А. Флоренского, Н. А. Бердяева, И.А.Ильина) характерно стремление к философскому синтезу. Это учение о совпадении, единстве субъекта и объекта (не зря такое значение имела для указанных мыслителей философия тождества Шеллинга). Учение о личности как единстве субъекта и объекта есть у А. Ф. Лосева. Если теперь понимать технику как произведение личности, то ясно, что возможность ее существования обусловливают две такие фундаментальные характеристики личности как свобода и способность к творчеству. Самое яркое учение о свободе было развито Н. А. Бердяевым. Соответственно творчество понимается отчасти как реализация Божественного замысла о мире, Божественного мира идей, отчасти как следствие уникальности, неповторимости личности человека-творца, что уподобляет его Богу.
Поэтому можно предложить такую формулировку: техническая деятельность есть овладение личности своей природой. В рассматриваемой традиции техническая деятельность обусловлена ведь не только внутренними свойствами личности (что иногда называли субъективными предпосылками), но и внешними ее качествами, особенностями ее реализации (что иногда называли объективными предпосылками). А главная идея здесь: единство и взаимосвязь мира как по вертикали (личность, организм, любая вещьнеразложимое единство идеи и материи), так и по горизонтали (единство всего природного мира). Хотя это единство в современном мире является нарушенным и цель технической деятельности — восстановление этого единства. В этом контексте существует идея, называемая «мирпериферийное тело человека». В этой философской традиции человекцентр и средоточие мира (в имманентном плане1). Есть одна из богословских интерпретаций момента из рассказа о грехопадении («И увидели, что они наги, и устыдились»), которая говорит о том, что человек, чьим телом был весь мир, не мог видеть свою наготу — не было такого места, где кончалось бы тело. А после грехопадения человек стал отдельным существом, отверженным, изгоем и увидел свою наготу, увидел, что потерял связь с мировым целым, увидел, что возник раскол, оппозиция «я и мир» и устыдился своего ничтожества, осознав всю колоссальность последствий своего выбора. Он как бы упал с царского трона в грязь, хотя хотел возвыситься — отсюда и стыд.
И восстановление целостности мира — это и есть овладение человека своим телом, как бы излечение от паралича. И в индивидуальном планетело ведь малопослушно человеку: в любой момент оно может ему отказать, заболеть. Человек вынужден вести борьбу за овладение своим телом, подчинение его своей воле. Это и есть техника, техническая деятельность.
В этом контексте находятся и идеи П. А. Флоренского об органопроекции, предвосхищающие идеи Г. Н. Волкова о функциональном моделировании. П. А. Флоренский первый указал на то, что техническое орудие воссоздает не структуру органа, а его функцию, его назначение.
1 В трансцендентном центр всего существующего — конечно же Бог. Идея о человеке как образе и подобии Бога — идея, связывающая воедино и имманентный и трансцендентный планы.
Технические средства — искусственные органы человека, воплощение его идеи, его разума. Как физическое тело — инстинктивное, бессознательное воплощение личного начала и разума человека, так технические орудиясознательное его воплощение. Здесь чувствуется влияние идей А. Бергсона и Н. Ф. Федорова.
Для указанной философской традиции характерен и эсхатологизм, восприятие технического прогресса XX века как мировой катастрофы. Это отражение идей о двух путях развития человечества, о двух его целях — путь к Богу и путь от Бога. Здесь были подробно описаны опасности технического прогресса: деиндивидуализация, деперсонификация человека, десакрализация и профанизация мира, его разрушение в угоду капризам человека и разрушение самого человека, нарушение целостности жизни человека. И. А. Ильин писал о том, что человеческая жизнь становится подобна кино: быстрая смена дискретных моментов — кадров рождает иллюзию движения. Но само движение — развитие человека — исчезает. И вместе с ним исчезает целостность и полнота жизни. Жизнь превращается в бесконечную и бессмысленную суету. Распад целостной человеческой личности был самым страшным следствием технического прогресса для русских философов-персоналистов.
Но в техническом прогрессе видели и другую сторону. Н. А. Бердяев, например, писал, что углубляющийся разрыв между человеком и природой (разрушение языческой «мистики земли») ведет к обретению человеком более полной свободы (к новому, обновленному христианству, очищенному, освобожденному от элементов языческой мистики и родовой связанности с землей). Человеческий дух освобождается, познает себя в чистом виде, в освобождении от рода, от материи, от земных форм, познает свои возможности, что ведет к большей способности овладеть материей и руководить ею.
Во второй главе была выделена и проанализирована концепция технической деятельности в русском космизме. Само понятие русского космизма требует уточнения. Когда относят к космизму не только Н. Ф. Федорова, К. Э. Циолковского, В. И. Вернадского, А. Л. Чижевского, но и В. С. Соловьева, С. Н. Булгакова, Н. А. Бердяева, П. А. Флоренского, то становится непонятно, в чем же своеобразие, особенность, философская специфика русского космизма. Когда начинают выводить космизм не только из научно-эволюционной мысли, но и из православно-византийского богословия, начинает казаться, что это похоже на агитационную формулу.
Для уточнения понятия русский космизм необходимо выработать более четкие критерии2. То, что предлагается различными специалистами (С.Г.Семенова, Е. В. Гутов, Л. В. Голованов, О.Д.Куракина), например, целостности мировосприятия, принцип активной эволюции, явно недостаточно. Поэтому для уточнения понятия русский космизм предлагаются следующие критерии: а) эволюционизм, б) пантеизм, в) имперсонализм. Выясняется, что эти критерии позволяют развести направления традиционной религиозной философии и космизма. При рассмотрении взглядов на эволюцию двух самых близких представителей этих различных направлений — В. С. Соловьева и Н. Ф. Федорова, выясняется, что отношение это было совершенно различным и мыслители эти разрабатывали свои учения в противоположных направлениях, что не позволяет их объединить в рамках одного течения и тем более считать В. С. Соловьева учеником Н. Ф. Федорова. Мировоззрение В. С. Соловьева неортодоксальное по форме является глубоко христианским по духу, в то время как взгляды Н. Ф. Федорова лишь по форме христианские, внутренне же глубоко чуждые христианству.
В дальнейшем анализируются предложенные принципы и вытекающие из них построения. При этом вскрываются противоречия в философских основаниях космизма. Узлом противоречий является именно идея «активной эволюции» из-за ее философской неразработанности и естественнонаучного.
2 Учитывая при этом, что понятие русский космизм имеет два толкования: а) более широкое — как умонастроение, как тенденция в мировоззрении, и б) более узкое — как направления или течения в русской философии. контекста, в котором она появилась и который препятствует адекватному включению этой идеи в философский дискурс. В идее «активной эволюции» не слишком удачным образом сочетаются естественнонаучный эволюционный контекст и антропологический (и даже антропоцентрический) философский контекст. Это порождает сильнейшее напряжение между биологизмом сплошного эволюционного потока и персоналистическими концептами свободы и сознания, блокирующее самостоятельность развития этой концепции, развивающейся за счет эклектичной ассимиляции идей из разных философских дискурсов. Например таким образом сюда попадает идея обожения, выхваченная из православного богословского контекста и имеющая содержание, несовместимое с космизмом.
Однако ясно, что с философской точки зрения, космизм является попыткой преодолеть дуализм субъекта и объекта, приводящий к кризису и новоевропейскую философию и всю западную цивилизацию с ее агрессивным и деструктивным научно-техническим прогрессом. Преодоление субъект-объектного разделения осуществляется в космизме на путях органицизма. Весь мир и каждый его элемент являются одновременно и субъектом и объектом своего собственного развития.
Человек здесь трактуется как ступень и как особый фактор эволюционного процесса. А техническая деятельность — это его функция. Это, можно сказать, инстинкт, правда осознанный и направляемый разумом. Техническая деятельность здесь направляется на восстановление природной целостности и гармонии, достижение более высокой степени бесконфликтности сосуществования человека и биосферыи прежде всего направляется на преобразование самой человеческой природы.
В этом идейном поле укоренены многие идеи о возможности видоизменения и совершенствования человеческого тела с целью улучшения его способности к адаптации в окружающей средеидеи преодоления пола и трансформации процессов воспроизводства в направлении большего участия разума и сознательно-творческих способностей человека в этом процессерешение социальных проблемпроблем воспроизводства продуктов питания и даже трансформация самих биолого-физиологических процессов питания («автотрофность» В.И.Вернадского) — и, конечно, — преодоление пространственных (освоение космоса) и временных ограничений (преодоление болезней и смерти).
Идеи об управлении человечеством и природой с помощью разума и науки, вообще-то традиционно соотносят со сциентизмом и технократизмом. И в § 2 второй главы показано на примере П. К. Энгельмейера, что технократизм и космизм не только не исключают, но даже подразумевают друг друга. Правда технократизм здесь не механический, основанный на субъект-объектном противопоставлении, но — органический, основанный на синтезе субъекта и объекта.
Нельзя здесь обойти вопрос и об иррационально-мифологических истоках космизма и технократизма. Истоки эти можно найти в средневековье в алхимической традиции. Многие идеи алхимии образуют контекст русского космизма и технократизма. Идеи о лежащей в основе всего единой мировой субстанции — материи prima, идеи о всеобщей взаимосвязи во вселенной, идеи о центральном положении человека в мире и о влиянии его на природные процессы, идеи о творческом и рукотворном преобразовании и совершенствовании мира, соответствующем и трансформации души самого алхимика. Правда, алхимия была во многом основана на креационизме и персонализме — в космизме эти концепции не используются.
В последнем параграфе второй главы были рассмотрены некоторые перспективы развития отечественной философии техники. Существующие сейчас концепции техники как коммуникационной стратегии (А.А.Воронин) разработки некоторых проблем средневековой философии (концептаС.С.Неретина) прекрасно сочетаются друг с другом и могут быть использованы для построения современной концепции технической деятельности наряду с традиционными философемами Серебряного века, такими как персонализм, со-творчества человека и Бога, хозяйства, дуализм развития технической деятельностина основе энергийной антропологии, разрабатываемой С. С. Хоружим.
В результате можно сделать следующие выводы:
1. Идеи христианского персонализма, понимания технической деятельности как хозяйства, как со-творчества Богу позволяют создать гораздо более непротиворечивую и актуальную для современности концепцию техники, чем принципы имперсонализма, пантеизма, активного эволюционизма, лежащие в основе концепции технической деятельности в русском космизме.
2. Концепция технической деятельности, развиваемая в русском космизме, является по существу технократической. Ее последовательная разработка с необходимостью ведет к деперсонализации и дегуманизации технической деятельности. Ее идеалы связаны с безграничной экспансией человечества (в том числе и в космосе), со всеми вытекающими отсюда последствиями, в том числе в виде разрушения многих уникальных природных феноменов (не только элементов биосферы).
3. Разрабатываемая в рамках дискурса энергии С. С. Хоружим философская антропология может стать серьезной основой для современной концепции технической деятельности, так как она: а) хорошо сочетается с современными разработками в области философии техники (техника как коммуникационная стратегия), разработками в области средневековой философии (например, проблема концепта) — б) базирует философию техники на основе идей актуального для современной духовной ситуации христианского персонализма и разрабатывающейся в его рамках диалектики субъекта и объекта технической деятельностив) позволяет более строго описать феномены современного научно-технического развития (виртуальная реальность и др.).
Эти разработки позволят русской философии техники выйти на.
