Восстановление государственных институтов

События 2011 г. в арабских странах (о которых уже много написано)^[1] поставили на повестку дня, в числе прочих вопросов (регионального и глобального развития) вопрос о конституционной реформе, модернизации политического процесса, избирательного права и избирательных процедур, в частности.

Спустя четыре года после этих событий уже очевидно, что при наличии общих моментов, каждая арабская страна, пережившая революционные потрясения, начала политическое движение в соответствии с собственной исторической логикой. В Египте раньше остальных стран начался процесс быстрого восстановления конституционных институтов, гарантом которого выступила армия, не сумевшая, однако, найти новые формы конструкции сложного египетского общества и пошла по пути укрепления своих позиций (о чем свидетельствуют статьи новой конституции 2014 г.) и обеспечения внутриполитической безопасности.

В Тунисе в результате сложного политического компромисса между различными общественными группами, прежде всего, между светскими и исламскими партиями, демократические тенденции смогли найти свое отражение в национальном законодательстве и новой конституции, однако обезопасить себя от угроз и действий террористов страна не смогла^[2]. В итоге 4 июля 2015 г. власти Туниса ввели в стране чрезвычайное положение (отмененное до этого только в марте 2014 г.), предполагающее усиление позиций полиции и военных.

При всем многообразии политического процесса в постреволюционных арабских странах большую роль в нем сыграли выборы (как парламентские, так и президентские), которые проводились в период 2011—2014 гг. на основе новых избирательных законов, принятых, в свою очередь, на основе новых конституций.

Практика арабских стран показала, что конечные результаты выборов могут серьезно обострить внутреннюю обстановку и вызвать системный кризис государственно-правовых институтов.

Несмотря на образование большого числа новых политических партий, основная борьба на выборах в арабских странах развернулась между исламскими и светскими силами, зачастую при равной их поддержки со стороны населения, что подтвердило отсутствие в обществе консенсуса относительно путей дальнейшего развития. А политический процесс 2011—2014 гг. продемонстрировал хрупкость установившегося ностреволюционного баланса сил и пределы политической консолидации общества, которая может быть нарушена по любому поводу.

Итоги первых послереволюционных выборов в Египте в конце 2011 г. показали, что большинство избирателей высказались в пользу религиозного традиционализма, связывая именно с этой идеологией понятия социальной справедливости, национального достоинства, а также надежды на лучшую жизнь. По итогам выборов убедительную победу одержала Партия свободы и справедливости (ПСС), получив 230 мест в парламенте из 498 мест; ее лидер стал спикером парламента. Салафитская партия ан-Нур (Свет) заняла второе место, обеспечив себе в общей сложности 120 мандатов. В целом исламские партии завоевали ¾ парламентских мест, и именно они должны были определять дальнейший путь развития страны и создавать ее законы, включая новую конституцию.

Триумф исламистов на выборах, позволивший им поставить под свой контроль законодательную власть (хотя и явился индикатором послереволюционных настроений простого египтянина) мало что изменил в общей расстановке политических сил. Реальные рычаги власти по-прежнему оставались в руках армии, которая начала принимать меры к тому, чтобы адаптироваться к новой ситуации. Тем более, что временные рамки переходного периода и последовательность демократических процедур не были четко определены.

К середине 2012 г. стало очевидно, что конституционный процесс зашел в тупик и дискуссии вокруг состава Конституционной ассамблеи полностью раскололи египетское общество. В этих условиях временный орган государственной власти — Высший совет вооруженных сил — обратился к судебным рычагам, переведя политическую борьбу в юридическое поле: Административный суд Каира принял решение о роспуске комитета, который должен был разработать конституцию, на том основании, что его состав не отражает социально-политическое разнообразие египетского общества.

В результате, по итогам президентских выборов, состоявшихся в мае 2012 г. страна получила президента, но без конституционных полномочий. Уже тогда стало понятно, что контролируя законодательную и исполнительную власть, исламисты и конституцию напишут под себя. Было ясно, что страна вступает в полосу юридической неразберихи и фактического двоевластия, где право на законодательную инициативу будут оспаривать между собой (при отсутствии конституции) две власти: Высший совет вооруженных сил^{неконституционный} орган), еще не сложивший с себя полномочий и новый президент (полномочия которого и пытались определить военные). Напряженные отношения между военными и исламистами усиливались: второй тур президентских выборов состоялся только после того, как Высший конституционный суд постановил, что парламент, в котором ведущей силой были исламисты, должен быть немедленно распущен, при этом до выборов нового парламента военные оставляли за собой законодательную власть. Действия военных вызвали новый всплеск массовых протестов с обвинениями армии в «мягком перевороте» против «революции», в попытках затянуть переходный период.

Все дальнейшие действия главы государства — Мохаммеда Мурси (Mohammed Mursi) — но укреплению своей власти, стали вызывать стойкую неприязнь у большинства населения. Со временем это вызвало раскол и в самом движении «Братьев-мусульман». Принятие в декабре 2012 г. новой конституции вызвало новую волну массовых протестов в Египте, которые назвали «второй революцией», ставшей итогом длительного идеологического раскола египетского общества.

Новый президент Египта Абдель Фаттах ас-Сиси (Abdel-Fattah as-Sisi) был избран в мае 2014 г. на основе нового избирательного закона, который ставил кандидатов на президентский пост в довольно жесткие рамки. Создаваемая юридическая база серьезно ограничила возможности выдвижения кандидатов и процедуру оспаривания результатов голосования.

На выборах в Учредительное собрание Туниса (в октябре 2011 г.) победу одержала исламская партия ап-Нахда, занявшая 89 мест из 217. При этом программа ан-Нахды (an-Nahda) предусматривала построение демократического общества с парламентской формой правления, многопартийностью, открытой рыночной экономикой и полном соблюдении гражданских прав, но при сохранении традиционных исламских ценностей. Светским партиям не удалось создать единый предвыборный блок, и они перешли в оппозицию, а уже в декабре 2011 г. начались демонстрации и выступления против угрозы фундаментализма. Выбрав исламскую партию как альтернативу коррумпированному светскому режиму, тунисцы ждали от них экономического чуда, которое так и не произошло.

В течение 2012 г. активизировали свою деятельность радикальные группировки: исламисты атаковали посольство США; в деревне Седжнан (Sedzhenan) салафиты провозгласили «исламский эмират». Им оппонировали светские круги: в конце 2012 г. часть депутатов тунисского парламента подписала коллективную петицию с требованием распустить движение ан-Нахда {an-Nahda).

Убийство в январе 2013 г. Генерального секретаря Демократической патриотической партии, который находился в оппозиции к исламистскому правительству и активно выступал за светское развитие Туниса, стало сигналом к массовым акциям протеста, направленным уже против тех, кого привела к власти революция. Масштабные выступления закончились роспуском правительства, сформированного исламистами.

Парламентские выборы прошли в Тунисе 26 октября 2014 г. Основными соперниками на них, несмотря на множество политических партий, выступили старые конкуренты в лице исламской партии ан-Нахда и светской партии Призыв Туниса, одержавшей на этот раз победу. Светская партия получила 86 мест в парламенте, ан-Нахда — 69, третье место занял Либеральный патриотический блок, получив 16 мест.

Президентом Туниса стал победивший на выборах лидер партии Призыв Туниса Беджи Каид ас-Себси (Bedzhi Kaid as-Sebsi).

В Ливии первые выборы^[3] прошли в июле 2012 г., победу на них, в отличие от Туниса, сразу одержала широкая коалиция либералов и центристов (Альянс национальных сил), при этом исламисты продолжали свое объединение и усиливали влияние в обществе. Они призвали парламент страны принять закон, запрещающий бывшим крупным чиновникам Каддафи занимать государственные посты, а в 2013 г. добились от парламента введения шариата в качестве основы законодательства. В дальнейшем Конгресс разделился на два лагеря: секуляристов и сторонников исламского пути развития, поиск консенсуса между которыми осложнялся многими факторами. Данные противоречия отражались и на процессе формирования Конституционной ассамблеи, выборы в которую состоялись в феврале 2014 г.: из 60 членов Конституционной ассамблеи были избраны только 47, при этом правительство не смогло обеспечить надлежащий уровень безопасности на избирательных участках, и объявило о своей отставке.

25 июня 2014 г. в Ливии состоялись выборы в Совет представителей, который должен был заменить Всеобщий национальный конгресс, избрать новое правительство и одобрить конституцию. Большинство мест в новом органе власти также заняли представители светских партий, исламисты получили только 30 мест. Не желая сдавать завоеванных позиций, исламисты захватили ливийскую столицу — Триполи (Tripoli) и создали альтернативное правительство, в результате чего избранные парламентарии были вынуждены бежать из столицы в город Тобрук (Tobruk) (на расстоянии 1,6 тыс. км в востоку от Триполи). В результате в стране возникло двоевластие: с одной стороны — избранный парламент и премьер-министр Абдалла Абдуррахмаи ат-Тани (Abdallah Abdurrahman at-Tani), с другой — утративший легитимность Всеобщий национальный конгресс и избранный им премьер-министр Амр аль-Хаси (Атг al-Hasi).

На парламентских выборах в Сирии, состоявшихся после принятия новой конституции в 2012 г. и впервые проходивших на многопартийной основе, победу, как и прежде, одержала правящая Партия арабского социалистического возрождения (ПАСВ), заняв 134 места из 250 в Палате представителей. Президентские выборы, состоявшиеся в июне 2014 г. также принесли победу действующему главе государства — Башару Асаду (Bashar al-Asad), набравшему более 88% голосов избирателей. Выборы эти, однако, не содействовали мирному разрешению конфликта на фоне ухудшающегося социально-экономического и политического положения страны.

Парламентские выборы в Алжире, проходившие в мае 2012 г. также не принесли никаких неожиданностей: они подтвердили политическую тенденцию, начавшуюся после принятия новой конституции 1996 г.: альянс проправительственных партий обеспечивал себе большинство мест в законодательном органе власти. В выборах 2012 г. смогли принять участие 17 новых политических партий, образованных и зарегистрированных в течение 2011 г. По итогам голосования победу завоевал Фронт национального освобождения (ФНО), завоевавший 221 место в 462 местной нижней палате парламента; второе место заняло Национально-демократическое объединение (НДО), получившее 70 мест; исламистский альянс Зеленый Алжир получил только 47 мест. Лидеры этого альянса позиционируют себя как «системную оппозицию», но при этом президентскую программу в целом поддерживают. В апреле 2014 г. на новый четырехлетний срок был переизбран действующий глава государства Абдельазиз Бутефлика (Abdelaziz Buteflika), набравший более 81% голосов избирателей.

Парламентские выборы, состоявшиеся в соседнем с Алжиром Марокко в ноябре 2011 г., напротив, принесли победу исламской Партии справедливости и развития (Г1СР), занявшей 107 мест в Палате представителей. Председатель ПСР Абдалла беи Киран {Abdallah ben Kiran) был назначен королем Мухаммедом VI премьер-министром Марокко. Партия получила в сформированном после выборов правительстве более трети портфелей, включая ключевые посты министров иностранных дел, внутренних дел и юстиции. При этом важно отметить, что программа ПСР исламистского характера, в целом, не носит. Целью партии было объявлено увеличение роста валового внутреннего продукта, проведение приватизации и снижение государственного вмешательства в экономику, понижение максимального уровня налогообложения с 30 до 25%' и другие социально-экономические меры.

Перемены в арабском мире привели к серьезным изменениям сложившейся расстановки сил на всем Ближнем Востоке и во внутриполитическом развитии затронутых «арабской весной» государств. Ключевые региональные и внерегиональные игроки начали пересматривать прежние политические приоритеты, стремясь не упустить контроля над формирующимися новыми тенденциями в развитии обстановки.

• [1] См., например, фундаментальную работу, изданную Институтом востоковедения РАИв 2012 г. с участием ведущих российских ученых и экспертов, включая Е. М. Примакова:"Ближний Восток, Арабское пробуждение и Россия: что дальше?" / отв. ред. В. В. Наумкин, В. В. Попов, В. А. Кузнецов. М.: Ин-т востоковедения РАН, 2012.
• [2] В марте 2015 г. террористы захватили заложников в музее Бардо, в июне — расстреляли иностранных туристов в курортном городе Сус.
• [3] После свержения М. Каддафи власть перешла к Переходному национальному совету (ППС), который должен был сложить свои полномочия в июне 2012 г. после выборов в Учредительное собрание Ливии, получившее название Всеобщий национальный конгресс (ВПК).