Деpeвенская npoзa.
История отечественной культуры
80-е гг. — это время возникновения идеологии национального самобытничества. Во всех союзных и автономных республиках СССР растет протест против политики «русификации», десятилетиями насаждавшейся от имени «старшего брата» тоталитарной системой. Сила этого протеста все более принимала угрожающий характер, и справиться с ней власти уже не могли. Для России такой почвой является деревня… Читать ещё >
Деpeвенская npoзa. История отечественной культуры (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
В контексте идеи духовности выдвигалась и проблема народности, сводившая новое сознание на почву истории и традиций.
70−80-е гг. — это время возникновения идеологии национального самобытничества. Во всех союзных и автономных республиках СССР растет протест против политики «русификации», десятилетиями насаждавшейся от имени «старшего брата» тоталитарной системой. Сила этого протеста все более принимала угрожающий характер, и справиться с ней власти уже не могли.
Тем более, что и сам «старший брат» — русский народ — начинал сознавать необходимость перемен, не желая больше оставаться орудием «коммуно-большевистской» интернационализации. В нем также пробуждается потребность в самоидентификации, возрождении национальной культуры.
На волне русского самобытничества поднимаются иисатели-«деревенщики»: Ф. .1. Аирамов (1920 -198*3), В. //. Астафьев (1924;2002), В. М. Шукшин (1929 1974) и др., создавшие целое направление ‘•антисоциалистического реализма".
Философская сторона «деревенской прозы» заключалась в идее охранения «русскости», «земляной России». Народность толковалась онтологически как корневое начало вселенскости, космоса. Ни один народ не приходит в мир случайно, но проходит «невидимый и строгий отбор». Оттого каждый из них абсо лютно уникален и представляет собой «вклад во все общее развитие»[1][2]. Поэтому недопустимо никакое «ослабление почвы», на которой зиждется национальное бытие.
Для России такой почвой является деревня. Ее разрушение вызвало трагедию русского народа. С этого времени началось «истаяние народной нравственности». В результате «давние черты русского характера — какие добрые потеряны, а какие уязвимые развились — они и сделали нас беззащитными в испытаниях XX в.»2
О нравственности как первоэлементе национальной жизни напоминало творчество Шукшина. Его ценностные ориентиры окрашены в «деревенские» тона. Он не против города вообще; напротив, признает даже, что именно «в городе додумались до простой ген нал ьной мысли: „Все люди — братья“». Однако город — «чужой», в нем нет той живительной «закваски», которая заставляет «бродить» национальное самосознание, животворит нравственные предания и заветы. Писатель не видит никакой «исторической необходимости» в том, чтобы из русской жизни исчезла вековечная культура отцов и пращуров.
Шукшину дорого все, что создавалось трудом и умственным подвигом многих и многих поколений русских людей — и правых и левых, и верующих и атеистов.
Это видно даже из того, как он представлял себе схему русской классики: «Патриарх литературы русской Лев Толстой. Это — Казбек, или что там? — самое высокое. В общем, отец. Пушкин — сын, Лермонтов внучек, Белинский, Некрасов, Добролюбов, Чернышевский — племянники. Все, что дальше, — воришки, которые залезли в графский сад за яблоками. Их поймали, высекли, и они стали петь в хоре — на клиросе. Достоевский и Чехов — мелкопоместные, достаточно самолюбивые соседи. Были еще: Глеб и Николай Успенские, Решетников. Лесков, Слепцов, Горбунов, Писемский, Писарев ~ это разночинцы»[3]. Перечень имен отражает разносторонность творческих пристрастий большого художника, и он признается в этом весело, снисходительно: мол, пусть все разные, но зато свои, родня!
Единство культуры.
Не только гшсатели-«деревенщики», но и все диссидентство в целом прекрасно отдавало себе отчет в том, что сила нации, ее духовная стойкость и мирозначение держатся на одном общем стержне, хотя и разделенном на два полюса, — стержне культуры. Один полюс предназначался для нравственности, другой для просвещения; на одном утверждалась вера, на другом — знание. И пока стержень цел, им не грозит разлад и отчуждение. Лишь надломив стержень, можно направить их друг против друга. Но это будет означать разрушение культуры.
Новое сознание, идущее на смену коммунистической идеологии, жаждало духовного синтетизма и правды, мечтая связать воедино расколотую и обезжизненную русскую культуру, пробудить ее к новому и высшему культуротворчеству.
Возможно, это и необходимо для возрождения России!