Информационная среда провинциального города России 1860-1890 гг

Актуальность темы

исследования. В настоящее время в разных частях России имеется неоднородная выраженность процессов перехода к информационному обществу, в котором в качестве основной ценности выступает информация и информационные ресурсы. Процесс признания информации как ключевого ресурса и доминирующей ценности — длительный и этапный. Специфика и региональная выраженность информационных процессов связана с развитостью информационной инфраструктуры, а также с системным реформированием социума и государства.

В этом смысле особую актуальность приобретает изучение опыта развития информационных процессов в периоды системных реформ. Одним из наиболее значимых в отечественной истории периодов реформирования являются реформы Александра II. Помимо импульса социально-экономического развития и политической модернизации страны, реформы Александра II дали начало формированию особой городской информационной среды, которая к концу XIX столетия становилась все более динамичной. Провинциальная специфика городской информационной среды выражалась, с одной стороны, в дефиците официальной информации, которая не всегда доходила до провинциального сообщества (или доходила в искаженном виде), а с другой стороны, в наличии большого числа неофициальных информационных пластов, имевших различную степень влияния на провинциальное общество.

Объектом диссертационного исследования стала городская информационная среда Казанской и Пензенской губерний в 1860—1890 гг.

Предмет диссертационного исследования — количественный и качественный анализ изменений информационной среды провинциального города на примере Казанской и Пензенской губерний в 1860—1890 гг.

Географические рамки исследования ограничены территориями Казанской и Пензенской губерний. И Казанская, и Пензенская губернии по уровню информационного развития существенно отставали от столичных городов Санкт-Петербурга и Москвы. Одновременно большая часть информационных процессов, происходивших в данных губерниях, были схожи в качественном, но отличны в количественном отношениях.

Сравнительный анализ данных губерний позволил выделить общее и особенное в характеристиках информационной среды провинциального города России.

Во-первых, отметим специфику Казанской губернии, которая была связана со сложной конфессиональной картиной данной территории: наряду с православными, здесь было представлено большое количество магометан и прочих иноверцев. Поликонфессионаггьность предопределила сложность информационных процессов в провинциальном обществе, что закономерным образом накладывало отпечаток на информационную среду, которая носила более насыщенный, яркий характер.

При этом Казань, в отличие от Пензы, являлась университетским городом, что предопределило особую специфику информационных процессов на данной территории.

Во-вторых, обратим внимание на особенности формирования образовательной среды Пензенской губернии. Пензенские образовательные учреждения и их преподаватели, ученики, слушатели, формирующие информационную среду своими действиями, выступлениями, публикациями, дискуссиями, в иерархическом смысле относились к попечителю Казанского учебного округа и подчинялись его распоряжениям. Поэтому необходимо исходить из признания взаимосвязей-двух губерний в плане соподчинения Пензенской губернии Казанской губернии в отдельных социальноI культурных сферах.

В-третьих, соседствующее положение Пензенской и Казанской губерний предопределило наличие широкого комплекса торговоэкономических, социально-культурных и религиозных взаимосвязей между двумя территориями. Ученые из казанских учебных заведений ездили читать лекции в Пензу, пензенские театральные труппы выступали перед казанской публикой, купцы обеих губерний имели обширные торговые связи с населением.

Хронологические рамки исследования определяются 1860−1890-ми годами. Выбор нижнего хронологического рубежа объясняется тем, что совокупность системных реформ, проводимых Александром II, была начата в 1861 г. с отмены крепостного права. Этот факт послужил началом формирования нового социально-экономического и культурного уклада, с особой силой проявившись в провинции. Выбор верхнего хронологического рубежа обусловлен необходимостью на примере провинциальной информационной среды показать, что системные преобразования, начатые Александром II, носили необратимый характер, более того, в 1880-е и 1890-е годы информационная среда продолжала активно развиваться, открываются новые периодические' издания, в десятки раз увеличивается оборот рекламной информации, существенно возрастает объем официальной информации (властной и церковной).

Данный проблемно-хронологический подход позволяет исследовать подвижки информационного поля в условиях системных изменений и реформирования государственной модели. Именно взятые временные рамки дают возможность заострить внимание на состоянии содержания информационной среды с момента начала системного реформирования и проследить далее совокупность изменений, произошедших в течение несколько десятилетий.'.

Историография темы. Информационная среда представляет собой сложное и многогранное явление, природа которого лежит во многих сферах человеческого взаимодействия, что предопределяет необходимость использования междисциплинарного подхода при изучении информационной среды. Тем не менее, несмотря на всю сложность исследования информационной среды в историческом контексте, работы отдельных авторов по данной теме имеются.

Так, в некоторых работах информационная среда широко анализируется в разных контекстах (А.Н. Ушмаев1). При этом ряд авторов делают акцент на сложности взаимоотношений центра и провинции, власти и прессы, провинциального общества и власти (Н.Г. Карнишина, JI.M. Макушин, Б. Н. Миронов, Ш. М. Мулюков, Г. Я. Лобачева2), полицейского о надзора за обществом (З.И. Перегудова), влияние социальных слухов на общественные настроения (И.В. Побережников, Н.И. Покида4).

Многие авторы рассматривают сам феномен провинциальности как фактор формирования особой информационной среды, выявляют его причины и слагаемые элементы (Ж.Д. Ефремова, А. В. Первушкин, Е. В. Полутина, Е.Б. Фирсова5). При этом значительное внимание в формировании общественно-политической, а, следовательно, и информационной среды уделяется таким факторам, как конфессиональная картина и культурный ландшафт провинции, наличие провинциальной интеллигенции, общественного движения, развитость периодической печати и книжной.

1 Ушмаев А. Н. Internet как новая информационная среда исторической науки: Автореф. дис.. канд. ист. наук. — Ростов-на-Дону. РГУ, 2002. — 22 с.

2 Карнишина Н. Г. Центр и регион: исторические модели взаимодействия. — Пенза: Изд-во ПГУ, 2003. — 224 е.- Макушин JI. M Власть и пресса: политика российского правительства в области печати в период реформ 60-х гг. XIX века: Автореф. дис.. канд. ист. наук. — Екатеринбург: Уральский гос. ун-т им. А. М. Горького, 1997. — 22 е.- В 2 т. — СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1999. Т. 1. 548 с. Т. 2. 568 е.- Мулюков Ш. М. Российская государственность: власть и общество (XIX — начало XX века). — Казань: Новое знание, 2006. -276 е.- Лобачева Г. Я. Самодержец и Россия: образ царя в массовом сознании россиян (конец XIX — начало XX веков). — Саратов: Саратовский государственный технический университет, 1999. -286 е.

3 Перегудова З. И. Политический сыск России (1880−1917). — М.: РОССПЭН, 2000.-430 с.

4 Побережников И. В. Случи в социальной истории: типология и функции (По материалам вост. регионов России XVH1-XIX вв.). — Екатеринбург: Банк культурной информации, 1995. — 58 е.- Покида Н. И. Слухи и их влияние на формирование и функционирование общественного мнения: Автореф. дис.. канд. философ, наук. — М., 1990. [б.м.].

5 Ефремова Ж. Д. Формирование и функционирование менталитета населения малого провинциального города: Автореф. дис.. канд. социолог, наук. — М.: МГУС, 2006. — 29 е.- Первушкин А. В. Население провинциального города второй половины XIX-начала XX вв. Историко-демографическин анализ: На примере городов Пензенской губернии: Автореф. дис.. канд. ист. наук. — Пенза: ПГПУ, 2006. — 25 е.- Полутина Е. В. Социокультурная жизнь провинциального города на рубеже Х1Х-ХХ веков: Автореф. дис.. канд. нет. наук. — Саранск, 2006. — 18 с. [б.м.]- Фирсова Е. Б. Развитие провинциальной культуры России на рубеже XIXXX вв.: Па материалах Пензенской губернии: Автореф. дис. канд. ист. наук. — Пенза: ПГГ1У, 2002.-24 с. культуры, рекламная деятельность в провинции (В.В. Зверев, М. В. Курмаев, Г. А. Михеева, И. Е. Ромашин, М. В. Сальникова, И.Т. Шатохин6).

Значительное внимание в исследованиях уделяется проблемам системного реформирования, оказывающего существенное воздействие на динамику информационных процессов. К теме системного реформирования.

7 8 обращались В. В. Гармиза, П. А. Зайончковский, а также авторы исследования «Власть и реформы. От самодержавной к Советской России"9. В работах указанных авторов проанализированы процессы, I предшествовавшие реформированию, а также отображается социальная, политическая и экономическая сущность проводимых преобразований.

Вклад в развитие проблематики провинциальной информационной среды внесли работы краеведов, которые подробно исследовали отдельные стороны провинциальной жизни Казанской и Пензенской губерний во второй половине XIX века (О. Вишняков, Е. Вишленкова, Г. Н. Вульфсон10), а также положение различных социальных групп в пореформенный период, например, купечества (Л. М. Свердлова, О. А. Сухова, А. В. Тюстин, О.А. Кузнецова11), губернаторов (А.В. Тюстин12), дворянства (О.Е. Шевнина13). ь Зверев В. В. Реформаторское народничество и проблема модернизации России, от сороковых к девяностым годам XIX в. — М.: Уникум-центр, 1997. — 365 е.- Курмаев М. В. Книжная культура Среднего Поволжья (конец XVIII — нач. XX вв.). — Самара: СНЦ РАН, 2008. — 550 е.- Михеева Г. А. Проблемы формирования и функционирования культурного ландшафта русского провинциального города в XV — XIX вв.: На примере города Малмыжа Киропской области: Автореф. дис.. канд. ист. наук. — Чебоксары: ЧГУ, 2006. — 22 е.- Ромашин И. Е. Источники по истории общественных представлений в провинциальных культурных центрах Калужско-Тульского региона конца XVIII-начала XIX вв.: Автореф. дис.. канд. ист. наук. — М.: Историко-архивный ин-т, 1997. — 17 е.- Сальникова М. В. Рекламная деятельность в русской провинции в конце ХТХначале XX вв., на примере Тамбовской и Воронежской губерний: Автореф. дис.. канд. ист. наук. — Орел: Орловский государственный университет, 2007. — 20 е.- Шатохин И. Т. Провинциальная интеллигенция России в конце XIX — XX вв.: По материалам Курской губернии: Автореф. дис. канд. ист. наук. — М., 1999. -16 с. [б.м.].

7ГармизаВ.В. Подготовка земской реформы 1864 года.-M.: МГУ, 1957.-264 с.

8 Зайончковский П. А. Кризис самодержавия на рубеже 1870−1880 годов. — М.: МГУ, 1964. — 512 е.- Зайончковский П. А. Отмена крепостного права в России. — М.: Просвещение, 1968. — 366 е.- Зайончковский П. А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. — М.: Мысль, 1978.-288 с.

9 Власть и реформы. От самодержавной к Советской России. / Под ред. Б. В. Ананьича, Р. Ш. Ганелиной и В. М. Панеяха — М.: ОЛМА-ПРЕСС Экслибрис, 2006. — 734 с.

10 Вишняков О. Бунт в Казанском университете // Родина. — 2005. — № 8. — С. 92−93- Вишленкова Е. Не пей воду из Кабана! Экологический кризис в Казани XIX века // Родина. — 2005. — № 8. — С. 94−96- Вульфсон Г. Н. Жаждали воли (К 125-летшо Бездненского восстания). — Казань: Татарское книжное издательство, 1986. -187 с.

11 Свердлова Л. M. Купечество Казани: дела и люди. — Казань: Матбугат йорты, 1998. — 168 е.- Сухова О. А. Бытовая культура пензенских предпринимателей второй половины XIX — начала XX века // Краеведение. — 1997. — № 2. — С. 34−42- Тюстин А. В. Пензенское купечество как социальный слой: Вопросы истории формирования // Земство. — 1994. — № 3. — С. 52−62- Кузнецова О. А. Культурный облик российской.

В ряде работ авторы исследуют отдельные аспекты реформ в провинциальном преломлении и рассматривают ход реформ на примере конкретных губерний, показывая специфику различных процессов, в том числе информационных, которыми сопровождается системное реформирование (А.Ф. Дергачев, О. М. Савин, А.В. Тюстин14).

В плане изучения официальных институтов, выступающих источником информирования, существенное значение отводится авторами Русской православной церкви (РПЦ). Исследования касаются особенностей управления церковью Святейшим Синодом (С.И. Алексеева15), конфессиональной специфики провинциальной жизни (И.А. Абдульмянов16), противоречий вероисповедной политики Российской империи во второй.

1 7 половине XIX в. (А. Батуркин), а также деятельности РПЦ на губернском уровне (А.И. Дворжанский18). В работе Т. Г. Леонтьевой анализируется роль сельского духовенства в плане возможностей его влияния на крестьянскую.

19 среду .

Поскольку Казанская губерния имеет ярко выраженную татарскую самобытность и идентичность, данный фактор оказывал существенное провинциальной буржуазии в XIX-начале XX века: (на материалах Верхнего Поволжья). — Иваново: Ивановская roc. текстильная акад., 2006. — 172 с.

12 Тюстин А. В. Пензенские губернаторы. — Пенза: Пензенским государственный объединенный краеведческий музей, 2001. — 52 с. ь Шевнина О. Е. Социально-психологические аспекты адаптации дворянства в условиях проведения великих реформ (по материалам губерний Среднего Поволжья) // Актуальные проблемы исторической науки. —2003. -Вып. 1.-С. 161−171.

14 Дергачев А. Ф. Крестьянское движение в Пензенской губернии накануне реформы 1861 года. — Пенза: ПКИ, 1958. — 142 е.- Дергачев А. Ф. Народники Пензенского края. — Саратов: Приволжское книжное издательство, 1979. — 128 е.- Савин О. М. Исполняя законы России. Из истории пензенских судов. — Пенза: ГТГУ, 2004. — 335 е.- Савин О. М. Родник воды живой: Пензенской областной библиотеке им. МЛОЛермонтова 100 лет. — Пенза: Поволжье, 1992. — 271 е.- Савин О. М. Судьбы и память: Историко-литературные документальные очерки. — Саранск: Мордовское книжное издательство, 2003. — 328 е.- Тюстин А. В. Во благо Отечества: Из истории предпринимательства Пензенской губернии. — М.: Дарин, 2004.-463 с.

15 Алексеева С. И. Святейший Синод в системе высших и центральных государственных учреждений пореформенной России 1856−1904 гг.-СПб.: Наука, 2006.-276 с.

16 Абдульмянов И. А. Роль традиционных конфессий в общественно-политической жизни провинциальной России в конце XIX — начале XX вв.: По материалам Саратовской и Пензенской губерний: Автореф. дне.. канд. ист. наук. — Пенза: ПГПУ, 2004.-29 с.

17 Батуркин А. Вероисповедная политика Российской империи во второй половине XIX в. // Власть. — 2009. — № 2. — С. 75−80.

18 Дворжанский А. И. История Пензенской епархии / Под общ. ред. архиеппскопа Пензенского и Кузнецкого Серафима. — Пенза, 1999.-512 с. [б.м.].

19 Леонтьева, Т. Г. Вера и прогресс: православное сельское духовенство России во второй половине XLX — начале XX вв. — М.: Новый хронограф, 2002. — 253 с. воздействие на специфику социально-информационной жизни. Развитие татарской национальной культуры XIX века отражено в работах Я. Г. Абдуллииа, М. Х. Гайнуллина, А. Г. Каримуллина, Ф. А. Рашитова, А.А. Хабибуллина" .

Источниковую базу диссертационного исследования составили разнообразные опубликованные и архивные источники.

В числе архивных материалов нами были изучены фонды трех архивов: Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Национального архива Республики Татарстан (НАРТ) и Государственного архива Пензенской области (ГАПО).

В фондах ГАРФ нами исследованы материалы фонда 109 («Третье отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии») и фонда 102 («Судебный отдел (по дознаниям о государственных преступлениях) Департамента полиции Министерства внутренних дел 18 801 883 гг.»).

НАРТ — хранилище Архивного фонда Республики Татарстан. Применительно к цели нашего исследования в работе были использованы материалы фондов 1 («Канцелярия Казанского губернатора»), 4 («Казанская духовная консистория»), 10 («Казанская Духовная академия»), 92 («Попечитель Казанского учебного округа»), 199 («Казанское губернское жандармское управление»), 977 («Казанский университет»).

ГАПО содержит много ценной информации, отображающей специфику исторического развития Пензенской губернии во 2-й половине XIX столетия. В целях исследования поставленных проблем мы использовали материалы фондов 5 («Канцелярия Пензенского губернатора»), 7 («Старший чиновник особых поручений при Пензенском губернаторе»), 182 («Пензенская L.

20 Абдуллин Я. Г. Татарская просветительская мысль: Социальная природа и основные проблемы. — Казань: Татарское книжное издательство, 1976. — 319 е.- Гайнуллин М. Х. Татарская литература XIX века. — Казань: Таткнигоиздат, 1975. — 307 е.- Каримуллин Л. Г. У истоков татарской книги (от начала возникновения до 60-х годов XIX века). — Казань: Татарское книжное издательство, 1971. — 222 е.- Каримуллин А. Г. Татарская книга пореформенной России. — Казань: Татарское книжное издательство, 1983. — 320 е.- Рашитов Ф. А. История татарского народа. С древнейших времен до наших дней: Учебное пособие. — Саратов: Региональное Приволжское издательство, 2001. — 288 е.- Хабибуллпн А. А. Народы Среднего Поволжья и Приуралья: история и культура: Учебное пособие. — Казань: Меддок, 2008. — 337 с. 9 духовная консистория") и 202 («Пензенское губернское жандармское управление»).

На основе архивных источников были выделены элементы информационной среды. Под элементами информационной среды мы понимаем информационные пласты, формирующие определенную модель информационного фона. К информационным пластам провинции мы можем относить такие типы информации, как:

1. Исходящую от властных структур (указы, объявления, постановления и т. п.).

2. Исходящую от церковных структур (проповеди, поучения, воззвания и т. п.).

3. Рекламную информацию (исходящую от субъектов экономической деятельности и частных лиц).

4. Информацию социальной направленности, исходящую от общественных организаций, частных лиц, социальные слухи.

Первых два информационных пласта представляют собой блок официальной информации, вторые два — неофициальной информации. Исходя из предложенной классификации информационных пластов, каналами, формировавшими наполнение информационной среды провинциального города, являлись:

1. Газеты и журналы (начиная с конца 1850 — начала 1860-х гг.).

2. Церковные проповеди и воззвания, объявления (постоянно).

3. Телеграф и телефон (телеграф — начиная с 1860-х гг., телефон — с I конца 1890-х гг.).

4. Общественные организации, собрания, кружки по интересам и др. (начиная с 1860-х гг.).

5. Население, формирующее информационный фон провинции через слухи, толки и т. п.

Начиная с конца 1850 — начала 1860-х гг., распространение газет и журналов в провинции получает широкое развитие. На первых порах они выходили небольшим тиражом и небольшим форматом (2−3 листа), однако по прошествии буквально 15−20 лет очень многие периодические издания стали выходить сначала 2−3 раза в неделю, а затем и ежедневно. При этом увеличился тираж провинциальных изданий, качество печати, в газете стала появляться графическая коммерческая реклама в виде картинок. Провинциальная печать стала постепенно догонять по своему качеству и количеству столичную печать, служить существенным инструментом, способным оказать воздействие на общественное мнение.

Акцент на печати как элементе информационной среды или же канале коммуникации позволяет смоделировать механизм восприятия информационных блоков населением и рассмотреть особенности реакции на них. В самой печати рассматриваемого периода часто отмечалось, что «пресса для общества то же самое, что дар слова для отдельного человека. Без всякого преувеличения пресса может быть названа органом общественного самосознания. В ней сосредотачивается или, по крайней мере, должна сосредотачиваться вся та умственная работа по вопросам жизни данного общества, без которой процесс общественной жизни не мыслим"21. Отмечалось также и то, что „в среде провинциального общества всегда в изобилии находятся люди, смотрящие на отношение прессы к общественным явлениям и делам как на „непрошенное вмешательство“, и не желающие понять, что такое „вмешательство“ могло бы выдвигать на белый свет не только темные, но и светлые стороны общественной жизни“». Используя печать как самостоятельный источник информации, на первый план в нашем исследовании мы выводим анализ ее содержания и социальные последствия донесения до общества той или иной социально значимой информации.

Информация, исходящая от печати, логично встраивается в те информационные пласты, которые мы затрагиваем и выделяем, потому дополнительного анализа печати как источника информации, на наш взгляд,.

21 Волжско-Камское слово. — 1881. — № 3.

22 Волжский вестник. — 1883. — № 1. не требуется. Акцент на печати как элементе информационной среды или же канале коммуникации позволяет смоделировать механизм восприятия информационных блоков населением и рассмотреть особенности реакции на них.

Церковные проповеди и воззвания, а также объявления, доносимые до населения (прежде всего, крестьянства) через РПЦ — проблематика до известной степени не изученная в современной исторической науке. Между тем, недооценивать значимость такого канала коммуникации именно в провинции — недопустимо. В условиях информационного вакуума, отсутствия альтернативных источников получения информации обществом, использование РПЦ в целях доведения до общества нужной информации было очень распространенным явлением. Достаточно вспомнить, что манифест об отмене крепостного права был зачитан в последний день Масленицы в Прощеное воскресенье во время обедни по всем российским церквям. Публикация же его в провинциальной печати (находившейся на тот момент в зачаточном состоянии и не являющейся широко доступной I населению) не произвела бы такого социального подъема, который произошел после церковного зачтения (хотя манифест и был опубликован, в том числе, и в провинциальной прессе). Значимость РПЦ как информационного канала не ограничивалась только зачитыванием манифестов и указаний. Проповеди и воззвания, поучения о ведении правильного образа жизни православного христианина, объявления войны (Русско-турецкой 1877 г.) и мира (Сан-Стефанского 1878 г.) — все это лишь малый перечень того, как использовалась РПЦ в качестве канала коммуникации при решении государственных и религиозных задач в I провинции. {.

История развития телеграфа и телефона в провинции датируется 60-ми гг. XIX столетия. С момента проведения телеграфных линий провинциальное общество постепенно привязывалось к обществу столичному, что закономерным образом отражалось на формировании информационной среды. Ключевая роль в использовании телеграфа как канала формирования информационной среды отводилась прессе, которая перепечатывала как мировые (преимущественно общеевропейские), так и общероссийские новости, полученные по телеграфу из Санкт-Петербурга и других городов России. Таким образом, постепенно телеграф начал выступать как достаточно мобильный инструмент донесения информации со всеми вытекающими из развития информационной среды последствиями. Влияние телефона в плане формирования информационной среды в рассматриваемый период было менее значительно, поскольку в массовом отношении развитие телефонной сети начало происходить лишь в начале XX века. Однако уже в начале 90-х гг. XIX века в провинциальной печати встречались рекламные предложения о проведении персональных телефонных линий, т. е. телефон начинал становиться важным оперативным фактором формирования информационной среды.

Общественные организации, собрания, кружки по интересам и др. получают широкое распространение, начиная с 1860-х гг., что объясняется либерализацией общественной жизни с одной стороны, и бурным развитием рыночных отношений, с другой. Большое количество проблем, начиная с того, как правильно морить гессенскую муху, заканчивая организацией общественной помощи голодающим в 1890—1891 гг. — все это мобилизует авангард социально-ответственных людей, земских деятелей на создание различных общественных объединений и тематических организаций. Возможны были и просто неформальные встречи и собрания для обсуждения в определенном кругу лиц тех или иных событий экономической, политической, социальной или же культурной жизни. При этом общественные организации, собрания, кружки по интересам постепенно становились каналом формирования информационной среды, вбрасывая в нее собственные взгляды или даже публикуя их на страницах периодических изданий.

Население выступало важным каналом, который способствовал наполнению информационной среды провинциального города. Это связано с тем, что население являлось носителем интересов, желаний, предпочтений, что в условиях информационного вакуума накладывало отпечаток на информационный фон провинции. Такая среда в ситуации дефицита информации становилась хорошей почвой для развития неофициальных типов информирования, прежде всего, социальных слухов. Феномен значимости социальных слухов как источника информации в истории лишний раз подчеркивает ситуация отмены крепостного права, при которой крестьяне очень долгое время считали, что истинный манифест утаили «злые бояре и дворяне», в церквах зачитали подложный, а сам «добрый батюшка царь» ничего не знает. Волнения, возникшие на фоне слухов в селах Бездна Спасского уезда Казанской губернии и Кандиевка Керенского уезда Пензенской губернии, провоцировали панику в губернских и уездных центрах в среде дворянства, некоторой части интеллигенции.

В числе опубликованных материалов при написании работы мы использовали ведомственные отчеты, распоряжения, сборники постановлений и подобные источники, отображающие реальную ситуацию в губерниях. Так, интерес представляет ежегодный «Всеподданнейший отчет Обер-Прокурора Святейшего Синода ведомству Православного исповедания», подаваемый также на имя императора. В нем рассказывалось о религиозной ситуации на местах (в том числе, Казанской и Пензенской губерниях, причем Казанской губернии уделялось особое внимание как поликонфесснональной территории, с сильным магометанским уклоном), а также предлагалась ежегодная концепция ведения православной политики23.

Источниковую базу также составили различные начальственные распоряжения («Начальственные распоряжения по Казанскому учебному.

2j Всеподданнейшие отчеты Обер-Прокурора Святейшего Синода графа Д. Толстого по ведомству Православного исповедания за 1866, 1876, 1883, 1898 годы. (Б.м.) округу, издаваемые при Канцелярии попечителя")24, сборники обязательных для жителей постановлений («Сборник обязательных для жителей г. Казани постановлений Казанской городской думы (1872−1913)»)25, отчеты («Отчет Казанской городской управы за 1887 год»)" и др.

Отдельный компонент источниковой базы диссертационного исследования — периодическая провинциальная печать. И в Казанской, и в Пензенской губерниях существовали собственные периодические издания, которые формировали определенный информационный фон. При этом в Казанской губернии в обозначенных хронологических рамках исследования число периодических изданий, в результате проведенного нами подсчета, было больше (в 2,5 раза), чем в Пензенской губернии.

К числу периодических изданий Казанской губернии, используемых в работе, относятся газеты «Казанские губернские ведомости», «Известия по Казанской епархии», «Волжский вестник», «Волжско-Камское слово», журнал «Православный собеседник. Издание Казанской духовной академии». «Пензенские губернские ведомости» и «Пензенские епархиальные ведомости» привлекались для анализа специфики информационной среды Пензенской губернии.

Важный компонент источниковой базы диссертационного исследования — работы современников о совокупности социально-экономических и политических процессов, происходивших во 2-й половине XIX столетия. Данные работы, хотя и носят спорный характер, тем не менее, дают достаточно ценную фактологическую информацию, которая позволяет наиболее точно обозначить сложности и противоречия рассматриваемого периода. В контексте анализа информационной среды пореформенного периода много ценного и фактического материала содержится в работах.

24 Начальственные распоряжения по Казанскому учебному округу издаваемые при Канцелярии Попечителя. Том XXIV 1861 год. — Казань: Типография Университета, 1861.-321 с.

25 Сборник обязательных для жителей г. Казани постановлений Казанской Городской Думы (1872−1913). -Казань: Электрическая типография Л. П. Антонова, 1914. — 112 с.

26 Отчет Казанской городском управы за 1887 год. — Казань: Типография Губернского правления, 1888. —498 с. современников (JT. Барриве, В. П. Безобразов, А. А. Головачев, С. Г. Сватиков, Н.ГТ. Семенов, И. Т. Тарасов.)27.

Цель диссертационного исследования — комплексный анализ провинциальной информационной среды на примере Казанской и Пензенской губерний, структура и составляющие провинциальной информационной среды Казанской и Пензенской губерний в 1860—1890 гг.

Для достижения этой цели ставились и решались следующие задачи:

1. Рассмотреть составляющие элементы городской информационной среды Казанской и Пензенской губерний.

2. Проанализировать официальную информацию, формирующую информационную среду провинциального города 1860−1890-х гг., исходящую от властных структур.

3. Рассмотреть блок информации, исходящей от Русской православной церкви, в контексте формирования информационной среды провинциального города 1860−1890-х гг.

4. Определить место социальных слухов в системе неофициальной информации, циркулирующей в городском информационном пространстве 1860−1890-х гг.

5. Изучить рекламу как тип неофициальной информации, входящей в структуру информационной среды провинциального города 1860−1890-х гг.

6. Выявить специфику влияния компонентов городской информационной среды 1860−1890-х гг. на провинциальное сообщество.

Методологической основой диссертации выступили принципы объективности и историзма.

27 Барриве Л. Общественное движение в царствование Александра Второго: Исторические очерки. — М.: Образование, 1911. — 154 е., Безобразов В. П. Государство и общество. — СПб.: Тип. В. Безобразова и К°, 1882. — 760 е.- Головачев А. А. Десять лет реформ. 1861−1871. — СПб.: Редакция «Вестник Европы», 1872. -398 е.- Сватиков С. Г. Общественное движение и России (1700−1895). Ростов-на-Дону: Донская речь, 1905. -204 е.- Семенов Н. П. Освобождение крестьян в царствование императора Александра II. — СПб.: Тип. В. В. Комарова 1894. — 74 е., Тарасов И. Т. Полиция в эпоху реформ. — М.: Редакция «Юридический вестник», 1885, — 160 с.

Принцип объектив} юсти предполагает непредвзятый подход к изучению специфики социально-информационных процессов в провинциальном городе пореформенной России, критическое отношение к использованным источникам. Исследовательская объективность выразилась и в том, что при анализе содержания конкретных источников автор не стремился давать общие исторические оценки, а акцентировал внимание именно на влиянии подвижек информационных процессов на жизнь провинциального сообщества.

Принцип историзма заключается в рассмотрении проблемы в ее развитии и изменении с учетом конкретно-исторических условий и их особенностей. Следование данному принципу означает рассмотрение исторических явлений в саморазвитии, то есть помогает установить причины их зарождения, выявить качественные изменения на различных этапах, понять, во что превратилось данное явление в ходе диалектического развития. Это дает возможность изучить любое явление с момента возникновения и проследить весь процесс его развития в исторической ретроспективе. !

Диссертационное исследование выполнено на основе применения социокультурного аспекта цивилизационного подхода.

Междисциплинарный подход выразился в использовании понятийного аппарата социологии и информациологии, комплексного социального управления, образования, маркетинга и исторического анализа: «информационная среда», «информационный фон», «информационное поле», «информационные процессы», «информационные пласты», «реклама», «социальные слухи», «официальная информация», «неофициальная I информация», «провинциальное общество пореформенного периода». L.

Социокультурный аспект цивилизационного подхода выразился в оптимальном сочетании макрои микроисторических подходов, что предполагает изучение локальных явлений на общеисторическом фоне. С использованием социокультурного аспекта цивилизационного подхода тесно связаны подвижки социокультурных процессов и изменений. Реформы 18 601 890-х гг. характеризовались высокой социальной динамикой, институциональным и информационным развитием социума, а также процессами внутренней самоорганизации и саморефлексии аудитории как I социального актора. Анализ динамики социокультурных процессов и изменений наиболее полно способствует исторической реконструкции.

При написании диссертационного исследования были использованы следующие общеисторические методы исследования: анализ существующей источниковой базы по рассматриваемой проблематике (метод научного анализа) обобщение и синтез точек зрения, представленных в источниковой базе (метод научного синтеза и обобщения). моделирование > на основе полученных данных авторского видения в раскрытии проблематики (метод научного моделирования).

Наряду с общеисторическими методами исследования, в диссертации использовались следующие частные методы: абстракции, дедукции и индукции, допущения «при прочих равных условиях», критический метод.

Научная новизна работы заключается в обращении к комплексному исследованию ранее не достаточно изученной, но весьма актуальной проблематики информационной среды провинциального города. На основании различных источников информации мы моделируем совокупность информационных процессов в провинции пореформенной России и выявляем особенности развития провинциальной информационной среды в условиях системного реформирования. Цели и задачи диссертации предопределили переосмысление раннее изученных и введение в научный оборот широкого круга новых источников.

Теоретическая значимость диссертации заключается в расширении сферы знаний о содержании информационных пластов информационной среды провинциального города пореформенной России, особенностях влияния компонентов информационной среды на провинциальное сообщество, а также изменений содержания самой информационной среды под воздействием социально-информационных процессов в провинции.

Практическая ценность результатов исследования определяется возможностью их применения в преподавании общих курсов российской истории XIX века в средней и высшей школе, в разработке специальных, учебных курсов по истории информационного развития России, их использовании при написании обобщающих трудов по истории России, истории российской рекламы.

Апробация результатов исследования. Основные положения работы отражены в 7 публикациях автора, включая статью в издании из перечня ведущих рецензируемых научных журналов, рекомендованного ВАК, двух учебных пособиях, а также докладывались на четырех международных и общероссийских конференциях: 19-ая Всероссийская научная конференция молодых ученых и студентов «Реформы в России и проблемы управления» (Москва, 15−16 декабря 2003 г.), программа «Шаг в будущее» (Москва, 12−16 апреля 2004 г.), Международная конференция «Представление политических деятелей в средствах массовой информации в XVIII—XXI вв.» (Версаль, Университет Сен-Квентин, 13−15 мая 2009 г.), 24-ая Всероссийская научная конференция молодых ученых и студентов «Реформы в России и проблемы управления» (Москва, 23−24 апреля 2009 г.).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав с пунктами, заключения, списка использованных источников и литературы, а также приложений.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Необходимость исследования информационной среды и составляющих ее информационных пластов объясняется тем, что анализ содержательных характеристик подвижек информационной среды провинциального общества позволяет максимально объективно смоделировать существовавшую на рассматриваемый период историческую реальность. Информационная среда в этом смысле — это механизм, отображающий специфику развития общества, социальных групп (сословий), ценности, желания и пр.

Информационная среда Казанской и Пензенской губерний пореформенной России характеризуется как качественными, так и количественными показателями. Первые выражаются в более развитом в социально-культурном отношении состоянии Казанской губернии и города Казани. Вторые — связаны с объемом информации, циркулирующей в информационном поле провинций.

Одновременно некоторое различие компонентов информационной среды Казанской и Пензенской губерний было во многом связано с тем, что губернский город Пенза был преимущественно купеческий, в свою очередь — губернский город Казань — университетский.

Если в первом случае факторы, способствующие формированию динамичной информационной среды (количество типографий, изданий, библиотек, наличие активного студенческого движения) были менее развиты или вообще отсутствовали (например, в Пензе не было студентов), то во втором случае — мы видим обратную картину: наличие большого числа научных обществ, значительное число периодических изданий и научных трудов — все это способствовало формированию более динамичной и j качественной информационной среды в Казанской губернии и городе Казани.

Вместе с тем, в содержании пластов информационной среды Казанской и Пензенской губерний мы видим много общего. Большая часть информации, исходившей от органов власти, церкви, содержание социальных слухов и рекламной информации, в целом, носила достаточно однородный характер в обеих губерниях. Такое положение дел объяснялось тем, что в целом механизмы формирования информационной среды являлись типичными для провинции. Фактически по компонентам информационной среды Казанской и Пензенской губерний мы видим разницу больше в количественном отношении, меньше — в качественном. Все это объясняется неоднородностью информационных подвижек в университетском и купеческом городе.

Необходимо сказать, что степень охвата пластов информационной среды Казанской и Пензенской губерний существенно различалась. В Казанской губернии было значительно больше таких площадок для обмена мнениями и получения актуальной информации, как библиотек, учебных заведений, обществ, чем в Пензе (Приложения 1 и 2). Эффективность различных составляющих информационной среды зависела от степени охвата ими аудиторий,! а также от предрасположенности самих аудиторий к.

1 I восприятию той или иной информации, подаваемой публике, либо i циркулирующей в информационном пространстве.

Провинциальное общество Казанской губернии бьцго более восприимчиво к информации, что предопределялось спецификой самой аудитории. В университетском городе было большее число библиотек и читален, что делало публику значительно восприимчивее к информации. Наличие студентов, профессорско-преподавательского состава — открывало площадку для всевозможных дискуссий, полемики по актуальным социальным, политическим, экономическим и культурным вопросам. В провинциальном обществе Пензенской губернии все это просматривается в I меньшей степени в силу того, что город был преимущественно купеческий, а не университетский.

Таким образом, мы видим, что различия в информационной среде Казанской и Пензенской губерний носили уже не только количественный, но и качественный характер. Если в количественном отношении разница шла по линии числа периодических изданий, наличии телеграфной и телефонной связи, то в качественном плане — ощутима разница по социальной и образовательной структуре провинциального общества (наличие студентов, профессорско-преподавательского состава, журналистов). Эти 1 обстоятельства и факты накладывали отпечаток на наполненность информационной среды Казанской и Пензенской губерний.

Необходимо отметить, что официальная информация, исходящая от властных структур, являлась очень емким информационным пластом, которые имел разнообразные формы с точки зрения содержания информации, которые в свою очередь делились еще на некоторые разновидности. По мере социально-экономического развития, а также государственно-политических трансформаций, объем официальной информации, исходящей от властных структур провинции, все более возрастал. Это объяснялось, прежде всего, усложнением системы государственного управления в провинции.

Степень охвата и воздействия официальной информации, исходящей от провинциальных властных структур, на публику — не являлась однозначной. Это объясняется несколькими обстоятельствами. С одной стороны, официальная властная информация не всегда носила открытый характер. Значительная ее часть представляла собой элемент внутреннего документооборота, межведомственную переписку и блок указаний по наиболее актуальным вопросам жизни провинции. С другой стороны, часть официальной властной! информации была адресована обществу, т.к. носила открытый характер. Последняя, в свою очередь, в самом общем виде делилась на запретительную, разрешающую и просто информирующую.

Качественные различия официальной информации, исходящей от провинциальных властных структур Казанской и Пензенской провинций — несущественны. Это связано с тем, что формы доведения той или иной информации до провинциального общества, равно как формы внутреннего властного документооборота, были подчинены единым механизмам и использовали, в принципе, одинаковые инструменты.

Вместе с тем, количественные различия Казанской и Пензенской провинций действительно достаточно характерно себя проявляют. В силу большей развитости территории Казанской губернии и города Казани, система управления данной территорией носила более усложненный характер, нежели система управления Пензенской губернией. Прямым свидетельством этого являются значительно большие объемы циркулирования информации по внутреннему документообороту, а также объемы подачи информации во внешнюю среду — провинциальной публике. I.

Одновременно и возможности подачи информации в Казанской губернии были шире в силу большего числа периодических изданий, доносивших до общества информацию, исходящую от провинциальных властей.

Универсальность блока официальной информации, исходящей от властных структур, заключается в том, что данный тип информации был направлен как на внешнюю публичную, так и на внутреннюю ведомственную среду. Провинциальные власти решали сложные и важные вопросы государственного управления, после чего доводили решения до общества. i.

Официальная информация, исходящая от Русской православной I церкви, занимала значительное место в информационной среде Казанской и Пензенской провинций. Церковь не могла оставаться в стороне от социальной, политической, экономической и духовной жизни провинциального общества, и потому через свои каналы коммуникации заполняла тот информационный вакуум, который имел место быть в силу неразвитости третьего сектора и средств массовой информации в провинции.

Таким образом, казанская информационная среда была более насыщена информацией от Русской православной церкви, чем пензенская в силу того, что территория Казанской губернии имела очень сложный этнический и религиозный состав. В Казанской губернии в рассматриваемый период жило большое число представителей неправославного вероисповедания, а потому Казанская епархия была под особым и пристальным вниманием со стороны.

Священного Синода со всеми вытекающими последствиями для развития компонентов информационной среды. Распространенным явлением стала постоянная прозелитская информационная работа, проводимая Казанской епархией в отношении лиц неправославной веры. В ежегодных отчетах Священного Синода, работа в Казанской епархии, как правило, выделялась в особый раздел. Много внимания религиозной жизни уделялось со стороны епархиальных периодических изданий, в трудах Казанской духовной академии, религиозных и миссионерских обществ.

Характеризуя специфику компонента РПЦ, формирующего пензенскую провинциальную информационную среду, необходимо, прежде всего, обратить внимание, что Пензенская губериия являлась достаточно спокойной в религиозном отношении территорией. Здесь не было каких-либо серьезных религиозных противоречий, этнический состав территории, хотя и не был исключительно однородный, тем не менее, в религиозном отношении — население было представлено преимущественно традиционным православным вероисповедованием.

Вместе с тем, различия информационной среды, формируемой информационными блоками РПЦ, носили в равной степени количественный и качественный характер. Количественный выражался в большей насыщенности информационной среды Казанской губернии, по сравнению с Пензенской. Качественный — в том, что в информационной среде Казанской губернии циркулировало большее количество различных документов, имеющих отношение к религиозной жизни провинции, а также в особых I формах информационно-прозелитской деятельности в отношении коренного населения Казанской губернии, которое стремилось придерживаться своих традиционных верований (прежде всего, магометанства и языческих обрядов) и не очень охотно обращалась в православие.

При этом степень информационного охвата населения РПЦ — была достаточно высока в силу следующих обстоятельств. Во-первых, образованная публика информировалась через епархиальные периодические издания (и в Казанской, и в Пензенской губерниях), во-вторых, через труды Казанской духовной академии (преимущественно в Казани). С самой массовой публикой — городскими жителями и крестьянствоминформационная работа проводилась непосредственно в церквах. Все это позволяет считать, что информация, исходящая от РПЦ имела достаточно высокую степень эффективности.

Можно утверждать, что неофициальная информация, формирующая информационную среду провинциального города 1860−1890-х гг., являлась очень наполненным и насыщенным информационным пластом в пореформенной провинции России. Провинциальная городская среда была крайне восприимчива к разного рода идеям, способствующим социальным брожениям. При этом: в блоке неофициальной информации раскрываются различные мотивы, ценности, идеи и желания городских обывателей.

Социальные слухи представляли важный пласт неофициальной информации, циркулирующей в провинциальной среде. С точки зрения территориального признака мы выделили местные, региональные, общероссийские и мировые социальные слухи. С точки зрения достоверности информации мы выделили достоверные и недостоверные социальные слухи. И с точки зрения эмоционально-экспрессивного критерия мы выделил слухи-желания, слухи-пугала, агрессивные социальные слухи.

Степень охвата социальными слухами аудиторий в каждом конкретном случае проследить достаточно сложно. В целом же можно с большой степенью определенности сказать, что социальные слухи как информационный пласт оказывали существенное воздействие на жизнь провинции, делая ее ¦ более динамичной. Власть часть предпринимала попытки пресечения того или иного социального слуха, обычной практикой был анализ социальных слухов со стороны жандармерии.

Интересно то обстоятельство, что печатные источники информации I очень часто занимали J вторичную позицию, подтверждая или опровергая слухи. В случае односторонности, неоперативности, неполноты официальной информации, использования непонятного большинству сложного языка подачи информации, слухи реализовывали функцию самоинформированпости общества, соответствуя ожиданиям людей.

Вместе с тем, слухи являлись разновидностью информационной деятельности, распространяясь не только с помощью межличностного общения, но и путем публикации в провинциальной городской печати сообщений под рубрикой «Что слышно в обществе» и путем их пересказов в официальных документах. В условиях закрытости информационной среды провинции социальные слухи помогают понять общественное мнение по самым разным вопросам. Важно подчеркнуть, что социальные слухи являлись полновесной составляющей провинциальной городской информационной среды пореформенной России.

Печатная провинциальная реклама, выступая в качестве самостоятельного пласта неофициальной информации, начиная с 1870-х гг., набирала все большую популярность и массовость. Окунаясь в пореформенный период, мы видим, какреклама своим содержанием отображает потребности общества. Реклама здесь в высшей степени функциональна и конкретна. Провинциальная городская реклама занимала очень емкое место в общей структуре неофициальной информации, циркулирующей в провинциальном обществе пореформенной России.

Рекламная информация стала массовой не сразу, а по прошествии с начала реформ почти двух десятилетий. Так, в 1860-х годах реклама в прессе практически отсутствовала, а, начиная с 1870 г., увеличивалась ежегодно более, чем в 5 раз. Все это свидетельствует о том, что постепенно, с развитием рыночных отношений в провинции, реклама, наряду со слухами I как другой формой неофициальной информации), стала очень значимой для I местного сообщества, влияющей на настроения и мнения люден. I.

На основании анализа источников можно сделать вывод, что различие содержания казанской и пензенской рекламы незначительно. Действительно, казанской рекламы несколько больше, она красочней и современней, по сравнению с пензенской. И в Казани, и в Пензе существовали одни и те же типы рекламы, использовались одни и те же рекламные приемы. Все это позволяет заявить о том, что систему рекламной информации в общей структуре информационной среды провинциального общества пореформенного периода необходимо рассматривать во взаимосвязи.

Степень охвата провинциальной рекламой Казанской и Пензенской губерний неоднородна. Есть все основания полагать, что охват публики казанской рекламой был шире по сравнению с Пензенской губернией. Это связано, во-первых, с большим числом периодических изданий в Казани, во-вторых, с тем, что Казань являлась университетским городом, а потому читающей публики здесь было гораздо больше, и, наконец, представленность Казани библиотеками, образовательными заведениями — была значительно выше, что также отражалось на большей степени эффективности казанской рекламы по сравнению с пензенской.

Проведенный анализ подтвердил правильность трактовки информационной среды в рассматриваемом хронологическом периоде как совокупности информационных пластов и прочих информационно-структурных единиц, исходящих от официальных и неофициальных источников информации, передающихся различными путями (устным и I письменным), имеющих различную степень достоверности, различную интенсивность развития и специфику циркулирования, образующих в общей совокупности единое (для уезда, губернии, провинции, страны) — информационное пространство.

Эволюция содержания информационной среды особо характерно просматривается на примере исследуемого хронологического периода. Это связано с тем, что системное реформирование интенсифицирует информационные потоки, исходящие от центра — в провинцию, из провинции I.

— в центр, а также активизирует циркулирующие внутри провинциального общества каналы информации. По мере социально-экономического, общественного и политического развития страны интенсивность информационной среды неуклонно возрастала, а само мнение общества становилось все более заметным и оказывающим влияние на принятие тех или иных политических и государственных решений.

Влияние информационной среды на городских жителей в рамках взятого хронологического периода не было однозначным. Когда системные реформы только начинали реализовываться, воздействие циркулирующей в провинциальном обществе официальной информации на городских жителей, не проявлялось особенно выражено. При этом влияние неофициальной информации па умонастроения людей было более ощутимо (слухи о нехватке продовольствия, росте цен на железнодорожные перевозки, болезнях и др.). Постепенно власть начала вырабатывать механизмы нивелирования неофициального блока информации, будоражащего умонастроения. Для этого с населением стала проводиться постоянная и активная информационно-разъяснительная работа: через церковь — путем проповедей и монологов священников, через властные каналы — путем размещения в прессе официальных 1 объявлений и опровержений. При этом объем информации от власти неуклонно возрастал сообразно развитию страны, усложнению системы государственного управления, вызванного системным реформированием.

Роль печати и место источников информации в информационной среде провинциального города также не следует воспринимать однобоко. Если в 1860-х гг. влияние печати было незначительным (из-за небольшого тиража, необразованности публики, отсутствия читален), то уже через два десятилетия ситуация изменилась. На печать как средство информации стали обращать больше внимания, прислушиваться к тому, что публиковалось в газетах и журналах, обсуждать опубликованное. Образованные круги и 1 земская интеллигенция, также появившаяся в результате реформ, стала устраивать дискуссии на различные темы, публиковать свои взгляды в газетах (например, о культуре поведения в театре, городском благоустройстве и др.).

Воздействие прессы на формирование информационного фона в Казанской и Пензенской губерниях хотя и не было системообразующим, но определенное влияние прессы на общественные настроения признать необходимо. Роль и значение провинциальной прессы возрастало сообразно тому, как в России создавались институты гражданского общества и правового государства.

Наиболее заметно усиление влияние печати прослеживается на динамике рекламного информирования через прессу. Если в начале 1860-х гг. подача рекламного объявления в газету было явлением нераспространенным, то с конца 1870-х гг. — рекламирование через прессу стало обычным делом. По нашим подсчетам, хотя и условным, реклама (прежде всего, печатная), пройдя путь от единичных не массовых рекламных объявлений в 1860-е годы, увеличила свою 'динамику за два десятилетия до 1880 г. более чем в 750 раз, стала массовой и востребованной обществом.

Источники информации не ограничивались только печатью. И если, как мы констатировали, по официальной линии частота информирования увеличивалась, то также отметим, что и по неофициальному блоку информационных сообщений, частота была предельно высока. Количество социальных слухов, с которыми боролись власти через каналы официального информирования, росло в обратно пропорциональной зависимости числу новых газет и журналов, публичных дискуссий и бесед, т. е. эластичности информационной среды. Влияние неофициальных источников информации, прежде всего, социальных слухов, было настолько велико в провинциальном обществе, что власти постоянно занимались их опровержениями или же пускали контр-слухи. Департамент полиции Министерства внутренних дел занимался сбором социальных слухов, количество которых неуклонно возрастало, анализировал их и вырабатывал комплекс мер по противодействию им.

Существенное влияние на провинциальную информационную среду оказывала столичная.печать. Это связано с тем, что местная пресса перепечатывала очень много новостей из столичных газет, т. е. дублировала их. Задавала тон столичная пресса и в плане рекламного информирования. Рассматривая рекламу в динамике, мы можем видеть, как постепенно провинциальная печать берет за основу те формы подачи рекламных I сообщений для городских жителей, которые используются в столичных газетах (формирование рекламных модулей, использование графических рисунков в рекламе и др.). К концу 1890-х гг. влияние провинциальной печати стало возрастать, а сама перепечатка столичных новостей стала менее заметным и не главным! в содержании номера.