Контрреволюционная печать. 
Состояние печатных средств массовой информации в период Великой французской революции

Сначала королевский двор спокойно реагировал на возникавшие газеты, казалось, не понимая всей опасности происходящего. Большому количеству эмоциональных газет двор противопоставил холодную невозмутимость официального органа, старую «Газетт де Франс», которая ограничивалась публикацией правительственных актов, храня глубокое молчание о совершающейся на ее глазах резолюции. Так, она ни словом не обмолвилась о падении Бастилии, слепо следуя записи Людовика XVI в его дневнике, где монаршей рукой дни 12 — 14 июля 1789 г. были помечены коротким словом: «Ничего».

Королевский двор забил тревогу и начал поход против революции. Тогда-то и обратили внимание на печать. Первой защитницей трона стала «Газета двора и города» (более известная под названием «Маленький Готье»), сразу же обрушившаяся на революцию и демократическую печать. Позже к ней присоединились «Друг народа» и «Деяния апостолов», другие газеты антидемократического направления. Дни 5 — 6 октября подтолкнули аристократические круги к созданию новых газет для борьбы с революцией.

Аристократические газеты повели борьбу с патриотами. Население предместий столицы было окрещено усилиями газеты «Деяния апостолов» как «парижская уличная грязь», «свиньи», «дети проституток». А в промежутках между этими перлами, чтобы заполнить вакуум, печатались требования к генералам и армии положить конец «революционному безумию». Со страниц газет «Деяния апостолов» и «Друга короля» впервые прозвучали угрозы «обновить Францию в кровавой купели», отправить на эшафот «мятежников». Мятежниками считались все противники феодально-абсолютистского строя.

«Истина и справедливость — вот единственно, чему я поклоняюсь на земле», — писал Марат в одном из номеров своей газеты.

Близка к словам Лустало и характеристика Марата роли редактора газеты: «Я различаю людей исключительно по их личным качествам… Я всегда презирал кумиров удачи и не стану никогда льстить идолам власти… Какой бы строгостью ни отличалось мое перо, оно будет опасно лишь для одних пороков, и даже по отношению к отъявленным мерзавцам оно будет уважать истину; если же оно, хотя бы на мгновение, отклонится от нее, чтобы оскорбить невинность, пусть дерзкий понесет наказание, ведь он в распоряжении закона».

Одним из важных вопросов, по которому развернулась дискуссия буквально с первых дней революции, был вопрос о свободе печати, что нашло отражение при обсуждении «Декларации прав человека и гражданина». Отметим, что эта задача не была простой, так как в прошлом не было подобного прецедента. После нескольких замечаний и дополнений Учредительное собрание 26 августа 1789 г. проголосовало за статью о печати, органически вошедшую в «Декларацию прав человека и гражданина»: «Право сообщать свои мысли и свои мнения — одно из драгоценнейших прав человека: каждый человек может, следовательно, свободно говорить, писать и печатать, отвечая за злоупотребления этой свободой в случаях, предусмотренных законом». Учредительное собрание не изменило режима политической печати, но оно торжественно подтвердило, что рассматривает свободу печати как естественное право человека, и законодательно это право гарантировало.

Основную тяжесть борьбы с монархией и контрреволюцией несли демократические издания, газеты, редактировавшиеся Маратом, Лустало, Марешалем, Демуленом, Эбером и др. На них-то в первую очередь и обрушивались репрессивные меры властей. Например, 26 июля 1790 г. Марат опубликовал памфлет «С нами покончено!», в котором разоблачал план контрреволюции, преступную апатию муниципального совета к делам и выступал за вооруженное восстание. Памфлет был издан в качестве приложения к газете и расклеен по всему Парижу. Появление его настолько было неожиданным, что произвело эффект внезапно разорвавшейся бомбы. То, о чем шептались, что скрывалось под покровом тайны, лжи и предательства, Марат обнажил со свойственной ему смелостью и поразительным чутьем. О впечатлении, произведенном памфлетом, можно судить по тому факту, что русский посол Симолин переслал его вместе с донесением русской императрице.

Даже в лагере патриотов произведение Марата вызвало разногласия. Демулен был напуган требованием Марата установить диктатуру, ввести террор и считал, что этим вносится раскол в ряды демократии.

«Я знаю, что за мою голову негодяи, стоящие у кормила правления, — писал Марат, — дают определенную цену. Пятьсот шпионов разыскивают меня и днем и ночью. Ну что ж! Если они меня найдут и если они меня захватят, они меня растерзают, и я умру как мученик свободы. Сказать, что отечество погибло, а Друг народа хранил трусливое молчание, тогда будет невозможно… Граждане! — обращается он к патриотам, — враги у наших ворот, министры открыли им каши границы под предлогом разрешения свободного прохода по нашей территории, возможно, что в настоящее время они уже быстрыми шагами двигаются против нас… Граждане всех возрастов и всякого положения, меры, принятые Национальным собранием, не способны предотвратить вашей гибели: с вами будет покончено навсегда, если вы не возьметесь за оружие и если вы не найдете в себе тех героических качеств, которые в дни 14 июля и 5 октября дважды спасали Фракцию». Марат призывает взять под стражу королевскую семью, арестовать министров и их сообщников, во имя спасения своих жизней заключить в тюрьму городские власти, захватить артиллерию и склад оружия. По существу, он призывает к плебейской революции, к захвату власти самим народом.

Ознакомившись с этим памфлетом, Национальное собрание декретировало положение, согласно которому королевский прокурор мог санкционировать приказ о преследовании авторов, издателей и разносчиков таких газет, которые провоцируют народ к выступлению против законных властей и призывают к пролитию крови и неподчинению Конституции.

Чтобы уменьшить влияние газет, был принят ряд мер против печати, в первую очередь затрагивавших интересы демократических изданий. Например, были повышены цены на газеты, издан закон, запрещавший расклеивать газеты на улицах. Вслед за этим появилось постановление гласившее, что впредь на белой бумаге будут печататься только правительственные акты.

После восстания 10 августа 1792 г. в течение почти трех лет революции роялистская пресса, используя лозунг о полной свободе печати, клеветала на революционные газеты и на демократических деятелей, открыто призывая к уничтожению завоеваний революции.

Борьба между жирондистами и якобинцами. Второй этап — с 10 августа 1792 г. по 2 июня 1793 г. — отличался тем, что в это время перестала существовать роялистская печать, но зато развернулась напряженная борьба между жирондистами и якобинцами. И здесь важно отметить роль газет Марата, Эбера, Робеспьера и Прюдома. Большое значение имели и брошюры К. Демулена.

Восстание 10 августа 1792 г. покончило с монархией и подвело народный фундамент под Республику. Национальный Конвент единогласно постановил, что королевская власть во Франции упраздняется, и объявил 20 сентября 1792 г. первым годом Республики. Долго не смолкающими аплодисментами и радостными криками «Да здравствует нация!» приветствовали депутаты это решение.

Жиронда решила нанести удар и по демократической печати.

Основные свои усилия жирондисты сосредоточили против Марата, обвиняя его в призывах к грабежам и убийствам, в клевете на Конвент и в покушении на суверенитет народа. Против этого лживого обвинения выступали Робеспьер, Дантон, Демулен и др. Попытка предать Марата суду Чрезвычайного трибунала окончилась поражением жирондистов и триумфом Марата.

От Марата жирондисты перешли к Демулену. Против самого Демулена никаких мер не было принято.

В мае 1793 г. следственная комиссия Конвента, состоявшая исключительно из жирондистов, распорядилась арестовать Эбера за материалы в газете «Папаша Дюшен», направленные против бриссотинцев, жирондистов, роландистов и др. Парижская Коммуна потребовала освобождения Эбера, являвшегося заместителем прокурора Коммуны. 28 мая Эбер был выпущен на свободу.

События 31 мая — 2 июня 1793 г. привели к тому, что Конвент под давлением народных масс постановил арестовать 29 жирондистских депутатов, что означало конец Жиронде, конец дуэли между Горой и Жирондой, длившейся со времен Законодательного собрания.

Влияние революции на дальнейшее развитие революционно-демократической печати.

Идеологическая борьба в общественной жизни Франции в 1814—1859 гг. занимала большое место. Многие называли революцию конца XVIII в. «великим социальным преступлением», с тревогой указывая на возможность новых революций. Особенностями политической обстановки во Франции и объясняется повышенный интерес либеральных публицистов того времени к истории парламентов и их борьбы против королевского абсолютизма.

Важное значение в идеологической борьбе времен Реставрации имеют антидворянские и антиклерикальные памфлеты талантливого либерального публициста Поля Луи Курье. Превосходную сатиру на политический строй Франции дает Курье в памфлете «Дипломатический документ», перепечатанный из английских газет", написанном в форме вымышленного письма Людовика XVIII королю Испании.

Не будучи революционером. Курье хорошо понимал революционизирующее значение политических памфлетов. «Во все Бремена, — писал он, — памфлеты изменяли облик мира». Курье неоднократно преследовался властями, его подвергали арестам и предавали суду.

Заметную роль в политической борьбе 1814—1330 гг. играла периодическая пресса. Широкое развитие получило издание политических брошюр.

Правительство принимало строгие меры для борьбы с либеральной и демократической печатью.

26 июля 1830 г. правительство опубликовало указы (ордонансы), которые распускали Палату депутатов, полностью уничтожали свободу печати и на три четверти сокращали количество избирателей. По существу, это был государственный переворот, означавший попытку феодально-абсолютистской реставрации. Однако уже к вечеру начались манифестации, перешедшие 27 июля в массовое народное восстание. Эти дни уничтожили династию Бурбонов, нанесли сокрушительный удар по «Священному союзу» европейских монархов, всколыхнули Европу. Газетные сообщения о революции во Франции воспринимались повсюду как «солнечные лучи, завернутые в бумагу» (Т.Гейне). 9 августа 1830 г. Лук-Филипп был провозглашен «королем французов». Финансовая олигархия вырвала победу из рук народа, посадив на трон своего ставленника. Новой властью была временно отменена цензура. Но полицейско-бюрократический государственный аппарат остался нетронутым, как остались в силе и суровые законы против рабочего класса.

Революция 1830 г. во Франции — пример незавершенной буржуазной революции. демократический печатный марат контрреволюция Период Июльской монархии характеризуется невиданным ростом периодики — выходило более 700 названий газет и журналов.

В 40-х годах наблюдается усиленное проникновение в рабочую среду коммунистических и социалистических идей, что нашло отражение в демократической печати. Передовые рабочие охотно читали политическую литературу, сочинения по истории революции 1789—1794 гг., памфлеты и речи Марата и Робеспьера. Большой успех имела книга Буонарроти «Заговор во имя равенства». Его идеи примитивного, уравнительного коммунизма оказали немалое влияние на умы революционных рабочих.

Все же пропаганда идей и традиций революции в демократической печати имела большое значение для борьбы с королевским режимом.

В эти годы во Франции отмечается возрождение интереса к учению «равных», чему содействовала книга Ф. Буонарроти «Заговор во имя равенства, именуемый заговором Бабефа». Наиболее полно идеи и взгляды Бабефа можно обнаружить в демократической печати. Так, заслуживают внимания такие газеты, как «Монитор репюбликен» и «Лем либр». Они издавались нелегально тайным военным обществом «Демократические фаланги».

Существовали и легальные необабувистские газеты, подчинявшиеся суровым требованиям закона, менее резкие в выражениях и более заинтересованные в анализе социальных отношений. Среди них следует отметить издание Пийо «Трибюн де пепль», которое и по своему формату, и по манере изложения материалов принадлежало к разряду памфлетов.

Заметно усилилась оппозиции буржуазии. Выросло влияние республиканцев, которые группировались вокруг газеты «Касиональ». Редакция этой газеты во главе с А. Маррастом вела печатную войну против империи.

Левые демократические, или социальные, республиканцы группировались вокруг газеты «Реформа», выступавшей за всеобщее избирательное право и социальные преобразования. Газета «Реформа» пользовалась успехом не только среди мелкой буржуазии, но и среди рабочих.

К концу 1847 г. во Франции сложилась революционная ситуация. Во всех слоях общества росло недовольство внутренней и внешней политикой Луи-Филиппа. Критика в адрес правительства содержалась на страницах как столичных, так и провинциальных газет. Свержение Луи-Филиппа и провозглашение Республики было логичным завершением борьбы рабочего класса, республиканцев и демократической прессы на протяжении почти двух десятков лет.