Культура как технология деятельности

Прежде чем начать анализ технологической стороны культуры, подчеркнем, что употребляем здесь понятие «технология» не в узком, а в самом широком смысле, в каком употреблял его иногда К. Маркс, имея в виду способы и средства осуществления любого вида человеческой деятельности. Так, в «Капитале» говорится: «Технология вскрывает активное отношение человека к природе, непосредственный процесс производства его жизни, а вместе с тем и его общественных условий жизни и проистекающих из них духовных представлений» (1, 23, 383).

П6.

Вставшую перед социальными науками необходимость более расширительной трактовки понятий «техника», «технология» справедливо отметил Э. С. Маркарян (82, 77). С этой точки зрения культура охватывает, следовательно, не только плоды человеческой деятельности, но и приемы, способы, процедуры, с помощью которых деятельность осуществляется, так как все они не даны человеку от рождения, а вырабатываются в самом процессе деятельности и потому принадлежат к культуре в такой же мере, как и созидаемые с их помощью продукты. В каждом виде и роде деятельности ее техника и технология должны быть, разумеется, специфичными, дабы обеспечить максимальную эффективность данной специфической деятельности. Это значит, что общая структура технико-технологической стороны культуры та же самая, что и структура ее предметно-продуктивной грани.

Что же это за инструменты и механизмы, которые входят в техникотехнологический арсенал культуры в различных ее областях и разделах?

В области материальной преобразовательной деятельности следует выделить инструментальный и собственно технологический компоненты этого арсенала. Первый представляет собой совокупность материальных средств, которые используются в качестве орудий в данном виде деятельности; второй — совокупность навыков, умений, приемов манипулирования этими средствами. Культура производства характеризуется с этой точки зрения его инструментально-технической оснащенностью, с одной стороны, а с другой — уровнем мастерства участников производственного процесса, его организованностью; слаженностью, упорядоченностью. Те же две стороны легко обнаружить в культуре социально-управленческой деятельности, или медицинского обслуживания, или педагогического процесса, т. е. во всех сферах труда. Точно так же физическая культура имеет свою инструментальную базу (различные спортивные снаряды) и свои технические процедуры, выражающиеся в культуре исполнения тех или иных упражнений (на этих снарядах или без оных), в свободе владения спортсмена своим телом.

Культура коммуникативной деятельности, рассмотренная в том же технологическом аспекте, выявляет аналогичную двусторонность: роль инструментов, как отметил Л. С. Выготский, играют здесь различные системы знаков — языки человеческого общения, а способы оперирования ими представляют собой технологию человеческого поведения.

Нет необходимости излагать здесь основные положения семиотики — науки, изучающей законы построения и функционирования знаковых систем. Ограничимся лишь указанием на то, что человеческое общество делает необходимой выработку многочисленных систем знаков, с помощью которых люди могли бы передавать друг другу разнообразную информацию и тем самым организовывать совместную деятельность. Поскольку такая деятельность не является инстинктивной, как у животных, сотрудничество людей, разделение труда, взаимопомощь требуют определенных каналов связи, которые позволили бы приобщать каждого индивида в процессе его онтогенетической социализации к нормам жизни и правилам деятельности общественного целого. Это значит, что опыт, накапливаемый человечеством, передается каждому индивиду уже не в генетическом коде, а в богатствах культуры, которые каждый должен освоить и усвоить, подключаясь, таким образом, к уровню, достигнутому развитием социума и обеспечивая себе возможность взаимопонимания с другими членами общества. Этот процесс накопления культурных ценностей и их усвоения марксистская философия рассматривает как опредмечивание и распредмечивание человеческой деятельности, механизм же передачи от человека к человеку и от поколения к поколению накапливаемой информации, т. е. механизм «социального наследования», обеспечивается именно семиотическими средствами. Иначе говоря, для того чтобы содержание сообщения, которое один человек имеет сделать другому, передавая добытое им знание о предмете или выработанное им отношение к предмету, было понято получателем, необходим такой способ трансляции, который позволял бы получателю раскрыть смысл данного сообщения. А это возможно в том случае, если сообщение выражается в знаках, несущих доверенное им значение, и если передающий информацию и получающий ее одинаково понимают связь между значением и знаком.

Поскольку общение между людьми необыкновенно богато и разносторонне, человечеству необходимо множество знаковых систем. Их многообразие объясняется следующими причинами:

• • особенностями передаваемой информации, которые заставляют предпочитать то один «язык», то другой (самый яркий пример — отличие художественной информации от научной, которое определяет отличие языков искусства от научных языков);
• • особенностями коммуникативной ситуации, которые делают более удобным использование того или иного «языка» (скажем, использование словесного языка и языка жестов в частной беседе, словесного и математического — на лекции по кибернетике, языка графических символов и световых сигналов — при регулировании уличного движения и т. д. и т. п.);
• • историческим развитием культуры, которое характеризуется последовательным расширением набора каналов связи между людьми. Развитие культуры вело человечество от кинетической и устной речи первобытного человека, от первых его художественных языков и языков религиозных ритуальных действий к современной грандиозной системе массовой коммуникации, основанной на технической базе полиграфии, кинематографии, радиосвязи и телевидения, но сохраняющей, разумеется, каналы устного и эпистолярного общения. Каждый из этих каналов есть великая культурная ценность (хотя они используются в классово-антагонистическом обществе подчас для враждебных самой культуре реакционных целей), один из показателей уровня развития культуры.

Такими же культурными ценностями являются организационные формы, в которых осуществляется общение посредством тех или иных знаковых систем, например беседа, диспут, переписка, обряд и т. д. Все эти разнообразные формы служат общению, обмену информацией, объединению людей и играют поэтому огромную роль в культурной жизни общества. Достаточно вспомнить характеристику, данную К. Марксом, рабочих собраний, порождающих и удовлетворяющих потребность революционных пролетариев в духовном общении друг с другом (2, 507).

Семиотическими функциями могут обладать не только специально созданные для этой цели языки, но и действия или предметы, не являющиеся по природе своей знаками и лишь в определенных условиях начинающие функционировать в качество знаков. Один из примеров такого рода «обрастания» человеческих действий семиотическими функциями — этикет, где форма, в которой совершается тот или иной поступок, становится знаком, говорящим об уважении одного человека к другому или о пренебрежительном к нему отношении, о социальной среде, к которой принадлежит данное лицо, и т. д. Другой пример — одежда как знаковая система: по ней можно определить военнослужащего, милиционера, почтового работника, продавщицу в магазине, а с другой стороны, характер события, в котором участвуют люди, — траурный, деловой, праздничный, торжественный и т. п. Наконец, в игре как особой сфере общения сами правила игры начинают функционировать как своего рода знаки, обеспечивающие взаимопонимание и согласованность действий играющих.

Итак, человеческое общение многоканально. Культура общения определяется как многообразием знаковых систем, так и эффективностью их использования отдельным человеком, социальной группой или обществом в целом на том или ином этапе его исторического развития.

Технологический слой культуры включает в себя, наконец, и механизмы духовных видов деятельности — познавательного и ценностноориентационного. Правда, рассматривая средства, используемые для объективации, материализации и трансляции знаний и идей, мы придем к выводу, что это те же самые средства, которые используются в преобразовательной и коммуникативной деятельности. В самом деле, и познавательная, и ценностная информация воплощаются прежде всего в знаке, а затем и в других системах знаков (от специальных научных языков и кодов до языков искусства), т. е. передаются именно теми способами, которые порождаются потребностями общения. Это вполне понятно, так как коллективный характер всей человеческой деятельности обусловливает необходимость обобществления плодов духовного производства. Поэтому всякое научное открытие и всякая нравственная идея или политическая концепция должны быть выражены семиотическими средствами.

С другой стороны, процесс научного познания нуждается часто и в орудийно-технических средствах (во всевозможных приборах, машинах, лабораторном оборудовании и т. д.), которые изготавливаются материальным производством, а идеологическая деятельность — в различных учреждениях, организациях, институтах, которые создаются другой отраслью практической деятельности человека, его социально-организационной активностью. Таким образом, духовная деятельность людей не имеет каких-либо специфических, ею порожденных и только в ее пределах используемых инструментальных средств. Весь арсенал этих средств она получает от преобразовательного и коммуникативного видов деятельности.

Но если в плане инструментальном духовное производство ничем не обогащает культуру, то способы оперирования этими неспецифическими средствами оказываются тут глубоко своеобразными и вносят существенный вклад в технологический слой культуры. Мы имеем в виду те механизмы духовной деятельности людей, которые часто называют культурой мышления и культурой чувств.

Оба эти термина нужно признать в высшей степени точными. Достаточно сравнить мышление человека на разных ступенях его интеллектуального развития — в детстве, в школьные годы, на студенческой скамье, в зрелом возрасте, чтобы стал очевидным процесс «окультуривания» природных способностей интеллекта, процесс постепенного обретения, разработки, шлифовки «мастерства» мышления. Мыслить человека учат так же, как работать или общаться с другими людьми. Обретаемое здесь умение есть важное завоевание и социальной, и индивидуальной культуры.

Но то же самое следует сказать и о культуре чувств. Она тоже представляет собой высокую культурную ценность. И в филогенезе, и в онтогенезе в эмоциональной сфере человеческой психики протекает ряд важных процессов, существенно трансформирующих ее данность: эмоциональные реакции человека облагораживаются и интел — лектуализируются (например, половое чувство); вырабатываются высшие духовные чувства (скажем, чувство любви к Родине, чувство гражданской ответственности), не заложенные во врожденных индивиду эмоциональных рефлексах; развивается дисциплина чувства, т. е. умение личности сдерживать свои эмоциональные порывы, соразмерять силу переживания и меру его проявления в той или иной ситуации (так по-разному выражается страдание человека наедине с самим собой, в кругу семьи или в общественном месте, в окружении чужих людей и т. д.). Культура чувств характеризует и отдельного человека, и те или иные социальные группы, и разные исторические уровни развития общества, приобретая огромное значение в нравственной, религиозной, политической, эстетической сферах жизни.

Художественная деятельность входит в технологический слой культуры теми же двумя компонентами, что и все другие: художественное творчество имеет свою инструментальную базу, обладающую несомненной культурной ценностью (достаточно указать на музыкальный инструментарий), и свое мастерство. Но при этом технология художественного творчества отличается от технологии всех других видов деятельности, поскольку она имеет опять-таки — как и психология художественной деятельности, как и ее функционирование — интегрирующий, синтетический характер.

В самом деле, инструментальный аппарат художественного творчества слагается ведь из совокупности инструментов, используемых во всех областях материального и духовного производства: это прежде всего рука художника, вооруженная карандашом, резцом, кистью, или оперирующая музыкальными инструментами, или создающая выразительный язык жестов; это всевозможные орудия труда, которыми работают мастера прикладного искусства и зодчие; это язык — основное орудие общения людей, которое становится и орудием художественного творчества; это фотоаппарат, киноаппарат, телевизионная камера — короче, широчайший набор приспособлений, которые художественная деятельность берет из других областей культуры и приспосабливает к своим специфическим нуждам. Если же какие-то инструменты создаются специально для художественного творчества (например, музыкальные), то и они интегрируют технический опыт практической деятельности людей: пастушеский рожок, фортепьяно и современные электромузыкальные инструменты представляют разные уровни развития самой техники.

В такой же степени интегрирует художественная деятельность разнообразные уменья человека, разновидности его мастерства. Культура мышления, культура чувств, культура общения, культура производства — все это сплавляется в культуре художественного мастерства. Если сравнить различные фазы историко-художественного процесса, скажем, движение от классицизма к рококо во французской художественной культуре XVII—XVIII вв., или переход от творчества просветителей к романтизму в немецкой культуре XVIII—XIX вв., или перелом, резко обозначающийся в художественном развитии России на рубеже XIX и XX вв., то можно обнаружить, что в каждом случае искусство фиксировало изменения, происходившие и в культуре мышления, и в культуре чувств, и в культуре общения людей данной эпохи. Причем фиксировало оно данный процесс в его целостности и многосторонности, а значит, и с изменением соотношений между культурой интеллектуальной и эмоциональной, между техникой конструирования и техникой общения. Это означает, что искусство связано с культурой своего времени не только идейно, психологически, мировоззренчески, концептуально, но и технологически. Оно позволяет поэтому судить и об идейном, мировоззренческом «климате» эпохи, и о достигнутом обществом уровне научно-технического, технологического прогресса. (Речь в данном случае идет, разумеется, не о каком-нибудь отдельном противлении искусства или группы произведений, а о всей художественной культуре данного времени.).

То обстоятельство, что во всех слоях культуры художественно-творческая деятельность имеет интегративный, синтетический характер, ставит искусство на особое место в культуре общества. Мы отнюдь не хотим сказать, что место это самое высокое, а положение — самое почетное. Речь идет всего лишь о качественном своеобразии данного места и положения — о том, что в искусстве культура как бы удваивает себя, точнее — изоморфно в нем отражается. Искусство оказывается таким компонентом культуры, в котором вся она отражается, как в зеркале, что позволяет судить о культуре эпохи в первую очередь по ее искусству, которое содержит в себе как бы целостный образ культуры определенной эпохи. Именно поэтому В. Г. Белинский мог говорить о «Евгении Онегине» как об «энциклопедии русской жизни», а В. И. Ленин мог назвать творчество Льва Толстого «зеркалом русской революции».

Разумеется, между культурой и ее художественной моделью нет полного тождества. Поэтому неправомерно видеть в искусстве «полномочного представителя» всей культуры, как, например, делали в своих типологических концепциях Ф. Ницше и О. Шпенглер. Если же избегать подобных крайностей, искусство может служить незаменимым источником при реконструировании культуры каждой исторической эпохи.

При всей специфичности технологии человеческой деятельности на разных участках культуры есть у нее одно важное общее свойство, проявляющееся во всех сферах культуры, — наличие в каждой из них определенного эстетического потенциала. Широта и уровень его реализации выражаются, как мы уже отмечали, в понятии эстетическая культура общества. Она определяется, следовательно, с одной стороны, удельным весом эстетической ориентации (т.е. стремления творить «по законам красоты») во всех областях материального, духовного и художественного производства, а с другой стороны — удельным весом эстетических установок в процессах материального, духовного и художественного потребления. Таким образом, эстетическая культура не только определяет один из важных показателей уровня культурного развития общества (а также социальной группы пли отдельной личности), но и является одним на важнейших факторов интеграции всей культуры, неким «модулем», связывающим воедино различные ее участки.