Этапы совершенствования технологий в эпоху промышленного переворота

Технологии легкой промышленности

История развития технологий легкой промышленности — раздел промышленной истории — область специальных исторических знаний. Как технологии, так и материалы могут быть либо универсальными (шить можно и ткань, и кожу; мех можно использовать и в одежде, и в обуви), либо специальными. Но для технолога, применительно к конкретному инструменту, сырье представляется как некий вектор, набор доступных сортов, заданный извне. Историк же экономики, в отличие от технолога, ставит эту же пару, инструмент плюс сырье, в иные ракурсы — рассматривая различные между странами и эпохами условия, на которых экономический субъект может получить в свои руки и орудие, и предмет труда.

Совершенно иную интерпретацию в экономическом анализе, в отличие от технологического, получает категория товара-заменителя (субститута). Для швейника переход с льняных тканей на шелковые ставит задачу оценки пригодности прежнего оборудования для решения новых задач. Экономист же, принимая ответ технолога за константу, расширяет этот анализ в область конкуренции между материалами, в которой он выделяет факторы, соотносимые с конкурирующими агентами — производителями, поставщиками и их национальными экономиками.

Почему темпы механизации в «бумагопрядении» (это специальный термин, обозначающий изготовление пряжи из хлопка) были опережающими относительно подотраслей, производящих тканые материалы из другого сырья? Почему технологии, уже изобретенные для хлопчатобумажной индустрии, суконщики и ситцеделы внедряли с таким запозданием?

Общее объяснение этого феномена — издержки межотраслевой конкуренции. Предприниматели, переключившиеся на хлопок, прекрасно осознавали, что их продукция должна идти не в дополнение к сукну и ситцу, а по большей части взамен этих материалов. Продолжать работать на прежнем сырье — значит, работать против своих же интересов. На практике же мелкий предприниматель вообще нс мог позволить такой роскоши, как диверсификация, по причине дороговизны производственных площадей.

Дошедшие с тех времен ссылки на «отсталость цеховой системы» — не объяснение, а лишь иллюстративный материал, помогающий почувствовать степень остроты конкуренции между «старой» и «новой» отраслью и вникнуть в подоплёку аргументов сторон, каждая из которых стремилась удержать за собой сектор потребительского спроса.

" Отсталость" цеховой системы в сукноделии, при ближайшем рассмотрении, выступает с точки зрения потребителя как очевидное преимущество. Высочайшее качество английского сукна было защищено и удерживалось системой строжайшей технологической регламентации (более 300 нормативов). Допустить, что «королей хлопка» не устраивали эти нормативы, значило бы признать за капитализмом известный порок: в погоне за прибылью интересы потребителя отодвигаются на задний план и весомая часть барыша капиталиста — не вознаграждение за общественно полезное дело, а итог обмана покупателя, который за те же деньги вынужден брать менее качественный и долговечный продукт.

Институциональное преимущество новой отрасли состояло в отсутствии цехов и иных органов регламентации технических условий производства. Синергетическое сложение двух факторов — роста выпуска и падения качества — обусловило падение цен на весь ряд тканей, не ограничиваясь бумажными. Суконное производство было искусственно введено в застой, при котором даже гипотетически возможные инновации было трудно окупить.

Соответственно, при такой конъюнктуре в конкурирующих с хлопком отраслях снижался и возможный эффект капиталистической концентрации и централизации производства.

Иными словами, бум производства хлопка и хлопчатобумажных тканей отчасти черпал силы в ресурсах, изъятых у конкурирующих с ним отраслей. Через два века по схожей схеме стало развиваться производство тканей на основе синтетических материалов. В результате к концу XX в. относительная цена хлопковых рубашек и льняных простыней была гораздо выше, нежели 100 лет назад.

Недостаток многих историко-экономических трудов — расчленение единого цивилизационного процесса совершенствования технологий на национально-государственные составляющие. К созданию промышленных ткацких станков, швейных машин в эпоху промышленного переворота одновременно продвигались представители разных стран, различных экономических систем.

Не секрет, что немало открытий было похищено, куплено задарма и иным образом неправедно присвоено. Поэтому не всегда имя титульного собственника и его гражданство адекватно отражают экономический уровень той системы, в которой благодаря соответствующим предпосылкам то или иное изобретение состоялось. К сожалению, помимо воли авторов соответствующий материал в изложении, структурированном по государствам, может выглядеть как неоправданное выпячивание успеха одной страны на фоне замалчивания смежных достижений другой.

Прядение — процесс, общий для всех видов сырья (лен, шерсть, хлопок), предобработанного до состояния, позволяющего вытягивать из него пучки текстильных волокон. Сводится к скручиванию этих волокон. Конечный результат — текстильная нить, пряжа, представляющая собой полуфабрикат для производства конечной текстильной продукции (например, нитки, вязаные изделия) или материалов для производства других видов текстильных изделий (например, ткани).

Простейшие прялки как специально созданное орудие труда появляются в раскопках ок. 2-го тыс. до н.э.

Самопрялка впервые появляется на рисунке 1237 г., сделанном в Багдаде. Чуть позже (1270 г.) датируется и китайское изображение этого механизма, происхождение которого связывают с Индией (колесо самопрялки «чарха» присутствует на флаге Индии как символ независимости страны).

Заимствовав самопрялку с Востока, европейцы назвали ее «вертящимся колесом» (голл. spinnemel) — по имени крупнейшей детали приводного механизма. Вращали его рукой, периодически останавливая для намотки скрученной нити.

В отношении сырья самопрялка была универсальна: лен, шерсть, хлопок. Противопоказана ей была лишь рыхлая и нежная пряжа; ее по-прежнему сучили пальцами. В XIV в. китайцы синхронизировали скрутку и намотку. Процесс стал беспрерывным, что позволило китайцам приладить к самопрялке водный движитель. Европейцы же лишь в 1533 г. (Брауншвейг) додумались до ножного привода.

В 1738 г. Дж. Уайэт и Л. Пол (Англия) запатентовали вытяжные валики к самопрялке, имитировавшие сучащее движение пальцев пряхи. Производительность возросла, но при этом из процесса выпал тактильный контроль качества (пряха «подсознательно» корректирует натяжение и другие механические параметры сучения). Неуниверсальность по сырью (машина ускоряла выделку только грубой пряжи невысокой прочности) не позволила достичь ощутимого прироста финансовых результатов.

Пополнение сырьевого ряда хлопком упростило решение ряда технических проблем. В 1764 г. Дж. Харгривз построил машину (запатентована в 1770 г.), в которой ввел целый ряд принципиально новых приспособлений. Не углубляясь в описание технической значимости тисков, подвижной рамы и пр., подчеркнем главное с экономической точки зрения. А именно: вместо одного веретена в первом варианте машины было четыре, а при последующем развитии конструкции их число было доведено до 120.