В начале января 1923 года в Берлине в издательстве «Геликон» вышла четвертая книга стихов Бориса Пастернака «Темы и варьяции». Книга готовилась к изданию в Москве еще в 1921 году (был заключен договор на издание двух книг под общим названием «Жажда в жар"1), но издание не было осуществлено. Как отмечают биографы, Пастернак продал книгу А. Г. Вишняку («Геликон»), с правом распространения книги в России, в связи с тем, что издать ее в Москве никак не удавалось2. Книга получила противоречивые оценки. Сам Борис Пастернак писал о ней С. Н. Боброву 9-го января 1923 года: «Вышла моя 4-я книжка. Это не у тебя ли я, обознавшись, стащил нечаянно название3? Называется она «Темы и варьяции». Лично я книжки не люблю, ее кажется доехало стремление к понятности. Невзирая на это, все тут, словно сговорившись, покончили со мной, сошедшись на моей «полной непонятности"4. В дарственной надписи, сделанной для М. Цветаевой, Пастернак иронично назвал «Темы и варьяции» «высевками и опилками"5. Марина Цветаева, как будто в опровержение такой уничижительной авторской оценки, писала Пастернаку: «Ваша книга — ожог. Та — ливень ["Сестра моя — жизнь» — К.А.], а эта — ожог: мне больно было, и я не дула"6.
Е.Б. Пастернак описывает следующую реакцию Николая Асеева: «Если в прошлом году Асеев приветствовал «Сестру мою жизнь» как «свежий и.
1 См.: Пастернак Б. Л. Полное собрание сочинений: в 11 т. Т. I. Стихотворения и поэмы 1912;1931. М., 2003. С. 478.
2 Пастернак Е. Б. Борис Пастернак. Материалы для биографии. М., 1989. С. 372.
3 К письму приложено примечание М.П. Богославской-Бобровой: «Название невышедшой книги стихов Боброва «Варьяции на Лиру Лир». «Лира Лир» вышла в 1917 г. в «Центрифуге». См.: Пастернак Б. Л. Полное собрание сочинений: в 11 т. Т. VII. Письма. 1905;1926 годов. М., 2005. С. 429.
4 Пастернак Б. Л. Полное собрание сочинений: в 11 т. Т. VII. Письма. 1905;1926 годов. М., 2005. С.
428.
5 Пастернак Е. Б. Борис Пастернак: Биография. М., 1997. С. 348.
6 Цветаева М., Пастернак Б. Души начинают видеть. Письма 1922—1936 годов. М., 2004. С. 39. светлый ливень, пролившийся на нас со страниц книги" 7, — предвосхищая основной образ статьи Марины Цветаевой, — то теперь он писал с позиции лефовского теоретика: «Тематика Б. Пастернака в «Темах и вариациях», как и в прежних книгах, слабо окрашена современностью. И ценен Б. Пастернак постольку, поскольку он, вопреки и наперекор его субъективным эмоциям, представляет огромную двигательную и организационную силу"8.
Е.Б. Пастернак отмечает, что «в качестве отзыва на новую книгу, вероятно полученную от автора с надписью, Пастернаку стало известно, что Белый и Ходасевич, а затем и Горький „трудились“ над „Темами и вариациями“ и отступили перед абсолютной их непонятностью». Передавая Боброву это мнение, высказанное Ходасевичем, Пастернак выделил кавычками слово «трудились» как цитату. Через три года в газете «Дни» (13 июня 1926) Ходасевич, вспоминая о своем совместном с Андреем Белым чтении Пастернака, употребил вновь слово «трудились», добавив, что они «весело смеялись, когда после многих усилий вскрывали под бесчисленными капустными одежками пастернаковских метафор и метонимий — крошечную кочерыжку смысла» «9.
Из положительных отзывов известны высокие оценки книги В.П. Полонским10 и Валерием Брюсовым. Последний на вечере, посвященном своему пятидесятилетию, закончил выступление чтением своих «Вариаций на тему «Медного всадника», которые обыгрывали пастернаковские «Темы и варьяции», напечатанные незадолго до этого. Как отмечает Л. Флейшман, «даже само санкционирование со стороны «пушкинианца» Брюсова (основоположника «пушкинианской» линии в русской модернистской.
7 Кроме того, Н. Асеев в статье «Организация речи», посвященной выходу четвертой книги стихов Б. Пастернака, говорит о том, что «он годен к роли словесного инженера главной магистрали русской поэзии» (Асеев Н. Организация речи (Б. Пастернак, «Темы и вариации», 4-я кн. стихов), // «Печать и революция», 1923, VI.).
8 Пастернак Е. Б. Борис Пастернак: Биография. М., 1997. С. 350.
9 Пастернак Е. Б. Борис Пастернак: Биография. М., 1997. С. 351.
10 См.: Пастернак Е. Б. Борис Пастернак: Биография. М., 1997. С. 353. поэзии) именно пастернаковского пушкинианства было актом беспримерным"11.
По замечанию Е. Б. Пастернака и Е. В. Пастернак, Борис Пастернак готовил книгу к переизданию в Москве или Петербурге, собираясь дополнить ее новыми стихотворениями, но это не удалось12. Книга была переиздана без дополнений только в 1927 году в сборнике «Две книги» (вместе с «Сестрой моей — жизнью»), в котором было исключено стихотворение «Голос души», в дальнейшем в составе книги оно не печаталось. Книга полностью или частично включалась в прижизненные издания сборников стихотворений: «Стихотворения в одном томе» 1933 г. (полностью), 1935 и 1936 гг. (не вошло «Вдохновение»), в «Избранном» 1945 г. был опубликован цикл «Тема с варьяциями» в сокращенном виде («Тема», 3, 5 и 6я вариации) и под заглавием «Стихи о Пушкине».
В первом издании 1923 г. и в «Двух книгах» 1927 г. заглавие книги писалось «Темы и варьяции», современная форма: «Темы и вариации».
1 ^ появилась только в «Стихотворениях в одном томе» 1933 г .
Литературоведы редко направляли свой интерес на исследование книги «Темы и варьяции» в целом, что отчасти объясняется выводом на основе вышеприведенных цитат о невысокой оценке книги самим Борисом Пастернаком. Возможно, под влиянием авторских уничижительных оценок сложилось мнение о ней как о книге, не отличающейся цельностью и стройностью композиции, и потому занимающей периферийное положение в творчестве Пастернака. Кроме того, в пастернаковедении существуют некоторые «излюбленные» темы и периоды: «Сестра моя — жизнь», «Доктор Живаго», «Стихи из романа», — другие же остаются практически незатронутыми. Книга до сих пор является малоизученной: отдельные стихотворения, а также отдельные темы и мотивы описывали В. Альфонсов,.
11 Флейшман Л. Борис Пастернак в двадцатые годы. СПб., 2003. С. 39.
12 Пастернак Б. Л. Полное собрание сочинений: в 11 т. Т. I. Стихотворения и поэмы 1912;1931. М., 2003. С. 479.
13 Там же.
B.C. Баевский, Т. Венцлова, Вяч.Вс. Иванов, М. А. Гистер, А. К. Жолковский, Ю. М. Лотман, К. Поливанов, К. Поморска, А. Сергеева-Клятис, Н. Фатеева, Е. Фарыно, Е. С. Хаев и др. Но полностью посвящено этой книге Пастернака только одно монографическое исследование — диссертационная работа О. В. Сененко «Темы и вариации» в контексте раннего творчества Б. Пастернака: поэтика лирического цикла и книги стихов".
О.В. Сененко опровергает устоявшуюся в литературоведении оценку книги «Темы и вариации», выраженную еще В. Н. Альфонсовым и идущую от приведенных нами выше высказываний самого Пастернака о книге. В. Н. Альфонсов называет книгу в целом «несобранной», разнонаправленной, отмечает, что в ней «нет внутренней слитности «Сестры"14. О. В. Сененко же, последовательно анализируя книгу с точки зрения поэтики цикла и книги стихов, приходит к выводу, что «Темы и варьяции» характеризуются глубоким концептуальным единством, которое и определяет жанровое своеобразие и целостность книги стихов15.
Наша работа позволит углубить и конкретизировать отдельные выводы, уже сделанные в указанном исследовании, а также ввести некоторые новые критерии, необходимые на наш взгляд, для характеристики композиционной структуры книги. Мы не будем останавливаться на проблеме циклизации лирических произведений — история этого вопроса рассмотрена О. В. Сененко, на наш взгляд, достаточно полно. Но наш подход будет ориентирован не столько на концептуальное единство текстов, составляющих книгу и ее части, сколько на описание тематической композиции отдельных текстов и констатацию ряда содержательных и формальных перекличек между разными частями книги. Кроме того, О. В. Сененко подчеркивает влияние литературной традиции, отразившееся во введении пушкинской темы в книгу «Темы и варьяции». Исследовательница выделяет цикл «Тема с варьяциями», в котором пушкинские мотивы.
14 Альфонсов В. Поэзия Бориса Пастернака. Монография. Л., 1990. 368 с.
15 Сененко О. В. «Темы и вариации» в контексте раннего творчества: поэтика лирического цикла и книги стихов: дис.. канд. филолог, наук: 10.01.01 / Сененко Олеся Владимировна. — М., 2007. С. 8−9. наиболее выражены16, мы же будем рассматривать циклы, входящие в книгу, с точки зрения их равноправного положения в книге: мы считаем, что каждый цикл может быть расценен как своеобразный «центр книги», выделяющийся в общей композиционной структуре по тем или иным основаниям.
Нашей задачей, в первую очередь, является анализ композиции книги Бориса Пастернака «Темы и варьяции». Отметим, что в теоретическом понимании композиции художественного произведения существуют определенные нюансы, важные для нашей работы. Композиция будет интересовать нас, в первую очередь, в широком значении этого термина — как построение текста, и в этом виде «композиция» выступает почти как синоним структуры, как система взаимосвязанных частей. Композиция, по определению А. Квятковского, — закономерное, мотивированное расположение деталей в крупных частях художественного произведения и.
17 взаимное соотнесение этих деталей. Но композиция может быть понята в более общем плане как строение и взаимосвязь крупных частей произведения в целом. Для описания общей формы, генерального плана построения произведений используется менее частотный термин «архитектоника"18.
Так в монографии «Итоговая книга в поэзии последней трети XIX века: архитектоника и жанровая динамика» О. В. Мирошниченко в описании задач исследования говорит о том, что «предметом размышления предстает книга стихов в аспекте ее жанровой природы и архитектоники. Варианты лирических книг рассматриваются с точки зрения жанрового генезиса, соотношения с другими циклическими формами, в своей композиционной.
16 Сененко О. В. «Темы и вариации» в контексте раннего творчества: поэтика лирического цикла и книги стихов: дис.. канд. филолог, наук: 10.01.01 / Сененко Олеся Владимировна. — М., 2007. С. 76−78, 182.
17 Квятковский А. Поэтический словарь. М., 1966. С. 137.
18 А. Квятковский определяет архитектонику как «общую внешнюю форму строения художественного произведения и взаимосвязи его частей. Искусная архитектоника сообщает художественному произведению единство составляющих частей (пролог, эпилог, глава, „часть“, книга, том)» (Квятковский А. Поэтически Поэтический словарь. М., 1966. С. 50). специфике"19. Далее, исследователь выделяет особый тип книги стиховкнигу-композицию, или многосоставное архитектоническое образование, которое определяется как «сложная архитектоническая иерархия разнохарактерных частей и глав, монотематических циклов-отделов, жанровых разделов, собственно циклов, поэм, реализующих авторскую образную концепцию — полициклическое макрожанровое образование"20. «Темы и варьяции» представляют собой наглядный пример книги-композиции, то есть многосоставного архитектонического образования, все части которого соединены между собой многоуровневыми связями.
В некоторых случаях обособление архитектоники (общего, обобщенного ракурса композиции) приводит к углублению различий между архитектоникой и композицией. Например, Н. Д. Тамарченко, отталкиваясь от концепции М.М. Бахтина21, в словаре «Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий» определяет архитектонику как «ценностную структуру эстетического объекта, т. е. мира героя, воспринятого читателем», и противопоставляет ее композиции как организации материала (в литературном произведении — словесного) или же системе средств изображения (приемов). Такой подход ориентирован на прозу в большей степени, чем на поэзию.
Отметим, что подобным образом, но не употребляя слова «архитектоника», П. А. Флоренский разграничивает понятия «композиция» и «конструкция»: «Художник своим произведением говорит нечто о действительности, но, чтобы иметь возможность высказать о ней нечто, сама она должна содержать в себе некоторый смысл, объявлять себя некоторым.
19 Мирошникова О. В. Итоговая книга в поэзии последней трети XIX века: архитектоника и жанровая динамика. Монография. Омск, 2004. С. 19.
20 Там же. С. 55.
21 «Форма лирического — архитектонична, но имеются композиционные формы лирических стихотворений. Юмор, героизация, тип, характер — суть чисто архитектонические формы, но они осуществляются, конечно, определенными композиционными приемамипоэма, повесть, новелла — суть чисто композиционные, жанровые формыглава, строфа, строка — чисто композиционные членения (хотя они могут быть поняты чисто лингвистически, то есть независимо от их эстетического телоса)» (Бахтин. М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М., 1975. С. 20).
22 Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий / Гл. науч. ред. Н. Д. Тамарченко. М., 2008. С. словом о себе. Таким образом, в произведении два слова, слово действительности и слово художника, объединяются в нечто целое. Но и соединившись, они не утрачивают, каждое, своей собственной природы. То, что говорит о себе чрез произведение самая действительность, есть конструкция в произведенииа то, что говорит об этой действительности художник, есть композиция произведения"23.
Для нашей работы, где речь идет о поэзии, а не о прозе, более актуальным оказывается несколько иное понимание архитектоники, характерное для формалистов, которые максимально сблизили архитектонику и композицию. Такое понимание идет от Оскара Вальцеля, историка и теоретика немецкой литературы, представителя философско-формалистического метода в германском литературоведении, чьи работы оказали влияние и на русских формалистов. В монографической статье «Архитектоника драм Шекспира» О. Вальцель рассматривает особенности построения драм не с точки зрения разделения текста на части, а через движение мотивов и внутренних элементов текста24. Художественная динамика, ключевое понятие в «Проблеме стихотворного языка» Ю.Н. Тынянова25, — не может не учитываться даже тогда, когда описываются твердые фундаментальные основы построения текста. Поэтому у формалистов даже архитектоника понимается не как извне заданная внешняя.
23 Флоренский П. А. Статьи и исследования по истории и философии искусства и археологии. М., 2000. С. 152.
24 «.я анализирую построение и ход развития всей пьесы, причем я исхожу из вопроса о том, в какой мере органическая любовь героя и героини выявляется в ходе действия и доминирует на сцене [в трагедии «Антоний и Клеопатра» — К.А.] (Вальцель О. Архитектоника драм Шекспира // Вальцель, О., Дибелиус, В., Фосслер, К., Шпитцер, Л. Проблемы литературной формы. М., 2007. С. 47−48). См. также: Вальцель О. Проблема формы в поэзии [Электронный ресурс] / О. Вальцель. — Режим доступа: http://www.opojaz.ru/walzel/walzel.html: «В поэтическом произведении есть еще другой элемент, который относится к области чувственного восприятия, однако попадает в наше сознание не непосредственным путем внешних ощущений. Слова, это подлинное орудие поэзии, вызывают у нас представления. Кроме того, они вызывают представления, покоящиеся на прежних чувственных впечатлениях. Нам кажется тогда, будто мы слышим и видим многое такое, что далеко выходит за пределы непосредственных чувственных впечатлений словесного искусства. Возникают внутренние образы, и они определяют наше чувство».
25 «Динамика формы есть непрерывное нарушение автоматизма, непрерывное выдвигание конструктивного фактора и деформация факторов подчиненных» (Тынянов Ю. Н. Проблема стихотворного языка. М., 2007. С. 31) схема построения, не как общий концепт текста, а как структура динамическая.
В современной науке в некоторой мере формалистическую линию понимания архитектоники поддерживает И. В. Козлов. Исследователь считает, что «термин «архитектоника» применяется исключительно к миру единичного лирического произведения, что позволяет осмыслить его родовое содержание на уровне поэтики. В таком контексте архитектоника может быть понята «не только как «ценностная структура» художественного мира, но и как специфическая для данного рода литературы система координат, которая выступает в качестве онтологической ситуации, содержащей условие возникновения ценностного диалога, организующего мир лирического произведения"26. При переходе от ценностных координат к «онтологическому» измерению, семантические, концептуальные аспекты обобщаются и, в конечном счете, нивелируются, поэтому композиция и архитектоника сближаются, на первый план выходит не концепт, а слово в его динамическом движении, что, конечно, более актуально для лирики, нежели для прозы.
Таким образом, в науке не существует единого мнения о соотношении терминов «архитектоника» и «композиция». В нашей работе мы рассматриваем архитектонику и композицию как понятия, описывающие структуру поэтической книги на различных уровнях в соответствии с делением А. Квятковского: архитектоника раскрывает общий план строения произведения, композиция — расположение, соотношение и движение внутри книги отдельных тем, мотивов, образов. Однако границы между «общим» (крупным) и «частным» (детальным) планом при работе со стихотворной книгой не прокладываются точно и однозначно. Общие планы могут намечаться достаточно мелкими штрихами, таким образом, общие планы переходят в детальные, а статические композиционные блоки — в.
26 Козлов И. В. Здание лирики: Архитектоника мира лирического произведения. Ростов н/Д., 2009. С. динамическое, подвижное соотношение частей. Именно поэтому архитектоника и композиция, являя разные масштабы в подходе к структуре книги, могут то отдаляться друг от друга, то сближаться до неразличения.
Отметим, что рассмотрение композиции художественного произведения как расположения и соотношения деталей внутри крупных частей может по-разному пониматься различными учеными: могут использоваться различные основания для установления границ тех или иных частей произведения. Причем, чем более дробное деление произведения на части проводится исследователем, тем сложнее разграничить понятия архитектоники и композиции.
Так понятие цикла становится двойственным. Понятие цикла больше тяготеет к архитектонике при его рассмотрении с упором на концептуальное единство, что характерно для работ В.А. Сапогова27, И.В. Фоменко28, В.И.
29 30 31.
Тюпы, М. Н. Дарвина, О. В. Сененко. Нам бы хотелось подчеркнуть, что.
27 «Лирический цикл (в том виде, в котором он встречался у поэтов XX века, есть новый жанр, стоящий где-то между тематической подборкой стихотворений и поэмой. <.> Лирический сюжет строится на развитии и оттенках авторской эмоциисила и „центростремительность“ поэтического чувства является тем моментом, который сдерживает стихотворения цикла в пределах единой поэтической структуры» (Сапогов В.А. О некоторых структурных особенностях лирического цикла А. Блока // Язык и стиль художественного произведения. М., 1966. С. 90) См. также: Сапогов В. А. Лирический цикл и лирическая поэма в творчестве А. Блока // Русская литература XX века (Дооктябрьский период). Сборник статей. Калуга, 1968. С. 174−189.
28 «Важнейшим и главным источником циклизации было стремление к такому объединению стихотворений, которое позволило бы выразить целостность мировосприятия поэта. <.>. в отличие от подборки/сборника цикл/книга — это функционирующая система, где взаимодействие относительно самостоятельных элементов формирует новое качество целого. <.> Единство стихотворений, входящих в цикл, обусловлено уже авторским замыслом. Отношения между отдельными стихотворениями и циклом можно рассматривать как отношения между элементами и системой» (Фоменко И. В. Лирический цикл: становление жанра, поэтика. Тверь, 1992. С. 20−28).
29 «Специфика конструктивно более жестких циклических образований в том, что устранение каждого текста здесь деструктивно: оно если и не разрушает цикл, то радикальным образом меняет его как художественную целостность. Интегративный цикл обладает собственной архитектоникой, что делает порядок следования его частей императивно строгим, как это имеет место в любом законченном художественном творении: никакие перестановки или изъятия не остаются нейтральными относительно смысла многосоставного целого» (Тюпа В. И. Градация текстовых ансамблей // Европейский лирический цикл. Материалы международной научной конференции, 15−17 ноября 2001 г. М., 2003. С. 54).
30 «Суть художественной циклизации в лирике состоит не в плавном перетекании смысла из одного произведения в другое, не в простом умножении и распространении его, но возникает именно на границе связи одного произведения с другим. <.> Художественная циклизация оказывается как бы встроенной в лирику. С одной стороны, циклическая форма позволяет сохранить свойственную лирике дискретность, прерывистость, некую „точечность“ состояний лирического субъекта, с другой — она позволяет обобщить лирической изображений, „укрупняя“ лирического героя или поэтическую личность до масштабов лирического характера, создавая определенное целостное представление о мире и человеке в их единстве» (Дарвин М.Н., Тюпа В. И. Циклизация в творчестве Пушкина: Опыт изучения поэтики конвергентного сознания. Новосибирск, 2001. С. 32−33). См. также: Дарвин М. Н. Европейская традиция в становлении цикличность может быть рассмотрена и с акцентом на композицию, и тогда воспринятой окажется не центростремительная семантика, объединяющая все тексты цикла в единый ценностный концепт, но центробежная: каждый текст в контексте других произведений цикла, напротив, будет претендовать на главную роль, атомизироваться, опираясь на те смыслы, которые проистекают из контекста цикла.
К уровню архитектоники мы относим деление книги стихов Бориса Пастернака «Темы и варьяции» на циклы и микроциклы. Книга разделена автором на шесть циклов: «Пять повестей», «Тема с варьяциями», «Болезнь», «Разрыв», «Я их мог позабыть» и «Нескучный сад». Последний из названных циклов занимает практически половину книги и имеет более сложную структуру, чем первые пять циклов. Он подразделяется на несколько микроциклов: «Зимнее утро», «Весна», «Сон в летнюю ночь», «Два письма», «Осень», а также в него входят несколько стихотворений, не отнесенных автором ни к одному из микроциклов.
Книга как будто делится на две части: первые пять циклов и «Нескучный сад». Причем, деление может быть проведено не только на основании объема и сложности строения последнего цикла книги — в первых пяти циклах можно проследить некоторые объединяющие тенденции. Так, цикл «Пять повестей», открывающий книгу стихов, и цикл «Я их мог позабыть», расположенный непосредственно перед «Нескучным садом», состоят из пяти стихотворений каждый и как будто обрамляют циклы «Тема понятия цикла // Европейский лирический цикл. Материалы международной научной конференции, 15−17 ноября 2001 г. М., 2003. С. 38−49.
31 О. В. Сененко придерживается определения Л. Г. Акопяна: «Лирическим циклом мы называем объединенное общим заглавием упорядоченное множество самостоятельных поэтических текстов, реализующих разноуровневые межтекстовые связи, благодаря которым порождаются новые смысловые комплексы, не выводимые из семантической структуры каждого отдельного текста» (Акопян Л. Г. Лирический цикл как тип текста // Семантические и коммуникативные категории текста: (Типология и функционирование). Ереван, 1990. С. 6). Исследовательница акцентирует свое внимание именно на межстиховых связях, которые «не только выполняют связующую функцию, но и дают ключ к выявлению смыслового приращения, присущего циклу как особой художественной форме» (Сененко О.В. «Темы и вариации» в контексте раннего творчества: поэтика лирического цикла и книги стихов: дис.. канд. филолог, наук: 10.01.01 / Сененко Олеся Владимировна. — М., 2007. С. 30). с варьяциями" (7 стихотворений), «Болезнь» (8 стихотворений32) и «Разрыв» (9 стихотворений), постепенное увеличение текстов в которых создает эффект нарастающего напряжения, движения к кульминационной точке.
Но также циклы «Пять повестей» и «Я их мог позабыть» по своему строению перекликаются с микроциклами «Нескучного сада», в которых количество текстов подчеркнуто подзаголовками «Пять стихотворений"33. Благодаря этому книга не «распадается» на две независимые и невзаимосвязанные части, а составляет единство уже на данном уровне.
После исключения из цикла «Болезнь» стихотворения «Голос души» все циклы первой части книги стали содержать в себе нечетное количество текстов: «Пять повестей» — 5, «Тема с вариациями» — 7, «Болезнь» — 7, «Разрыв» — 9. Структура же «Нескучного сада» представляется следующим образом: 6 первых стихотворений, не включенных ни в один цикл, «Зимнее утро» — 5 стихотворений, «Весна» — 5 стихотворений, «Сон в летнюю ночь» -5 стихотворений, отдельно стоящая «Поэзия», «Два письма» — 2 стихотворения, «Осень» — 5 стихотворений. Мы будем говорить в нашей работе о колеблющейся четности/нечетности в связи с календарными микроциклами в цикле «Нескучный сад». Учитывая структуру цикла в целом, мы можем говорить о распространении колебания четности/нечетности и на всю книгу стихов, поэтому такое колебание становится еще одним элементом, создающим архитектонику «Тем и варьяций».
Традиционно в книге «Темы и варьяции» видят музыкальный принцип построения, подсказанный названием книги («тема с вариациями» -музыкальная форма, состоящая из первоначального изложения темы и нескольких ее повторений в измененном виде, называемых вариациями34) и биографией самого Пастернака (занятия музыкой самого Бориса Пастернака.
32 В первом издании, 1923 года. В последующих изданиях стихотворение «Голос души» было исключено из книги «Темы и варьяции».
33 Это не относится к микроциклу «Два письма», об особенностях строения которого мы будем говорить отдельно во второй главе нашей работы.
34 Способин В. И. Музыкальная форма. М., 1984. С. 159. и его композиторские способности неоднократно описывались биографами и исследователями3 5).
Использование названия музыкальной формы для цикла стихотворений в какой-то степени типично для Бориса Пастернака. Как отмечает Б. А. Кац, на фоне тяготения Пастернака к внедрению в поэтическую речь слов из различных профессиональных лексиконов «кажется вполне естественным появление музыкальной терминологии в стихах поэта, в юности получившего композиторское образование"36.
В книге «Темы и варьяции», по замечанию H.A. Фатеевой, все темы «музыки» «повторяются по кругу в различных вариациях, в сближениях и разрывах, во взлетах и падениях, вопросах и ответах"37. Музыка строит вселенную поэта, ее круги и вечно «возвращающиеся мотивы». В рядах музыкальных ассоциаций Пастернака рождаются и пересекаются все голоса природных стихийных субъектов, но выше всех голосов, выше рояля, колоколов и «леса органа» звучит голос самого Творца этого мира,.
38 созвучный «голосу Жизни» .
Е. Фарыно отмечает, что «обилие повторов, одинаковых конструкций, устойчивых анафор, постоянный возврат к тому же или такому же мотиву (что создает впечатление всякий раз заново конструируемого текста) является опознавательным признаком «музыкальности» пастернаковских (и литературных вообще) построений"39. В таком преломлении музыкальный принцип как основа для построения текстов Бориса Пастернака подробно рассматривается B.C. Баевским, О. В. Сененко, Е. Фарыно, Е. С. Хаевым. Кроме того, «музыкальность» поэтического произведения может быть.
35 См., например: Пастернак Е. Б. Борис Пастернак: Материалы для биографии. М., 1989. 688 е.- Раскат импровизаций: Музыка в творчестве, судьбе и в доме Бориса Пастернака: Сборник литературных, музыкальных и изобразительных материалов / Сост., вступ. статья и комментарий Б. Каца. Л., 1991. 328 е.- Кац Б. А. Музыкальные ключи в русской поэзии. Исследовательские очерки и комментарии. СПб., 1997. 272 сюБорис Пастернак. Биографический альбом/Автор-сост. П. Пастернак. — М., 2007. 400 с. и др.
36 Кац Б. А. Музыкальные ключи в русской поэзии. Исследовательские очерки и комментарии. СПб., 1997. С. 119. Данная работа Б. А. Каца посвящена подробному изучению различных видов музыкальных аллюзий в русской поэзии, в том числе в стихотворениях Бориса Пастернака.
37 Фатеева Н. Поэт и проза: Книга о Пастернаке. М., 2003. С. 302.
38 Фатеева H. Поэт и проза: Книга о Пастернаке. М., 2003. С. 315.
39 Faryno J. Как сфинкс обернулся кузнечиком // Studia Russica. XIX. Budapest, 2001. С. 315. описана в качестве анализа аналогов музыкальных приемов в поэтических текстах. Подробному исследованию такого рода музыкальных аллюзий посвящены работы Б.А. Каца40.
Музыкальная теория позволяет увидеть орнаментальное построение книги стихов, в случае книги Бориса Пастернака — структура представляется как взаимодействие заданной темы и множества свободных вариаций. Данное основание анализа структуры книги стихов позволяет углубиться в поиск словесных соответствий той или иной музыкальной форме41. Как отмечают Б. А. Кац и Р. Д. Тименчик, «использование филологами музыкальных терминов зачастую превращает эти термины в чистейшей воды метафоры"42. Не отвергая музыкального принципа в анализе построения художественных произведений, мы остановимся и на других основаниях для описания «Тем и варьяций».
Нам хотелось бы увидеть в книге «Темы и варьяции» не только орнаментальное единство, организованное по музыкальным принципам, но и подобие лирического романа. Конечно, это не значит — увидеть в книге стихов последовательный нарративный, «романный» сюжет. Важно лишь некоторое «наведение» на сюжет, слабо проявленный эскиз сюжета. Как отмечает В. А. Сапогов «особенностью лирики является не только отсутствие причинно-следственной и временной развертки фабулы, но и очень высокая степень ее концентрации, свернутости. В лирическом сюжете фабула может только репрезенетироваться: в жанровой формуле (особенно если она служит заголовоком: «Элегия», «Ода на.» — дальше описывается фабульная ситуация), сохраняющей в себе «память» определенного жанразаголовке.
40 См.: Кац Б. К полифоническим иллюзиям русских поэтов. // Russian Studies. Ежеквартальник русской филологии и культуры. 1995. т. I. 2. С. 46−111- Кац Б. А. Музыкальные ключи в русской поэзии. Исследовательские очерки и комментарии. СПб., 1997. 272 с.
41 См., например: Баевский B.C. Пушкинско-пастернаковская культурная парадигма. М., 2011. 736 е.- Кузнецова Е. Р. Яков Полонский. Тональные грани стиха [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://vestnik-samgu. samsu.ru/gum/1999web3/litr/199 930 601.html, Овсянникова C.B. Книги лирики А. Ахматовой 1910;х годов в свете художественного новаторства Серебряного века: дис.. канд. филолог, наук: 10.01.01 / Овсянникова Светлана Владимировна. — М., 2004. 237 с.
42 Кац Б. А, Тименчик Р. Д. Ахматова и музыка [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.akhmatova.org/bio/katstim/ocherk3−5.htm.
Шаги Командора") — первой строке («Я вас любил.»). В лирическом сюжете фабульная ситуация может быть обозначена только цепью напоминаний («Шепот. Робкое дыханье.»), знаком, намеком и т. п."43.
В начале XX века построение книги или отдельного лирического текста могло содержать в себе обыгрывание отдельных повествовательных элементов. Так А. Блок, составляя предисловие к своим стихотворным книгам, называет их «романами в стихах"44, что служит основанием для восприятия поэтических книг как целого, как следа того пути, который прошла душа лирического героя. «Романность» иного рода отмечает Б. Эйхенбаум у А. Ахматовой, определяя как «лирический роман», «роман-лирику» отдельные стихотворения и целые поэтические книги поэтессы45. Подобные определения не означают «прозаизации» лирики, напротив, введение в лирику отдельных ситуативных элементов, слабых сюжетных возможностей лишь обостряет и подчеркивает вненарративную лирическую природу, драматизирует лирическое переживание. Нечто похожее нам видится и у Б. Пастернака в «Темах и варьяциях» — книге, в которой наряду с музыкальной орнаментальностью можно разглядеть слабую сюжетную наметку. Мы вводим понятие «эпико-драматические черты», «эпико-драматические свойства» стихов Б. Пастернака, которое коррелирует с особенным свойством лирики Пастернака. Сложное метонимическое построение образов позволяет иногда различить ряд ситуативных, событийных картин, через которые как будто восстанавливаются некоторые события, реалии, зашифрованные в изысканной вязи переименований. Процесс такой «расшифровки» не является движением к действительности,.
43 Сапогов В. А. Сюжет в лирическом цикле // Сюжетосложение в русской литературе. Сборник статей. Даугавпилс, 1980. С. 92.
44 А. Блок писал в предисловию к «Собранию стихотворений» (1911;1912): «.Каждое стихотворение необходимо для образования г л, а в ы — из нескольких глав составляется книгакаждая книга есть часть трилогиивсю трилогию я могу назвать „романом в стихах“: она посвящена одному кругу чувств и мыслей, которому я был предан в течение первых двенадцати лет сознательной жизни». (Блок. A.A. Собрание сочинений в 8-ми тт. Т. 1. М., 1960. С. 559).
45 См. об этом: Эйхенбаум Б. Роман-лирика [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.akhmatova.org/articles/eikhenbauml.htm это эстетический процесс непрерывного собирания «образов», «сюжетов», которые то проявляются, то теряются в лирическом потоке.
Впервые эту особенность отметила К.Т. О’Коннор46, эту тему продолжили M.JI. Гаспаров, И. Ю. Подгаецкая и К.М. Поливанов47, считавшие, что можно говорить о «расшифровке» и «пересказе» стихотворений Пастернака (идея, абсолютно не приемлемая для стихов большинства других лирических авторов). «Расшифровка» и «пересказ» стихотворений позволяют обозначить лирический сюжет книги «Темы и варьяции». Но поскольку лирика не может быть устойчиво повествовательной, в «Темах и варьяциях» существует лишь наметка сюжета, то эксплицированная в лирической ткани книги, то уходящая на второй план и не поддающаяся выявлению. В этом проявляется динамичность лирического сюжета, который имеет непосредственное отношение к композиционному уровню, поэтому мы будем говорить о сюжетно-композиционной структуре отдельных текстов, циклов, книги Пастернака.
При более специфическом внимании к сюжету, получившему обоснование в работах Б. А. Успенского, необходимо учитывать «пространственные» характеристики композиционных построений, которые определяются при рассмотрении композиционной перспективы с точки зрения соотнесенности лирического «я» и того континуума, в который оно вмещено, с точки зрения трансформации лирического «я», «наблюдателя». Вот как пишет об этом в «Поэтике композиции» Б. А. Успенский, приводя пример из книги «Темы и варьяции», из цикла «Я их мог позабыть»:
Косых картин, летящих ливмя.
46 См.: O’Connor К.Т. Boris Pasternak’s Му sister-life: The illusion of narrative. Ann Arbor (Mich.), 1988.
207 c.
47 Гаспаров М. Л., Поливанов К. М. «Близнец в тучах» Бориса Пастернака: опыт комментария. М., 2005. С. 3−4- Гаспаров М. Л., Подгаецкая И. Ю. «Сестра моя — жизнь» Бориса Пастернака. Сверка понимания. М., 2008. С. 9−11. В частности, исследователи говорят о том, что «в XX веке явилось очень много литературных произведений — и прежде всего, поэтических, — которые заведомо нельзя считать «понятными целом». <.> Это заставляет позаботиться о новом типе комментария — о таком, что режде всего отвечал бы на опрос, <.>: «о чем, собственно, здесь говорится» (Гаспаров М.Л., Поливанов К. М. «Близнец в тучах» Бориса Пастернака: опыт комментария. М., 2005. С. 3).
С шоссе.
Перемещение показано здесь с точки зрения движущегося объектамашины, летящей по шоссе: движение машины показано через движение летящих ей навстречу образов. Одновременно в сознании возникает картина косого ливня (ассоциацию с которым вызывает слово «ливмя»).
Разумеется, случаи подобного использования движущейся позиции наблюдателя совсем не часты, и поэтому затруднительно было бы привести много примеров такого рода. Но существенно подчеркнуть саму возможность такого построения описания"48. Именно подобные случаи в изобилии встречаются у Пастернака, и мы рассмотрим их в работе, показывая пространственную перспективу композиционного мышления поэта.
Рассмотрение архитектоники и сюжетно-композиционной структуры отдельных текстов, циклов, книги Пастернака предполагает и учет того, что Пастернак — автор высокой инвариантной плотности49, его стихи насыщены пересечениями повторяющихся от текста к тексту мотивов, при этом повтор «оказывается не простым воспроизведением подражаемого первообразца, но его заострением, диверсификацией, введением в такой новый контекст, где даже простой повтор вызывает резонантное усиление, которое и генерирует соответствующее пространство как некое единое, ритмически упорядоченное целое"50. Вследствие высокой инвариантной плотности контекст книги дает каждому отдельному тексту и циклу набор смысловых и ритмических соответствий, которые не только интегрируются, но и дифференцируются:
48 Успенский Б. А. Поэтика композиции// Успенский Б. А. Семиотика искусства. М., 1995. С. 88.
49 См. Жолковский A.K. Поэтика Пастернака: Инварианты, структуры, интертексты. М., 2011. 608 с.
50 Исследователь говорит в своей работе об автоинтертекстуальности, то есть о предельном варианте интертекстуальности, «о своего рода соединении-„сшивании“ автором данного текста с одним или несколькими предыдущими своими же текстами с помощью некоего „возвратного“ (авторефлексивного) движения, реализующегося как автоцитата — открытая или скрытая, сознательная или не осознанная вполне и даже подсознательная». Он также отмечает, что тексты Пастернака «обнаруживают самые разные „приражения“ к другим, предшествующим им во времени текстам — от вполне случайных до безусловно сознательных» (Топоров В. Н. Об одном индивидуальном варианте «автоинтертекстуальности»: случай Пастернака (о «резонантном» пространстве литературы) // Пастернаковские чтения: Вып. 2. M., 1998. С. 811). всякий раз известная тема звучит у Пастернака по-новому, что в работе будет проиллюстрировано нами на множестве примеров. Мы будем заниматься анализом различных тем и мотивных комплексов, звуковых и ритмических приемов, появляющихся в книге «Темы и варьяции», повторяющихся от текста к тексту и от цикла к циклу каждый раз с новым наполнением, с новым пластическим переживанием, а также их взаимосвязи и закономерности структуры их взаимодействия внутри книги.
Актуальность темы
заключается в том, что книга Пастернака «Темы и варьяции» целиком практически не рассматривалась51. Мы описываем книгу в ее архитектоническом и сюжетно-композиционном аспекте с учетом мотивной динамики. Нами рассматривается движение отдельных тем и мотивов в отдельных стихотворениях, входящих в книгу «Темы и варьяции», и показывается, как на этом уровне образуется композиционное единство циклов и всей книги стихов.
Объектом нашего исследования является книга Пастернака «Темы и варьяции», изданная в Берлине, в издательстве «Геликон», в 1923 году. Стихотворения цитируются по данному изданию. Книга практически не подвергалась авторскому редактированию. Комментаторы упоминают о том, что Пастернак готовил книгу к переизданию, в Москве или Петербурге, существенно дополнив ее новыми вещами, но это не было осуществлено. «Темы и варьяции» были переизданы в 1927 г. в сборнике «Две книги» (в который также вошла книга «Сестра моя — жизнь»), но без дополнений и с исключением стихотворения «Голос души». В таком составе книга «Темы и варьяции» публикуется и в современных изданиях (см., например: Пастернак Б. Л. Полное собрание сочинений: в 11 т. — М.: СЛОВО|8ЬОУО, 2003;2005).
Эта книга стихов, обладая несомненным внутренним единством, в то же время имеет очень сложное построение: включенные в нее 63 стихотворения поделены на шесть циклов (которые, в свою очередь, могут.
51 Исключение составляет только работа О. В. Сененко, где «Темы и варьяции» рассматривались как циклическое единство. иметь сложное построение). Последний из циклов — «Нескучный сад», -завершая книгу, занимает в ней особое положение. Он очень объемен (29 стихотворений) и представляет собой, в сущности, очень сложно организованную «книгу в книге». Поэтому мы разделили «Темы и вариации» на два объема, рассмотрев в первой главе пять первых циклов, во второй -«Нескучный сад».
Материалом послужили тексты следующих циклов: «Пять повестей», «Тема с варьяциями», «Болезнь», «Разрыв», стихотворение «Так начинают» из цикла «Я их мог позабыть», шесть начальных стихотворений «Нескучного сада» и микроциклы «Зимнее утро» и «Два письма», также входящие в состав «Нескучного сада».
Предметом исследования является поливариативное тематическое, ритмическое и фоническое единство книги Б. Л. Пастернака «Темы и варьяции».
Целью нашего исследования является описание архитектоники и композиционной структуры книги «Темы и варьяции» как единого целого.
Достижение поставленной цели предполагало решение следующих задач:
1. Рассмотреть ряд стихотворений книги «Темы и варьяции», до настоящего времени не привлекавшие внимания исследователей.
2. Выделить группу тем и мотивов, которые, варьируясь и метафорически преображаясь, идут через всю книгу «Темы и варьяции», образуя в ней своего рода сюжет и превращая ее в подобие лирического романа.
3. Описать эпико-драматическую составляющую «Тем и варьяций», ее синтагматику, поддержанную многократными возвращениями к мотивам, маркирующим героя и героиню.
4. Проследить в стихотворениях этой книги многовариантную трансформацию традиционных поэтических тем, закрепленных за жанром элегии.
5. Рассмотреть композицию этой книги, составленной из циклов, подциклов и отдельных стихотворений, выделив тематические доминанты каждой из ее частей и ее парадигматику.
6. Рассмотреть парадигматику этой книги, ее лирический сюжет, соответствующий ее стиховой природе.
7. Представить книгу «Темы и варьяции» как архитектоническое целое, в динамической структуре которого совмещен синтагматический и парадигматический способы построения.
Научная новизна исследования определяется следующими его аспектами:
1. В работе представлено комментирующее описание книги Б. Л. Пастернака, включающее анализ стихотворений, никогда не привлекавших внимания исследователей.
2. Определены сюжетные-мотивные и тематические доминанты этой книги стихов.
3. Выявлены архитектонические основы и композиционные особенности всех частей книги, установлен ряд многоуровневых и разнотипных связей между ее частями.
4. Книга «Темы и варьяции» рассмотрена как динамическая система, в которой совмещены синтагматический и парадигматический способы построения семантики.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что в нем:
1. С акцентом на анализе архитектонических и композиционных структур систематизирована и обобщена поэтика книги Б. Л. Пастернака «Темы и варьяции»;
2. Композиция книги Б. Л. Пастернака «Темы и варьяции» рассмотрена в динамическом аспекте;
3. Обоснована гипотеза сюжетных доминант в книге Б. Л. Пастернака «Темы и варьяции».
Научно-практическая значимость работы состоит в том, что результаты исследования могут быть использованы в практике преподавания в вузах при чтении курсов лекций по истории литературы XX в., задействоваться при подготовке спецкурсов и спецсеминаров по поэзии серебряного века, при проведении практических занятий, литературных факультативов в старших классах средней школы с гуманитарным уклоном, а также при разработке учебных и методических пособий.
Методологическая основа диссертации определяется историко-литературным и структурно-семиотическими подходами. В анализах поэтического текста мы ориентировались на работы Ю. М. Лотмана, В. М. Жирмунского, А. П. Скафтымова, Ю. Н. Тынянова, В. Н. Альфонсова, Т. Венцловы, М. Л. Гаспарова, А. К. Жолковского, Вяч. Вс. Иванова, И. П. Смирнова, И. Ю. Подгаецкой, К. В. Поливанова, Е. Фарыно, H.A. Фатеевой, Л. Флейшмана и др.
Основная научная гипотеза, вынесенная на защиту. Книга стихов Б. Л. Пастернака «Темы и варьяции» является поливариативным единством, в основании которого лежит, во-первых, эпико-драматическое сюжетное начало, во-вторых, лирический сюжет, заключенный в лейтмотивной и ритмико-фонетической динамике.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Книга стихов Б. Л. Пастернака «Темы и варьяции», представляя собой сложное композиционное построение, в которое входят циклы, подциклы и отдельные стихотворения, является в то же время сложным поливариативным единством тематики, ритмики и фоники.
— 2. В «Темах и варьяциях» прослеживается пунктирно проведенный любовный сюжет, ключевыми звеньями которого являются следующие события: встреча, вершинное напряжение чувств, расставание. Отмеченная этими звеньями сюжетная линия доминирует в первой части (циклы «Пять повестей», «Болезнь», «Разрыв»), и ею поддержана синтагматика всей книги.
3. Наряду с эпико-драматическим в «Темах и варьяциях» развивается лирический сюжет, развертывающийся не линейно, а парадигматически: те же мотивы встречи, болезни, разрыва, детства, творчества, метафорически преображаясь, создают ряд лирических кульминационных точек, рассредоточенных по тексту.
4. В композиции книги «Темы и варьяции» реализована модель смены времен года, в которой отражено движение любовного сюжетав результате герой и героиня обретают множество двойников, а смена эмоциональных состояний лирического «я» явлена как единство и бесконечная изменчивость природных явлений.
Апробация результатов исследования.
Основные положения диссертации отражены в шести научных статьях, две из которых опубликованы в рецензируемых научных журналах. Идеи и положения диссертационной работы излагались и обсуждались в докладах на XVI Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (Москва, 13−17 апреля 2009 г.) — IV Международной конференции молодых филологов «Русская литература: тексты и контексты» (Варшава, 25−27 марта 2010 г.) — на ежегодных научных конференциях с международным участием «Лирические и эпические сюжеты и мотивы в русской литературе» (Новосибирск, Институт Филологии СО РАН, 22−24 марта 2011 г.), «Сюжетно-мотивная динамика художественного текста» (Новосибирск, Институт Филологии СО РАН, 14−16 мая 2013 г.), на ежегодных конференциях молодых ученых Филологические чтения «Проблемы интерпретации в лингвистике и литературоведении» (Новосибирск, ИФМИП НГПУ, 2009, 2010, 2011, 2012, 2013 гг.), на научном семинаре в Институте филологии СО РАН (октябрь 2009 г., март 2013), на аспирантских семинарах кафедры русской литературы и теории литературы ИФМИП НГПУ.
Объем и структура диссертации.
Структура диссертации соответствует ее цели и задачам. Диссертационное исследование состоит из Введения, двух глав, Заключения и Списка использованной литературы. Обе главы, содержательно и методологически дополняющие друг друга, имеют свою внутреннюю логику.
Заключение
.
В нашей работе мы рассмотрели архитектонику и композиционную структуру книги Б. Л. Пастернака «Темы и варьяции». Но прежде, чем перейти к заключительному слову о концепции работы, нам хотелось бы подчеркнуть дескриптивный характер нашего исследования. В двух приведенных выше главах мы с большей или меньшей степенью подробности аналитически рассмотрели большую часть текстов Пастернака, входящих с состав книги «Темы и варьяции». Образцом для наших рассмотрений послужили работы И. Ю. Подгаецкой и М. Л. Гаспарова, подчеркнувших необходимость «прочтения» и «пересказа» пастернаковских текстов и осуществивших опыт такого прочтения на примере отдельных стихотворений из «Сестры моей — жизни»: «Литературовед. права читать в душе у автора, к сожалению, не имеет, — пишут исследователи. — Перед нами только письменный текст, и все, что он вправе говорить о стихотворении, опирается только на его понимание текста. А понять текст — это значит быть в состоянии пересказать текст своими словами. Восприятие и пониманиеразные вещи: мы воспринимаем в тексте больше, чем можем пересказать, но понимаем — только то, что можем пересказать. Пересказ — это экзамен на наше понимание стихотворения"303.
Интересно обметить, что предложенный М. Л. Гаспаровым и И. Ю. Подгаецкой «опыт прочтения» почти осознавался авторами как продолжение.
304 деконструктивистскои традиции «искусства чтения», которое представлялось М. Л. Гаспарову более свободным и эссеистичным, чем его собственное чтение-комментирование. Невзирая на степень свободы, можно.
303 Гаспаров М. Л., Подгаецкая И. Ю. «Сестра моя — жизнь Бориса Пастернака. Сверка понимания. М., 2008. С. 25.
304 «Не уйти мне от деконструктивистов, которые вместо науки занимаются искусством прочтения» — не без иронии замечал М. Л. Гаспаров в письмах, обращенных к И. Ю. Подгаецкой. Там же. С. 169. констатировать то, что любой опыт прочтения меняет образ текста для последующих читателей. Но концептуальное обобщение такого опыта нередко затруднительно, так, П. де Манн пишет в предисловии к «Аллегории чтения»: «.начинается чтение, в ходе которого риторика предстает борьбой тропа с убеждением или — что не одно и то же — когнитивного языка с перформативным. Следствия этого нелегко не только обнаружить, но и сформулировать в сжатом виде, освободив их от хитросплетений отдельных прочтений"305. Концептуальные же обобщения, в свою очередь, вполне возможны и без понимания каждого конкретного текста, входящего в поле внимания исследователя. Показателен в этом смысле разговор M.JI. Гаспарова с английским пастернаковедом К. Барнсом (Ch.J. Barnes), изложенный в одним из писем к И. Ю. Подгаецкой: «Барнс сказал: «Моя докторская была о «Поверх барьеров"1917 г». Я сказал: «О! а у меня там есть.
ЛЛ/ стихотворения, которых я так и не понимаю". Он сказал: «И у меня тоже» «. И мы, разумеется, уж тем более не можем претендовать на понимание каждого конкретного текста «Тем и варьяций», но, кроме построения определенных концепций, нам все же хотелось достичь «понимания» хотя бы некоторых фрагментов выбранной нами для анализа книги.
Что касается проведенной в нашем исследовании концепции, то она касается композиции «Тем и варьяций». Книга имеет сложное построение, она количественно делится почти на две равные части: пять циклов плюс «Нескучный сад». Эти две части соотнесены между собой, но не равны в своих границах: «Нескучный сад» представляет собой самостоятельную «книгу в книге», которая внутри себя имеет сложную систему делений на микроциклы. Прообразом сложной структуры «Нескучного сада» служит в первой части цикл «Тема с варьяциями», тоже имеющий подразделы.
305 Манн П. де. Аллегория чтения: Фигуральный язык Руссо, Ницше, Рильке и Пруста. Екатеринбург, 1999. С. 7.
306 Гаспаров М. Л., Подгаецкая И. Ю. «Сестра моя — жизнь Бориса Пастернака. Сверка понимания. М., 2008. С. 163.
Тем не менее, книга не «распадается» на две независимые и невзаимосвязанные части, а составляет композиционное единство уже на уровне структуры, так как в организации циклов внутри книги можно проследить объединяющие тенденции. Самые очевидные можно проследить, глядя на оглавление книги. Так, цикл «Пять повестей», открывающий книгу стихов, и цикл «Я их мог позабыть», расположенный непосредственно перед «Нескучным садом», состоят из пяти стихотворений каждый, они как будто обрамляют циклы «Тема с вариациями» (7 стихотворений), «Болезнь» (8.
307 стихотворений в первом издании и 7 в последующих) и «Разрыв» (9 стихотворений), постепенное увеличение текстов в которых создает эффект нарастающего напряжения, движения к кульминационной точке. Кроме того, циклы «Пять повестей» и «Я их мог позабыть» по своему строению перекликаются с микроциклами «Нескучного сада», в которых количество текстов подчеркнуто подзаголовками «Пять стихотворений» — числовые повторы поддерживают архитектоническое единство книги.
После исключения из цикла «Болезнь» стихотворение «Голос души» все циклы первой части книги стали содержать в себе нечетное количество текстов: «Пять повестей» — 5, «Тема с варьяциями» — 7, «Болезнь» — 7, «Разрыв» — 9. Структура же цикла «Нескучный сад» представляется следующим образом: 6 первых стихотворений, не включенных ни в один цикл, «Зимнее утро» — 5 стихотворений, «Весна» — 5 стихотворений, «Сон в летнюю ночь» — 5 стихотворений, отдельно стоящее «Поэзия», «Два письма» — 2 стихотворения" и «Осень» — 5 стихотворений. Мы говорили о колеблющейся четности/нечетности в связи с календарными микроциклами в цикле «Нескучный сад». Учитывая структуру цикла в целом, мы можем говорить о распространении колебания четности/нечетности и на всю книгу стихов, что является самым элементарным принципом архитектоники «Тем и варьяций». Однако в этом элементарном принципе уже сказывается.
307 Стихотворение «Голос души» было исключено из книги «Темы и варьяции». амбивалентность семиотического поля, которое образуется вокруг четвертой книги Пастернака.
Та же амбивалентность семиотического поля сказывается в совмещении синтагматических и парадигматических способов построения книги. К синтагматическим, линейным способам построения мы относим пунктирный, едва намеченный, но прослеживающийся сюжет, связанный с переживанием героя творчества и любви. Наиболее явно этот сюжет выступает в циклах «Пять повестей», «Болезнь» и «Разрыв». «Встреча», «болезнь» и «разрыв» становятся своеобразными вехами, событийным вершинами общего потока лирической ткани книги. Мы также можем говорить о том, что в остальных частях книги появляются намеки и отсылки к нему. Так, в микроцикле «Зимнее утро», входящем в цикл «Нескучный сад», снова как будто проигрывается встреча с героиней, и появляются лейтмотивы детства и болезни, а в «Двух письмах» лирический герой снова переживает расставание с героиней, но эти наметки сюжета проявляются уже не на первом плане, а лишь на уровне отдельных повторяющихся мотивов и образов.
Подобные сюжеты (от детства к любви и творчеству, от любви к болезни и разрыву) можно видеть и в других стихотворных книгах Пастернака (и даже в романе «Доктор Живаго»). Однако, будучи заключенным в границы одной конкретной книги («Темы и варьяции» в нашем случае), этот сюжет провоцирует на то, чтобы прочитываться как «история», как «событие» именно этой книги, как «случай», произошедший именно с тем «я», о котором повествует книга. Причем полностью история этого «я», конечно, не открывается в нарративном плане, а является лишь провокацией, лишь начальным сюжетным импульсом, который усиливается при повторном возвращении к мотивам, маркирующим героя и героиню. Инерция прочтения книги как лирического романа, пусть и едва намеченного, пусть полного зияний, но все-таки жаждущего реализации, придает книге «связность», устанавливает отношения преемственности между частями, порождает иллюзию длительного развития отдельных лейтмотивных линий. Все эти процессы прослеживаются нами в первой главе.
С другой стороны, набор повторяющихся мотивов (имеются в виду не какие-то новые, а те же самые мотивы детства, творчества, любви, болезни, разрыва), определяющих тематическую композицию книги, воспринимается парадигматически, что не в меньшей, а в большей степени соответствует лирической природе стихотворной книги. В этом случае лирическое «я» и «ты», к которому обращен голос лирического «я», не могут рассматриваться как персонажи, с участием которых развивается один конкретный сюжет. «Я» и «ты» как будто обновляются в каждом тексте, поскольку «я» и «ты» по лирическим законам являются проекциями мгновенных, всякий раз новых и кратких эмоциональных состояний и впечатлений. И в этом случае книга «Темы и варьяции» представляет не одну «историю», а собрание, множество, «веер» экстатических моментов, из всей парадигмы которых выбирается и проигрывается что-то одно, каждый раз новое.
Таким образом, композиция книги децентрируется, каждый текст обретает самостоятельность и обособленность, может прочитываться отдельно в своей завершенности. Децентрируется и весь персонажный план книги, приобретая черты неустойчивости: герой и героиня обрастают двойниками, смешиваются с толпой, расплываются. Лирическое «я» книги также не отличается устойчивостью, а подвергается ряду трансформаций, вбирая в себя пространство и проецируясь на него. Во второй главе мы сделали акцент именно на парадигматике книги, которая может быть соотнесена даже в силу своего заглавия с музыкальной формой темы с вариациями.
Что дает для описания композиции книги Пастернака учет синтагматических и парадигматических параметров композиционной структуры? Для ответа на этот вопрос необходимо подчеркнуть неравноправие сюжетного пунктира и вариативного набора мотивов. Если сюжетный пунктир улавливается, то не вполне, он принципиально не достраивается в книге до нарративного сюжета (иначе перед нами был бы лироэпос), то есть сюжетная синтагматика текста не развернута полностью, а только приоткрыта как возможность. Парадигматическая мотивная вариативность, напротив, ярко выражена, она, конечно, превалирует, поскольку перед нами собранные в циклы и подциклы стихотворения поэта, чье творчество отличается большой инвариантной плотностью. Именно парадигматические отношения превосходят по силе синтагматику в поэтическом тексте, что мы и видим на примере «Тем и варьяций». Однако парадигматический план привлекает внимание исследователей прежде всего. Его имеют в виду все, кто работает с текстом «Тем и варьяций», изучая мотивную, ритмическиую и прочую вариативность у Пастернака. Между тем о наличии сюжетной наметки в книгах Пастернака говорят редко. По сути, идея М. Л. Гаспарова и И. Ю. Подгаецкой о том, что лирика Пастернака содержит в себе посыл для пересказа, осталась почти никем не развитой. Тогда как без «восстановления» представимых картин, в том числе и каких-то сюжетных моментов, лирика Пастернака невозможна точно так же, как и без идеи музыкальности. Пространственная и сюжетная живописность, свойственная Пастернаку, не отвергает лирическую природу, обширный зрительный план и слабые сюжетные импульсы лишь оттеняют собственно лирическое движение в стихотворной ткани, подчеркивая, а не снижая лирический план.
Значение данного исследования состоит в привлечении внимания к книге, которая еще в полной мере не оценена и не описана литературоведами, и дальнейшее изучение этой книги и ее места в творчестве Пастернака принадлежит к общим перспективам работы. Есть также и ряд частностей, которые также могут стать отдельной темой для рассмотрения. Назовем только несколько из них. Во-первых, даже не углубляясь специально в стиховедческие проблемы, мы получили представление о том, что книга Пастернака «Темы и варьяции» представляет собой не только словесный, но и ритмический эксперимент и может быть по-новому увидена под таким углом зрения. Во-вторых, в цикле обнаруживается множество мотивов, очень близких мотивам романа «Доктор Живаго»: было бы небезынтересно сравнить одни и те же лейтмотивные линии в прозаическом и стихотворном тексте одного и того же автора. В-третьих, книга «Темы и варьяции» может быть рассмотрена в параллели с «Сестрой моей жизнью», поскольку существуют свидетельства того, что «Сестру.» и «Темы.» Пастернак компоновал из одного общего массива поэтического материала, поэтому невозможно не заметить, что книги связаны между собой сетью разнообразных соответствий. И вообще в любой книге Пастернака можно обнаружить универсальную модель всего его творчества, объединяющую в нерасторжимое единство излюбленные пастернаковские мотивы, особую временную и пространственную организацию его стихов и циклов, набор характерных поэтических приемов. Этот вариативный и очень разнообразный в комбинаторике набор качеств усиливает мощь каждой книги и каждого цикла, что важно для поэтического мира Пастернака, поскольку одной из самых сущностных характеристик этого мира, по.
308 мнению А. К. Жолковского, является сила и великолепие .
И последнее: несмотря на уже существующие и предложенные здесь анализы и интерпретации отдельных текстов, каждый текст этой книги, каждый ее цикл может получить еще ни один новый ракурс рассмотрения. Особое внимание хочется обратить на цикл «Нескучный сад», имеющий столь сложную организацию, что он один может быть описан как отдельная страница творчества Пастернака.
308 А. К. Жолковский утверждает, что «для поэтики Пастернака, с ее акцентом на „великолепии, силе“, важным параметром этого приема является мощность варьирующих перечислений — их длина, настойчивость, причудливость, противоречивость». См.: Жолковский А. К. Поэтика Пастернака: Инварианты, структуры, интертексты. М., 2011. 608 с.
