Монастырское землевладение. 
Экономическая история россии. 
Часть 1. Ix—xiх века

Монастыри и церковь являлись крупными землевладельцами-вотчинниками, владевшими к концу XV в. до всего частного земельного фонда. Причем размеры этого фонда продолжали интенсивно нарастать за счет пожалований, дарений, завещаний на поминовение души, вкладов при пострижении феодалов в монахи и пр. Духовенство поддерживало стремление к централизации. Это вполне соответствовало интересам церкви, ибо усиливало и ее власть, и авторитет. В то же время, скажем, перенос местопребывания митрополита в Москву в XIV в. способствовал росту авторитета Московского княжества. Однако многочисленные привилегии и иммунитеты церкви, а также огромные размеры земельных владений монастырей входили в противоречие с политикой светской власти, направленной на укрепление ее собственного могущества и увеличение государственного земельною фонда.

С XIV в. в монастырской жизни стали возникать новые явления. Наряду с известными с ранних лет русского православия городскими и пригородными монастырями стали появляться пустынные монастыри, широко распространившиеся на севере страны. По свидетельству В. О. Ключевского, за XIV—XV вв. в Московской Руси было построено 150 пустынных и 104 городских и пригородных (мирских) монастыря. Пустынные монастыри, основанные отшельниками, посвятившими себя общению с Богом, находили последователей, число которых приумножалось за счет крестьянства в условиях усиления феодальной эксплуатации. Они превращались в опорные пункты русской колонизации неосвоенных лесных пространств Средней и Северной России. Нечто подобное наблюдалось в экономической истории Запада в период «великой распашки земель» XI—XIII вв., во многом инициированной монастырским движением цистерцианцев.

Вопрос о значении и размерах монастырского землевладения, поставленный в XV в., тесно переплетался с вопросом об отношениях московского князя с русской церковью. В 1478 г. Иван III в процессе присоединения Великого Новгорода к Москве конфисковал часть вотчин новгородских монастырей, в других вновь присоединенных землях ввел ограничения на рост церковного землевладения (в ярославских, суздальских и других землях).

Эти события, как и новые явления, связанные с утверждением самодержавия, конфликтом между великим князем и боярами, отделением русской православной церкви от византийской, вызвали к жизни серьезные религиозные и идейные брожения.

К концу XV в. в религиозных кругах сформировалось два основных течения, по-разному трактующих роль церкви в обществе. Первое (по словам Г. Вернадского, идеалистически-мистическое, воспроизводящее традиции русского монашества XIV в., усиленное новым импульсом византийского мистицизма) представляла группа, возглавляемая монахом Нилом Сорским, обосновавшимся в глуши, за Волгой, вблизи Белого озера. Согласно представлениям заволжских старцев (так называли Нила Сорского и его сподвижников и последователей), смысл веры состоял в духовности и молитве, спасение возможно лишь через возрождение внутренних духовных сил. Они не одобряли стремление церкви к обретению земель и богатства, за что получили название нестяжателей. Одновременно они не искали покровительства государства, считая церковь полностью самостоятельным институтом.

Идейные противники нестяжателей — иосифляне (получившие название по имени их вдохновителя Иосифа Волоцкого, игумена монастыря близ Волоколамска) — видели главную роль церкви в служении обществу, что, по их мнению, требовало богатств и защиты от государства. Свои отношения с государством они строили в зависимости от позиции властей по вопросам монастырского землевладения и отношению к ересям.

Проблема ересей приобрела актуальность в связи с распространением ереси жидовствующих, возникшей в Новгороде в результате его посещения в 1471 г. ученым евреем Схарией. Сочувствующие его проповедям находились как среди новгородцев, так и среди москвичей. Их мировоззрение включало элементы иудаизма, особенно в критике христианских догматов, отрицание почитания икон, а также права монастырей на владение собственностью. Иван III, вначале снисходительно относившийся к этому движению, на церковном соборе 1503 г. окончательно занял позицию иосифлян, приговорив зачинщиков ереси к казни. Было достигнуто согласие государства и церкви по вопросу сохранения монастырского землевладения, а также получено согласие иосифлян на верховенство княжеской власти. Руководство русской православной церковью попало в руки иосифлян. С этой победой связывается переработка византийской доктрины гармонии церкви и государства в новой исторической ситуации (после завоевания Константинополя мусульманами), выраженная в идее Третьего Рима. Логическим завершением данного процесса стало венчание Ивана IV на царство в 1547 г., а также придание в 1589 г. московскому митрополиту сана патриарха (архиепископ Иов стал первым русским патриархом).

Церковный раскол середины XVI в. прямо не затрагивал вопросов монастырского землевладения, но косвенно подготовил уход церкви с политической сцены, завершившийся в XVIII в.